Учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

ложений ст. 8.1 ГК РФ к исключительным правам, в настоящее время, хотя вопрос однозначно и не решен в практике ВС РФ, судя по всему, складывается консенсус в вопросе о необходимости применения ст. 8.1 ГК РФ к регистрации исключительных прав.

Дополнительная литература

Бабкин С.А. Основные начала организации оборота недвижимости. М.: ЮрИнфоР, 2001.

Базанов И.А. Вотчинный режим в России: Его происхождение, современное состояние и проект реформ. Томск: Тип.-лит. Сибирск. т-ва печатн. дела, 1910.

Бевзенко Р.С. Государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним: проблемы и пути решения // Вестник гра-

жданского права. 2011. Т. 11. № 5. С. 4–30; № 6. С. 5–29; 2012. Т. 12.

№1. С. 4–34.

Бевзенко Р.С. Земельный участок с постройками на нем: введение

в российское право недвижимости. М.: М-Логос, 2017.

Бевзенко Р.С. Регистрационный конструктор, или Как создать идеальную регистрационную систему? (К русскому переводу работы Р. Торренса) // Вестник гражданского права. 2018. Т. 18. № 2.

С. 202–225.

Егоров А.В., Ерохова М.А., Ширвиндт А.М. Обобщение применения арбитражными судами норм ГК РФ о вещно-правовых способах защиты права // Вестник гражданского права. 2007. Т. 7. № 4. С. 108–140.

Кротов С.М. Принципы ведения реестра прав на недвижимость в Германии, Австрии и Швейцарии // Закон. 2012. № 3. С. 166–171.

Петров Е.Ю. К вопросу о публичной достоверности государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов.

М.: Статут, 2001. С. 220–233.

Петров Е.Ю. Конструирование правил оборота недвижимости. Принцип внесения прав на недвижимое имущество // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 3. К 80-ле-

тию С.С. Алексеева. М.: Статут; Екатеринбург: Институт частного права, 2004. С. 447–459.

Проект Вотчинного устава с объяснительною к нему запискою.

Т. I. СПб.: Гос. тип., 1893.

Самойлов Е.Ю. Публичная достоверность в гражданском праве: теоретическая конструкция и условия использования института // Вестник гражданского права. 2007. Т. 7. № 4. С. 63–107.

629

Торренс Р. Очерк о передаче прав на недвижимости методом двойной регистрации, действующим в британских колониях // Вестник гражданского права. 2018. Т. 8. № 2. С. 227–265.

Фрейтаг-Лоринговен А.Л. Материальное право проекта Вотчинного устава. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1914.

Simpson S.R. Land Law and Land Registration. Cambridge University Press, 1976.

Transfer of Immovables in European Private Law / L.M. Martínez Velencoso, S. Bailey, A. Pradi (eds.). Cambridge University Press, 2017.

Transfer of Immoveable Property in Europe. From Contract to Registration / Ed. by A. Pradi. Cambridge University Press, 2012.

Zevenbergen J. Systems of Land Registration: Aspects and E ects. Netherlands Geodetic Commission, 2002.

Статья 9. Осуществление гражданских прав

1.Граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права.

2.Отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом.

Комментарий

1. Автономия воли при осуществлении гражданских прав

В силу самой природы субъективного гражданского права и доминирующих в гражданском праве принципов автономии воли и диспозитивности субъективное право, принадлежащее лицу в силу источников права, условий сделки или иных оснований, осуществляется по усмотрению правообладателя. Это означает, что он сам решает, когда и как осуществлять его и осуществлять ли вообще. Это в полной мере вытекает из п. 2 ст. 1 ГК РФ (автономия воли), п. 1 ст. 1 ГК РФ (невмешательство в частные дела) и положений Конституции РФ

о свободе экономической деятельности (ч. 1 ст. 8).

Речь здесь идет, во-первых, об относительных субъективных правах, которым корреспондирует некая обязанность конкретного другого лица (право требования по обязательству).

Во-вторых, свобода осуществления прав касается и секундарных (преобразовательных) прав одного лица на одностороннее порождение, изменение или прекращение своим волеизъявлением прав и обязан-

630

ностей другого лица (например, прав на отказ от договора, на зачет, на выбор в альтернативном обязательстве, на акцепт оферты и т.п.), а также примыкающих к ним возражений (например, возражений об истечении давности, о снижении неустойки и т.п.), в том числе посредством инициирования преобразовательного судебного иска о порождении, изменении или прекращении относительного или абсолютного правоотношения (например, расторжение договора в судебном порядке и т.п.).

В-третьих, автономия воли должна доминировать и в области осуществления абсолютных прав (например, права собственности, исключительного права и т.п.). Так, собственник сам решает, как ему использовать и использовать ли вообще принадлежащую ему на праве собственности вещь.

Сюда же относится и защита своего абсолютного или относительного права в случае его нарушения как посредством юрисдикционных способов защиты (например, взыскание убытков или неустойки, требование об исполнении обязательства в натуре, оспаривание порочной сделки, виндикация или предъявление негаторного иска и др.), так и в форме внеюрисдикционных механизмов (например, удержание, приостановление встречного исполнения, односторонний отказ от нарушенного договора и т.п.). Обладатель права волен сам решать, какие из доступных ему в силу закона, сделки или иных правовых оснований средств защиты использовать в ответ на правонарушение и прибегать ли к защите своего в принципе.

Иногда неосуществление права может влечь для лица негативные правовые последствия (например, по требованию кредитора к должнику может истечь давность, и у должника появится эффективное возражение о пропуске давности). Но правообладатель свободен в осуществлении своих прав и, значит, свободен в том числе их не осуществлять с вытекающими в ряде случаев негативными для себя последствиями.

Закон, суды, иные органы власти или третьи лица не должны без серьезных конституционных и иных политико-правовых оснований вмешиваться в частные дела и ограничивать автономию воли правообладателя, принуждать его к использованию своего права или блоки-

ровать свободное осуществление права.

Вто же время данная свобода не беспредельна. Ряд ограничений

врамках правового режима соответствующих прав устанавливает закон, или они могут следовать из обычаев. В таких ситуациях граница свободы очерчивается содержанием самого права. Ограничения свободы осуществления прав могут также устанавливаться в условиях сделки. Кроме того, не следует забывать и о таком универсальном ограничителе

631

свободы в осуществлении прав, как установленный в п. 3 ст. 1 и п. 1 ст. 10 ГК РФ запрет на недобросовестное осуществление права (злоупотребление правом). См. подробнее о последнем комментарий к п. 3 ст. 1 и п. 1 ст. 10 ГК РФ.

2. Отказ от осуществления гражданского права

Из идеи автономии воли может вытекать, что правообладатель может свободно отказаться от своего права. Но так ли это на самом деле? В п. 2 комментируемой статьи установлено, что по общему правилу отказ от осуществления права не влечет прекращение права, если иное не установлено в законе. Как это положение следует понимать?

Для начала следует отграничить друг от друга несколько близких, но все же не идентичных правовых феноменов.

2.1. Отказ от правоспособности

В силу п. 3 ст. 22 ГК РФ «[п]олный или частичный отказ гражданина от правоспособности или дееспособности и другие сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности, ничтожны, за исключением случаев, когда такие сделки допускаются законом». Иначе говоря, закон лишает силы волеизъявления гражданина, которые направлены на ограничение потенциальной способности изъявителя воли иметь все или некоторые гражданские права и нести обязанности. В частности, право не должно придавать правовое значение абстрактным волеизъявлениям, в которых граждане лишают себя способности иметь имущество на праве собственности; наследовать и завещать имущество; заниматься предпринимательской и любой иной не запрещенной законом деятельностью; создавать юридические лица или участвовать в капитале коммерческих корпораций; совершать любые не противоречащие закону сделки и участвовать в обязательствах; избирать место жительства; иметь права автора произведений науки, литературы и искусства, изобретений и иных охраняемых законом результатов интеллектуальной деятельности; иметь иные имущественные и личные неимущественные права. Гражданин не может ни односторонним волеизъявлением, ни по соглашению лишить себя свободы и статуса правосубъектного лица, приняв статус раба.

То же в силу той же нормы п. 3 ст. 22 ГК РФ касается и попыток гражданина своей волей лишить себя дееспособности или ограничить ее. Такие волеизъявления ничтожны. Это значит, что ни соглашением, ни односторонним волеизъявлением взрослый гражданин не может перевести себя в режим ограниченно дееспособного или полностью недееспособного лица. Ограничение дееспособности или лишение дееспособности осуществляется исключительно по суду и при со-

632

блюдении объективных к тому предпосылок. Автономия воли здесь значения не имеет.

Что касается юридических лиц, то здесь ситуация несколько иная. Устав юридического лица может ограничить виды деятельности, которые вправе осуществлять юридическое лицо, а это значит, что учредители или участники организации могут своей волей ограничить ее правоспособность (ст. 49 и ст. 173 ГК РФ, п. 18 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8). Но за рамками случаев указания в уставе на ограничение правоспособности юридическое лицо не может ограничить свою правоспособность иным образом (например, в некоем соглашении с третьим лицом или в абстрактном одностороннем волеизъявлении). Лица, уполномоченные действовать от имени юридического лица, ограничить его правоспособность не могут – это могут сделать только участники (учредители) за счет включения соответствующих положений в устав.

2.2. Негативное обязательство

Стороны договора могут установить в договоре обязательство одной из сторон в определенных пределах не осуществлять некоторые из принадлежащих ей прав и свобод под угрозой привлечения к договорной ответственности (например, установить в договоре запрет на разглашение конфиденциальной информации, что в каком-то смысле ограничивает свободу слова, или обязательство не переезжать в другой регион до окончания спонсорского контракта, не инвестировать в те или иные предприятия или не выдавать поручительств по долгам третьих лиц до погашения полученного банковского кредита). Но такие договорные обязательства, стесняющие личную и экономическую свободу, должны быть ограничены во времени, экономически объяснимы, пропорциональны интересу кредитора и не противоречить основам правопорядка или нравственности (ст. 169 ГК РФ). При таких условиях принятие на себя такого негативного обязательства возможно. Эта идея отчасти отражена в п. 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 147: здесь Суд указал, что условия кредитного договора, которые устанавливают обязанность заемщика воздерживаться от предоставления

поручительств или своего имущества в залог по долгам третьих лиц до погашения кредита, не противоречат п. 3 ст. 422 ГК РФ и не означают ограничение правоспособности или дееспособности, так как действия, которые обязался не совершать заемщик, «в достаточной степени конкретизированы, а обязанность не совершать их – ограничена временными рамками», и при этом «принятие заемщиком на себя такого рода обязанностей было связано с получением им

633

имущественного блага – кредита, причем без предоставления како- го-либо обеспечения».

Как правило, встречаются обязательства не осуществлять те или иные права в качестве дополнительной обязанности, сопровождающей некие основные обязательства по договору. Но, в принципе, свобода договора допускает и такую ситуацию, в которой подобное негативное обязательство будет выступать в качестве основного предоставления по договору. Например, дачник может договориться с соседом, который начал возведение дома на своем участке, о том, что тот будет воздерживаться от осуществления шумных строительных работ в обеденное время в обмен на некоторое ежемесячное денежное вознаграждение, которое компенсирует строящему соседу неудобства, связанные с задержками темпов строительства. Здесь мы имеем стандартную синаллагматическую связь двух встречных договорных предоставлений, одно из которых состоит в воздержании от осуществления своего права.

Подобные негативные обязательства не означают ограничение правоспособности и не означают отказ от права, и, если лицо решит проигнорировать свои обязательства, это будет нарушением условий договора, заключенного с конкретным партнером, и влечь договорную ответственность перед ним, но не будет означать неправомерность такого поведения лица в отношениях с третьими лицами. Например, в нашем примере с соседями, если сторона решила нарушить свои обязательства и не приостанавливать строительные работы в обеденное время, это ни в коей мере не делает ее нарушителем тех или иных административных или градостроительных правил. Другой пример: если сторона корпоративного договора, структурирующего создание совместного предприятия, обязалась не инвестировать в конкурирующие с совместным предприятием компании под угрозой уплаты большой неустойки или возникновения у пострадавшего партнера права принудительного выкупа пакета акций нарушителя в совместном предприятии (штрафной опцион), такое обязательство вполне законно, но оно не означает утрату соответствующей стороной своего конституционного права на свободу экономической деятельности (ч. 1 ст. 8

Конституции РФ); поэтому, если эта сторона приобретет компанию, конкурирующую с их совместным предприятием, такое приобретение нельзя будет признать недействительным и неправомерным erga omnes – оно будет лишь означать нарушение относительного притязания конкретного пострадавшего партнера. То же касается и условий кредитного договора, запрещающего корпорации-заемщику отчуждать свои основные активы третьим лицам до погашения кредита: такое

634

условие не означает отказ от конституционного права свободного распоряжения частной собственностью (ч. 2 ст. 35 Конституции РФ), и сделка по отчуждению соответствующего актива по общему правилу (при отсутствии заведомой недобросовестности на стороне покупателя) не будет ничтожна1.

Если суд обнаруживает, что соответствующий договорный запрет нарушает запрет закона либо основы нравственности или правопорядка, он признает соответствующее условие договора ничтожным. Так, например, в силу п. 2 ст. 168 ГК РФ соглашение между двумя компаниями о разделе рынка, устанавливающее обязательство не понижать цены ниже определенного уровня, ничтожно как нарушающее антимонопольный запрет на картельные сговоры. Равным образом

всилу ст. 169 ГК РФ ничтожно условие договора между разводящимися супругами, которое обязывает одного из них не вступать в будущем

вбрак под угрозой уплаты неустойки.

Если негативное обязательство не осуществлять то или иное право не противоречит закону или основам правопорядка или нравственности, оно действительно, и кредитор в случае его нарушения вправе привлечь нарушителя к договорной ответственности (например, взыскать убытки или установленную в договоре неустойку), а также применить к нему иные установленные в законе или договоре на случай нарушения обязательства санкции (например, отказаться от нарушенного договора в случае существенного нарушения, потребовать досрочного возврата выданного кредита).

Кроме того, в силу п. 6 ст. 393 ГК РФ «[в] случае нарушения должником обязательства по воздержанию от совершения определенного действия (негативное обязательство) кредитор независимо от возмещения убытков вправе требовать пресечения соответствующего действия, если это не противоречит существу обязательства»; при этом «[д]анное требование может быть предъявлено кредитором и в случае возникновения реальной угрозы нарушения такого обязательства». Возможность подачи такого иска о пресечении вытекает и из положений ст. 12 ГК РФ (см. подробнее п. 4 комментария к ст. 12 ГК РФ). Если ответчик, которому суд запретил совершение действий в на-

1 Как представляется, в обоих приведенных выше случаях исключение (а именно возможность аннулирования договора на основании правил ст. 10 и 168 ГК РФ) допустимо только тогда, когда контрагент должника точно знал или со всей очевидностью не мог не знать, что заключение такой сделки для должника будет непременным нарушением его негативного обязательства. Впрочем, контуры доктрины недобросовестной интервенции в чужие договорные отношения в российском праве только формируются. См. подробнее о судебной практике по данному вопросу комментарий к ст. 10 ГК РФ.

635

рушение негативного обязательства, все-таки их совершит, он может быть присужден к уплате судебной неустойки, если таковая была установлена судом по правилам ст. 308.3 ГК РФ, а также привлечен к публично-правовой ответственности за неисполнение судебного акта. Но поскольку негативное обязательство не означает отказ от осуществления права и не влечет прекращение самого права как такового, если ответчик все же вопреки судебному запрету такое право осуществил, это не будет означать отсутствие правового эффекта данных действий в отношениях с субъективно-добросовестными третьими лицами. Если правообладатель по договору франчайзинга в нарушение своих обязательств не открывать филиал в регионе, в котором он предоставил франчайзи эксклюзивную франшизу, и вопреки судебному запрету на продолжение действий по открытию филиала все-таки филиал зарегистрировал, сама регистрация не является недействительной, так как само право на открытие филиала не было усечено.

Наконец, в ряде случаев суд может по иску кредитора обязать должника, который совершил действия в нарушение негативного обязательства, восстановить положение, имевшее место до нарушения (см. подробнее п. 3 комментария к ст. 12 ГК РФ). Например, если собственник торгового центра, сдавший торговой сети в аренду помещение под размещение супермаркета на условиях эксклюзивности, обязался не сдавать в аренду в том же центре помещения иным торговым сетям, а затем нарушил свое обязательство, торговая сеть может потребовать по суду от арендодателя отказаться от второго договора (как минимум если у арендодателя имеется такое право по этому второму договору и восстановление положения находится во власти нарушителя). Но это опять же не стирает грань между негативным обязательством и отказом от права.

Выше было показано, что негативное обязательство не следует смешивать с отказом от права или его осуществления. Но различие между негативным обязательством и отказом от права (или его осуществления), как представляется, несколько стирается, если речь идет об обязательстве не осуществлять некое относительное право, которое один контрагент имеет в отношении другого. Если сторона договора

приняла на себя обязательство не осуществлять некое относительное право в отношении самого контрагента (например, банк обязался не заявлять требование о досрочном погашении кредита в течение определенного срока, кредитор пообещал должнику не требовать от него уплаты неустойки), как представляется, попытка осуществить такое право вопреки такому обязательству должна натолкнуться на отказ в защите этого права по правилам ст. 10 ГК РФ. Видимо, в случае,

636

когда сторона договора обязуется не осуществлять то или иное право, которое у нее имеется в отношении контрагента по договору, такое обязательство можно приравнять к отказу от осуществления права или, смотря по контексту, даже окончательному отказу от права.

2.3. Отказ от права и отказ от осуществления права

Выше речь шла о негативном обязательстве воздержаться от определенных правомерных действий, но такого рода обязательства не попадают в сферу применения п. 2 ст. 9 ГК РФ, который мы комментируем. Нас здесь в большей степени интересует ситуация, когда лицо, обладающее конкретным абсолютным или относительным правом, решает не связать себя обязательством такое право не осуществлять, а отказаться от этого права или его осуществления.

Комментируемая норма говорит об отказе от осуществления права и устанавливает, что такой отказ по общему правилу не прекращает само право, если иное не следует из закона; при этом отказ от права норма не упоминает. Что имеет в виду закон в данной норме?

Рассматриваемая норма крайне неудачна и вызывает обоснованную критику. Понять ее смысл крайне сложно. Выдвигаются разные интерпретации.

Выдвигается и нередко поддерживается судами следующая интерпретация: данная норма говорит не о пассивном неосуществлении права, а об отказе как некоем целенаправленном волеизъявлении и закрепляет идею о том, что по общему правилу обладатель права не может прекратить свое право по своей воле и имеет такую возможность только тогда, когда закон вспомнил об этом и указал прямо на такую возможность. Более нелепой интерпретации трудно себе представить.

Нам неизвестны примеры тотального запрета на отказ от гражданских прав в праве зарубежных стран. Существует огромное многообразие различных прав: от некоторых из них отказ должен допускаться, от некоторых иных – нет. Попытка индуцировать общее запретительное правило, допускающее отказ от права только в тех случаях, когда такой отказ допущен специальными нормами закона, – явно неудачное решение. Законодатель просто не в состоянии применительно ко всем правам, которые в силу принципов разумности и справедливости могут

быть объектом правопрекращающего отказа, установить соответствующие исключения. Абсурдность такого прочтения закона особенно чувствуется, если вспомнить, что, как было отмечено в комментарии к п. 1 настоящей статьи, гражданское право основано на принципах автономии воли и диспозитивности, экономическая и личная свободы являются ключевыми конституционными свободами. Лицо вольно свободно распоряжаться своими правами, как осуществлять их, так

637

иотказываться от них, если реализация такой свободы не причиняет вред третьим лицам и обществу в целом и не должна блокироваться в силу иных очевидных политико-правовых оснований.

Поэтому данный подход следует решительно отвергнуть, тем более что сама комментируемая норма об отказе от права прямо не говорит.

Другие ученые и суды считают, что упомянутая норма, говорящая о сохранении права несмотря на отказ от его осуществления, означает, что лицо по общему правилу не теряет право в случае его пассивного неосуществления. Иначе говоря, по их мнению, отказ от осуществления права по смыслу данной нормы – это не некая сделка, волеизъявление, а просто неосуществление права.

Неосуществление права в течение того или иного времени само по себе право не блокирует и не прекращает, так как для этого просто нет правовых оснований. Бездействие в силу п. 3 ст. 158 ГК РФ, за исключением случаев, указанных в законе или договоре, сделочным волеизъявлением быть не может, и в законе как основание для прекращения права не указано, поэтому ни о каком отказе от права в форме его неосуществления речь не идет. Тем не менее, во-первых, обратное может быть предусмотрено законом (например, истечение срока давности в силу п. 3 ст. 199 ГК РФ влечет блокирование права на одностороннее осуществление притязания) или договором (например, п. 7 ст. 450.1 ГК РФ), и, во-вторых, в ряде случаев неосуществление права может повлечь блокирование права в силу принципа доброй совести

иэстоппеля (см. подробнее п. 1.7 комментария к ст. 10 ГК РФ). При таком прочтении получается, что рассматриваемая норма бес-

смысленна, поскольку закрепляет абсолютно очевидную и без нее истину. Преимущество такой интерпретации состоит в том, что она позволяет «обезвредить» нелепое правило п. 2 ст. 9 ГК РФ.

Возможна и еще одна интерпретация. Суть ее в следующем. Комментируемая норма не запрещает отказ от права – она попросту

о нем не говорит. Данная норма устанавливает, что отказ от осуществления права не прекращает последнее. Является ли «отказ от осуществления права» синонимом «отказа от права»? Как представляется, нет. При отказе от права лицо выражает свою волю на бесповоротную утра-

ту своего права. При отказе от осуществления права право в принципе не прекращается, но блокируется в той или иной степени свобода в его осуществлении. Такой отказ от осуществления права можно увидеть, например, в следующих ситуациях.

Во-первых, лицо может иметь волю заблокировать свое право на время; в такой ситуации корректнее говорить не об отказе от права, а о временном отказе от осуществления права.

638