учебный год 2023 / Слесарев, Кравец. Вина

1. Введение

Вопросам вины, её понятию и значению в институте юридической ответственности посвящено достаточное количество работ, носящих как общетеоретический, так и специально-отраслевой характер. Так, проблемы вины в своих работах исследовали О. С. Иоффе, Н. С. Малеин, В. А. Тархов, С. С. Алексеев, М. М. Агарков, Д. А. Липинский, В. В. Витрянский, В. Т. Смирнов, А. А. Собчак и др. Вместе с тем вопрос о месте вины в институте юридической ответственности в целом и институте граждан- ско-правовой ответственности в частности является дискуссионным. В условиях рефор-

мирования гражданского законодательства представляется необходимым вернуться к обсуждению вопроса о допустимости установления так называемой безвиновной ответственности, в том числе в рамках предпринимательских отношений. По мнению авторов, ответ на этот вопрос может быть получен путём определения значения вины в институте гражданско-правовой ответственности, что возможно посредством анализа её норматив- но-правовых и юридико-фактических аспектов в их взаимосвязи и единстве. Соответственно, целью представленной работы является выявление значения вины и её места в институте гражданско-правовой ответственности.

Следует отметить, что некоторые авторы не всегда последовательны в этом вопросе. Например, О. С. Иоффе указывает, что в отличие от уголовного права вина в праве гражданском служит лишь основанием, но не мерой ответственности за убытки. В другом месте этой же работы он пишет, что значение вины состоит в том, что благодаря признанию её одним из условий ответственности гражданин или коллектив могут уверенно развивать свою обществен- но-полезную активность, не опасаясь ответственности за всякого рода случайности

[9, c. 107, 129].

Для того чтобы связать внешние признаки гражданского правонарушения с его сущностной стороной, а также выявить необходимые юридические свойства лица, совершающего противоправное действие (бездействие), используется научная конструкция «полного состава гражданского правонарушения». Она выражает главные стороны (элементы) правонарушения, а также наличие общей предпосылки ответственности (защиты) – правосубъектность (деликтоспособность) правонарушителя и особенности предмета правовой охраны – объект правона-

рушения [10, c. 43].

Указанные позиции не всегда встречают понимание, например в работах В. В. Витрянского, полагающего, что здесь в цивилистику привносятся чуждые ей уголовноправовые мотивы [11, c. 705]. По его мнению, и с практической стороны могут возникнуть определённые сложности, поскольку, например, при ответственности в форме неустойки не требуется доказывать вредные последствия и причинную связь или вина не имеет юридического значения при исключении её из условий ответственности.

На наш взгляд, здесь вряд ли обоснованно не принимается во внимание дифференциация составов правонарушений на полные (при возмещении убытков) и усечённые (при взыскании неустойки), где убытки и причинная связь соответственно включаются (не включаются) в него. Им не учитывается также широко распространённое в цивилистике мнение о классификации правовых санкций на меры ответственности и защиты, когда последние могут применяться и без учёта вины правонарушителя.

К сожалению В. В. Витрянский, не собираясь вступать в полемику по указанному вопросу [11, c. 704], лишь ограничивается ссылкой на позицию Г. Ф. Шершеневича, согласно которой гражданская ответственность устанавливается иногда и за пределами гражданского правонарушения [12, c. 269], а затем констатирует, что основанием граждан- ско-правовой ответственности является нарушение субъективных гражданских прав, а «объективная» и «субъективная» стороны гражданского правонарушения при применении гражданско-правовой ответственности не имеют никакого правового значения [11, c. 705].

Несмотря на достаточно жёсткую критику В. В. Витрянским данного «криминального уклона» в цивилистике, предлагаемый им подход имеет во многом лишь терминологическое отличие от традиционного. Автор справедливо отмечает, что применительно к отдельным видам нарушенных субъективных гражданских прав (на наш взгляд, объекту правонарушения), а также к субъектам, допустившим их нарушение, законодатель сформулировал обязательные общие требования, соблюдение которых необходимо для применения гражданско-правовой ответственности. Такие установленные законом требования являются условиями гражданскоправовой ответственности. И к их числу относятся: противоправность нарушения субъективных гражданских прав; наличие убытков (вреда); причинная связь между нарушением субъективных гражданских прав и убытками (вредом), вина нарушителя [11, c. 705].

Своеобразной является позиция С. С. Алексеева, формально не включающего в состав гражданского правонарушения вину, поскольку при применении ответственности вина неисправного должника (правонарушителя) обычно презюмируется и не доказывается. Учитывая данное положение, он отмечает: «Если классифицировать общие признаки состава гражданского правонарушения, единые как для “договорной”, так и для “внедоговорной” ответственности, то их следует распределить по трём сторонам состава: 1) объект, 2) субъект, 3) объективная сторона (объективированный вредоносный результат, противоправность, при-

чинная связь)» [13, c. 49].

Результаты исследования, приведённые Д. А. Липинским, показали, что 81 процент проанкетированных граждан указали, что юридическая ответственность без вины не соответствует принципу справедливости. На вопрос о том, способствует ли ответственность без вины уважению закона, 74 процента ответили отрицательно [21].

Данный вопрос справедливо попал в поле зрения Конституционного Суда РФ. Речь идёт, в частности, о жалобе гражданина Леонова Валерия Михайловича на нарушение его конституционных прав положением п. 3 ст. 401 ГК РФ. Постановлением Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа было отменено решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области о взыскании процентов по договору государственного займа. При этом суд, руководствуясь положениями п. 3 ст. 401 ГК РФ, указал, что неисполнение обязательства перед истцом было обусловлено чрезвычайной ситуацией (наводнением) в Республике Саха (Якутия).

Суд указал, отказывая в принятии к рассмотрению указанной жалобы, что оспариваемое положение п. 3 ст. 401 ГК РФ не может рассматриваться как нарушающее права и свободы, гарантированные ст. 2, 8 (ч. 2), 19 (ч. 1), 45 (ч. 1), 46 (ч. 1) и 123 (ч. 3) Кон-

ституции Российской Федерации конституционные права, поскольку при его принятии федеральный законодатель – в целях достижения баланса конституционно защищаемых ценностей и целей – был вправе в соответствии со ст. 55 (ч. 3) Конституции Российской Федерации установить ограничение прав и свобод одних лиц в интересах других5.

Учитывая формат судебного акта, Конституционный Суд РФ дал лишь минимальное обоснование принятых решений, сославшись, по сути, на право федерального законодателя установить ограничения прав и свобод одних лиц в интересах других в целях достижения баланса конституционно защищаемых ценностей и целей, а также на установленный законодательством риск предпринимателя при осуществлении его деятельности.

По другому делу Конституционный Суд РФ указал, что положение, предусмотренное в п. 3 ст. 401 ГК РФ, является исключением

из принципа вины в гражданском праве. Однако оно направлено на обеспечение прав и законных интересов лиц, потерпевших от нарушения обязательств при осуществлении предпринимательской деятельности, возлагающей на предпринимателя риск негативных последствий её осуществления, и не может рассматриваться как нарушающее указанные в жалобе конституционные права заявителя6.

Мы полагаем, что изложенный подход является неправильным. Во-первых, он не соответствует принципу ответственности за вину, подтверждённому данным судом ранее. Конституционный Суд РФ указывал, что наличие вины – общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т. е. закреплено непосредственно. Исходя из этого в гражданском законодательстве предусмотрены субъективные основания ответственности за причинённый вред, а для случаев, когда таким основанием является вина, решён вопрос о бремени её доказывания7. Во-вторых (и это самое главное), при рассмотрении данных дел суд, к сожалению, не привёл убедительных причин, по которым законодатель установил безвиновную ответственность в предпринимательских отношениях. Даже ссылка на риск предпринимателя как основание для такого решения законодателя является ничем иным, как констатацией установленного правила. Ответа на вопрос, почему этот риск приобрёл такое правовое закрепление, в данных актах не приведено.

В русле указанных решений Конституционного Суда РФ излагают свои позиции и отдельные цивилисты. Например, Г. Н. Шевченко указывает, что наиболее распространённым случаем отступления от принципа вины является ответственность лиц, нарушивших обязательства при осуществлении предпринимательской деятельности. Установление такого правила вполне оправданно, поскольку предпринимательская деятельность направлена на извлечение прибыли, ею занимаются, как правило, профессионально, поэтому предприниматели должны осознавать возможность наступления связанных с этой деятельностью неблагоприятных последствий [19, c. 67]. Также исследователь

отмечает, что установление такой ответственности основывается на категории предпринимательского риска, который является одним из признаков предпринимательской деятельности, поэтому предприниматель отвечает на началах риска, т. е. и за случайное неисполнение, ненадлежащее исполнение обязательств [22, c. 1011].

Между тем законодатель предусматривает многочисленные случаи, когда применение санкций в указанных обстоятельствах возвращается в «лоно» ответственности за вину, например ответственность производителя сельскохозяйственной продукции по договору контрактации, ответственность энергоснабжающей организации за перерыв в подаче энергии абоненту и др. [11, c. 754]. При этом, однако, предпринимательский риск здесь такой же, которым обосновывают безвиновную ответственность в других случаях.

Указанные моменты позволяют согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что «теоретических оснований для отхода от принципа ответственности за вину предпринимателей нет»8 [23, c. 211]. Как справедливо отметил Д. А. Липинский, можно утверждать, что в юридической ответственности без вины проявляется не функция юридической ответственности, а её дисфункция. Принцип виновности – отправная идея, закреплённая в действующем законодательстве, предписывающая установление и применение юридической ответственности только в отношении тех коллективных или индивидуальных субъектов, поведение которых включает в себя вину9 [21, c. 54] (см. также: [24, c. 17]).

Данная позиция важна не только для правоприменения, она является отправной точкой для законодательной деятельности, для принятия законоположений о применении мер защиты без учёта вины неисправного лица лишь в случаях и обстоятельствах, действительно находящихся за пределами гражданско-правовой ответственности.

4. Заключение

В юридико-фактическом аспекте вина является элементом состава гражданского правонарушения, составляя его субъективную сторону. Как субъективная сторона гражданского правонарушения, она выполняет функцию признания контролируемости на-

рушителем своего поведения и отграничивает его от поведения, находящегося вне такого контроля.

Вину в нормативно-правовом аспекте следует признать принципом института юридической ответственности.

Анализ юридико-фактического и нор- мативно-правового аспекта вины в их взаимосвязи позволяет выявить значение вины в институте юридической ответственности и оценить роль вины в осуществлении функций, присущих гражданско-правовой ответственности, что приводит авторов к выводу о том, что вина является необходимым условием ответственности. Нормативные положения, устанавливающие гражданско-право- вую ответственность при отсутствии вины, не позволяют осуществить функции граж- данско-правовой ответственности, в особенности штрафные, превентивные и стимулирующие функции в их неразрывном комплексе. Следует признать, что исключения из виновной ответственности недопустимы, поскольку при наличии соответствующих обстоятельств законодатель трансформирует ответственность в меры защиты, которые могут применяться лишь в случаях, находящихся за пределами гражданско-правовой ответственности.

ПРИМЕЧАНИЯ

1Они полагают, что основание – это то, что порождает какое-либо явление, фундамент, на который последнее опирается и который определяет его природу. Условия – те признаки, которые характеризуют основание и без наличия которых явление не может возникнуть.

2Очевидно, именно этим обусловлена позиция Е. А. Суханова, согласно которой следует, что в гражданских правоотношениях, строго говоря, имеет значение не вина как условие ответственности, а доказываемое правонарушителем отсутствие вины как основание его освобождения от ответственности [25, c. 464].

3Иные позиции, смешивающие меры ответственности и защиты, а также предполагающие скептическое отношение к «психической» составляющей вины в гражданском праве, и особенно вины юридических лиц, конечно, имеют право на существование. В настоящей работе мы можем констатировать лишь наличие разногласий по данной проблеме, однако продолжим исследование, исходя из изложенного подхода о полном составе гражданского правонарушения.

About the authors

Slesarev Vladimir – Ph.D. (Advanced Doctorate) in Law, Professor

Kutafin Moscow State Law University

Postal address: 9, Sadovaya-Kudrinskaya ul., Moscow, 125993, Russia

E-mail: kalikin1948@gmail.com AuthorID: 437899

Kravets Viktoriya – Ph.D. in Law, Associate Professor, Lecturer

Kutafin Moscow State Law University

Postal address: 9, Sadovaya-Kudrinskaya ul., Moscow, 125993, Russia

E-mail: vd_rudakova@mail.ru

Article info

Received – December 3, 2018

Accepted – January 10, 2019

For citation

Slesarev V.L., Kravets V.D. Fault in Civil Law: Statutory and Circumstantial Aspects. Vestnik Omskogo universiteta. Seriya “Pravo” = Herald of Omsk University. Series “Law”, 2019, vol. 16, no. 1, pp. 57-66. DOI: 10.25513/1990-5173. 2019.16(1).57-66. (In Russ.).