Таким образом, возмещение вреда в натуре мыслимо и в случаях причинения вреда относительным правам.

Теоретическим основанием возможности причинения вреда путем нарушения относительных прав является давно высказанная в литературе конструкция абсолютного действия относительных прав. Она основана на том, что любое право, вне зависимости от того, абсолютное оно или относительное, должно уважаться и соблюдаться всеми третьими лицами, которые обязаны воздерживаться от поведения, причиняющего вред признанным правам других лиц (принцип всеобщей защиты гражданских прав). Относительные права имеют внешнее отраженное действие в отношении всех третьих лиц и могут быть нарушены третьими лицами, не состоящими с потерпевшим в договорных отношениях <11>. Как отмечал М.М. Агарков, в любом обязательстве необходимо "строго различать два правоотношения: а) отношение между кредитором и должником (нарушение возможно лишь со стороны должника) и б) отношение между кредитором и всяким и каждым (нарушение возможно со стороны всякого и каждого). В первом случае мы будем иметь обязательственное правоотношение, во втором - особое абсолютное право (выделено нами. - О.Г.)", при этом "советское гражданское право такого абсолютного права не знает, хотя в отдельных случаях иск об убытках к третьему лицу допускается" <12>. Способность относительного права быть нарушенным любым третьим лицом и возможность его абсолютной защиты признавали в той или иной степени Е.А. Флейшиц <13>, О.С. Иоффе <14>, С.И. Аскназий <15>, а также допускают некоторые современные авторы <16>.

--------------------------------

<11> Как писал В.К. Райхер, "в отличие от прав абсолютных - это действие относительных прав на "третьих" лиц является не прямым, непосредственным, а косвенным, посредственным, "отраженным". Поэтому "и обязательственное право, как и вещное, может быть нарушено любым третьим лицом (а не только должником), а в соответствии с этим защищается и против нарушений со стороны третьих лиц" (Райхер В.К. Абсолютные и относительные права // Известия экономического факультета Ленинградского политехнического института. 1928. Вып. XXV. С. 295, 299).

<12> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940, С. 25, 26.

<13> Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 360.

<14> Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 617 - 621. При этом О.С. Иоффе выделял две причины, по которым обязательственные права приобретают значение для третьих лиц: 1) в силу принципа всеобщей защиты гражданских прав; 2) в силу так называемого отраженного действия на правовые возможности третьих лиц, которое выражается в том, что осуществление обязательственных прав может способствовать или препятствовать осуществлению прав третьих лиц. Возможность относительного правоотношения порождать определенные абсолютно-правовые последствия О.С. Иоффе признавал в другой своей работе на примере договора имущественного найма, когда арендатору вред может быть причинен и третьим лицом, которое способно нарушить владение арендатора на сданное внаем имущество (Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. СПб., 2004. Т. III. Обязательственное право. С. 325).

<15> Аскназий С.И. Указ. соч. С. 699 - 700.

<16> См.: Карапетов А.Г. Экономический анализ права. М., 2016. С. 371 - 374; Синицын С.А. Абсолютная защита относительных прав: причины, последствия и соотношение с принятой классификацией субъективных прав // Вестник гражданского права. 2015. N 1. С. 7 - 44.

Однако представляется, что возможность причинения вреда относительным правам вытекает из действующего законодательства и без конструкции абсолютного действия относительных прав.

Из текста ст. 1064 ГК РФ вообще не следует, что основанием деликтной ответственности является нарушение каких-либо субъективных прав (абсолютных или относительных). Основанием деликтной ответственности является сам факт причинения вреда имуществу потерпевшего, в чем бы этот вред ни выражался.

В отличие от ответственности за нарушение существующих обязательств (глава 25 ГК РФ), деликтная ответственность устанавливается не за нарушение каких-либо правоотношений, а за причинение имуществу вреда, который уже сам по себе порождает обязательство по его возмещению. Поэтому вопреки устоявшимся в доктрине взглядам <17> закон не требует, чтобы вред выражался в нарушении субъективных прав. Вред может быть причинен любому имуществу, которым могут быть как вещи, так и имущественные права (ст. 128 ГК РФ).

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

<17> См., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 572 - 573.

Под вредом, причиненным имуществу, принято понимать неблагоприятные для имущественной сферы потерпевшего последствия, возникшие в результате повреждения или уничтожения имущества и влекущие уменьшение имущественных благ или умаление их ценности <18>.

--------------------------------

<18> См.: Российское гражданское право: Учеб. С. 1082 (автор главы - С.М. Корнеев).

В случаях, когда вред причиняется такому имуществу, как вещи, он выражается в первую очередь в физическом воздействии на вещь (гибель, повреждение вещи). Нарушение субъективного права собственности здесь является не основанием, а лишь следствием причинения вреда объекту права собственности. Когда вред причиняется имущественному праву, он выражается в первую очередь в таком воздействии на право, которое влечет уничтожение этого права либо уменьшение его имущественной ценности (т.е. в прекращении (утрате) этого права, невозможности либо затруднительности его осуществления). При этом нарушения права со стороны должника может либо вообще не быть (например, когда право просто прекращается вследствие действий третьего лица или когда кредитор из-за действий третьего лица не может осуществить принадлежащее ему право), либо оно будет лишь следствием самого вреда (например, когда должник ненадлежащим образом исполняет свои обязанности из-за препятствий, созданных третьим лицом, это право нарушается, но не третьим лицом, а вынужденно - должником из-за вредоносных действий третьего лица). Иными словами, причинение вреда имущественному праву предшествует возможному нарушению этого права должником, а не является следствием такого нарушения.

Что касается условий деликтной ответственности, то ими являются противоправность действий делинквента, причинная связь между противоправными действиями и наступившим вредом, а также вина причинителя вреда. Поэтому с точки зрения закона вообще безразлично, лежит ли в основе причинения вреда нарушение каких-либо субъективных прав - важен лишь факт причинения вреда противоправным поведением, который выражается в умалении имущественной сферы потерпевшего. Кроме того, противоправность поведения не обязательно должна быть связана с нарушением конкретного субъективного права: она может быть связана и с нарушением норм права в объективном смысле <19>.

--------------------------------

<19> Как указывал В.А. Рахмилович, "гражданскую ответственность влечет любое противоправное причинение имущественного вреда независимо от того, каков характер противоправности, нормой какой отрасли права установлен запрет совершения того действия, которым причинен имущественный вред" (Рахмилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Советское государство и право. 1964. N 3. С. 55). По мнению М.М. Агаркова, вред может причиняться и таким действием, которое нарушает не субъективное право, а норму объективного права, которая направлена на охрану законного интереса потерпевшего (Советское гражданское право: Учеб. М., 1950. С. 516).

Такими нормами в нашем случае являются:

- недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела (п. 1 ст. 1 ГК РФ);

- всеобщий принцип добросовестности при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей (п. 3 ст. 1 ГК РФ);

- запрет на злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ и особенно - п. 4 ст. 10, согласно которому "если злоупотребление правом повлекло нарушение права другого лица, такое лицо вправе требовать возмещения причиненных этим убытков");

- ст. ст. 1064 и 1082 ГК РФ об обязанности возмещения любого вреда, причиненного неправомерными действиями.

Если такое нарушение причинило вред имуществу потерпевшего (вещам или имущественным правам), возникает обязательство из причинения вреда. Поэтому нарушение субъективного права выступает не основанием и даже не условием деликтной ответственности, а всего лишь возможным последствием причинения вреда. Причем в результате причинения вреда может быть нарушено как абсолютное, так и относительное имущественное право потерпевшего. Более того, относительное право может быть и не нарушено вовсе, но вред этому праву может быть причинен.

Поэтому, на наш взгляд, не следует путать случаи нарушения относительного права и случаи причинения этому праву вреда.

Нарушить относительное имущественное право возможно лишь путем неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обязанности, корреспондирующей относительному праву кредитора.

Следовательно, нарушить относительное право действительно может лишь должник в относительном правоотношении.

Но причинить вред относительному праву может любое третье лицо путем осуществления действий, повлекших нарушение должником этого права, уничтожение (прекращение) этого права, невозможность или затруднительность его осуществления самим кредитором или умаление его имущественной ценности.

Поэтому нельзя согласиться с мнением Е.А. Флейшиц, согласно которому "обязательственное право может быть нарушено не должником, если содержание обязательственного права таково, что третье лицо в состоянии воспрепятствовать кредитору в осуществлении его права, в состоянии уничтожить или умалить благо, на которое направлено обязательственное право кредитора, в состоянии вызвать прекращение права кредитора" <20>. Все эти случаи касаются как раз не нарушения обязательства третьим лицом, а причинения третьим лицом вреда имущественному праву кредитора.

--------------------------------

<20> Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 360.

О необходимости самостоятельной и автономной квалификации противоправных действий третьего лица, послуживших причиной нарушения обязательств должником, пишут некоторые современные авторы. Так, С.А. Синицын отмечает: "Характер действий интервента и их последствия не позволяют считать действия интервента разновидностью нарушения обязательства, существующего между другими лицами. Противоправные действия интервента как правонарушение нуждаются в самостоятельной и автономной квалификации... Одновременно отсутствуют какие бы то ни было сомнения и в том, что противоправные действия интервента причиняют вред именно кредитору в случае нарушения обязательства должником" <21>. Поэтому, как справедливо указывает автор, недобросовестные действия третьих лиц непосредственно не нарушают обязательство, а лишь создают условия для нарушения должником своих договорных обязательств. Они должны рассматриваться как особая разновидность деликта <22>. Однако указанный автор не вполне последователен в своих выводах, когда называет ответственность за действия интервента случаем "внедоговорной ответственности за вред, причиненный нарушением обязательственных прав" <23>. Кроме того, он ограничивается рассмотрением вопросов защиты относительных прав от неправомерных действий третьих лиц, которые причиняют вред кредитору в случае нарушения обязательств должником, и не касается случаев причинения третьим лицом вреда с иными последствиями (прекращение права, невозможность его осуществления кредитором, умаление имущественной ценности права). Представляется, что все указанные случаи нуждаются в отдельном обосновании и рассмотрении как разновидности причинения вреда имущественному обязательственному праву. Отдельного рассмотрения также заслуживает вопрос о возможности причинения интервентом вреда не имущественному праву кредитора, а должнику, который из-за действия интервента не смог выполнить свои обязанности и понес ущерб вследствие уплаты кредитору убытков и штрафных санкций.

--------------------------------

<21> Синицын С.А. Абсолютная защита относительных прав: причины, последствия и соотношение с принятой классификацией субъективных прав // Вестник гражданского права. 2015. N 1. С. 10.

<22> Там же. С. 42.

<23> Там же.

Таким образом, вопрос о возможности относительного права быть нарушенным третьим лицом вне договорных отношений <24> и связанная с этим теория отраженного абсолютного действия относительных прав непосредственно никак не связаны с вопросом о возможности причинения вреда имущественным относительным правам третьими лицами.

--------------------------------

<24> См.: Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 359.

Вне зависимости от того, может ли относительное имущественное право быть нарушено третьим лицом или нет <25>, этому праву в любом случае может быть причинен вред со стороны третьего лица путем осуществления действий, влекущих уничтожение (утрату) относительного права, невозможность его полноценного осуществления или умаление его имущественной ценности.

--------------------------------

<25> А оно по определению нарушено быть не может.

Поэтому правы те авторы, которые, основываясь на буквальном толковании закона, считают, что в статье о деликтной ответственности говорится о возмещении вреда, причиненного любому имуществу потерпевшего, в том числе имущественным правам <26>.

--------------------------------

<26> Так, В.К. Райхер отмечал, что Гражданский кодекс, говоря о причинении вреда личности или имуществу другого лица, несомненно, охватывает и случаи причинения вреда имущественным правам. "Это вытекает из того, - указывал В.К. Райхер, - что понятие "имущества" обнимает не только "вещи", но и "права", и, в частности, долговые требования... и что не имеется решительно никаких - ни догматических, ни правно-политических - оснований суживать это понятие имущества" (Райхер В.К. Указ. соч. С. 300). Похожую аргументацию см.: Карапетов А.Г. Указ. соч. С. 374.

Однако реальная возможность возмещения вреда, причиненного имущественным правам, в настоящее время затруднена, поскольку прямых указаний в законе на этот счет не имеется, а отечественные суды, как правило, крайне консервативны и с трудом идут на применение любых правил, прямо не выраженных в законе expressis verbis.

Пожалуй, единственный случай, прямо закрепляющий возможность привлечения к ответственности за причинение вреда имущественным правам кредиторов, в настоящее время установлен Законом о банкротстве <27>.

--------------------------------

<27> Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)".

Закон исходит из того, что действиями третьих лиц, контролирующих должника, могут быть причинены убытки кредиторам должника в виде обесценивания их обязательственных прав (требований) к должнику, что, в свою очередь, приводит к банкротству должника. Однако положения этого Закона непоследовательны, логически противоречивы <28> и не позволяют говорить об установлении деликтной ответственности за нарушение относительных прав. Строго говоря, речь в этом Законе идет не о деликтной ответственности третьих лиц (лиц, контролирующих должника), а об их субсидиарной ответственности по обязательствам должника перед кредиторами. Так, согласно п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве контролирующие должника лица при недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по обязательствам должника, если должник признан несостоятельным вследствие действия (бездействия) контролирующих лиц. При этом, пока не доказано обратное, предполагается, что должник признан несостоятельным из-за действий контролирующего лица, если в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом сделки должника причинен вред имущественным правам кредиторов. Под вредом, причиненным имущественным правам кредиторов, понимается:

--------------------------------

<28> Подробнее см.: Цепов Г.В. Указ. соч. С. 109 - 113.

- уменьшение стоимости или размера имущества должника;

- увеличение размера имущественных требований к должнику;

- иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий либо бездействия, приводящие к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества (ст. 2 Закона о банкротстве) <29>.

--------------------------------

<29> Неудачные формулировки Закона о банкротстве создают впечатление, что под вредом имущественному праву кредитора в Законе понимается уменьшение имущества должника, что выглядит абсурдно. На этом основании, например, Г.В. Цепов справедливо указывает, что "если в указанном контексте и допустимо говорить о вреде кредитору, то речь может идти об обесценивании его обязательственных прав (требований), но никак не о причинении ему вреда в виде уменьшения стоимости имущества должника" (Цепов Г.В. Указ. соч. С. 110). Вместе с тем представляется, что Закон о банкротстве, несмотря на неудачные формулировки, по сути, из этого и исходит: под вредом кредитору в нем в действительности понимается не уменьшение имущества должника, а полная или частичная утрата возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества, в том числе наступившая из-за уменьшения имущества должника. Иными словами, уменьшение имущества должника следует рассматривать не в качестве вреда, а в качестве одной из возможных причин невозможности кредиторов удовлетворить свои требования. Вредом же по смыслу Закона является невозможность кредиторов удовлетворить свои требования, т.е. обесценивание их обязательственных прав.

Таким образом, с известной долей условности можно сказать, что третье лицо (контролирующее должника лицо) вторгается в обязательственные отношения между должником и кредиторами путем совершения действий, приводящих к заключению должником сделки, которая причинила вред имущественным правам кредиторов. Однако за эти действия контролирующее лицо привлекается не к деликтной, а к субсидиарной ответственности по обязательствам должника перед кредиторами. По сути, речь идет о возложении на контролирующее лицо в субсидиарном порядке договорной ответственности перед кредиторами за действия, приведшие к совершению должником невыгодных для кредиторов сделок, что, в свою очередь, вызвало банкротство должника. Размер этой ответственности равен совокупному размеру требований кредиторов, оставшихся непогашенными по причине недостаточности имущества должника. При этом размер ответственности подлежит соответствующему уменьшению, если контролирующим лицом будет доказано, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого лица (абз. 10 и 11 п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве). Контролирующие лица по Закону о банкротстве либо несут перед кредиторами субсидиарную ответственность по обязательствам должника, либо отвечают перед должником за причиненные ему убытки (см. п. п. 1, 5, 6, 7 ст. 10 Закона о банкротстве). Также на основании ст. 53.1 ГК РФ допускается предъявление учредителями (участниками) должника требований о возмещении должнику убытков, причиненных его органами управления и лицами, осуществляющими фактический контроль за должником <30>. Такие требования подлежат удовлетворению в части, не покрытой размером субсидиарной ответственности (п. 9 ст. 10 Закона о банкротстве).

--------------------------------

<30> В данном случае речь идет об особой корпоративной ответственности за нарушение установленных законом и учредительными документами обязанностей органов юридического лица действовать добросовестно и разумно в интересах такого лица.

Поэтому Закон о банкротстве не предусматривает деликтной ответственности третьих лиц за причинение вреда имущественным правам кредиторов, хотя по существу субсидиарная ответственность контролирующих лиц преследует те же цели <31>.

--------------------------------

<31> Некоторые авторы не без оснований считают, что введение субсидиарной ответственности перед кредиторами в Законе о банкротстве - неудачная попытка создать дублера деликтной ответственности. В отличие от деликтной ответственности, субсидиарная ответственность не имеет наработанных научных и практических критериев применения и поэтому несет в себе существенную угрозу для стабильности оборота и самого института юридического лица (см.: Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства - неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративных покровов // Вестник ВАС РФ. 2013. N 12. С. 47).

Другой случай, в котором можно говорить об аналоге деликтной ответственности за причинение вреда относительным правам, предусмотрен в ст. 406.1 ГК РФ "Возмещение потерь, возникших в случае наступления определенных в договоре обстоятельств". В п. 4 данной статьи установлено, что если имущественные потери стороны обязательства возникли в связи с неправомерными действиями третьего лица, то к стороне, возместившей такие потери, переходит требование кредитора к этому третьему лицу о возмещении убытков. Надо полагать, что речь здесь идет о переходе к стороне договорного отношения, возместившей соответствующие потери, требования кредитора (потерпевшего) в деликтном или в другом договорном обязательстве о возмещении убытков, вызванных причинением соответствующего вреда. Например, в договоре поставки стороны установили, что продавец возместит потери покупателя, причиненные гибелью товара, произошедшей в пути, несмотря на то что риск случайной гибели товара перешел к покупателю с момента сдачи товара перевозчику. Третье лицо, виновное в гибели товара (перевозчик или иное лицо), будет нести договорную или деликтную ответственность перед покупателем за гибель товара. Однако если продавец согласно условиям договора поставки возместит покупателю потери, вызванные гибелью товара в пути, то согласно п. 4 ст. 406.1 ГК РФ к продавцу перейдет требование покупателя о возмещении убытков к третьему лицу, виновному в гибели товара.

Нетрудно, однако, заметить, что п. 4 ст. 406.1 ГК РФ непосредственно не устанавливает возможности возмещения вреда, причиненного имущественным правам стороны договорного правоотношения. В нем говорится не о возникновении у этой стороны права деликтного требования к интервенту, а лишь о переходе к ней уже существующих прав кредитора к интервенту в другом обязательстве, каковым может быть как обязательство из причинения вреда, так и договорное обязательство. Кроме того, ст. 406.1 ГК РФ имеет ограниченную сферу действия: она применяется лишь к обязательствам, обе стороны которых осуществляют предпринимательскую деятельность, и при этом лишь к тем из них, в которых установлено условие о возмещении потерь.

Как видим, действующее законодательство Российской Федерации непосредственно не предусматривает возможности применения деликтной ответственности за причинение вреда относительным имущественным правам. В то же время представляется, что принципиальная возможность или невозможность нарушения деликтами относительных прав в современных условиях не должна играть никакой роли для решения вопроса о допустимости возмещения вреда, причиненного имущественным правам.

В догматическом плане можно вести споры о формах такого вреда, способах его возмещения, условиях применения ответственности (включая форму вины, виды противоправных действий, степень причинной связи, размер возмещения вреда и т.д.), однако не подлежит сомнению то, что причинение любого вреда относительным правам должно пресекаться правопорядком и влечь за собой адекватные способы восстановления имущественной сферы потерпевшего.

Более того, следует исходить из того, что третье лицо может причинить вред не только имущественным правам, но и вообще относительным правоотношениям (обязательственным, корпоративным, семейным), включая случаи причинения убытков должнику, вызванных неисполнением им принятых на себя обязательств по вине интервента. Такая возможность обусловлена тем, что возмещению подлежит любой вред, причиненный имущественной сфере потерпевшего, в чем бы он ни выражался. Это отвечает принципам законности, недопустимости любого нарушения гражданских прав, а также идеологии генерального деликта.