учебный год 2023 / AP10_44-53 2015 Любарская реституция КП-1

При реституции стороны должны вернуться в состояние, существовавшее на момент совершения сдел-

ки. Вместе с тем возврат в первоначальное состояние не всегда возможен, поскольку переданное имущество может, например, претерпеть существенные изменения, как в сторону улучшения, так и ухудшения. В связи с этим просто обмен сторонами полученного по недействительной сделке не может рассматриваться в качестве над-

лежащего правового результата реституции. При применении последствий недействительности сделки или последствий расторжения договора необходимо каждый раз с учетом фактических обстоятельств исследовать вопрос о том, будет ли соблюден баланс интересов каждой из сторон, если стороны просто вернут друг другу все полученное. Как показывает практика, в случае передачи по договору индивиду- ально-определенной вещи простой обмен

такого баланса не обеспечивает ввиду изменения состояния вещи.

Реституционное требование может являться как кондикционным, так и виндикационным

Вюридической литературе высказывается точка зрения, согласно которой под реституцией следует понимать не только последствия недействительности сделок, но и последствия расторжения договора. Действительно, именно реституция по расторгнутым сделкам известна праву большинства иностранных правопорядков.

Так, во французских источниках прямо указывается, что расторжение по своим последствиям равнозначно недействительности и в качестве последствия и первого, и второго называется реституция.

Ванглийском праве под понятие реституции также подпадает возврат предоставленного по сделке, расторгнутой в связи с ее нарушением. Однако такая реституция характеризуется целым рядом особенностей.

Внемецком праве при расторжении договора возврат исполненного осуществляется на основании специального реституционного требования1.

Вотечественной науке позицию о том, что требование о возврате исполненного при расторжении договора следует отнести к особому реституционному способу защиты прав кредитора, высказывал в своих работах А.

Г. Карапетов2. По сути, аналогичного взгляда придерживается и С. В. Сарбаш, который определяет правовую природу требования о возврате предоплаты как реституционную, «ибо целью этого института является возвращение сторон в первоначальное положение»3.

Реституцию как последствие именно недействительности сделок можно отнести к специфической черте российского гражданского права. Впервые в отечественном законодательстве реституция появилась

вГК РСФСР 1964 года. В ГК РСФСР 1922 года правила о реституции отсутствовали, и устранение последствий недействительности сделки осуществлялось либо посредством виндикационных исков, либо исков о неосновательном обогащении4.

Всвязи с этим неудивительно, что в литературе отмечалась схожесть не только последствий расторжения договора и признания недействительности сделки, но и родство реституционного и кондикционного требований. В частности, С. В. Сарбаш писал, что «хотя в теории гражданского права неосновательное обогащение и реституция разделяются… они имеют общие корни и западной традицией права нередко ставятся в один ряд»5.

Однако по вопросу о правовой природе реституции и ее соотношении с кондикцией

вотечественной цивилистике нет единства мнений.

Так, согласно позиции целого ряда авторов6, требование о возврате полученного

ПРОЦЕСС

по недействительной сделке всегда носит характер кондикционного, то есть они отрицают самостоятельный характер реституции.

Другие ученые также не рассматривали реституцию в качестве самостоятельного явления, но вместе с тем считали, что реституционное требование по своей природе может являться как кондикционным, так и виндикационным7. В частности, Д.О. Тузов полагает, что реституция не может пониматься как самостоятельное правовое средство, а является собирательным институтом и обозначает различные средства защиты, предоставляемые сторонам недействительной сделки для истребования переданного ими друг другу имущества или компенсации его стоимости в деньгах8.

Есть и иной подход, поддерживаемый, в частности, К. И. Скловским. Он рассматривает реституцию в качестве самостоятельного института. Так, К. И. Скловский писал, что «обе стороны любой сделки вообще не способны обогатиться одновременно»9. При исполнении договора обеими сторонами (обмене эквивалентными благами) неосновательное обогащение не возникает. Таким образом, К. И. Скловский отрицает взаимосвязь в данном аспекте реституции и неосновательного обогащения.

Следует согласиться с А. В. Егоровым, который отмечает, что «широко представленные в прошлом взгляды на реституцию как на особое техническое средство, имеющее особую правовую природу, не сводимую ни к обязательственному требованию, ни к вещной защите права, постепенно утрачивает актуальность»10. По мнению А.В. Егорова, «реституционное правоотношение имеет разный характер в зависимости от предмета, подлежащего возврату: индиви- дуально-определенной вещи, родовой вещи, денег»11, что и определяет в том или ином случае его правовую природу. Так, в случае реституции индивидуально-определен- ной вещи, когда имеет место реституция вла-

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

дения, следует говорить о вещно-правовом способе защиты, схожем с виндикационным иском. При возврате родовых вещей и денег природа требования — обязательственноправовая12.

Несмотря на многочисленные споры относительно природы реституционного требования и его соотношения с кондикцией, представляется, что нет особой необходимости в жестком разграничении реституции и кондикции, а тем более в их противопоставлении друг другу как способов защиты гражданских прав. Так, мировой опыт свидетельствует о том, что в законодательстве многих стран нормы о неосновательном обогащении субсидиарно применяются при реституции: «В ГГУ (§ 812, абз. 1, предл. 2), в швейцарском Законе об обязательственном праве (ст. 62[2]) и в АГУ (§ 1431 и сл.) содержатся различные типы condictio, известные еще с юстиниановских времен, однако их практическая роль незначительна, так как речь в них идет о случаях передачи “исполненного" sine causa (без достаточного на то основания). Следует, однако, подчеркнуть, что нормы, касающиеся “реституции неосновательного обогащения", не учитывают, было ли обязательство изначально недействительным или стало таковым впоследствии.… Все эти вопросы касаются действительности договоров и потому регулируются в специальных разделах кодексов. Отсюда следует, что нормы, регулирующие неосновательное обогащение, вступают в действие лишь после того, как согласно другим нормам будет установлена недействительность основной сделки»13.

Покупатель должен компенсировать ухудшение вещи, произошедшее после возникновения оснований для недействительности сделки

Рассмотрим особенности реституции в случаях, когда состояние переданной во испол-

ПРОЦЕСС

точка зрения о том, что ухудшение состояния вещи в аналогичной ситуации следует квалифицировать как деликт, что, по мнению автора, является спорным.

Обратимся теперь к положениям п. 2 ст. 167 ГК РФ, согласно которым при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге), возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

Из приведенного следует, что данная норма также не позволяет урегулировать ситуацию, связанную с ухудшением вещи до момента ее возврата.

Вместе с тем пробел в прямом регулировании возможно восполнить посредством субсидиарного применения положений гл. 60 ГК РФ, регулирующей отношения, возникающие вследствие обязательств из неосновательного обогащения. Сделать это позволяет норма ст. 1103 ГК РФ, согласно которой, если иное не установлено законом и не вытекает из существа соответствующих отношений, правила, предусмотренные главой об обязательствах из неосновательного обогащения, подлежат применению также к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке.

Таким образом, в соответствии с указанной нормой правила о неосновательном обогащении подлежат применению, в том числе, и к реституционным правоотношениям (независимо от того, носят они вещный или обязательственный характер). Аналогичный подход, как уже отмечалось ранее, допускается многими иностранными правопорядками.

Однако такая норма появилась в гражданском законодательстве сравнительно недавно. В главе 42 ГК РСФСР 1964

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

года, посвященной неосновательному приобретению, указывалось, что ее нормы не применяются к отношениям, возникшим из недействительности сделок. Как видим, законодательный подход был существенным образом изменен при разработке действующего Гражданского кодекса РФ.

С учетом нормы ст. 1103 ГК РФ возможно перейти к применению положений п. 2 ст. 1104 ГК, согласно которым «Приобретатель отвечает перед потерпевшим за всякие, в том числе и за всякие случайные, недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества, происшедшие после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения. До этого момента он отвечает лишь за умысел и грубую неосторожность».

Возвращаясь к примеру с машиной, получается, что условно приобретателем будет являться покупатель, так как в результате нахождения у него машины состояние ее ухудшилось, в том числе ввиду ее повреждения в ДТП. Соответственно, по общему правилу за снижение стоимости автомобиля вследствие его повреждения будет отвечать покупатель.

Вместе с тем принципиальной является оговорка в п. 2 ст. 1104 ГК РФ о том, что приобретатель (покупатель) будет нести ответственность лишь после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательном обогащении. Перекладывая данное условие возникновения ответственности на ситуацию с недействительностью договора купли-продажи автомобиля, получается, что покупатель будет нести ответственность за ухудшение состояния автомобиля только с того момента, когда он узнал о недействительности сделки.

Изначально представляется, что законодатель как бы не связывает возникновение ответственности с наличием вины приобретателя (покупателя). Однако окончание п. 2 ст. 1104 ГК РФ («до этого момента он отве-

чает лишь за умысел и грубую неосторожность») убеждает нас в обратном.

То есть, получается, что покупатель, который не знал о недействительности сделки, должен компенсировать продавцу ухудшение состояния автомобиля только при наличии с его стороны умысла или грубой неосторожности в ухудшении состояния машины. После того как узнал — в любом случае.

При этом момент «узнавания», с которым законодатель связывает указанные в п. 2 ст. 1102 ГК РФ правовые последствия, может быть приурочен в случае с оспоримыми сделками к моменту вынесения решения, а с ничтожными сделками — к моменту подписания договора куп- ли-продажи (если покупатель изначально знал о пороке воли); к началу его исполнения (если, например, автомобиль был продан в рассрочку); после его исполнения и с момента констатации судом факта ничтожности сделки и применении последствий ее недействительности.

При этом, по нашему мнению, применение положений п. 2 ст. 1104 ГК РФ для решения вопроса о компенсации естественного износа автомобиля (его амортизации) не представляется возможным. Очевидно, что компенсацией такого износа для продавца будет являться полученная от покупателя денежная сумма за пользование автомобилем (неосновательно сбереженные средства).

В ситуации, когда автомобиль, приобретенный по недействительной сделке, фактически не использовался покупателем, например, в течение года, также вряд ли можно говорить об ухудшении его состояния в смысле п. 2 ст. 1104 ГК РФ, даже несмотря на то, что годичная давность, безусловно, скажется на стоимости автомобиля при его перепродаже продавцом.

Полагаем, что этот риск недействительности сделки должен принять на себя продавец, точно так же, как покупатель принимает на себя риск обесценивания денежных средств.

При этом в гл. 60 ГК РФ нет и детализированного решения проблемы возмещения продавцу стоимости пользования покупателем автомобиля до момента реституции. Но ведь пользование вещью также имеет определенное стоимостное выражение.

Вданном случае, как уже было отмечено выше, речь идет о такой форме неосновательного обогащения покупателя, как сбережение. Причем представляется неверным определять стоимость пользования автомобилем, исходя из ставок различных агентств по сдаче в аренду транспортных средств. Это связано с тем, что сбережением в данном случае будет являться, скорее всего, не рыночная стоимость пользования автомобилем, а сэкономленные неосновательно обогатившимся денежные средства, которые бы такое лицо потратило с учетом своих намерений (так называемая «субъективная стоимость»)14.

Таким образом, в случае недействительности сделки и ухудшения состояния инди- видуально-определенной вещи, подлежащей возврату, обеспечить баланс интересов сторон в отдельных случаях позволяют положения гл. 60 ГК РФ.

Всвязи с обозначенной ранее позицией

овозможности отнесения к реституционным требования о возврате исполненного после расторжения договора, стоит обратиться к позиции Пленума ВАС РФ относительно ухудшения состояния имущества до момента расторжения договора и обязанности компенсации собственнику такого ухудшения стороной, получившей имущество.

Так, в постановлении Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 № 35 «О последстви-

ПРОЦЕСС

ях расторжения договора» (далее — Постановление Пленума ВАС № 35) разъяснено, что к отношениям сторон, связанным с возвратом имущества, полученного по расторгнутому договору, могут применяться положения гл. 60 ГК РФ, поскольку иное не установлено законом, соглашением сторон и не вытекает из существа соответствующих отношений (п. 5).

При этом если основанием для расторжения послужило нарушение договора стороной, получившей имущество в собственность, то сторона, нарушившая договор и обязанная вернуть имущество, должна компенсировать всякие, в том числе случайные, недостачу или ухудшение такого имущества (п. 6.1 Постановления Пленума ВАС № 35).

Если же договор расторгается в связи с нарушениями со стороны продавца, либо не в связи с нарушением одной из сторон, покупатель только в том случае компенсирует ухудшение имущества, если он распорядился этим имуществом или потребил его, а также если его ухудшение произошло в условиях, когда сторона относилась к обеспечению сохранности имуще-

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

ства существенно менее заботливо, чем это свойственно обычному участнику гражданского оборота.

После того как сторона узнала или должна была узнать о наличии оснований для расторжения договора, она компенсирует стоимость имущества при наличии ее вины в любой форме (п. 6.2 Постановления Пленума ВАС № 35).

Иными словами, Пленум ВАС РФ в Постановлении № 35 указал на существенность отличий в правилах возврата имущества, состояние которого ухудшилось, при расторжении договора и в случае недействительности сделки на основании положений гл. 60 ГК РФ.

Улучшение вещи покупателем должно рассматриваться с позиции добросовестного владельца

Ни в § 2 гл. 9 ГК РФ, ни в гл. 60 ГК РФ нет ответа на вопрос о том, что же происходит в случае улучшения состояния инди- видуально-определенной вещи и, как следствие, увеличения ее стоимости. Вправе ли в таком случае лицо, которому вещь

была передана по недействительной сделке и силами которого были произведены улучшения, требовать от собственника после возврата вещи компенсации произведенных улучшений? Не предлагает никакого решения и цитируемое выше Постановление Пленума ВАС № 35.

Вместе с тем автор полагает возможным в таком случае, ввиду вещного характера реституционного требования, применительно к индивидуально-определенной вещи руководствоваться положениями ст. 303 ГК РФ. Согласно указанной статье добросовестный владелец вправе оставить за собой произведенные им улучшения, если они могут быть отделены без повреждения имущества.

Если такое отделение улучшений невозможно, добросовестный владелец имеет право требовать возмещения затрат, произведенных на улучшение, но не свыше размера увеличения стоимости имущества.

Однако компенсация продавцом добросовестному покупателю произведенных последним улучшений во всех случаях, без

учета фактических обстоятельств конкретного дела, трудно назвать сбалансированным законодательным решением рассматриваемой проблемы.

Интересным в этой связи является подход, предлагаемый в отношении подобных ситуаций английским правом. Так, в Англии существует общий принцип ответственности за неосновательное обогащение (unjust enrichment), на котором основано самостоятельное право реституции (law of restitution), отличное от договорного и деликтного права15.

Современная английская доктрина и судебная практика склоняются к признанию того, что любые реституционные иски основаны на принципе, согласно которому выгода, получаемая ответчиком за счет истца, представляет собой неосновательное обогащение.

При этом неосновательное обогащение будет иметь место в том случае, когда 1) ответчик обогатился путем получения выгоды, 2) выгода получена за счет истца,

ПРОЦЕСС

ив связи с чем неправомерно позволить ответчику удерживать эту выгоду.

Однако крайне сложным является вопрос о том, что же собой представляет эта выгода. П. Биркс высказал мнение о том, что предоставление имеет ценность для приобретателя (является выгодой) только в том случае, когда такое предоставление, его вид, размер, количество, качество

ипрочие, выбраны им непосредственно. Иными словами, при определении выгоды речь идет о сугубо индивидуальном понимании ценности встречного предоставления. В данном случае не работает следующий аргумент о рыночной цене: предоставление имеет рыночную цену, значит, получение такого предоставления лицом является его выгодой.

Предположим, что вы по собственной воле решили отремонтировать крышу дома своего соседа без его ведома. Не составляет особого труда оценить рыночную стоимость таких работ. Однако может случиться так, что сосед намеревался без привлечения квалифицированных работников самостоятельно провести ремонт, или, например, сосед был готов нести риск обрушения этой крыши.

Втаком случае ремонт вами крыши соседа не является результатом свободного выбора последнего, а значит, не является его выгодой. Иными словами, привлечь в такой ситуации соседа к ответственности за неосновательное обогащение по английскому праву невозможно16.

Рассмотрим еще один пример, имеющий значение для исследуемого вопроса, с применением логики английских юристов. После приобретения дома покупатель решил расширить площадь дома и сделал пристройку в виде кухни, что, соответственно, повлекло увеличение общей стоимости имущества. Однако ввиду наличия существенных пороков сделки купли-продажи, дом подлежал возврату продавцу. Возник вопрос — должен ли продавец компенсиро-

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

вать покупателю стоимость работ по возведению пристройки?

С точки зрения английского права и доктрины «персонального обесценивания» (subjective devaluation) неосновательного обогащения на стороне продавца возникнуть не может, так как продавец не просил пристраивать кухню. Он не может считаться неосновательно обогатившимся на то, что он не выбирал. Таким образом, в требовании покупателя об учете стоимости произведенных работ должно быть отказано.

Представляется, что, такое решение вопроса допустимо, но не во всех случаях. Ведь сделка может быть признана недействительной ввиду обстоятельств, сложившихся по вине недобросовестного покупателя, о которых продавец не знал и не мог знать. То есть, недопустимость учета произведенных улучшений имущества при реституции заслуживает поддержки далеко не во всех случаях.

В завершение хотелось бы отметить, что согласно действующему законодательству при реституции в случае недействительности сделок вопросы изменения состояния инди- видуально-определенной вещи подлежат решению посредством применения положений гл. 60 ГК РФ, а также ст. 303 ГК РФ.

Вместе с тем проведенный анализ показывает, что нормы о неосновательном обогащении лишь точечно решают вопросы, которые возникают при применении последствий недействительности сделок, однако целый ряд проблемных моментов остается без законодательного решения. В этом смысле несколько лучше ситуация обстоит с регулированием вопроса возврата имущества, подлежащего передаче собственнику при расторжении договора с учетом разъяснений, закрепленных в Постановлении Пленума ВАС № 35.

При этом следует отметить, что проблемные вопросы не исчерпываются только материальным правом. Значительные трудности возникают и в плоскости гражданско-

го и арбитражного процесса. Так, неоднозначен ответ на вопрос о том, должен ли суд по собственной инициативе (при отсутствии активной позиции сторон) заниматься выяснением вопросов об ухудшении или улучшении состояния имущества, наличии вины той или другой стороны в произошедших с имуществом изменениях, об оценке стоимости его использования.

С одной стороны, все это в совокупности, безусловно, будет способствовать соблюдению принципа эквивалетности и равнозначности возвращения сторонами всего полученного по недействительному договору и позволит определить баланс интересов сторон. Однако, с другой стороны, возложение такой обязанности на суд будет нарушать правила процесса о распределении бремени доказывания

и о несении сторонами риска совершения либо несовершения соответствующих процессуальных действий. Представляется неверным, что одно только заявленное требование «о применении последствий недействительности сделки в виде возврата всего полученного сторонами» должно решить проблемы всех участников процесса по определению последствий недействительности сделки и возврату сторон в первоначальное положение.

Иными словами, в случае изменения состоянии вещи при реституции возникает целый ряд вопросов не только материального, но и процессуального права, которые не находят полного решения в действующих нормативных правовых актах, что свидетельствует о необходимости их дальнейшего развития.