Учебный год 2023 / 30. Умысел и неосторожность
.docxПри рассмотрении вины как психического отношения причинителя вреда к своим вредоносным противоправным действиям, т.е. с точки зрения субъективного понимания вины, выделяют две формы ее проявления: умысел и неосторожность. В основе разграничения форм вины лежит психический критерий: субъективное отношение лица к причинению вреда.
(1) Умысел предполагает предвидение последствий своих действий с желанием или сознательным допущением наступления этих последствий. (2) Неосторожность может проявиться либо в том, что человек не предвидит последствий своих поступков, которые должен был предвидеть, либо предвидит их и легкомысленно рассчитывает их предотвратить. Говоря о формах вины, О.С. Иоффе отмечает, что умысел включает элемент намеренности, а неосторожность – результат несоблюдения требований внимательности, заботливости и осмотрительности, соблюсти которые было необходимо для выполнения обязательства. При неосторожности отсутствует конкретное, но имеется абстрактное предвидение возможности вредных последствий. Но в то же время О.С. Иоффе полагает, что в случаях, когда данное конкретное лицо, обладая большим опытом и высокой квалификацией, могло бы соблюсти гораздо более высокие требования, и если оно этого не сделало, то, хотя не были нарушены обычно предъявляемые общие требования, его следует признать виновным. Напротив, при таких исключительных обстоятельствах, когда из-за неподготовленности нарушитель не мог соблюсти даже указанных общих требований, если саму эту неподготовленность нельзя поставить ему в вину, речь может идти об освобождении от ответственности
Такое понимание вины и выделение ее отдельных форм, в первую очередь, характерно для уголовного права, откуда оно в последствии перешло в доктрину гражданского права. Понимание вины в субъективном ключе особенно характерно для советской доктрины гражданского права (см. особенно Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности). Но к субъективному критерию обращались и некоторые зарубежные исследователи XIX - нач. XX вв.
Вина в форме умысла встречается реже, а ее определение не вызывает каких-либо споров. В связи с этим основные вопросы, обсуждаемые в советской литературе, возникают при определении вины в форме неосторожности: в чем заключается требуемая от человека мера осторожности? При каких фактических условиях следует признать, что эта мера не соблюдена?
Как правило, неосторожность рассматривается как определенный стандарт поведения участника гражданского оборота или необходимый уровень заботливости, с тем уточнением, что объективный масштаб оценки поведения для установления наличия или отсутствия вины человека не совпадает со «средним масштабом». Это уточнение и служит, по мнению советских ученых, разграничением между субъективной и объективной концепциями. Л.А. Лунц пишет: «Вина всегда субъективна – относится к конкретному человеку, но масштаб для того, чтобы судить о наличии конкретной вины как основания для гражданско-правовой ответственности, всегда носит «объективный», «абстрактный» характер, так как масштаб этот дается существующими общественными отношениями; отказ от такого абстрактного масштаба означал бы отсутствие правового критерия для определения гражданско-правовой ответственности... В буржуазном праве абстрактный критерий... носит действительно характер «средней мерки»... совершенно иной характер носит абстрактный критерий в советском праве. Это ни в коем случае не средняя мерка. Напротив, здесь имеет место самая широкая дифференциация как в выборе масштаба, так и в его использовании – в зависимости от характера деятельности, важности работы для государства в данный период времени».
Поддерживает эту позицию и Е.А. Флейшиц: «Принципиальная противоположность понятия вины в советском социалистическом гражданском праве и в праве буржуазном определяется и указанным выше различием в масштабе оценки поведения лица, совершившего противоправное действие. В буржуазном гражданском праве противоправное действие, совершенное без нарушения средней меры осторожности, признается совершенным без вины. В советском праве мера осторожности, наличие которой исключает виновный характер противоправного действия, определяется для каждого жизненного положения требованиями, предъявляемыми правилами социалистического общежития к находящемуся в соответствующем положении советскому гражданину».
В настоящее время выделение различных форм вины потеряло существенное значение, в связи с преобладанием объективной концепции вины. Критические замечания относительно разграничения форм вины высказывались еще в советский период: Л.Н. Успенский пишет, что «право имеет так же мало дела с психическими переживаниями человека, как с физическими процессами природы... Праву нет дела до психического процесса, и не о психических переживаниях идет спор в суде». Установление психического отношения лица к своему поведению и к его последствиям имело бы смысл, если бы цель деликтного права также, как и в уголовном праве, состояла бы в наказании и превенции. Цель деликтного права заключается в полном возмещении причиненного вреда. Соответственно, оценка психической составляющей поведения причинителя вреда должна быть безразлична для права. Сегодня критерием вины выступает минимально необходимый стандарт поведения, т.е. вина понимается с точки зрения объективной концепции.
Объективизация понятия понимания вины, концентрация внимания на проверке того, насколько соответствовало поведение нарушителя поведению разумного человека, действовавшего с необходимой предусмотрительностью в подобных случаях, во многом лишила смысла выделения различных форм вины: умысла и неосторожности, которые были присущи субъективной теории вины. Теперь не столь важно, являлся ли вред следствием умысла или неосторожности причинителя. Теперь важно то, были ли соблюдены причинителем меры должной осмотрительности.
При этом формы вины до сегодняшнего дня имеют значение для определения размера ответственности в некоторых европейских кодификациях, включая российскую. Во-первых, при определении вины в ст. 401 ГК законодатель, хотя и отказался от включения в дефиницию психического критерия, все же сохранил указание на ее формы: «Лицо <…> несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности». Во-вторых, ГК учитывает форму вины при определении вины потерпевшего, в п. 1 ст. 1083 ГК указано: «Вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит», относительно неосторожности в п. 2 ст. 1083 ГК указано: «Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен». На учет формы вины также указывает ВС в п. 17 ПП от 26 января 2010 г. № 1: «Виновные действия потерпевшего, при доказанности его грубой неосторожности и причинной связи между такими действиями и возникновением или увеличением вреда, являются основанием для уменьшения размера возмещения вреда. При этом уменьшение размера возмещения вреда ставится в зависимость от степени вины потерпевшего. Если при причинении вреда жизни или здоровью гражданина имела место грубая неосторожность потерпевшего и отсутствовала вина причинителя вреда, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения вреда должен быть уменьшен судом, но полностью отказ в возмещении вреда в этом случае не допускается». В-третьих ГК указывает на различие умысла и неосторожности в п. 3 ст. 1083 ГК: «Суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно».