учебный год 2023 / RSHCHP-5-2019-13 Суров Разные вопросы лизинга

184

Частные вопросы лизинговых споров, связанных с досрочным прекращением договора

Евгений Суров,

управляющий ООО «Крона» surov@inbox.ru, https://www.facebook.com/surovevgeniy

Сфера лизинговых правоотношений наряду с фундаментальными противоречиями в регулировании имеет ряд частных проблем.

Под фундаментальными противоречиями мы понимаем коллизию норм, регулирующих арендные и инвестиционные отношения. Данный вопрос частично урегулирован постановлением Пленума ВАС № 17, периодически освещается в научных работах1, а также является одной из предпосылок к реформированию законодательства в лизинговой сфере2.

Однако в практике регулярно встречается ряд проблем, которые связаны с наступлением страхового случая, а также применением норм о неосновательном обогащении в ситуации расторжения договора по соглашению сторон. Об этом на примере судебных актов и пойдет речь в статье.

Расторжение договора в связи с наступлением страхового события

Одним из сопутствующих договоров в лизинговой сделке является договор страхования предмета лизинга. Действующее законодательство не содержит императивной обязанности страхования предмета лизинга: ст. 21 ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» предусмотрена возможность, а не обязанность страхования предмета лизинга. Тем не менее в подавляющем большинстве случаев договоры лизинга3 содержат

1  А. Егоров: «Теория сальдо в лизинге: что надо понимать практику?» Источник: https://www.egonline.ru/article/370218/. А. Ворожевич: «Договор лизинга: как решать внутренние противоречия конструкции» Источник: https://www.eg-online.ru/article/354157/.

2  Проект Федерального закона О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса РФ (в части совершенствования гражданско-правового регулирования лизинговой деятельности)» https://regulation.gov.ru/projects#npa=83902.

3  В данной статье приводится анализ отношений из сферы т.н. «розничного лизинга», при котором условия лизинговой сделки определены в типовых правилах, разрабатываемых лизинговыми компаниями, что фактически является договором присоединения. При этом существует сфера т.н. «корпоративного лизинга» - лизинговых сделок, заключаемых как правило на дорогостоящие объекты (водные и воздушные суда, ж/д составы и т.п). При корпоративном лизинге как правило

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

185

обязанность лизингополучателя обеспечить страхование предмета лизинга на весь срок действия договора лизинга.

Данная обязанность представляется обоснованной в интересах обеих сторон договора лизинга: лизингодатель в данном случае покрывает свои риски как собственник, передавший предмет лизинга во владение лизингополучателю; лизингополучатель же покрывает риски, связанные с возможным повреждением или утратой предмета лизинга, и, как следствие, невозможностью исполнения договора лизинга. Однако типовые редакции правил лизинга всех крупных лизинговых компаний содержат важную оговорку, регулирующую отношения сторон при полной утрате или хищении предмета лизинга: при наступлении соответствующего события договор лизинга расторгается, а лизингополучатель обязан возместить лизингодателю убытки, равные сумме оставшихся лизинговых платежей за вычетом полученной суммы страхового возмещения.

Экономический анализ подобных условий не выдерживает критики. Представим, что застрахованный предмет лизинга был похищен в первый же день срока лизинга. Страховщик выплачивает лизингодателю сумму страхового возмещения, равную стоимости предмета лизинга. Таким образом, лизингодателю в виде страхового возмещения возвращается полная сумма финансирования лизинговой сделки, а также сумма аванса, которую внес лизингополучатель. И далее, согласно условиям лизинговой сделки лизингодатель вправе предъявить к лизингополучателю требование о возмещении убытков: разницу между суммой всех лизинговых платежей и суммой страхового возмещения, т.е. фактически проценты за пользование финансированием за весь срок лизинга. Иными словами, в данном примере лизингодатель единовременно возвращает сумму финансирования, и проценты за пользование финансированием, хотя лизингополучатель данным финансированием не воспользовался.

Лизингополучатель же во-первых, лишается и предмета лизинга, и уплаченного аванса, во-вторых, получает от лизингодателя требование об уплате убытков в виде процентов за пользование предметом лизинга, которым он не пользовался, и остается с вопросом: «За что же он платил страховую премию?».

Аналогичный кейс при покупке имущества в кредит выглядел бы экономически обосновано: кредитор получает сумму страхового возмещения, из этой суммы покрывает тело кредита (стоимость имущества за вычетом аванса), а оставшуюся часть отдает заемщику. Стороны расходятся «при своих». У кредитора остается сумма финансирования, у заемщика сумма аванса, и понимание, что страховая премия была потрачена не зря.

Подобное распределение рисков экономически крайне несправедливо при расторжении договора лизинга на любой стадии исполнения договора. При выплате определенной части лизинговых платежей возникают лишь дополнительные вопросы определения рыночной стоимости предмета лизинга с учетом норм амортизации, установленных договором страхования, а также, часто непонимание лизингополучателя, что в составе лизинговых платежей содержится выкупная стоимость предмета

договоры лизинга содержат индивидуальные условия, в формировании которых активное участие принимает лизингополучатель.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

186

лизинга, что должно влечь необходимость расчета сальдо встречных обязательств в соответствии с постановлением Пленума ВАС №17:

«Если погибший или поврежденный предмет лизинга был застрахован в пользу лизингодателя, он обязан предпринять разумные усилия для получения страхового возмещения. При этом сумма полученного лизингодателем страхового возмещения идет в зачет требований лизингодателя к лизингополучателю об уплате лизинговых платежей (если договор лизинга не был расторгнут) или при расчете сальдо встречных обязательств (если договор лизинга был расторгнут)» (абз. 1 п. 7 постановления Пленума ВАС № 17)

Исходя из вышесказанного может сложиться впечатление, что в случае судебного разбирательства лизингодателю будет отказано в иске о взыскании подобного рода убытков.

Действительно, до 2017 года встречались единичные судебные акты, в которых суды отказывали в удовлетворении указанных требований4. Тем не менее, магистраль практики складывается в пользу лизингодателей5. При этом суды обосновывают решения следующими нормами (практикой):

1.Статьей 22 ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)», согласно которой ответственность за сохранность предмета лизинга от всех видов имущественного ущерба, а также за риски, связанные с его гибелью, утратой, порчей, хищением, преждевременной поломкой, ошибкой, допущенной при его монтаже или эксплуатации, и иные имущественные риски с момента фактической приемки предмета лизинга несет лизингополучатель, если иное не предусмотрено договором лизинга.

2.Положениями статьей 421, 428, 431 Гражданского кодекса, а также разъяснениями, изложенными в абз. 2 п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 № 35 «О последствиях расторжения договора» – раз стороны договорились о данных последствиях, так тому и быть.

Применение указанных норм ставит ряд вопросов правового характера:

1. Согласно правовой позиции постановления Пленума ВАС № 17 в случае досрочного прекращения договора лизинга сальдо в пользу лизингополучателя является неосновательным обогащением лизингодателя. Обязательства вследствие неосновательного обогащения регулируются главой 60 ГК РФ.

При этом перечень случаев, в которых неосновательное обогащение не подлежит возврату установлен ст. 1109 ГК РФ, и является закрытым. Соглашение сторон в данный перечень не входит. Однако сложившаяся судебная практика настойчиво демонстрирует обратное.

4  См., например, постановления АС Московского округа от 26.12.2016 по делу № А40-231264/15, от 23.12.2016 г. по делу № А40-251288/15.

5  См. определение Верховного суда РФ от 25.12.2018 № 305-ЭС18-12773 по делу №А40-241081/17; постановления АС Московского округа от 07.10.2019 по делу № А40-149455/18, от 04.06.2019 по делу № А40-223871/17, от 01.10.2018 по делу № А40-218610/17.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

187

Следует ли из этого возможность сохранения приобретателем неосновательного обогащения по соглашению с потерпевшим и в других правоотношениях, и не является ли это скрытой формой дарения, учитывая, что договор лизинга, как правило, заключается между юридическими лицами?

2. Как соотносится ответственность лизингополучателя за сохранность предмета лизинга, установленная ч. 1 ст. 22 ФЗ «О лизинге» с обязанностью страхования предмета лизинга за счет лизингополучателя и в пользу лизингодателя?

Исходя из сложившейся судебной практики, напрашивается вывод, что страхование имущества в пользу собственника не покрывает указанных рисков.

3. Учитывая, что в рассматриваемом случае неполученные доходы лизингодателя квалифицируются как убытки, установленные заранее по определенной лизингодателем методике расчета, возникает вопрос возможности заранее определить саму методику определения убытков и, что немаловажно, заранее определить вину контрагента (особенно учитывая факт страхования имущества).

Складывающаяся судебная практика утвердительно отвечает на обозначенные вопросы.

4. Возникает вопрос неприменения постановления Пленума ВАС от 14.03.2016 № 16 «О свободе договора и ее пределах»:

«При разрешении споров, возникающих из договоров, в случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом цели договора, в том числе исходя из текста договора, предшествующих заключению договора переговоров, переписки сторон, практики, установившейся во взаимных отношениях сторон, обычаев, а также последующего поведения сторон договора (статья 431 ГК РФ), толкование судом условий должно осуществляться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия.

Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, являю­ щееся профессионалом в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.)» (п. 11 постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора»)

Расторжение договора по соглашению сторон

Существует несколько механизмов расторжения договора лизинга. Один из них – в результате наступления страхового случая - описан выше. Кроме того, практически все типовые условия лизинга предполагают возможность одностороннего расторжения договора лизингодателем при неисполнении лизингополучателем своих обязанностей по договору:

–невнесение в установленные сроки лизинговых платежей,

–непредоставление лизингодателю доступа к предмету лизинга,

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

188

–непредоставление значимой информации о финансовом состоянии лизингополучателя и т.п.

Поскольку одностороннее расторжение договора лизинга лизингодателем является конфликтным методом разрешения возникших противоречий, такой подход часто затрудняет лизингодателю возможность возврата своей собственности – предмета лизинга. Обиженный таким отношением к себе лизингополучатель не будет проявлять рвения в возврате предмета лизинга. Поэтому даже при наличии нарушений со стороны лизингополучателя, позволяющих лизингодателю расторгнуть договор в одностороннем порядке, последнему выгоднее разойтись с лизингополучателем мирно, так, чтобы лизингополучатель добровольно вернул предмет лизинга.

Прекращение договорных отношений в этом случае оформляется соглашением о расторжении договора. Форма такого соглашения разработана лизингодателем, и призвана учесть все риски последнего. В частности, в соглашении может быть указано, что лизингополучатель кроме обязанности вернуть предмет лизинга, должен погасить любые суммы задолженности, штрафы, неустойки, убытки, то есть любые обязательства, которые могли быть им не исполнены в период действия договора лизинга.

Такой подход на первый взгляд не содержит какого-либо противоречия. Во-первых, в случае с так называемым розничным лизингом документы лизингодателя стандартизированы, и форма соглашения о расторжении призвана охватить все возможные случаи прекращения отношений, в том числе при наличии каких-либо неисполненных обязательств со стороны контрагента. Во-вторых, данные формулировки никак не нарушают требования законодательства: если есть задолженность по лизинговым платежам – лизингодатель обязан ее погасить даже в случае расторжения договора (то же самое касается иных категорий обязательств). Если все обязательства исполнены – данные положения документа их не создадут.

Тем не менее, в судебной практике всё не так однозначно. Суды считают, что подобные формулировки при расторжении договора лизинга отменяют возможность применения постановления Пленума ВАС № 176. Суды фактически приходят к следую­ щим выводам:

1.Нормы постановления Пленума ВАС № 17 не относятся к императивным и могут быть изменены соглашением сторон.

2.На данную проблему уже обращалось внимание, в частности, А.В. Егоров указывал на возможность квалификации положений постановления Пленума ВАС № 17 как диспозитивных с важной оговоркой: если стороны регулируют последствия досрочного расторжения договора лизинга после допущенного лизингополучателем нарушения, они свободны в установлении различных последствий7.

6  См., например, постановления АС Московского округа от 14.01.2019 по делу № А40-99207/17, от 23.10.2018 по делу № А40-158479/17, от 30.07.2018 по делу № А40-160567/17 (определением Верховного суда от 30.11.2018 № 305-ЭС18-19148 отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебную коллегию ВС).

7  А. Егоров «Лизинг: текущие проблемы метода сальдо». Источник https://privlaw-journal.com/lizing- tekushhie-problemy-metoda-saldo/.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

189

3. Отсутствие указания на обязанность одной из сторон (лизингодателя) возвратить что-либо (неосновательное обогащение) по сделке означает отсутствие соответствующей обязанности. Иными словами, если стороны прямо не указали в соглашении о расторжении договора лизинга завершающую обязанность одной стороны по отношению к другой, то суды могут трактовать это как отсутствие обязанности как таковой.

При этом суды опираются в частности на «отказные» определения ВС от 04.08.2015 № 310-ЭС15-4563, от 29.05.2018 № 305-ЭС18-5733 по делам о взыскании убытков в связи с расторжением договора лизинга по причине произошедшего страхового события, повлекшего гибель (угон) предмета лизинга. Примечательно, что в указанных делах соглашения о расторжении договоров лизинга помимо причины их расторжения – страхового случая, содержали также расчет стоимости завершающей обязанности лизингополучателя в связи с получением лизингодателем той или иной суммы страхового возмещения. То есть причиной расторжения договора лизинга было страховое событие и стороны в соглашении осуществили некий расчет конкретных показателей в связи с получением лизингодателем суммы страхового возмещения.

Тем не менее, в рассматриваемых в рамках настоящей главы судебных спорах не содержится ни упоминания постановления Пленума ВАС №17, ни расчета сальдо встречных обязательств, ни упоминания о неосновательном обогащении, ни тем более каких-либо конкретных величин и арифметических действий с ними.

«Лизингополучатель должен оплатить задолженность, штрафы, убытки, неустойки и пени. Ответственность лизингодателя ограничена суммой в 500 рублей»

Такой формулировки оказывается достаточно для того, чтобы суды пришли к выводу, что постановление Пленума ВАС № 17 не применяется, и лизингодатель освобождается от обязанности возвратить неосновательное обогащение (даже в пределах обозначенных 500 рублей ответственности).

Полная картина складывается, если посмотреть на случаи, в которых суды считают, что подобные соглашения о расторжении не исключают применения постановления Пленума ВАС № 17. На данный момент в большинстве случаев это споры из договоров лизинга, по которым у лизингополучателя на момент расторжения договора отсутствует задолженность по лизинговым платежам8.

Таким образом, на данный момент судебная практика по рассматриваемой категории споров не сформирована окончательно: суды выносят решения как в пользу того, что общих формулировок достаточно чтобы считать, что стороны при расторжении договора лизинга освободили лизингодателя от выплаты неосновательного обогащения, так и в пользу обратного. Тем не менее, преобладающей является позиция о том, что

8  См., например, постановления Девятого ААС от 18.09.2019 по делу № А40-319052/18; АС Московского округа от 03.07.2019 по делу № А40-99235/17, от 31.01.2019 по делу № А4047023/17(определением ВС РФ № 305-ЭС19-6734 от 31.05.2019 по делу № А40-47023/17 отказано в передаче для рассмотрения кассационной жалобы в судебную коллегию ВС, при этом Верховный Суд соглашается с выводом Девятого ААС о том, что соглашение о расторжении договора лизинга не содержит условий, определяющих финансовый результат договора лизинга).

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

190

стороны вправе определить последствия досрочного расторжения договора таким образом, что положения постановления Пленума ВАС № 17 могут не применяться, следовательно лизингодатель вправе не возвращать полученное неосновательное обогащение.

Заключение

Рассмотренные примеры показывают, что сфера лизинговых отношений в России содержит противоречия не только на уровне определения норм права ее регулирующих: является ли лизинг арендой или финансированием. Постановление Пленума ВАС №17, призванное частично разрешить данные противоречия, ставится судами в разряд диспозитивных норм, применение которых стороны могут исключить соглашением. Подобный подход, как было сказано выше, подразумевает в числе прочего возможность сохранения лицом неосновательного обогащения, что представляется завуалированным дарением, в том числе между коммерческими организациями, что прямо запрещено п. 4 ст. 575 ГК РФ.

Исходя из обозначенных проблем можно сделать вывод о привилегированном положении лизинговых компаний в системе гражданского оборота. К сверхобеспечению лизинговой сделки в виде права собственности на предмет лизинга (в отличие, например, от залога в кредитных отношениях), добавляется необязательность применения положений о возврате неосновательного обогащения. При этом расторгая договор лизинга не обязательно упоминать какую-либо из категорий, регулирующих эти правоотношения: ссылаться на постановление Пленума ВАС № 17, приводить расчет сальдо встречных обязательств, упоминать возможное неосновательное обогащение. Учитывая, что большинство лизингополучателей не являются экспертами в сфере регулирования лизинговых правоотношений, риск злоупотреблений возрастает многократно. Еще более осложняет ситуацию неприменение судами положений п. 11 постановления Пленума ВАС № № 16 «О свободе договора и ее пределах».

Таким образом, лизинг как инструмент финансирования, наряду с очевидными экономическими преимуществами содержит для лизингополучателя и серьезные угрозы, скрытые в сложившейся на данный момент судебной практике.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com