Ответы на вопросы студентов:

5. Стоит ли соизмерять астрент с реальными последствиями неисполнения? – Нет, нельзя, поскольку в таком случае теряется косвенный способ понуждения и вся логика судебной неустойки рушится.

6. Стоит ли взыскивать астрент не в пользу частного лица, а в пользу государства? (Чтобы решить проблему обогащения частного лица и как следствие потенциального злоупотребления истцов без должного основания, и при этом сохранить стимул к исполнению решения) – Нет, потому что непонятно, почему государство должно обогащаться за счет частных правонарушений; это же гражданское право, мы тут регулируем отношения между двумя лицами – и если выбирать, кто должен обогатиться – частный субъект, которому не исполняют, или государство – то я бы выбрала всегда частного субъекта.

7. Карапетов обращает внимание на проблему: у судей возникает диссонанс, почему частному субъекту присуждается какая-то компенсация (насколько я знаю, в Португалии есть модель, когда половина судебной неустойки платится государству, а половина – частному лицу).

Ответ: тут в принципе под сомнение можно поставить принцип восстановительного характера гражданско-правовой ответственности. Вопрос: а это действительно так? действительно ли потерпевший не может обогащаться от совершенного правонарушения?

У Д.В. Дождева¹ написано, что наконец-то все осознали (когда появился астрент), что этот принцип (что потерпевший не может обогащаться от правонарушения) неправильный. То есть, может быть, сама аксиома о восстановительном характере гражданско-правовой ответственности вызывает сомнения – если мы ее победим, то тогда вообще не будет проблем. Для Д.В. Дождева обязательство – это только ответственность, поэтому он против исполнения в натуре, но он за астрент, потому что этим астрентом просто определяется универсальная ценность обязательства, которая должна причитаться должнику наряду с убытками.

Карапетов. Продолжение. Какие вопросы не решены в ппвс №7:

1) Не решен вопрос о влиянии универсального или сингулярного правопреемства в основном обязательстве на стороне истца на уплату астрента. Ранее в ППВАС РФ от 4 апреля 2014 г. № 22 этот вопрос был решен положительно. Представляется, что, несмотря на утрату этого разъяснения, у судов не должно быть сомнений, что при замене истца астрент сохраняется и право на его взыскание переходит новому истцу.

2) Прямо не указано, но из самой сути института астрента, зарубежного опыта его применения, а также тех разъяснений, которые ранее давал ВАС в ППВАС РФ от 4 апреля 2014 г. № 22, следует, что астрент может фиксироваться как в виде твердой суммы (например, на случай нарушения судебного запрета), так и в виде своеобразных судебных пени (в виде той или иной суммы за каждый день неисполнения решения суда в части основных требований истца).

При этом, как справедливо разъяснял ВАС РФ в теперь уже отмененном ППВАС РФ от 4 апреля 2014 г. № 22, эти судебные пени могут носить прогрессивный характер. Иначе говоря, суд может определить астрент в виде одной суммы за каждый день неисполнения на первую неделю, более высокой суммы за упорствование ответчика и неисполнение решения в течение второй недели и т.д. Такой вариант прогрессивного астрента представляется очень востребованным и эффективным. Такая возможность, по сути, подразумевается в рамках указания в п. 32 ППВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 на то, что суд может указать порядок определения суммы судебной неустойки.

3) В принципе, из буквального толкования п. 1 ст. 308.3 ГК РФ использование судом механизма «астрент» не ограничено только той группой случаев, когда исполнение решения невозможно без участия ответчика. Соответственно, удовлетворение ходатайства об установлении астрента возможно не только в тех случаях, когда суд предвидит, что без участия ответчика исполнение решения либо невозможно, либо будет крайне затруднено, но и тогда, когда решение суда в принципе может быть исполнено без участия ответчика (например, по искам о выселении, отобрании индивидуально-определенной вещи и т.п.).

В то же время по решениям о переводе прав на долю в ООО, на акции, на регистрируемые исключительные права, которые исполняются за счет внесения на основании судебного решения соответствующих записей в реестрах прав, установление астрента вряд ли оправданно. Такие иски, по сути, аналогичны искам о регистрации перехода права собственности на объект недвижимости при уклонении продавца от переоформления прав на него в добровольном порядке по правилам ст. 551 ГК РФ. К сожалению, ВС РФ в ППВС № 7 этот аспект не прояснил, при этом оговорив, что суд не вправе отказать истцу в установлении астрента. По данному вопросу, видимо, потребуется какое-то дополнительное прояснение позиции ВС РФ.

4) Представляется логичным допустить право одной из сторон, узнавшей о том, что другая сторона намеревается неправомерно разгласить полученную в ходе переговоров конфиденциальную информацию или использовать ее, подать в суд иск о запрете совершения соответствующих действий (упомянутый в ст. 12 и 1065 ГК РФ иск о пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения). Эта возможность прямо указана и в п. 2 ст. II.-3:302 Модельных правил европейского частного права. Игнорирование ответчиком такого введенного судом запрета будет влечь для него негативные последствия, предусмотренные законодательством на случай неисполнения судебного решения (включая взыскание установленной судом судебной неустойки (астрента) по правилам п. 1 ст. 3083 ГК РФ, применимым здесь, видимо, по аналогии закона).

1 Дождев Д.В. Исполнение обязательства в натуре: возрождение договорной дисциплины в постсоветском обязательственном праве или новое определение ценности обязательства // Проблемы постсоветской теории и философии права: перспективы свободного общества: сб. ст. М., 2018. С. 90-129.