Учебный год 2023 / Шефас. Недобросовестность при банкротстве

Журнал РШЧП Выпуск №2 / сентябрь-октябрь / 2018

Недобросовестность в банкротстве. Девять ключевых определений Верховного суда

Павел Шефас, юрист ЮФ «Авелан», магистр РШЧП`2018

Недобросовестные кредиторы в деле о банкротстве, чьи требования не подлежат включению, условно делятся на две группы. Первая – лица, задолженность перед которыми в действительности отсутствует. Вторая - лица, чьи требования основание имеют, но не подлежат включению в реестр в силу ст. 10 ГК РФ.

Верховный суд указывает, что в условиях банкротства судебным спором об установлении требования конкурсного кредитора затрагивается материальный интерес прочих кредиторов, а потому стандарт доказывания должен отличаться от ординарного гражданско-правового спора. Например, самого по себе обстоятельства, что третейский суд не рассматривал дело по существу, достаточно для перехода к рассмотрению требования кредитора в общем порядке. Кроме того, в сохранении имущества банкрота за собой заинтересованы его бенефициары, что повышает вероятность различных злоупотреблений, направленных на создание видимости не существовавших реально отношений.

О ключевых спорах, иллюстрирующих судебный подход к толкованию недобросовестности при включении в реестр требований кредиторов, читайте в статье.

Для требований о включении в реестр установлен повышенный стандарт доказывания

«Недобросовестные кредиторы» в деле о банкротстве, чьи требования не подлежат включению в реестр требований кредиторов должника (далее – РТК, реестр), условно делятся на две группы.

Первая – это лица, задолженность перед которыми в действительности отсутствует, несмотря на их утверждения (и даже утверждения должника) об обратном. В этом смысле устойчивое выражение «недобросовестный кредитор» - оксюморон, который может сбивать с толку. Такие «недобросовестные кредиторы» на самом деле кредиторами не являются, и только потому их требования не подлежат включению в реестр.

Вторая - это лица, требования которых имеют основание, но не подлежат включению в РТК в силу ст.10 ГК РФ, и в таких случаях действительно можно вести речь о кредиторах как таковых. Тем не менее, отказывая в удовлетворении заявления о включении в реестр требований, основанных на мнимой сделке, суды (в том числе Верховный суд), в подавляющем большинстве случаев говорят о недобросовестном поведении сторон и направленности их действий на причинение вреда кредиторам. Действительно, поведение сторон в таких случаях сложно назвать добросовестным, но надо понимать,

1

что в определенных ситуациях недобросовестное поведение – это самостоятельное основание для отказа в удовлетворении требований.

Как в первом, так и во втором случае задачей арбитражного управляющего и независимых кредиторов в деле о банкротстве заключается в том, чтобы убедить суд в отсутствии у заявителя права на участие в деле о банкротстве наравне с другими кредиторами. Заявление о включении в реестр по своей правовой природе аналогично исковому, за тем исключением, что нахождение ответчика в банкротстве с высокой степенью вероятности означает, что денежных средств для погашения долгов перед всеми кредиторами не хватит. Включение каждого нового требования в РТК потенциально снижает размер удовлетворения требований остальных кредиторов в пропорциональном порядке. В этой связи включение в реестр необоснованных требований объективно затрагивает законные интересы добросовестных кредиторов.

Этим обстоятельством объясняется установление в делах о банкротстве повышенного стандарта доказывания при рассмотрении заявления кредитора о включении в реестр: суд обязан проводить более тщательную проверку обоснованности требования по сравнению с обычным гражданским процессом.

«В силу пунктов 3-5 статьи 71 и пунктов 3-5 статьи 100 Закона о банкротстве проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором - с другой стороны. При установлении требований кредиторов в деле о банкротстве судам следует исходить из того, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.

В связи с изложенным при установлении требований в деле о банкротстве не подлежит применению часть 3.1 статьи 70 АПК РФ, согласно которой обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований;также при установлении требований в деле о банкротстве признание должником или арбитражным управляющим обстоятельств, на которых кредитор основывает свои требования (часть 3 статьи 70 АПК РФ), само по себе не освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств» (абз.1, 2 п.26 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве»).

Нужно понимать, что конкурирующий кредитор не является стороной сделки, на которой основывает свое требование включающийся кредитор, в силу чего он объективно ограничен в возможности доказывания необоснованности требования. Предъявление к

2

конкурирующему кредитору высокого стандарта доказывания привело бы к неравенству таких кредиторов, поэтому конкурирующему достаточно подтвердить существенность сомнений в наличии долга.

Напротив, стороны сделки не лишены возможности представить в суд как прямые, так и косвенные доказательства, опровергающие сомнения в реальности ее исполнения. Поэтому при наличии убедительных доводов и доказательств бремя доказывания обратного возлагается в данном споре на истца и ответчика1.

При рассмотрении заявлений о включения в РТК требований аффилированных с должником лиц стандарт доказывания еще выше, а предмет - шире,что продиктовано наличиемресурсов аффилированных лиц в причинении вреда кредиторам, создании видимости долга или прикрытия корпоративных отношений частноправовой сделкой.

Для создания видимости долга и оснований для включения в РТК заявителем могут быть представлены внешне безупречные доказательства исполнения по существу фиктивной сделки. Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон - заявителя и должника. Реальной же целью совершения сделки может быть, например, искусственное создание задолженности должника-банкрота для последующего распределения конкурсной массы в пользу «дружественного» кредитора. Стороны мнимой сделки могут осуществить для вида ее формальное исполнение2.

Рассмотрим несколько определений Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ, в которых вышестоящий суд разбирался с обстоятельствами, свидетельствующими prima facie о мнимости сделок, на основании которых предъявлялись требования о включении в РТК.

Практика по требованиям лиц, задолженность перед которыми на самом деле отсутствует

Прежде остановимся на требованиях, правомерность которых кредитор пытается подтвердить договором, решением третейского или государственного суда. Это категория лиц, задолженность перед которыми реально отсутствует – не-кредиторы. Ниже – четыре дела, в рамках которых Верховный суд обратил пристальное внимание на требования таких лиц, указав на обстоятельства, которые следует проверить при рассмотрении их заявления о включении в реестр.

Дело о включении в реестр требования из договора поставки

(Определение ВС РФ от 11.09.2017 № 301-ЭС17-4784)

Между должником и третьим лицом был заключен договор поставки. Впоследствии требования по этому договору были уступлены третьим лицом в пользу заявителя, который, посчитав обязательство должника неисполненным, обратился в суд с заявлением о включении в реестр.

1Постановление Президиума ВАС РФ от 13.05.2014 по делу №А41-36402/2012.

2См. п. 86 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

3

Разрешая спор, нижестоящие суды отметили, что представленными доказательствами подтверждается реальность факта поставки товара на заявленную сумму. В частности, суды приняли во внимание имеющиеся в материалах дела спецификации о согласовании ассортимента, количества и цены товара, передаточные документы, товарные накладные, платежные поручения о частичной оплате, акт сверки расчетов, договор экспедиции для организации перевозки товара, договор ответственного хранения товара, протокол инспектора налоговой службы, подтверждающий факт хранения товара покупателя у хранителя-третьего лица, документы бухгалтерской отчетности, в которых отражено наличие долга перед поставщиком, книгу покупок должника за спорный период и т.д.

С точки зрения обычного процесса названных документов было бы вполне достаточно для взыскания долга. Однако возражая против требования заявителя, конкурсный кредитор отмечал, что предъявленный к включению долг не отвечает свойству реальности, указывая на ряд сопутствующих обстоятельств:

-поставщик зарегистрирован по адресу массовой регистрации;

-юридическое лицо-поставщик создано за несколько месяцев до осуществления поставок в столь значительных масштабах при небольшом уставном капитале;

-общество не является производителем товаров;

-в деле не представлено доказательств, подтверждающих возможность или факт приобретения поставщиком перечисленного в договоре товара;

-несмотря на наличие значительной дебиторской задолженности по поставке, поставщик прекратил свою деятельность (реорганизовался в форме присоединения к иному лицу), предварительно уступив долг заявителю;

-оплата так и не произведена, хотя уступка была произведена по номиналу;

-заявитель признан банкротом;

-неизвестна судьба поставленного имущества: нет доказательств его реализации либо нахождения в настоящее время у должника.

Верховный суд РФ посчитал, что наличие подобных возражений, ставящих под сомнение реальность долга, обязывало суд запросить у заявителя дополнительные пояснения в опровержение позиции кредитора. Вместо этого первая инстанцияуказала на отсутствие доказательств того, что подписание столь значительного количества документов связано с мошенническими либо иными противоправными действиями.

Однако судом не учтено, что характерной особенностью мнимой сделки является то, что стороны стремятся правильно оформить все документы, не намереваясь при этом создать реальных правовых последствий. У них отсутствует цель в достижении заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей, сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. В связи с этим установление несовпадения воли с волеизъявлением относительно обычно порождаемых такой сделкой гражданско-правовых последствий является достаточным для квалификации ее в качестве ничтожной3.

3Определение ВС РФ от 25.07.2016 №305-ЭС16-2411.

4

В связи с этим наличие в материалах дела товаросопроводительных документов (даже в значительных объемах) являлось недостаточным для опровержения аргумента кредитора о мнимости поставок. Суду следовало, по существу, проверить возражения кредитора о мнимости сделки, в том числе путем исследования всей производственной цепочки и закупочных взаимоотношений с третьими лицами, последующей судьбы поставленных товаров, а также экономической целесообразности заключения самой сделки.

Более того, в этом деле кредитор настаивал, что заявитель с должником аффилированы, поскольку первый предоставлял свое имущество в залог в целях обеспечения исполнения обязательств должника перед кредитором (банком). Верховный суд напомнил, что, если утверждение кредитора об аффилированности является существенным, то к требованию заявителя должен быть применен еще более строгий стандарт доказывания, чем к обычному кредитору в деле о банкротстве.

Такой кредитор должен исключить любые разумные сомнения в реальности долга, поскольку общность экономических интересов повышает вероятность представления кредитором внешне безупречных доказательств исполнения по существу фиктивной сделки с противоправной целью последующего распределения конкурсной массы в пользу «дружественного» кредитора и уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов4, что не отвечает стандартам добросовестного осуществления прав. При этом наличия в действиях стороны злоупотребления правом уже самого по себе достаточно для отказа во взыскании долга5.

Дело о включении в реестр требования из договора займа между родственниками

(Определение ВС РФ от 23.07.2018 № 305-ЭС18-3009)

Отец, действующий от имени несовершеннолетних детей, заявил требование о включении в реестр на основании договора займа к должнику, которым являлась мать детей. Требование возникло следующим образом.

Супруги были уполномочены матерью должника(бабушкой детей) продать принадлежащие ей земельные участки и здание. Имущество было продано, а полученные деньги поступили к супругам: между бабушкой и супругами был заключен договор займа на полученную от купли-продажи сумму.

По завещанию, составленному бабушкой-займодавцем, право требования возврата денежных средств передавалось ее внукам (детям супругов). Бабушка умерла, после чего нотариус выдал свидетельство о праве на наследство, согласно которому дети получили по 1/2 доле в праве требования по договору займа. Через несколько месяцев в отношении матери несовершеннолетних была введена процедура реструктуризации долгов.

При рассмотрении требования, заявленного в интересах несовершеннолетних, конкурирующий кредитор ссылался на то, что оформление возврата якобы имевшего

4Определения ВС РФ от 26.05.2017 № 306-ЭС16-20056 (6), от 11.09.2017 № 301-ЭС17-4784.

5Статья 10 ГК РФ, абз.4 п.4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».

5

место займа детям должника через завещание ее матери завершало цепочку фиктивных сделок, позволивших должнику сохранить за собой («в семье») имущество в ущерб независимым кредиторам.

Подобные сделки, совершенные под прикрытием родственных (семейных) связей, не могут быть оценены как добросовестное поведение, подлежащее судебной защите. Мнимость сделки, на которую ссылался заявитель, заключалась в том, что мать должника являлась лишь номинальным собственником проданных дорогостоящих объектов недвижимости, а реальным собственником с высокой вероятностью были супруги. Родственные связи, с одной стороны, гарантировали им владение имуществом, а с другой

-позволяли скрыть его от кредиторов. Таким образом, денежные средства, вырученные от продажи земельных участков и жилого дома, принадлежали матери должника лишь формально, а заем был совершен лишь для вида, без намерения создать соответствующие ему правовые последствия.

Для подтверждения этих обстоятельств кредитор заявлял ходатайства об истребовании документов о доходах матери и допросе свидетеля. Ходатайства были отклонены нижестоящими судами. При этом в нарушение п.1-5 ст.71 АПК РФ о непосредственном исследовании доказательств и отсутствии у них заранее установленной силы предполагаемые показания свидетеля были оценены судом как недопустимые без допроса.

Верховный суд указал, что в условиях банкротства должника судебным спором об установлении требования конкурсного кредитора затрагивается материальный интерес прочих кредиторов, конкурирующих за распределение конкурсной массы в свою пользу. Кроме того, в сохранении имущества банкрота за собой заинтересованы его бенефициары, что повышает вероятность различных злоупотреблений, направленных на создание видимости не существовавших реально правоотношений. Этим фактом продиктован повышенный стандарт доказывания обстоятельств, на которых основывает требование кредитор. Для этого требуется исследование не только прямых, но и косвенных доказательств и их оценка на предмет согласованности между собой и позициями, занимаемыми сторонами спора.

По мнению ВС РФ, исследованию подлежит сама возможность по исполнению сделки. Судебная коллегия последовательно отмечает, что в условиях конкуренции кредиторов должника-банкрота возможны ситуации, когда спор по задолженности между отдельным кредитором (как правило, связанным с должником), носит формальный характер и направлен на сохранение имущества должника за его бенефициарами - собственниками бизнеса (через аффилированных лиц - если должник юридическое лицо) или за самим должником (через родственные связи - если должник физическое лицо).

По мнению коллегии, подобные споры характеризуются:

-предоставлением минимально необходимого и в то же время внешне безупречного набора доказательств о наличии задолженности у должника, обычно достаточного для разрешения подобного спора;

-пассивностью сторон при опровержении позиций друг друга;

-признанием обстоятельств дела или признанием ответчиком иска и т.п.

6

При оценке доводов о пороках сделки суд не должен ограничиваться проверкой соответствия документов формальным требованиям, установленным законом. Необходимо принимать во внимание и иные доказательства, в том числе об экономических, физических, организационных возможностях кредитора или должника осуществить спорную сделку.

Бремя опровержения доводов о фиктивности сделки лежит на лицах, ее заключивших, поскольку в рамках спорного правоотношения они объективно обладают большим объемом информации и доказательств, чем другие кредиторы. Предоставление дополнительного обоснования не составляет для них какой-либо сложности.

Дело о включении в реестр требования, основанного на решении государственного суда

(Определение ВС РФ от 25.07.2016 № 305-ЭС16-2411)

В тех случаях, когда не-кредиторы успевают в судебном порядке взыскать задолженность до возбуждения дела о банкротстве, кредиторы, чьи требования уже включены в реестр, могут обжаловать судебные акты по правилам ст.42 АПК РФ.Так произошло в деле №А4148518/2014.

Должник не исполнил обязательство перед банком по возврату кредита. До введения процедуры банкротства должник заключил договор поставки мяса с предпринимателем, по которому получил товар и не заплатил за него. Требования банка и поставщика были включены в реестр. Требования поставщика были подтверждены судебным актом, который банк безуспешно обжаловал в апелляционном, а затем и кассационном порядке. Верховный суд жалобу банка удовлетворил, отправив дело о взыскании долга за поставку мяса на новое рассмотрение.

ВС РФ посчитал, что судами без внимания оставлены обстоятельства, на которые ссылался банк. Так по договору якобы в короткий срок поставлен большой объем мясной продукции. ВС РФ посчитал, что не исследованы следующие обстоятельства, позволяющие усомниться в действительности сделки:

-должник не занимался деятельностью по реализации мяса (тем более в объемах, указанных в товарных накладных);

-сведения, имеющиеся в бухгалтерской отчетности, о движении якобы поставленного мяса, судами не исследованы;

-не проверена и экономическая возможность должника по покупке, размещению и дальнейшему распоряжению такой партией товара;

-не проверена реальная возможность предпринимателя поставлять товар;

-не проверен довод о разумности действий поставщика мяса, поставлявшего обществу большие партии товара в отсутствие устойчивых долговременных хозяйственных связей с обществом и вопреки условиям договора без оплаты.

Дело о включении в реестр требования, основанного на решении третейского суда

(Определение ВС РФ от 19.07.2018 № 306-ЭС16-19550 (7))

7

Другим распространенным приемом, позволяющим упростить процесс включения в РТК, для не-кредиторов является использование третейского разбирательства.

Против такого заявления могут быть выдвинуты возражения о наличии оснований для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, предусмотренные ст.239 АПК РФ6.

В частности, нарушением публичного порядка является создание в преддверии банкротства видимости частноправового спора с отнесением его на рассмотрение третейского суда для получения в последующем формальных оснований для упрощенного включения необоснованной задолженности в РТК должника в целях влияния на ход дела о банкротстве. Такие действия затрагивают не только частные интересы должника и его кредитора - участника третейского разбирательства, но и всех иных кредиторов, вовлеченных в процесс банкротства, препятствуя справедливому рассмотрению дела (как в части определения судьбы должника и его имущества, так и в части распределения конкурсной массы между добросовестными кредиторами). Конституционный суд РФ указывает, что процедуры банкротства носят публично-правовой характер7.

При рассмотрении подобных споров достаточно представить суду доказательства prima facie, подтверждающие сомнение в наличии долга. При этом другой стороне, настаивающей на существовании долга, присужденного третейским судом, не должно составлять затруднений опровергнуть сомнения, поскольку именно она должна обладать всеми доказательствами своих правоотношений с несостоятельным должником8.

Указанные позиции вышестоящих судов позволяют утверждать, что включение в РТК на основании решения третейского суда, по существу, ничем не отличается от включения в реестр без такого решения и решения государственного суда. Кредитору достаточно сослаться на обстоятельства, подтверждающие существенные сомнения в реальном наличии долга. Самого по себе обстоятельства, что третейский суд не рассматривал дело по существу, достаточно для перехода к рассмотрению требования кредитора в общем порядке как требования, не подтвержденного решением третейского суда9.

Так должны были поступить суды, например, в деле №305-ЭС16-2411, где требования заявителя основывались на решении третейского суда о взыскании задолженности по договору поручительства по вексельному обязательству. Кредиторы заявили свои возражения и обратились с заявлением о признании сделок заявителя и должника недействительными. Суть дела состояла в следующем. Должник выдал векселя заявителю. Впоследствии вексельное обязательство должника перед заявителем было заменено на обязательство третьего лица по поставке в пользу заявителя с тем условием, что в случае просрочки, заявитель вправе потребовать исполнения вексельного обязательства с учетом третейской оговорки. Прежний должник стал поручителем нового.

6См. абзац 2 п.4 Постановления Пленума ВАСРФ от 23.07.2009 №60 «О некоторых вопросах, связанных с применением Федерального закона от 30.12.2008 №296-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)».

7 Постановления КС РФ от 22.07.2002 №14-П, от 19.12.2005 №12-П и др.

8Постановление Президиума ВАС РФ от 13.05.2014 №1446/14, определения ВС РФ от 09.10.2015 №305- КГ15-5805, от 28.04.2017 №305-ЭС16-19572, от 17.10.2017 №310-ЭС17-8992, от 28.02.2018 №308-ЭС17-12100. 9Определение ВС РФ от 05.12.2016 №305-ЭС16-10852.

8

Затем последовали предсказуемая просрочка и решение третейского суда о взыскании с поставщика и должника денежных средств. Долг по обеспечительной сделке (поручительству) был подтвержден.

В ходе третейского разбирательства, инициированного за месяц до возбуждения дела о банкротстве и продолжавшегося 7 рабочих дней, должник признал требование заявителя, ходатайствовав лишь о снижении неустойки (ст.333 ГК РФ). Сторонами в третейском суде была создана видимость отсутствия сомнений по вексельному обязательству должника и его бесспорности, поскольку их действия в период разбирательства были синхронными, начиная с одновременного получения представителями истца и ответчиков извещений о третейском процессе уже в момент подачи иска. Это привело к тому, что третейский суд фактически не проверял наличие долга по ценным бумагам, ограничившись констатацией того, что в материалы дела представлены копии векселей, якобы выданных должником, уклонившись от разрешения вопросов о происхождении данных копий и об их соответствии реально сложившимся отношениям. Верховный суд указал, что судам необходимо было перейти к рассмотрению требования заявителя в общем порядке – как требования, не подтвержденного решением третейского суда.

Следует сказать, что аналогичная ситуация возникает не только в случае признания долга, но и при отсутствии возражений со стороны должника-ответчика в третейском разбирательстве, которое не оставляет третейскому суду иных вариантов кроме как удовлетворить иск, поскольку третейский суд рассматривает спор на основе состязательности.

Практика по требованиям лиц, действительная цель которых – причинить вред конкурсным кредиторам

В применении ст.10 ГК РФ суды нуждаются в тех случаях, когда действия третьих лиц являются формально законными, но совокупность фактических обстоятельств позволяет сделать вывод о наличии неправомерной цели этих лиц – причинить вред кредиторам10.

Дело о включении в реестр требования из нестандартной сделки

(Определение ВС РФ от 26.05.2017 № 306-ЭС16-20056)

Примером недобросовестного поведения является создание структуры бизнеса с неравномерным распределением активов и пассивов, когда долги единой структуры перебрасываются на одну из единиц, а активы – на другую. Создание такой структуры может быть обусловлено неправомерной целью – причинить вред кредиторам. При этом формально задолженность может и существовать, но перекладывание пассивов на одну единицу с одновременным сохранением активов на другой, не доступной конкурсным кредиторам, приводит к несправедливой ситуации.

Общность экономических интересов может быть не только юридической, но и фактической11. Это своего рода аффилированность, о наличии которой может

10Определение ВС РФ от 15.08.2016 №308-ЭС16-4658. 11Определение ВС РФ от 15.06.2016 №308-ЭС16-1475.

9

свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.

Именно на нестандартный характер сделки, на которой было основано требование общества, ссылался кредитор в своих возражениях против включения спорной задолженностив реестр. Так, кредитор отмечал, что у должника отсутствовали собственные экономические нужды по аренде коммерческих помещений общей площадью более 10 000 кв. м: впоследствии помещения передавались им в субаренду иным участникам группы компаний. Кроме того, поведение арендодателей, а затем и цессионариев, на протяжении более чем пяти лет до банкротства не обращавшихся с требованием о взыскании долга по арендной плате (тем самым, предоставлявших отсрочку исполнения обязательства на неопределенный срок), не может быть объяснено с точки зрения соответствия такой цели коммерческого юридического лица как извлечение прибыли от своей деятельности.

Дело о включении в реестр требования из договора поручительства за фактически собственную компанию

(Определение ВС РФ от 23.07.2018 № 310-ЭС17-20671)

Суть дела такова. Заявитель являлся участником мясокомбината-банкрота с долей в 25% и единственным участником агрофирмы.

Сбербанк выдал кредит в размере 35 000 000 рублей мясокомбинату. Возврат обеспечивался залогом имущества мясокомбината, поручительством агрофирмы, а также поручительством заявителя с условием о переходе прочих обеспечительных прав банка к заемщику только после полного исполнения поручителем обязательств заемщика по кредитному договору. Обеспечительные договоры заключены 29.04.2014. Через год, в апреле 2015, заявитель перечислил банку остаток задолженности в размере 32 000 000 руб. и направил в адрес мясокомбината требование о погашении задолженности. В отношении мясокомбината было возбуждено дело о банкротстве, заявитель обратился с требованием о включении в реестр на соответствующую сумму.

Три инстанции согласились с заявителем. Верховный суд отменил акты по жалобе другого конкурсного кредитора. Доводы его сводились к тому, что заявитель, используя свое влияние как участник мясокомбината и агрофирмы, выводил посредством невозвратных займов имущество из одного лица в другое. Последующим погашением кредита за мясокомбинат заявитель компенсировал негативные результаты своего воздействия на хозяйственную деятельность должника. Кредитор полагал, что действия заявителя по искусственному наращиванию подконтрольной кредиторской задолженности с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов, следовало квалифицировать как злоупотребление правом. Податель жалобы полагал также, что требования заявителя не подлежат включению в реестр, поскольку вытекают из прав участия в мясокомбинате.

10