58 33N.W. 919 (Mich. 1887).

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА №4 2009 ТОМ 9

2 48

его по назначению] продолжает оставаться ошибкой в объекте. Без сомнений, свойства объекта оцениваются в отношении целей, которых хотела добиться заблуждавшаяся сторона. Но эта цель никогда не оценивается в отрыве от са­мого объекта».

Как отметили месье Мазо и Мазо (Mazeaud and Mazeaud), «с момента, ког­да вещь существует сама по себе и имеет определенную полезность или воз­можность использования, которая образует ее существенные качества, не име­ет большого значения то, что договаривающаяся сторона не может использо­вать ее так, как она рассчитывала, по причинам, которые относятся лично к сто­роне, а не к договору, если другое лицо могло бы использовать это исполнение. Квартира... остается годной для проживания, несмотря на то, что купивший ее работник переведен в другое место, [точно так же и] дом, купленый для прожи­вания в нем на пенсии, несмотря на то, что покупатель умер, не дожив до нее»⁵⁹. Во всех случаях, которые мы исследуем, «негодность предмета для использова­ния по назначению присуща объекту, а не вытекает из личной ситуации заблуж­давшегося лица. Качества объекта исследуются только в свете цели, которая преследуется, но эта цель имеет значение только в отношении качеств объекта. Эти два элемента неразделимы»⁶⁰.

Так, для Жестина и Мазо важнейшим вопросом является, так сказать, цель, для которой предмет покупался и продавался. Ошибка в годности предмета для этой цели — это ошибка в самом объекте. Ее следует четко отличать от ошибки, которая касается годности для этого конкретного покупателя, которого следует отличать от абстрактного покупателя.

2. Формулировки Ъартола, Балъда и поздних схоластов. Этот подход во многом схож с подходом некоторых средневековых юристов и поздних схо­ластов, сложившимся столетия назад на основе идей Фомы Аквинского и Ари­стотеля. Как указано выше⁶¹, римский юрист Ульпиан полагал, что продажа не­действительна, если стороны совершили ошибку в «существе». В XIV в. Бартол Сассоферрато (Bartolus of Saxoferrato) и Бальд из Убальди (Balus degli Ubaldi) вложили аристотелевские значения в термины «существо» и «сущность». Это толкование было воспринято поздними схоластами.

В аристотелевской философии то, что есть вещь, определяется ее сущност­ной формой, существом, или субстанцией, которая отличается от акциденции. Сливовое дерево имеет одну субстанцию, лев — другую. Вещь может изменять

⁵⁹ 2 HENRI MAZEAUD & LEON MAZEAUD, LECONS DE DROIT CIVIL no. 166 (1967), процитировано в JACQUES GHESTIN, LA NOTION D'ERREUR DANS LE DROIT POSITIF ACTUEL 51 (1971). To же реше­ ние в: 2/1 HENRI MAZEAUD, LEON MAZEAUD, JEAN MAZEAUD & FRANCOIS CHABAS, LECONS DE DROIT CIVIL no. 166(1998).

⁶⁰ GHESTIN, supra сн. 59, с. 51.

⁶¹ С. 236.

ИНОСТРАННАЯ НАУКА ЧАСТНОГО ПРАВА

249

«акциденции», такие как рост или вес, и при этом оставаться вещью того же ро­да, но как только она потеряет свою сущность, она перестанет быть деревом или львом. Сущность вещи — это понятие вещи, которое формируется разумом и отвечает ее сущностной форме. Когда схвачена сущность вещи, понятно, чем эта вещь является⁶².

Оставался небольшой шаг до признания того, что договор недействителен в случае ошибки, которая касается сущности или существа (субстанции) испол­нения, о котором стороны договорились. В терминах Аристотеля лицо, которое допустило такую ошибку, не должно получать нечто, указанное в договоре. Фо­ма Аквинский заключал, что соглашение о браке недействительно, если сторона сделала ошибку, относящуюся к сущности отношений⁶³. Бартол и Бальд делали вывод, что текст Ульпиана говорит об ошибке в сущности или в субстанции в аристотелевском смысле⁶⁴.

Однако Бартол отмечал, что сущность или субстанция объекта значима не в плане природных свойств вещи, а в аспекте его годности к использованию. Сточки зрения природы, согласно Аристотелю, неорганический мир состоит из четырех элементов: земли, воздуха, огня и воды, каждый — с собственной сущ­ностью. Следуя такой логике, в случае, когда сторона приобрела землю, не год­ную для сельского хозяйства, ошибки в сущности нет, так как то, что она полу­чила, — это «земля».

«Как это будет вскоре видно, одна и та же вещь может пониматься по-раз­ному с различных точек зрения, с которых она рассматривается. Поле может рассматриваться как материал, который есть земля, и тогда если русло реки пролегает через поле, оно не перестает быть землей, т.е. остается чем-то того же рода. Оно может быть рассмотрено как годное для пахоты с использованием животных (agi), т.е. как земля, на которой животные могут работать, и от этого «поле» (ager) получило название, свойственное ему... Взятое таким образом [ес­ли русло реки пролегает через него], оно теряет свойственную ему форму. Во многом то же самое с вином»⁶⁵.

Такой подход делает более ясной аристотелевскую мысль. Для Аристотеля и схоластов сущность рукотворного объекта определяется его целью. По словам самого Бартола, рукотворные вещи «принимают свою сущностную форму в за­висимости от пригодности для цели, для которой они сотворены своим создате-

Более полное описание этих идей и их влияние на договорное право см., GORDLEY supra сн. 28, с. 10-29.

SUMMA THEOLOGIAE Q. 41, а. 1.

См. GORDLEY, supra сн. 28, с. 57-61.

BARTOLUS DE SAXOFERRATO, TRACTATUS DE ALVEO § Stricta ratione, nos. 6-7, in 10 BARTOLUS DE SAXOFERRATO, OMNIA QUAE EXTANT OPERA fo. 141r (1615).

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА N'-'4 2009 ТОМ 9

250

лем»⁶⁶. Дом строится таким образом, чтобы кто-то мог в нем жить⁶⁷. Стул — это предмет мебели, сконструированный так, что человек может сидеть на нем. По­ле ^— нерукотворный объект, но, согласно Бартолу, поле нужно рассматривать аналогично. То, что определяет сущность вещи, — цель, для которой она пригод­на. Поле ^— это земля, пригодная для распахивания плугом. В начале XVII в. этот подход был воспринят поздним схоластом Леонардом Лессием (Leonard Lessius). Он устанавливал цель, которая определяет «род» вещи, ее «первичную causa», или непосредственную цель. Ошибка в этой первоначальной causa ради­кально подрывает согласие. Он отличал такую causa от «вторичной causa», или мотива, который лицо могло иметь, приобретая объект. Как мы видели, он по­лагал, что сторона может быть освобождена от обязательства в связи с ошибкой в мотиве, даже если такая ошибка не уничтожила согласия.

3. Рациональное объяснение. В XVI в. теолог Кайетан (Cajetan) задался во­просом, почему сторона, которая не сдержала обещание, должна нести ответст­венность, если кредитор не изменил свою позицию в отношении обещания. Большинство поздних схоластов, за которыми в XVII в. последовали и основате­ли школы естественного права Гуго Гроций и Самюэль Пуфендорф, отвечали, что иногда должник может пожелать немедленно наделить кредитора правом требовать исполнения⁶⁸. Что же это за ситуация, когда одна сторона пожелала бы, чтобы другая оставалась связана заключенной ими сделкой? Как отметил Мелвин Айсенберг, это желание может быть обусловлено выгодностью сделки⁶⁹. Кредитор может испугаться, что должник нарушит свое слово и не захочет ис­полнять договор, по крайней мере на таких условиях⁷⁰. В обмен на согласие должника быть связанным обещанием кредитор предоставляет что-то взамен: он соглашается на условия, более благоприятные для должника, или сам согла­шается быть связанным своим обещанием.

Можно представить себе две причины, по которым кредитор мог бы поже­лать сохранить выгодную для себя сделку в силе. Он может рассматривать при­читающееся ему исполнение как уникальное, как такое, которое он, вероятнее всего, не сможет получить где-то еще по той же цене. Кроме этого, он может рассматривать цену, о которой стороны договорились, как особенно выгодную.

Ни одна из этих причин не подпадает под ситуацию, которую мы обсужда­ем. Если кредитор пожелал сохранить за собой право на исполнение, которое он

⁶⁶ Id. no. 3

⁽" Id. (пример Бартола).

⁶⁸ GORDLEY, supra сн. 28, с. 73-79.

^w Melvin A, Eisenberg, The Theory of Contracts, в: Р. BENSON, ED., THE THEORY OF CONTRACTS NEW ESSAYS 223, 279(2001).

⁷⁰ Как рассмотрено в: GORDLEY, supra сн. 52, с. 331-332.

ИНОСТРАННАЯ НАУКА ЧАСТНОГО ПРАВА

251

полагал для себя уникальным, причиной этого будет то, что он полагал некото­рые характеристики исполнения повышающими годность исполнения для ка­кой-либо цели, к достижению которой он стремится. В нашей ситуации, одна­ко, исполнение негодно для его целей в связи с ошибкой. Поэтому эти свойства, даже если они существуют, не повышают годность вещи.

Более того, сторона, пожелавшая сохранить уговоренную цену, действует под влиянием страха в дальнейшем получить меньшую цену. Желание стороны согласиться на ту или иную цену будет, следовательно, зависеть от цены, кото­рую она готова получить от других предложений. То, что предложат другие, бу­дет зависеть от годности исполнения для их целей. В нашей ситуации из-за ошибки исполнение негодно для таких целей. Поскольку стороны договора ос­новывали их оценку на использовании, для которого исполнение не может или не стало бы использоваться, они могли достигнуть согласия о цене только по совпадению.

Как отмечалось ранее, Айсенберг указывал, что «должнику надлежит явно или подразумеваемо оценить (1) отношение между его личными предпочтени­ями (включая его ценности и вкусы) и исполнениями, полагающимися от него и ему по договору, (2) ожидаемую ценность для него, т.е. личную или субъектив­ную оценку этих исполнений, и (3) ожидаемое рыночное или объективное зна­чение предоставлений»⁷¹.

Для того что принять первые два из этих решений, стороне нужно решить, какой цели она пытается достигнуть и как исполнения, которые она осущест­вит и получит, будут способствовать достижению этой цели или отдалению от нее. Чтобы принять третье, она должна решить, сколько абстрактный покупа­тель заплатит за исполнение; это будет зависеть от вклада, которое это исполне­ние может сделать в достижение его целей. Если исполнение негодно как для его целей, так и для целей других, оба эти решения отпадают. Таким образом, освобождение от обязательств может быть дано по той причине, которую обос­новали поздние схоласты: не было значимого согласия.

В таких делах современные суды обычно освобождают сторону от долга. На­пример, американский суд допустил отказ от договора, когда земля была прода­на как земля для строительства дома, но в силу законодательства покупателю было запрещено строить дом⁷² или когда участок был приобретен как место для передвижных домов, однако нормы запрещали установку септических емкос­тей для органических отходов⁷³. Они бы сделали это, если бы пустынная высу-

⁷¹ EISENBERG, supra сн. 43, с. 1581.

⁷² Rancourt v. Verba, 678 A.2d 886 (Vt. 1996) (ограничения в отношении болот на уровне федерации и штатов); Cour d'appel, Rouen, Mar. 19,1968, D.S. 1969.J.211.

⁷³ Lang v. Koziarz, 1987 Del. LEXIS 466 (1987).

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА N^u4 2009 ТОМ 9

252

шенная земля была бы продана под плантацию жожоба, но обе стороны оши­бочно полагали, что там была необходимая для полива вода'⁴. Американские и германские суды освобождали стороны от обязательств, когда на земле, куплен­ной под строительство дома, всякое строительство было запрещено⁷⁵. Немецкий суд признал договор недействительным, когда футбольный клуб заплатил 40 000 немецких марок за игрока, не зная, что он был вовлечен в скандал и не мог иг­рать'⁶. Французский суд признал недействительной сделку, когда предприятие, проданное как «клиника», в силу сервитута могло использоваться только как ро­дильный дом⁷⁷.

Англия является исключением. Английский суд удовлетворил иск по догово­ру продажи овса заводчику лошадей, ошибочно полагавшему, что это был ста­рый овес, который он мог использовать, а не молодой, который не мог быть ис­пользован'⁸. Была признана действительной продажа 300 тюков калькуттского капока' «Sree brand», который, вопреки предположениям обеих сторон, содер­жал хлопок и поэтому был бесполезен для покупателя⁷⁹. Был признан обязатель­ным договор продажи фасоли, которую обе стороны ошибочно полагали кон­скими бобами (feverolej⁰. Лорд Аткин указал в dicta, что иск об оспаривании не может быть удовлетворен, если сторона покупает дом без мебели и думает, что он готов к вселению⁸'. Причина не в том, что в Англии эти отношения урегули­рованы иначе, чем в других странах. Как мы видели, английские судьи выясня­ют, является ли ошибка сущностной или существенной. Вероятно, причиной этого является страх. Как сказал Лорд Аткин, «ничто так не опасно, как дать се­бе право сконструировать договор, который стороны не имели в виду, путем вы­вода следствий, которые сделали бы контракт более деловым или более справед­ливым»⁸². Он не объяснил, чем менее опасен подход, при котором в случае со­мнений приоритет имеет менее деловая и менее справедливая конструкция. Как бы то ни было, если английские дела основываются на страхе вмешаться в

⁷⁴ Rentier v. Kehl, 722 P.2d 262 (Ariz. 1986).

⁷⁵ Gartner v. Eikill, 319 N.W. 2d 397 (Minn. 1982); BGH, 11 Feb. 111958, NJW 1958.785 (решено по § 242); OLG Koln, June 25 1964, MDR 1965, 292 (dicta).

⁷⁶ BGH, Jan. 13 1975, NJW 1976. 565.

⁷⁷ Gass. civ., 3e ch. civ., May 25,1972, JCP 1972.11.17249.

⁷⁸ Smith v. Hughes, (1871), L.R. 2, Q.B. 597. Вата из семян ватного хлопка - Примеч. пер.

⁷⁹ Harrison & Jones v. Bunten & Lancaster, (1953) 1 Q.B. 646.

⁸⁰ (1953) 2 Q.B. 450.

⁸¹ Bell v. Lever Brothers, Inc., [1932] A.C. 161, 224.

⁸² [1932] A.C. at 226.

ИНОСТРАННАЯ НАУКА ЧАСТНОГО ПРАВА

253

волю сторон, а не на понимании того, что результат является справедливым, то нас не должно беспокоить, что вывод английских судей противоречит результа­ту в других странах.

4. Сходные ситуации. В случаях, описанных выше, исполнение негодно как для целей данной конкретной стороны, так и для любого, кто стал бы стороной в таком договоре. Однако иногда исполнение имеет свойства, обычно подходя­щие для лиц, которые за такое исполнение платят. Тем не менее, в зависимости от этих характеристик, оно может подходить для целей одной стороны и не подходить для другой. Восьмой размер обуви не подойдет тому, кто носит один­надцатый. Место для строительства дома, которое подходит ami планов одного, не подходит для планов другого. Картина, которая кому-то нравится, кому-то не нравится. Более того, никто не заплатит за участок в четверть акра или за копию вазы эпохи Мин столько, сколько он заплатил бы за два акра или за подлинник.

Исполнения, аналогичные перечисленным выше, могут быть годными для од­ного и негодными для другого по двум разным причинам. Во-первых, вне зависи­мости от цены исполнение, которое подходит одному, не подходит другому. Да­же если обувь, или земельные участки, или картины могли быть куплены по од­ной цене, одиннадцатый размер будет нельзя носить, конфигурация участка мо­жет не подходить под проект строительства, а картина может не удовлетворить приобретателя. Во-вторых, причина негодности исполнения может быть в том, что, если бы лицо правильно оценило передаваемую вещь, оно не купило бы бо­лее дорогую вещь, поскольку оно не хотело тратить столько денег; или, наоборот, оно не приобрело бы более дешевую, поскольку имело достаточно денег и хотело приобрести больше, чем маленький участок или копию произведения искусства.

В таких случаях, если оставить договор в силе, возникнет как минимум одно из двух следующих негативных последствий. Одна сторона может в итоге полу­чить исполнение, которое не отвечает его целям: обувь не того размера, неудач­но расположенный земельный участок, копия вазы. Или сторона заплатит непо­мерно высокую или низкую цену в сравнении с тем, какую цену она заплатила бы за участок и вазу, если бы обе стороны знали правду.

В таких случаях договор не должен оставаться обязательным. Предположим сначала, что сторона получила исполнение, которое ей не нужно. Может быть, сторона, которой надлежит совершить свое исполнение, заключила договор по той цене, которую считала благоприятной. Как было только что отмечено, цена может быть непропорционально высокой или низкой из-за ошибки. Здесь, как и ранее, если бы была известна правда, продавец или покупатель не договори­лись бы о цене. В другой работе я объяснил почему, по моему мнению, право должно уважать договоренность сторон о цене⁸³. Риск изменения рыночной це-

James Gordley, Equality in Exchange, 69 CALIF. L. REV. 1587, 1620-1621 (1981).

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА N^a4 2009 ТОМ 9

2 54

ны должен на ком-то лежать. Согласуй цену, стороны распределяют этот риск. Здесь, однако, если бы сторонам надлежало придерживаться цены, о которой они уговорились, на них был бы возложен дополнительный риск — риск ошиб­ки в том, какова рыночная цена товара, на момент заключения сделки. Нет при­чин, по которым на них нужно возлагать этот дополнительный риск.

В других случаях цена может быть такой же, как если бы исполнение было представлено незаблуждавшейся стороне. Обувь одиннадцатого размера прода­ется по той же цене, что и девятого. Участок, который не подходит для возведе­ния одного здания, может подойти для другого. Работы разных художников мо­гут иметь сравнимую цену. В этих случаях нужно допустить, что если договор недействителен, то продавец теряет преимущество получить цену, на которую согласился покупатель. Таким образом, перед нами стоит выбор из двух непри­ятных альтернатив: или лишить продавца преимуществ сделки, или настаивать, чтобы покупатель получил нечто, что он не может использовать. Представляет­ся, что лучше не допускать судебного принуждения к исполнению такой сдел­ки. Продавец знает, что спорное исполнение может подходить не всем. Он мо­жет находиться в лучшем положении, чтобы убедиться, что покупатель доста­точно информирован. Более того, если он пожелает, он может защитить себя, прося большую цену за то, что он несет такой риск.

Таким образом, неудивительно, что современные правовые системы по об­щему правилу дают защиту в описанных случаях: если ошибка касается участка земли, который не подходит под планы строителя, или когда стороны заблуж­даются в вопросе о подлинности или происхождении драгоценности, предмета искусства или коллекционной редкости. Американские суды освободили лицо от обязательств, когда стороны ошибочно полагали, что по крайней мере 4 акра из 18-акрового земельного участка могли быть ирригированы⁸⁴; когда они оши­бочно полагали, что участок может вместить пять одноакровых участков и подъ­ездную дорогу⁸⁵; когда участок пересекал федеральные болота, что накладывало существенные ограничения на возможность строительства⁸⁶; и когда владелец 450-футового земельного участка не мог возвести здание там, где он хочет, по­тому что строительные правила требовали 75-футового отступа⁸⁷. Французские суды признавали сделки недействительными, когда планы по созданию шоссе делали приобретенную землю неподходящей для размещения дома⁸⁸. Немец-

⁸⁴ Lesher v. Strid, 996 P.2d 988 (Ore. App. 2000).

⁸⁵ Murrv. Selag, 747 P.2d 1302 (Idaho 1987).

⁸⁽¹ Shorebuilders, Inc. v. Dogwood, Inc., 616 F. Supp. 1004 (D. Del. 1985).

Burggraff v. Baum, 1998 Me. Super. LEXIS 51 (1998) (он также не мог получить доступ к дороге, но суд исходил из того, что и та и другая ошибки дают право на оспаривание).

⁸⁸ Cour d'appel, Versailles, Mar. 30,1989, Rev. trim. dr. civ. 1989. 739.

ИНОСТРАННАЯ НАУКА ЧАСТНОГО ПРАВА

255

кие суды признавали недействительными сделки, по которым земля приобрета­лась под строительство дома, но стороны не осознавали, что выход на улицу не мог быть оборудован без уплаты 23 500 марок уличного сбора⁸'^-', и когда дом был продан, а стороны не знали, что сосед мог возвести многоэтажное здание, кото­рое закрывало вид и превращало подъездной путь в тоннель⁹⁰. Английское пра­во менее ясное. Лорд Аткин говорил в dicta, что не может оспаривать сделку сторона, которая покупает автосервис у дороги, когда городские власти приня­ли решение запретить дорожное движение почти везде вблизи этого сервиса⁹¹. Но, как отмечено ранее⁹², сам лорд Аткин говорил, что его нежелание снабдить сделку исковой защитой произрастало из страха читать мысли сторон, — он счи­тал это справедливым результатом.

Американские суды признавали недействительными сделки, по которым скрипки, проданные как скрипки Страдивари, Гвернари⁹³ и Бернардела⁹⁴, ока­зались копиями, или когда монета, проданная как редкость, оказалась поддел­кой⁹⁵. Французский суд освободил сторону от обязательств, когда жемчуг, про­данный как настоящий, оказывался искусственным⁹⁶, когда статуя продавалась как статуя времен династии Тан, хотя в действительности определить возраст было невозможно⁹⁷, и когда два стула, описанные как «Маркиз»* периода Луи XV, в действительности оказались стульями «Бержер», «тщательно реконструи­рованными с использование элементов времен Луи XV и более поздних»⁹⁸. Не­мецкий суд признал недействительной сделку с двумя китайскими вазами, про­данными как современные, которые в действительности относились ко време­ни династии Мин; так же немецкий суд отнесся к продаже картины как полот­на Франка Дювенека (Frank Duvenek), которая в действительности принадле­жала кисти Вильгельма Лейбля (Wielbelm LeibTf⁴.

⁸⁹ OLG Dusseldorf, June 28 1912, JW 1912, 850.

⁹⁰ RG, May 31, 1905, RGZ 61, 84.

⁹¹ Bell v. Lever Brothers, Ltd, [1932] A.C. 161, 224.

⁹² at p. 447.

⁹³ Smith v. Zimbalist, 38 P.2d 170 (Cal. App. 1934) (нарушение гарантии).

⁹⁴ Bentley v. Slavik; 663 F. Supp. 736 (S.D. 111. 1987).

⁹⁵ Beachcomber Coins, Inc. v. Boskett, 400 A.2d 78 (N.J. Super. 1979).

⁹⁶ Cass, req., Nov. 5, 1929, D.H. 1929. 539.

⁹⁷ Cass., le ch. civ., Feb. 26, 1980, Bull. civ. I, p. 54 no. 66. Модель стула - Примеч. пер.

⁹⁸ Cass., le ch. civ., Feb. 23, 1970, JCP 1970.J.16347.

⁹⁹ BGH, June 8, 1988, JZ 1989, 41.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА N^B4 2009 ТОМ 9

256

И снова английское право оказывается неясным. Лорд Аткин говорил в dicta, что не может быть оспорена сделка, если одна сторона продает другой произведение искусства, которое обе полагают работой Старого Мастера¹⁰⁰. Действительно, английские суды оставляли в силе договоры, в которых обе сто­роны думали, что проданы картины Констэбла (Constable)¹™ или Мюнтера (Munter)^un. Суд приходил к противоположному результату, когда скатерть и сал­фетка с кистью Карла I в действительности, вопреки мнению сторон, не при­надлежали этому монарху, а были более поздними копиями. Суд пришел к та­кому выводу, несмотря на оговорку продавца о том, что «подлинность... не га­рантируется»¹⁰³. Как было отмечено выше, Лорд Аткин сам полагал, что в иске об оспаривании должно быть отказано, даже если такой отказ покажется не­справедливым. Он думал, что в силу определенных причин безопаснее оставить очевидно несправедливый результат, чем вторгаться в волю сторон. Неудиви­тельно, что английские судьи, которые разделяли его обеспокоенность, прихо­дили к результатам иным, нежели судьи в других странах и даже менее опасли­вые английские судьи.

5. Исключения. Даже если в определенных случаях ошибка давала бы право оспаривать договор, суды и ученые признают некоторые исключительные ситу­ации, при которых оспаривание не допускается.

(1) Односторонняя ошибка, виновная ошибка. До сего момента мы предполагали, что ошибка была сделана обеими сторонами. Предположим теперь, что заблуждалась только одна сторона. В случаях первой группы од­на сторона знает, что другая ошибается. Например, допустим, что собствен­ник квартиры, из которой просматривается коронационное шествие, знает, что торжество отменено, или покупатель знает, что корова, которую прода­вец полагает яловой, в действительности стельная. Эти случаи возбуждают проблему обязанности сообщения, которая в этой работе не обсуждается. По ходу изложения я, однако, соглашусь с Мелвином Айсенбергом и други­ми, по мнению которых в подобных случаях такая обязанность должна быть. По моему мнению, цель договорного права в том, чтобы позволить сторонам осуществлять обмен к их взаимной выгоде. Если ни одна из сторон не может быть уверена в том, что контракт ей выгоден, потому что есть риск, который сторона должна принять, условия контракта должны быть

' Bell v. Lever Brothers, Ltd., [1932] A.C. 161. 224.

Leaf v. Internatl Galleries, (1950) 2 K.B. 86.

¹ Harlington & Leinster Enterprises v. Christopher Hull Fine Art, (1991) 1 Q.B. 564 (хотя здесь продавец от­верг любые экспертные знания).

' Nicholson & Venn v. Smith-Marriott, (1947) 177 L.T. 189.

ИНОСТРАННАЯ НАУКА ЧАСТНОГО ПРАВА

25 7

справедливыми в том же смысле, в котором должно быть справедливым па­ри. Эта цель может быть достигнута, если на каждую сторону возлагается обязанность раскрыть информацию, которая показывает, что исполнение не может быть полезным другой стороне или получение такого исполнения неразумно для стороны. Я также согласен с Айзенбергом и другими в том, что должно быть сделано исключение для случая, когда одна сторона трати­ла деньги или пыталась получить такую информацию. Например, она поку­пает землю, зная из сейсмических исследований, что она, вероятно, содер­жит нефть. Или, будучи историком искусств, она определяет картину в ма­газине как работу Старого Мастера.

В случаях второй группы сторона может не знать, что контрагент ошибает­ся. Например, покупатель покупает корову, обнаружив путем пальпации, что она стельная, не зная, что продавец полагает корову яловой. Поскольку корова менее знаменита, чем животное из дела Sherwood v. Walker, цена не будет на­столько различаться, чтобы предположение продавца было очевидным. Или, на­пример, фермер покупает нитраты, чтобы использовать их как удобрения, не зная, что они химически чистые и потому более дорогие, чем обычные нитраты. Он соглашается на высокую цену потому, что он впервые использует нитраты как удобрение и не знает, сколько они обычно стоят.

Если стороны договорились с целью зафиксировать цену, суд должен при­знать сделку недействительной. Цена, которая слишком велика или мала ввиду односторонней ошибки, не должна оцениваться так же, как слишком высокая или низкая цена в связи с двусторонней ошибкой. Я думаю, что суду надлежит признать недействительной сделку, даже если одна из сторон пыталась выгово­рить себе исполнение, которое она полагала особенно выгодным, например, не­которые уникальные свойства коровы. Общепризнано, что эта цель не была бы достигнута, если бы сторона не могла принудительно исполнить договор. Одна­ко если наш анализ верен, то продавец не дает значащего согласия в вопросе о цене, а следовательно, он не должен считаться связанным обязательством. Пред­положим, что одна сторона написала письмо с предложением купить дом в Ан­глии за $ 400 000, но из-за кляксы на знаке доллара владелец дома решил, что была предложена цена £ 400000. Очевидно, здесь не будет договора при согла­сии собственника дома, даже если покупатель будет пытаться зафиксировать особо выгодные свойства предоставления. Я не вижу, почему результат должен быть иным, если продавец ошибается в том, что он продает.

Однако я должен допустить, что современные правовые системы, по всей ви­димости, подходят к вопросу по-разному. Традиционно англо-американское право требует, чтобы ошибка была взаимной. Поэтому если ошибается только одна из сторон, сделка не признается недействительной. Согласно мнению не­которых французских и итальянских юристов, оспаривание сделки не допуска-

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА №4 2009 ТОМ 9

258

ется, если сторона виновна в том, что она не знает правды¹⁰⁴. Немецкое право дозволяет стороне, которая не ошибалась, возместить все убытки, которые она понесла в связи с тем, что положилась на действительность договора¹⁰⁵. Тем не менее, хотя юристы с уверенностью обосновывают это правило, судебная прак­тика является скудной. Почти все дела, которые я нашел¹⁰⁶, касались вины раз­личных видов: суды отказывались прийти на помощь стороне, которая не про­читала договор перед тем, как подписать его¹⁰', или в некоторых делах не озна­комилась с открытыми для ознакомления зональными ограничениями¹"⁸.

(2) Допущение риска. В случаях, которые мы обсудили выше, сторона, кото­рой надлежало получить исполнение, верила, что во время, когда она заключала договор, исполнение подходило ее целям. Предположим, однако, что она была не уверена. В соответствии со Вторым сводом договорного права «сторона несет риск ошибки, когда она знает о том, что во время заключения договора она име­ла только ограниченное знание в отношении факта, к которому относится ошибка, но рассматривала свое ограниченное знание как достаточное»¹⁰⁹. Я не совсем понимаю, что значит рассматривать свое знание как «достаточное», но, по моему мнению, только в некоторых случаях сторона может быть лишена права на оспаривание, потому что она знала о риске.

Причиной в дополнение к тем двум, которые мы уже обсудили, является то, что есть еще одно основание, в силу которого сторона может быть заинтересо­вана в сохранении обещания осуществить выгодное предоставление. Это может быть неопределенность в том, каковы характеристики исполнения. Кредитор готов сыграть в лотерею относительно того, является ли получаемое им испол­нение тем, что он желает. Он может заплатить меньшую плату в связи с такой неопределенностью. В любом случае он берет на себя такой риск, а должник ^— нет. Было бы нечестно разрешать кредитору требовать вернуть назад исполне-

¹⁰⁴ RAYMOND, supra сн. 13, по. 237; LARROUMET, supra сн. 19, по. 355; 1 SACCO, supra сн. 13, 379. GIO­ VANNI IUDICA, PAOLO ZATTI & VINCENZO ROPP, IL CONTRATTO 782 (2001) придерживаются проти­ воположного взгляда. Кроме того, на основании Второго Свода вина не имеет значения. RESTATE­ MENT (SECOND) OF CONTRACTS § 157 (1981).

¹⁰⁵ ГГУ § 122(1).

¹⁰⁶ Исключением может быть французское дело, в котором сторона, имевшая «опыт в страховании», застраховала саму себя от одного и того же риска дважды. Cass. civ. le ch. civ., June 29 1959, Bull. civ. I, p. 267, no. 320. Я понимаю нетерпимость суда, но полагаю, что суд должен был расторгнуть та­ кой договор.

¹⁰⁷ Ptacek v. Wammes, 1987 Ohio App. LEXIS 5790.

¹⁰⁸ Hartle v. United States, 22 CI. Ct. 843 (1991), но покупатель, который был в курсе наличия градостро­ ительных ограничений, но не проверил муниципальные документы, не был признан проявившим не­ брежность в Gartner v. Eikill, 319 N.W. 2d 397 (Minn. 1982).

¹⁰⁹ RESTATEMENT (SECOND) OF CONTRACTS § 154(b) (1982). '

./, ИНОСТРАННАЯ НАУКА ЧАСТНОГО ПРАВА

259

ние, если он докажет, что оно было именно тем, что хотел обещавший. Это бы­ло бы разрешением обещавшему уничтожить договор, который был подобен честному пари.

Учитывая изложенное, мы можем различить два вида случаев. Во-первых, бывают ситуации, когда покупатель держит в уме свою цель в отношении иму­щества. Имеется неопределенность в том, подходит ли исполнение для его це­лей. Тем не менее другие лица, которые могли бы выступить на его стороне в до­говоре купли-продажи, могли бы использовать исполнение для своих целей, и покупатель не платил бы никаких лишних денег за то, чтобы использовать то­вар в каких-то своих целях. Если покупатель вступает в договор с целью зафик­сировать цену, суды должны отказывать в оспаривании. Французский суд отка­зался признать недействительной сделку, когда дом был продан покупателю, ко­торый хотел использовать его и как дом, и как студию для мебельного производ­ства. Он знал, что имущество было обременено сервитутом, разрешавшим толь­ко проживание в таком помещении, но решил проверить, не повезет ли ему¹¹⁰. В сходном деле немецкий суд отказал в иске об оспаривании, когда покупатель, надеясь построить летний домик, купил землю, зная, что зонирование исключа­ет строительство домов¹¹¹. В этих случаях продавцы, безусловно, пытались сохра­нить установленную цену. Но осведомленность покупателя не повлияла на це­ну. Цена отражала то, что другие бы заплатили, предполагая, что они, в отличие от этого конкретного покупателя, купили бы имущество для разрешенного ис­пользования.

В других делах, однако, неопределенность касается использования имущест­ва любым возможным покупателем. Здесь, на мой взгляд, нужно различать слу­чаи, в которых стороны в действительности спорят в отношении того, как иму­щество может быть использовано, от случаев, в которых одна сторона — воз­можно, небрежно — просто не проверила, не ошиблась ли она. В случаях, когда сторона просто не проверила, вероятнее всего она полагала риск слишком отда­ленным, чтобы заботиться об этом. Очень вероятно тогда, что этот риск не от­разился на цене. Такие случаи, следовательно, похожи на рассмотренные выше, в которых одна сторона виновна в ошибке. Может быть, другая сторона хотела зафиксировать цену, но если то, из-за чего договор ставится под сомнение, мог­ло быть сделано другой стороной и если это привело к неадекватности цены, суд должен признать договор недействительным. Тот же результат должен быть и в том случае, когда то, что сторона не проверила возможность ошибки, делает це­ну несоразмерной.

¹"' Cass., le ch. civ. June 13,1967, JCP 1967. 11. 15290. ¹¹¹ OLG, Rostock, Feb. 23, 1995, NJW - RR 1995, 1105.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА №4 2009 ТОМ 9

2 60

Некоторые суды игнорируют это различие. Один суд оставил действитель­ной продажу вещи, которую обе стороны считали настоящим старым ружьём Parker A-1, хотя в действительности это была подделка. Покупатель позвал куз­неца, который выразил явные сомнения в подлинности и объяснил, как, разо­брав ружье, он сможет установить подлинность. Покупатель не мог разобрать ружье сам, а продавец не разрешил отнести ружье к кому-то, кто мог. Суд ре­шил, что оба знали о риске¹¹². Аналогично суд признал действительной покупку за $ 60 на распродаже двух картин маслом, принадлежавших перу известного художника, которые были перепроданы за $1 072 000. Оценщик сообщил пред­ставителям имения, что он не может оценить произведения искусства. Суд за­ключил, что продавцы приняли на себя риск того, что картина окажется напи­санной известным художником¹¹'.

Другие суды приходят к результату, который я полагаю более разумным. Один отказался оставить в силе договор продажи участка под строительство до­ма, когда покупатель не смог построить дом, который планировал, потому что значительная часть участка оказалась подтопленной. Нижестоящий суд отказал в оспаривании сделки на том основании, что покупателю надлежало нанять ин­женера¹⁴. Другой суд признал недействительным договор о продаже дома, ког­да ни одна из сторон не знала, что граница землевладения находится под скатом крыши, хотя и информации о том, где точно находится эта граница, ни у одной из сторон не было, притом что покупатель мог легко ее получить¹¹³.

В делах, похожих на это, стороны не заключали спора о том, принадлежат ли картины кисти известного художника, окажется ли ружье подделкой, будет ли возможность возвести дом на купленном участке или не окажется ли граница земельного участка проходящей под крышей. Напротив, они пренебрегли пре­досторожностями, которые бы предотвратили эти возможности. Некоторая не­определенность, дающая основания принять эти меры предосторожности, мог­ла быть, а могла и не быть — в любом случае то, что стороны приступили к за­ключению сделки, не предпринимая этих мер предосторожности, говорит о том, что, по всей вероятности, эти возможности не повлияли на цену. Имея в виду то, что мы сказали применительно к вине, суд должен признать сделки не­действительными ввиду ошибки во всех четырех случаях.

Напротив, иногда спорная характеристика влияет на годность исполнения для любого, кто вступил бы в такой договор, и договор имеет черты спора о том,

^ш Cydrus v. Rouser, 1999 Ohio App. LEXIS 5746.