Учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

(возражением), и как необычный способ заключения договора, при котором при молчании акцептанта договор считается заключенным

вмомент доставки ему уведомления-оферты.

Вто же время здесь следует иметь в виду, что описанная процедура запускается только тогда, когда, во-первых, заявление кредитора не представляет собой оферту, а выглядит как осуществление секундарного права. Если же кредитор направляет должнику не заявление о прощении долга, а предложение заключить соглашение о прощении долга, правило п. 2 ст. 415 ГК РФ не применяется, и работает общий алгоритм заключения соглашения по п. 1 ст. 433 ГК РФ: договор заключен тогда, когда кредитору, направившему оферту, доставлено согласие должника (акцепт). Во-вторых, описанная в п. 2 ст. 415 ГК РФ процедура касается случаев направления волеизъявлений кредитора на безусловное списание долга; если же волеизъявление кредитора охватывает те или иные условия (например, предполагает списание долга в обмен на те или иные уступки должника), такое волеизъявление никак не может облекаться в форму односторонней сделки по реализации секундарного права, должно рассматриваться как оферта и влечет заключение договора исключительно в момент доставки кредитору согласия должника (п. 1 ст. 433 ГК РФ).

Вцелом же в практическом плане куда более предпочтительным по сравнению с описанным в п. 2 ст. 415 ГК РФ способом простить долг следует признать заключение полноценного соглашения.

(г) Форма распорядительной сделки

Вопрос о форме распорядительной сделки прощения долга является непростым.

Вполне мыслимо обсуждение применительно к прощению долгов, вытекающих из договоров, применения правила о том, что прощение долга должно осуществляться в той же форме, что и сам договор. При таком подходе прощение долга, вытекающего из нотариально удостоверенного договора, потребовало бы нотариального удостоверения под угрозой ничтожности. Есть ли законодательные основания для такого вывода? Статья 452 ГК РФ устанавливает подобное правило в отношении соглашений о расторжении или изменении договора,

но об отказе от прав молчит. В то же время отказ от требования по сути приводит к фактическому изменению содержания договорного правоотношения. Близость явлений особенно отчетливо прослеживается, когда осуществляется отказ от несозревшего требования по договору или требования, поставленного под отлагательное условие, которое еще не наступило. Вопрос о целесообразности применения в этом отношения правил ст. 452 ГК РФ о следовании формы соглашения

649

об изменении договора форме самого договора может вызывать вопросы. Ясной судебной практики высших судов по данному вопросу нет.

Если мы отвергаем применение правила ст. 452 ГК РФ, то остаемся один на один с общими правилами о форме сделки.

С одной стороны, ст. 415 ГК РФ не устанавливает правил относительно формы прощения долга. А это позволяет признать допустимым совершение прощения долга в любой форме, предусмотренной для совершения сделок (см. п. 1 ст. 159 ГК РФ), в том числе устной и конклюдентной. С другой стороны, могут звучать аргументы о целесообразности применения к сделке прощения долга правил ст. 161 ГК РФ, согласно которым сделка на сумму более 10 тыс. руб. или любая сделка с участием юридического лица должны оформляться письменно. Кроме того, упоминание в п. 2 ст. 415 ГК РФ уведомления о прощении долга, а также указание на то, что долг считается прощенным с момента получения должником такого уведомления, могут истолковываться как указание на осуществление прощения долга в письменной форме. Однозначного ответа пока наше право не дает.

Но в любом случае, даже если письменная форма будет признана обязательной для любых или некоторых случаев прощения долга, такая форма не является конститутивным элементом прощения долга, и совершение сделки прощения долга устно не влечет ее недействительности. Дело в том, что в силу п. 2 ст. 162 ГК РФ несоблюдение письменной формы сделки влечет ничтожность сделки только тогда, когда это прямо указано в законе; в остальных случаях санкцией является лишь запрет ссылаться на свидетелей при доказывании акта совершения сделки. Поэтому несоблюдение обязательной письменной формы сделки, если таковая будет признана применимой к прощению долга, в силу п. 1 ст. 162 ГК РФ не будет влечь ничтожность прощения долга, а лишь затруднит доказывание факта его совершения при возникновении споров за счет применения запрета на использование свидетельских показаний. Иные доказательства в подтверждение факта такого волеизъявления могут быть приняты (например, видеозапись).

Это крайне важный аспект, так как он позволяет понять, возмож-

но ли прощение долга в конклюдентной форме. Согласно п. 2 ст. 158 ГК РФ «[с]делка, которая может быть совершена устно, считается совершенной и в том случае, когда из поведения лица явствует его воля совершить сделку». Если наше право не признает письменную форму обязательной для прощения долга, из этого будет автоматически следовать, что прощение долга возможно и в конклюдентной форме. Но даже если право будет придерживаться иного взгляда, конклюдент-

650

ное признание окажется возможным – просто при возникновении споров заинтересованной стороне в суде нельзя будет использовать свидетельские показания для доказывания факта совершения соответствующих действий, из которых следует воля простить долг.

В любом случае при интерпретации поведения кредитора в качестве конклюдентного отказа от права требования необходимо, чтобы из данного поведения без каких-либо разумных сомнений следовала воля кредитора на освобождение должника от долга, так как отказ от имущественных прав не предполагается. См. подробнее подп. «д» п. 2.4 комментария к настоящей статье ниже.

(д) Очевидность волеизъявления на отказ от права и эстоппель

Вспорных ситуациях квалификации тех или иных волеизъявлений кредитора вариант квалификации таких волеизъявлений в качестве направленных на прощение долга не должен предполагаться. Отказ от имущественного права не может подразумеваться, так как является крайне нетипичным и влечет очень серьезные имущественные последствия для кредитора. Воля на прощение долга должна быть выражена четко и недвусмысленно. Так, например, в ряде случаев встает вопрос о том, может ли выступать в качестве допустимой формы прощения долга расписка кредитора об отсутствии претензий в связи

справоотношениями по какому-то договору или деликту, врученная им должнику. В уведомлении о прощении долга должен быть с достаточной степенью определенности указан прощаемый долг: он должен быть либо однозначно определен, либо быть определимым. Соответственно, если подобная расписка не оставляет сомнений в том, что кредитор имел в виду именно прощение долга, а также в том, какие долги он имел в виду, такую расписку можно признать формой уведомления о прощении долга. В то же время нередко из текста такой расписки не вполне очевидно, что конкретно означает фраза об отсутствии претензий. В подобных ситуациях все зависит от толкования данной расписки в контексте конкретных обстоятельств. Сторонам крайне не рекомендуется использовать столь неоднозначную форму выражения своей воли.

Вкачестве иллюстрации можно привести Определение СКЭС

ВС РФ от 24 сентября 2019 г. № 305-ЭС19-9109: Суд признал, что наличие подписанного кредитором акта сверки, в котором не фигурирует спорная задолженность, недостаточно для вывода о том, что кредитор простил должнику долг, если таковой на момент подписания акта объективно имелся и был известен кредитору. Как указал ВС РФ, акт сверки задолженности «сам по себе не может подтверждать прекращение обязательства по оплате работ». Очевидно, что, если бы в данном

651

случае речь шла о прямо выраженном заявлении о прощении долга, сомнений в прекращении обязательства ни у кого не возникало бы.

Так как прощение долга предполагает явно и недвусмысленно выраженное волеизъявление кредитора прекратить обязательство, не являются прощением долга и не влекут соответствующего правопрекращающего эффекта сами по себе непредъявление кредитором требования об исполнении обязательства или принятие кредитором лишь части долга.

В ряде случаев, когда воля на отказ от права не выражена прямо, но обсуждается конклюдентный отказ от требования, о полноценном сделочном волеизъявлении можно говорить тогда, когда разумное лицо на месте должника с учетом известной ему информации могло поверить в то, что поведение кредитора указывает на его волю отказаться от права и простить долг, и могло бы разумно положиться на это.

Но что, если поведение кредитора не настолько очевидно, чтобы можно было говорить о конклюдентно совершенной сделке прощения долга? Возможно ли в каких-то из подобных ситуаций защитить должника за счет эстоппеля и запрета на злоупотребление правом, если кредитор впоследствии пытается свое требование осуществить? Ответ на эти вопросы зависит от общего понимания эстоппеля. См. подробнее п. 1.7 комментария к ст. 10 ГК РФ.

(е) Согласие на сделку отказа

В ряде случаев отказ от права требования (прощение долга) допускается только с предварительного согласия третьего лица, органа управления организации-кредитора или государственного органа. Например,

всоответствии с ч. 1 ст. 21 Федерального закона от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» опекун без предварительного разрешения органа опеки и попечительства не вправе совершать сделки, влекущие за собой отказ от принадлежащих подопечному прав.

Котказу от требования, входящего в состав общего имущества супругов, подлежит применению и положение п. 2 ст. 35 СК РФ о праве супруга того лица, которое формально числилось кредитором по обязательству, оспорить сделку по распоряжению общим имуществом (в данном случае – прощение долга), если доказано, что другая сторона

всделке (в данном случае – должник) знала или заведомо должна была знать о несогласии другого супруга на совершение данной сделки.

Помимо этого, вполне логичным представляется распространение на случаи отказа от требования (прощения долга) положений закона об одобрении таких сделок как крупных для юридического лица, поскольку отказ от права может привести к уменьшению имущества юридического лица на сумму, соответствующую критериям крупных

652

сделок, установленным профильными законами. То же касается и прощения долга как сделки, в которой у лица, выступающего от имени организации-кредитора, имеется заинтересованность.

(ж) Прощение долга под условием

Прощение долга, совершаемое на основании соглашения сторон, может быть поставлено по воле сторон под отлагательное условие (ст. 157 ГК РФ). Такое условие может зависеть от неких случайных обстоятельств, поведения кредитора или должника. Неопределенность, которая неминуемо здесь возникает, имманентно присуща любым случаям совершения распорядительных сделок под условием. Стороны сами своей волей согласились на подобное правоотношение

иприняли на себя бремя отслеживания информации о наступлении или ненаступлении условия.

Может возникнуть вопрос о том, насколько допустимо включение отлагательного условия в распорядительное одностороннее волеизъявление кредитора в ситуации, когда должник ранее на условность данного правового эффекта не соглашался. Для односторонних сделок, совершение которых происходит в рамках реализации одним лицом своего секундарного (преобразовательного) права на вторжение посредством одностороннего волеизъявления в сферу правовой автономии другой стороны, условность является по общему правилу недопустимой, поскольку произвольное включение лицом, совершающим такую одностороннюю сделку, в нее условия навязывает адресату правовую неопределенность, на принятие которой адресат согласия не давал; исключение могут составлять лишь некоторые случаи, когда наступление условия находится в сфере полного контроля адресата

иобнаружение факта наступления или ненаступления условия для адресата не представляет никаких затруднений (да и здесь навязывание условности возможно далеко не во всех случаях1).

Но специфика прощения долга в том, что в силу ст. 415 ГК РФ должник волен не согласиться с прощением ему долга, и, если он увидит в волеизъявлении кредитора некие отлагательные условия, он волен отказаться принимать на себя ту самую подвешенность правоотношения, просто отвергнув прощение долга. Этот аргумент позво-

ляет прийти к однозначному выводу, что в уведомлении о прощении долга может содержаться отлагательное условие, наступление которого находится в полной власти должника, или иным образом проверка

1Сделки, представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153–208 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 141–145 (п. 1.2.26) (автор комментария к ст. 157 ГК РФ – А.Г. Карапетов).

653

его наступления не составит для должника никаких сложностей (например, условие о том, что эффект прощения части долга наступит, только если должник в течение того или иного срока погасит часть своего долга). Но, как представляется, наличие у должника возможности заблокировать прощение долга, если его что-то не устраивает

всодержании этого волеизъявления и во включенных в него условиях, может быть аргументом и в пользу того, что условия могут быть и такими, наступление которых потребует от должника неких усилий (например, кредитор прощает должнику долг под условием победы «Спартака» в Чемпионате России по футболу).

Прощение долга как распорядительная сделка с немедленным распорядительным эффектом не может быть поставлено под отменительное условие. В то же время как минимум в прямо согласованном сторонами договоре может быть оговорено, что определенный долг списывается, но при наступлении в будущем некоего отлагательного условия он вновь возникает. Например, в рамках соглашения об урегулировании взаимных претензий кредитор может списать должнику суммы штрафных санкций, но при этом будет оговорено, что если

вбудущем нарушения договора со стороны должника повторятся, то на стороне должника возникнет новое обязательство по уплате штрафа, равного сумме ранее списанных неустоек.

Если долг должника прощен под отлагательным условием, а впоследствии до наступления условия кредитор уступает требование третьему лицу или происходит переход требования в рамках универсального правопреемства, встает вопрос о срабатывании правопрекращающего эффекта условия в случае его последующего наступления против нового кредитора. На данный вопрос следует ответить утвердительно: к новому кредитору требование переходит в том его правовом режиме, который существовал до смены кредитора. Если требование было обременено условным прощением, новому кредитору придется смириться с тем, что перешедшее к нему право вдруг прекратится при наступлении оговоренного прежним кредитором и должником условия. Если это произошло, все претензии новый кредитор должен адресовать прежнему кредитору (в случае уступки), и, если последний

скрыл от нового данное соглашение об условном прощении, он будет нести ответственность по правилам ст. 390 ГК РФ.

(з) Прощение долга после возбуждения судебной процедуры взыскания

долга

Стороны могут оформить и нередко оформляют прощение части долга как элемент мирового соглашения – тогда эффект прощения долга наступит при условии утверждения судом мирового соглашения.

654

При отсутствии мирового соглашения прощение долга после подачи кредитором иска о взыскании этого долга является основанием для отказа в иске, если кредитор, простивший долг после начала процесса, сам не отказался от иска. В ряде случаев в силу внепроцессуального соглашения сторон отказ от иска может быть условием для наступления правового эффекта прощения этого же или иного долга. Так, например, стороны в соглашении об урегулировании конфликта (не оформленном как мировое соглашение) могут договориться о прощении взаимных долгов, взыскание по одному из которых происходит в судебном процессе, и в таком соглашении обусловить эффект прекращения обязательства одной стороны отказом от своего иска другой стороны.

Отказ от иска при отсутствии волеизъявления о прощении долга, хотя и блокирует возможность подачи нового иска по тем же основаниям, сам по себе не свидетельствует о прощении долга, последний остается, но приобретает натуральный характер; должник может при желании погасить долг добровольно, но право кредитора не подлежит более судебной защите, так как повторное рассмотрение спора с тем же предметом и основанием не допускается.

(и) Соотношение с правилом п. 6 ст. 450.1 ГК РФ

Пункт 6 ст. 450.1 ГК РФ допускает для лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, отказ от осуществления принадлежащих им в рамках договорных правоотношений прав, если возникли основания к их осуществлению. Не вызывает никаких сомнений то, что в контексте бесповоротного отказа от права требования применению подлежит ст. 415 ГК РФ, а не п. 6 ст. 450.1 ГК РФ. Во-первых, иначе пришлось бы прийти к абсурдному выводу, что обычный гражданин, не являющийся предпринимателем, не может простить своему знакомому долг. Во-вторых, п. 6 ст. 450.1 ГК РФ явным образом указывает на то, что для отказа от осуществления права достаточно одностороннего волеизъявления, но это решение неприемлемо для ситуации отказа от права требования, ибо последнее есть имущественное право, и игнорирование воли должника было бы некорректно. Статья 415 ГК РФ волю должника абсолютно уместно учитывает, позволяя ему не согласиться с правопрекращающим волеизъявлением кредитора.

В-третьих, п. 6 ст. 450.1 ГК РФ говорит об отказе от осуществления права, а не о бесповоротном отказе от права. Поэтому при прощении долга положения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ не подлежат применению.

Выше речь шла о ситуации, когда кредитор намерен бесповоротно отказаться от своего права требования и, соответственно, освободить должника от долга. Но что, если кредитор желает на время заблокировать свою возможность осуществить право требования и дать долж-

655

нику гарантию, что он не будет осуществлять это право в судебном (посредством подачи иска) или внесудебном (например, в порядке безакцептного списания долга) порядке в течение определенного срока? Здесь уже логично говорить не об отказе от права, а о временном отказе от осуществления права. В принципе, на практике это делается просто путем заключения с должником соглашения о предоставлении должнику отсрочки в исполнении; такое соглашение исключает существование просрочки и тем самым блокирует на время (до окончания периода отсрочки) возможность совершения принудительных действий по истребованию долга.

Но такой вариант не всегда устроит кредитора, который может не желать легализации просрочки, в которую попал должник, и не хочет потерять право на начисление неустойки в связи с данной просрочкой и взыскание мораторных убытков, возникающих вследствие длящейся просрочки. В такой ситуации кредитор, который (например, в обмен на те или иные уступки должника) согласен гарантировать должнику некий период спокойствия, в течение которого кредитор не будет предпринимать действия по истребованию долга, но не согласен лишать просрочку должника статуса длящегося нарушения договора, может выразить волю на отказ от осуществления в течение некоторого времени своего права в судебном или внесудебном порядке истребовать долг. В этом случае уже нельзя говорить о прощении долга, но можно говорить об отказе от осуществления права. Соответственно, здесь открывается пространство для применения п. 6 ст. 450.1 ГК РФ. А это означает, что осуществить такой временный отказ от реализации своего обязательственного притязания может только лицо, осуществляющее коммерческую деятельность. Впрочем, обоснованность этого законодательного ограничения по субъектному составу крайне сомнительна.

Если такой кредитор, не дожидаясь окончания предоставленного периода спокойствия, обратится в суд за взысканием долга, суд должен отказать ему в этом. Действия же кредитора по безакцептному или иному внесудебному истребованию долга тоже в такой ситуации будут считаться неправомерными.

Может показаться, что в случае с судебным иском возникает проблема, связанная с наличием в ГПК РФ и АПК РФ указания на то, что отказ от права на обращение в суд недействителен (ч. 3 ст. 4 АПК РФ, ч. 2 ст. 3 ГПК РФ). Но эти нормы следует корректно понимать. Они запрещают бесповоротный отказ от права на обращение в суд при наличии непрекращенного и подлежащего защите нарушенного материального права, но не должны считаться блокирующими возможность

656

отказаться от осуществления права на инициирование иска о взыскании долга в течение определенного срока.

Соглашения о моратории на предъявление исков (pactum de non petendo ad tempus) были хорошо известны римскому праву и известны многим правопорядкам сейчас. Некоторые юристы считают, что указанные нормы ГПК РФ и АПК РФ запрещают отказ от права на иск, но не запрещают обязательство не подавать иск, и при наличии такого обязательства иск может быть подан и удовлетворен, но ответчик может заявить иск о взыскании убытков или штрафа в связи с нарушением такого негативного обязательства. Эта конструкция действительно принципиально отличается от отказа от права на иск и, казалось бы, может быть допущена, ведь право на иск не пресекается, но истец будет нести договорную ответственность за нарушение своего негативного обязательства. Вместе с тем кажется, что рассмотрение судом иска, который истец обязался не подавать, и встречного иска о взыскании убытков или неустойки за нарушение такого негативного обязательства, выглядит несколько нелепо. Куда логичнее допустить возможность временного отказа от осуществления права на иск, наличие которого вручает должнику право возразить против удовлетворения иска о взыскании долга, а не только право заявить встречный иск об убытках. Законность такой конструкции, в принципе, может быть выведена из п. 6 ст. 450.1 ГК РФ, которая уступает место специальному механизму прощения долга в тех случаях, когда речь идет о бесповоротном отказе от права требования, но в остальных случаях вполне может работать. Иначе говоря, такой временный отказ от осуществления права на взыскание долга не равнозначен прощению долга и поэтому не подпадает под действие ст. 415 ГК РФ, а также бесповоротному отказу от права на иск и поэтому не подпадает под действие указанных в ГПК РФ и АПК РФ запретов.

Вопрос может возникать в отношении предельного срока такого моратория. Может ли он быть равен сроку давности или превосходить его по длительности? Также возникает вопрос о том, течет ли исковая давность в период моратория. Эти вопросы пока не имеют однозначных ответов и требуют дополнительной проработки. В практическом

плане они не будут столь острыми, если период предоставленного моратория невелик и составляет, скажем, несколько месяцев.

Временный отказ от осуществления права на взыскание долга может быть заявлен кредитором должнику или стать частью некоего соглашения с ним, но может также быть элементом межкредиторского соглашения, в котором кредиторы одного должника заявят друг другу и должнику о моратории. В такой ситуации можно говорить

657

о своеобразном договоре в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ), предоставляющем третьему лицу не секундарное право на вступление в обязательственное право на место кредитора, а правомочие возразить против поданного в период моратория иска. О возможности наделения в рамках договора в пользу третьего лица последнего не секундарным правом на вступление в право требования по обязательству, а иной правовой возможностью см. ст. II.–9:301 Модельных правил европейского частного права, согласно которой по договору в пользу третьего лица последний приобретает права или «иные выгоды».

(к) Неосуществление права требования как основание для утраты

права

Неосуществление права требования не может по общему правилу означать отказ от данного права, так как в силу п. 3 ст. 158 ГК РФ молчание или пассивность не рассматриваются как сделочное волеизъявление, если иное не вытекает из закона или соглашения сторон. Защита разумных ожиданий кредитора осуществляется за счет правил об исковой давности. Этого по общему правилу вполне достаточно. Поэтому, например, должник не может возразить против иска о взыскании начисленных неустоек или убытков, что кредитор ранее не проявлял свою волю на реализацию таких прав. Кредитор имеет привилегию проявлять полную пассивность, обдумывать целесообразность подачи иска, готовить доказательственную базу и подыскивать лучшего юриста, способного сопровождать судебное дело, в течение трех лет с момента, как он узнал или должен был узнать о нарушении своего права и получил возможность осуществить его принудительно. Кредитор не обязан предупреждать должника о том, что он что-то от должника, возможно, в будущем потребует по суду.

Вслучае заявления кредитором иска о взыскании долга по прошествии трех лет у должника появится возражение об истечении давности (ст. 196, 199 ГК РФ), и, если он им воспользуется, кредитору будет отказано в иске, если не обнаружатся основания для прерывания, восстановления, приостановления или возобновления давности. Более того, в силу п. 3 ст. 199 ГК РФ по истечении давности блокируются

иодносторонние действия, направленные на осуществление права (зачет, безакцептное списание денежных средств, обращение взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке и т.п.).

Внекоторых странах, в которых исковая давность крайне продолжительна, иногда допускается блокирование права требования при пассивности кредитора, не напоминавшего должнику о своих притязаниях, и ранее истечения давности. Но, как представляется,

658