Учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

дела о банкротстве аннулирование сделок должника, совершенных во вред кредиторам, по правилам ст. 10 и 168 ГК РФ возможно, однако после возбуждения дела о банкротстве такое аннулирование осуществляется по специальным правилам Закона о банкротстве.

Но при этом очевидно, что многие сделки по выводу активов во вред конкретному кредитору, которые до возбуждения дела о банкротстве могут аннулироваться по ст. 10 и 168 ГК РФ, в случае возбуждения дела о банкротстве будут подпадать под действие специальных правил об оспаривании сделок по «банкротным» основаниям. С позиций системной согласованности права несколько странно, что одна и та же сделка, направленная на вывод активов во вред кредиторам, может признаваться ничтожной в случае подачи иска с целью ее аннулирования до возбуждения дела о банкротстве по правилам ст. 10 и п. 2 ст. 168 ГК РФ и при этом являться оспоримой в случае ее оспаривания

врамках уже возбужденного дела о банкротстве. Это противоречит элементарной правовой логике. Получается, что сделка является ничтожной до возбуждения дела о банкротстве, а последующее возбуждение дела о банкротстве и введение конкурсного производства ка- ким-то удивительным образом конвалидирует ее и переводит в режим оспоримых. Этот парадокс может подталкивать либо к выводу о том, что не только конкурсное, но и внеконкурсное оспаривание сделок, совершенных во вред интересам кредиторов, должно осуществляться именно в форме оспаривания сделок, а не за счет квалификации их

вкачестве ничтожных, либо к необходимости аннулирования сделок

вбанкротстве через институт ничтожности, либо к поиску какого-то иного решения, вовсе не сопряженного с недействительностью. У каждого из этих вариантов могут быть свои плюсы и минусы, но очевидна необходимость синхронизации правовых режимов конкурсного и внеконкурсного оспаривания.

Как уже отмечалось, теоретически возможность признания сделки на основании сочетания ст. 10 и 168 ГК РФ оспоримой, а не ничтожной допущена ВС РФ в п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 (здесь работает сочетание ст. 10 ГК РФ не с п. 2 ст. 168 ГК РФ, а с п. 1 ст. 168 ГК РФ). Перевод подобных сделок во вред кре-

диторам, аннулируемых вне дела о банкротстве, в режим оспоримых повлечет, в свою очередь, и изменение правил определения исковой давности по правилам ст. 181 ГК РФ (как известно, эти правила различаются в отношении ничтожных и оспоримых сделок).

Впрочем, попытка перевести внеконкурсное оспаривание в режим аннулирования оспоримой сделки может натолкнуться на одно формальное препятствие. Согласно п. 2 ст. 166 ГК РФ правом на оспарива-

829

ние сделки обладает только ее сторона, а иные лица вправе оспаривать сделку лишь в случаях, прямо указанных в законе. Применительно

квнеконкурсному оспариванию или иным случаям оспаривания сделки, совершенной во вред интересам кредиторов, такой нормы нет. Режим же ничтожности в его интерпретации ВС РФ позволяет требовать реституции по ничтожной сделке не только стороне сделки или лицу, прямо указанному в законе, но и иному третьему лицу, «если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки» (п. 78 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25). Соответственно, для перевода описанных сделок во вред кредиторам под режим оспоримости в условиях отсутствия какого-либо специального законодательного регулирования пришлось бы вопреки буквальному смыслу п. 2 ст. 166 ГК РФ фиксировать на уровне судебной практики, что право на оспаривание в некоторых (как минимум подобных) случаях может быть и у третьего лица, прямо в законе активно не легитимированного в качестве управомоченного на оспаривание, но претерпевающего ущерб в результате совершения спорной сделки.

Вобщем, как мы видим, здесь требуется наведение какого-то элементарного порядка. Надо просто определиться с выбором и провести его системным и единообразным образом через все эти случаи.

Что же касается недействительности сделок должника и недобросовестного интервента, вторгнувшегося в чужие договорные отношения, представляется, что и здесь необходимо обеспечить унификацию. Иначе получается явная системная несогласованность. Все известные нормы ГК РФ, говорящие о недействительности сделок с недобросовестным интервентом (п. 1 ст. 174, п. 4 ст. 388, п. 6 ст. 67.2 ГК РФ), устанавливают именно оспаривание сделок, а не их ничтожность. В таких условиях применение режима ничтожности

кнепоименованным случаям интервенции выглядит нелогичным. Праву следует определиться и либо признать режим ничтожности действительно оптимальным – и тогда исправить вышеуказанные нормы, либо, наоборот, перевести все случаи аннулирования сделок

с недобросовестным интервентом в режим оспоримости. В последнем случае правовым основанием для оспаривания сделки должно быть применение ст. 10 ГК РФ в сочетании с нормой п. 1 ст. 168 ГК РФ, а не с нормой п. 2 ст. 168 ГК РФ.

Наконец, применительно к отчуждению имущества, подвергшегося аресту, в пользу субъективно недобросовестного лица надо также сделать осознанный выбор. Как представляется, здесь есть дополни-

830

тельные аргументы в пользу ничтожности. Покупка или принятие в дар того, что, как тебе известно, твоему потенциальному контрагенту запретил отчуждать суд или иной уполномоченный государственный орган, – это не просто недобросовестность, а вызывающее посягательство на основы правопорядка и авторитет судебной или государственной власти. Такая сделка лишена правового эффекта как таковая. Поэтому ничтожность здесь представляется вполне уместным решением.

(з) Конкретные примеры: сделки, совершенные на вопиюще аномальных

условиях

Ранее сделки признавались судами недействительными по правилам ст. 10 и 168 ГК РФ из-за вопиющей несоразмерности встречных предоставлений, а также в иных ситуациях, когда условия сделки выглядели абсолютно анормально (п. 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. № 127; Определение СКГД ВС РФ от 29 марта 2016 г. № 83-КГ16-2; Определение СКЭС ВС РФ от 15 декабря 2014 г. № 309-ЭС14-923; постановления Президиума ВАС РФ от 20 мая 2008 г. № 15756/07, от 11 февраля 2014 г. № 13846/13 и др.).

Несоразмерность встречных предоставлений сама по себе не является основанием для признания договора недействительным, но, как показывает судебная практика, в некоторых случаях суд может признать договор недействительным, если встречные предоставления по нему явно («шокирующе») несоразмерны. Последнее может являться сильным индикатором наличия сговора представителей контрагентов (например, директор одной из сторон получил так называемый откат за согласие совершить сделку на невыгодных для своей компании условиях). С 1 сентября 2013 г. для противодействия таким случаям в ГК РФ появилась норма п. 2 ст. 174, устанавливающая оспоримость сделки, совершенной директором (представителем) как

врезультате сговора, так и при отсутствии доказательств сговора, если сделка совершена с явным ущербом для представляемого. Согласно сформировавшейся судебной практике, существенная нерыночность цены или иное очевидно аномальное содержание сделки презюмирует наличие оснований для ее аннулирования по п. 2 ст. 174 ГК РФ. Так,

вабзаце третьем п. 93 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 на этот счет указывается следующее: «О наличии явного ущерба свидетельствует совершение сделки на заведомо и значительно невыгодных условиях, например, если предоставление, полученное по сделке, в несколько раз ниже стоимости предоставления, совершенного в пользу контрагента. При этом следует исходить из того, что другая сторона должна была знать о наличии явного ущерба в том

831

случае, если это было бы очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения». Несколько ранее в п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 16 мая 2014 г. № 28 говорилось о расхождении встречных предоставлений в два раза и более.

Соответственно, в силу наличия специальной нормы закона, устанавливающей специальный же состав недействительности, применение в этом контексте ст. 10 ГК РФ лишается какого-либо основания. Сделка, чей порок соответствует гипотезе нормы п. 2 ст. 174 ГК РФ об оспоримости сделки, не может по тем же основаниям быть одновременно и ничтожной.

Но в то же время могут иметь место ситуации, когда совершается аномально несправедливая сделка, которая не охватывается гипотезой нормы п. 2 ст. 174 ГК РФ, но при этом аномальность условий сделки выходит за все мыслимые рамки настолько, что правовая система не может смириться с ее существованием (например, сделку на абсолютно аномальных условиях совершает физическое лицо, действующее непосредственно, без помощи представителей). Как правило, эти аномалии содержания сделки являются следствием наличия некоего скрытого порока воли стороны (например, недоказуемого обмана или применения угроз), нарушения прав и интересов третьих лиц или публичных интересов. Например, когда актив продается по цене в десятки раз ниже рыночного уровня, одна из сторон безуспешно пытается доказать наличие того или иного порока воли (скажем, не может представить допустимые доказательства того, что при проведении переговоров она была грубо обманута другой стороной) и при этом отсутствуют какие-либо убедительные объяснения экономической логики такой аномалии цены, суд может ограничить свободу договора, по сути презюмировав, что явная аномалия цены является следствием указанного порока. В такого рода случаях явная неадекватность цены говорит сама за себя и свидетельствует об аномальном характере сделки. Суды просто не могут смириться с тем, чтобы судебное признание и защиту получала сделка, совершенная на столь драматически ненормальных условиях; в полной мере осознавая, что сделка поражена тем или иным пороком, суды не способны обосновать свое решение

ссылкой на соответствующий специальный состав недействительности из-за отсутствия релевантных доказательств.

При этом ранее суды обычно признавали сделку в таких ситуациях ничтожной, применяя п. 1 ст. 10 ГК РФ в сочетании со ст. 168 ГК РФ (классический пример – п. 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. № 127). Применение на протяжении ряда лет в данном контексте режима ничтожности, а не оспоримости сделки

832

объяснялось прежней редакцией ст. 168 ГК РФ, которая предусматривала ничтожность незаконной сделки.

Но такой подход может быть поставлен под сомнение. Если вмешательство судов предопределено прежде всего попыткой спасти саму сторону (обычно гражданина) от принятых на себя в силу каких-то скрытых (недоказанных, но с большой долей вероятности присутствующих) пороков абсолютно аномальных условий, то было бы логично применять ст. 10 в сочетании с п. 1 ст. 168 ГК РФ и констатировать оспоримость сделки.

(и) Конкретные примеры: злоупотребление доверием и зависимым по-

ложением, а также эксплуатация неопытности в делах

В праве зарубежных стран встречаются случаи, когда сделки признаются недействительными по основаниям недобросовестной эксплуатации неопытности в делах контрагента-гражданина, а также злоупотребления доверием и зависимым положением контрагента (как правило, также гражданина). В такого рода случаях одна из сторон имеет подавляющие переговорные преимущества в силу не фактического отсутствия выбора (как в случае с классической кабальностью), а асимметрии профессионализма, равно как и наличия отношений личной зависимости или особых доверительных отношений. Если соответствующая сильная сторона эксплуатирует это неравенство переговорных возможностей и заходит в этом деле за известные пределы, навязывая невыгодную или попросту ненужную другой стороне сделку, многие правовые системы допускают те или иные инструменты аннулирования договора. Знают такие основания для аннуляции сделки и Модельные правила европейского частного права (ст. II.–7:207), и Принципы УНИДРУА (ст. 3.2.7).

Можно привести такой пример: часто на практике встает вопрос о том, можно ли аннулировать поручительство, выданное за должника лицом, заведомо не имеющим реальной экономической возможности удовлетворить требование кредитора, как злонамеренное и недобросовестное действие кредитора на основании ст. 10 и 168 ГК РФ. ВС РФ поддержал точку зрения, в соответствии с которой такое поручительство в любом случае должно сохраняться в силе, невзирая на то что

совокупная стоимость имущества поручителя в десятки или даже сотни раз меньше размера обеспеченного им долга (Определение СКГД ВС РФ от 17 мая 2016 г. № 2-КГ16-1). В то же время представляется, что в ряде исключительных случаев навязывание такого поручительства неопытному в делах и находящемуся в материальной или иной зависимости от должника физическому лицу (например, родственнику предпринимателя) может быть основанием для признания такого дого-

833

вора недействительным по правилам ст. 10 и 168 ГК РФ (см. подробнее п. 1.15 комментария к ст. 361 ГК РФ)1.

В качестве примера можно привести ситуацию злоупотребления доверительными отношениями, существующими между адвокатом

иклиентом, когда адвокат предлагает клиенту совершить с ним сделку в отношении активов клиента, которая на самом деле явно невыгодна клиенту. В подобных отношениях на юристе лежат фидуциарные обязанности проявлять максимально возможную степень добросовестности и заботы об интересах клиента, так как клиент не обладает специальными познаниями, а задача адвоката состоит в том, чтобы приложить все возможные усилия для защиты интереса клиента. Любые попытки злоупотребить этим доверием к своей личной выгоде

иубедить клиента совершить сделку, которая может обогатить адвоката в ущерб интересам клиента, должны жестко пресекаться. Аналогичные ситуации могут возникать и в столь же доверительных отношениях пациента и врача, учителя и ученика, священника и прихожанина. Иначе говоря, если стороны связывают лично-доверительные правоотношения, злоупотребление доверием при совершении сделок должно пресекаться. Это необходимо для того, чтобы клиенты могли спокойно полагаться на совет и профессионализм своего адвоката, врача и т.п.

Злоупотребление отношениями личной зависимости имеет место тогда, когда происходит недобросовестное навязывание лицом неких аномальных и явно несправедливых сделок своим родственникам (своему супругу или пожилым родителям – инвалидам, находящимся у него на иждивении), прямым подчиненным и иным лицам, которые в силу своего зависимого положения нередко не могут ответить отказом на требования совершить сделку.

Как представляется, аннулирование сделок в подобных ситуациях (возможно, за вычетом неопытности в делах) может быть допущено не только в целях защиты гражданина, но в некоторых случаях и для защиты коммерсанта. Так, например, коммерсант, как представляется, может получить защиту в ситуации, когда спорная сделка совершается с лицом, с которым данный коммерсант состоит в фидуциарных, доверительных отношениях (например, с юридическим или иным кон-

сультантом), в связи с чем на контрагенте лежит бремя повышенной добросовестности при ведении дел, и этот контрагент злоупотребил доверием коммерческого партнера.

1См.: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 451 (автор комментария к ст. 361 – Р.С. Бевзенко).

834

В той степени, в которой в российском законодательстве для аннулирования сделки по всем указанным основаниям не найдется специального состава недействительности, субсидиарно может применяться режим аннулирования сделки, основанный на применении п. 1 ст. 10 и ст. 168 ГК РФ.

При этом во всех указанных случаях встает вопрос о том, всегда ли уместно применять ст. 10 и 168 ГК РФ как основание для ничтожности, а не оспоримости договора. Традиционный рецепт совместного применения двух указанных статей, как уже отмечалось, дает ничтожность. Но могут быть выдвинуты аргументы и в пользу того, чтобы такие сделки, чей порок состоит в нарушении интересов слабой стороны договора, признавались оспоримыми на основании сочетания п. 1 ст. 10 и п. 1 ст. 168 ГК РФ. Этого требуют соображения системной согласованности права. Здесь логика следующая: если кабальная сделка или сделка, совершенная в результате даже таких вопиющих пороков воли, как обман или применение угроз (ст. 179 ГК РФ), оспоримы, то и сделка, заключенная на невыгодных условиях в результате эксплуатации неопытности в делах, злоупотребления доверием и зависимым положением контрагента, тоже должна считаться оспоримой. Впрочем, данный вопрос требует дополнительного анализа.

(к) Необходимость осторожного отношения к применению ст. 10 ГК РФ для обоснования недействительности

При этом, как и в любом случае применения ст. 10 ГК РФ, ограничение формального права (в данном случае – в форме признания сделки недействительной) возможно только в самых крайних случаях, в ситуации очевидного и заведомого злоупотребления правом, когда сделка хотя и не нарушает каких-то конкретных императивных предписаний закона, тем не менее закрепляет результат очевидно недобросовестного поведения. Применение ст. 10 ГК РФ в сочетании с нормами ст. 168 ГК РФ должно быть не основанием для аннулирования любой непонятной суду или необычной сделки, не укладывающейся в ка- кие-то шаблоны и типизированные схемы, а реакцией правопорядка на крайние и абсолютно очевидные проявления недобросовестности, когда императивных норм или специальных составов недействитель-

ности оказывается недостаточно, а глубинное правовое чувство резко восстает против сделки.

(л) Соотношение со ст. 169 ГК РФ

В условиях столь активного применения судами для борьбы с различными формально законными, но аномальными сделками сочетания ст. 10 и 168 ГК РФ пространство для применения ст. 169 ГК РФ о ничтожности сделок, противоречащих основам нравственности и право-

835

порядка, сужается. Между этими инструментами наблюдается явная конкуренция.

Вконце 2000-х гг. суды стали бороться с непоименованными пороками сделки не за счет применения ст. 169 ГК РФ, а изобретя применение ст. 10 в сочетании со ст. 168 ГК РФ по той причине, что согласно действовавшей тогда редакции ст. 169 ГК РФ предписывалась конфискация всего полученного в доход государства, и суды считали эту санкцию не вполне уместной и пропорциональной. После исключения из ст. 169 ГК РФ этой санкции суды могли бы бросить практику применения правил ст. 10 и 168 ГК РФ в целях реализации указанных задач противодействия порочным сделкам и начать применять в этих целях ст. 169 ГК РФ, но изменение практики не произошло и вряд ли произойдет.

Каких-либо принципиальных практических последствий эта конкуренция двух режимов не влечет, как минимум если конкурируют сочетание п. 1 ст. 10 и п. 2 ст. 168 ГК РФ, с одной стороны, и ст. 169 ГК РФ – с другой. При обоих вариантах речь идет о ничтожности сделки, нарушающей не конкретную норму закона, а те или иные заслуживающие защиты интересы. После исключения же из редакции ст. 169 ГК РФ санкции в виде изъятия полученного в доход государства практические различия между этими инструментами фактически исчезли.

Вто же время следует обратить внимание на то, что, как было показано выше, для некоторых таких непоименованных пороков, возможно, более удачным ответом права была бы не ничтожность,

аоспоримость сделки. Статья 169 ГК РФ такое решение обосновать не может, поскольку говорит о ничтожности. Применение ст. 10 и 168 ГК РФ также по традиции, сформировавшейся в период, когда ст. 168 ГК РФ говорила лишь о ничтожности незаконной сделки, приводит суды к выводу о ничтожности. Но эту традицию вполне можно поменять, так как ст. 10 ГК РФ может применяться в сочетании не с п. 2 ст. 168, а с п. 1 ст. 168 ГК РФ, а последний говорит об оспоримости. И ВС РФ прямо допустил такую возможность (п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25).

1.10. Примеры злоупотребления правом: навязывание несправедливых

условий договора при явной асимметрии переговорных возможностей

Договорное право основано на принципах автономии воли сторон и договорной свободы (п. 2 ст. 1, ст. 421 ГК РФ). Но нередко при заключении договора имеется явное неравенство переговорных возможностей сторон. Данная асимметрия может быть следствием наличия у одной из сторон ситуативной или структурной рыночной

836

власти, которая лишает другую сторону значимого выбора, асимметрии профессионализма и информированности, ограниченной рациональности одного из контрагентов и ряда иных причин. Заключение договора в условиях явной асимметрии переговорных возможностей исключает возможность слабой стороны влиять на содержание договорных условий, избежать заключения договора на таких условиях, иногда и понимать предлагаемые условия и в конечном счете открывает возможность навязывания условий, которые могут являться хотя и формально законными, но явно несправедливыми. Такое поведение сильной стороны с учетом конкретных обстоятельств может быть признано злоупотреблением договорной свободой.

Самый очевидный пример – потребительские договоры, условия которых потребитель нередко просто не читает, а если и читает, не всегда имеет реальные возможности понять. Впрочем, здесь использование ст. 10 ГК РФ для противодействия несправедливым условиям на практике не востребовано, поскольку суды реализуют эту задачу за счет признания таких условий недействительными по правилам п. 1 ст. 16 Закона о защите прав потребителей. Данное правило не предназначено по своему буквальному смыслу для противодействия несправедливым условиям договора, так как объявляет ничтожными условия, ограничивающие права потребителя по сравнению с тем, как они определены в нормах потребительского законодательства (т.е. объявляет все нормы потребительского законодательства по умолчанию «полуимперативными», допускающими отступление от них лишь в сторону улучшения правового положения потребителя). Но в судебной практике сложилось более широкое понимание этой нормы, при котором она воспринимается не только как устанавливающая ту самую «полуимперативность», но и объявляющая вне закона любые условия, которые пусть формально и не противоречат закону, но явно несправедливы по отношению к потребителю, непропорционально нарушают его интересы.

Но что, если договор не носит потребительский характер? Для случаев, когда сделка имеет характер договора присоединения, ст. 428 ГК РФ позволяет слабой стороне, которой в стандартизированных

условиях навязаны явно несправедливые условия договора, требовать в судебном порядке изменения договора, а именно исключения или модификации несправедливых условий. В силу п. 3 ст. 428 ГК РФ эта же опция признается и в тех случаях, когда договор не носит стандартизированный характер, но заключался в условиях явного неравенства переговорных возможностей. В случае победы в данном судебном споре слабой стороны условие будет считаться отсутствовавшим в до-

837

говоре изначально, так как согласно ст. 428 ГК РФ изменение договора по данному основанию происходит с обратной силой.

Но такой режим защиты слабой стороны возлагает на нее бремя возбуждения судебного спора и риск пропуска срока давности. В контексте долгосрочных договоров (например, десятилетней аренды) слабая сторона вынуждается обращаться в суд в целях исключения или изменения несправедливых условий превентивно, еще до возникновения обстоятельств, которые создают основания для применения спорных условий (под страхом пропустить срок давности). Борьба с несправедливыми условиями договора только за счет подачи иска об изменении договора не вполне эффективна. Поэтому ВАС РФ в Постановлении Пленума от 14 марта 2014 г. № 16 (п. 9) указал следующее: «В тех случаях, когда будет установлено, что при заключении договора, проект которого был предложен одной из сторон и содержал в себе условия, являющиеся явно обременительными для ее контрагента и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон (несправедливые договорные условия), а контрагент был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора (то есть оказался слабой стороной договора), суд вправе применить к такому договору положения пункта 2 статьи 428 ГК РФ о договорах присоединения, изменив или расторгнув соответствующий договор по требованию такого контрагента. В то же время, поскольку согласно пункту 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании статьи 10 ГК РФ или о ничтожности таких условий по статье 169 ГК РФ».

Иначе говоря, даже если договор не был ранее изменен судом на основании иска слабой стороны, но впоследствии сильная сторона пытается в рамках того или иного спора сослаться на явно несправедливое условие, навязанное слабой стороне в договоре присоединения или в договоре, заключенном в условиях очевидного неравенства переговорных возможностей, суд может отказать сильной стороне в праве апеллировать к такому условию на основании правила ст. 10 ГК РФ

о запрете злоупотребления правом.

ВАС РФ в том же Постановлении (п. 9) приводит следующий пример: «В частности, при рассмотрении спора о взыскании убытков, причиненных нарушением договора, суд может с учетом конкретных обстоятельств заключения договора и его условий не применить условие договора об ограничении ответственности должника-пред- принимателя только случаями умышленного нарушения договора

838