Экзамен зачет учебный год 2023 / Усачева К. Доктрина снятия корпоративного покрова

Ксения Усачева

лица по отношению к «частным интересам» участников его реальной самостоятельности или нет1.

По сути, в качестве проблемы «пронизывания» эти авторы указывают лишь на случаи, когда имущественные сферы юридического лица и его участников экономически вообще не разграничены или разграничены иначе, чем это соответствовало бы их формальной самостоятельности, и причисляют эти случаи к проблематике «особого права (Sonderrecht)2. Остальные ситуации, согласно такому взгляду, не относятся непосредственно к проблеме «пронизывания», а касаются лишь последствий, вытекающих из правовых отношений между юридическим лицом и его участниками.

Именно о таких последствиях речь идет, в частности, там, где целевое применение положений договора или закона требует разграничения юридического лица и его участников. Здесь всегда речь идет об оценке правового воздействия, которое требует экономического анализа и поэтому всегда независимо от учета юридической личности охватывает экономические переплетения (отношения доверительного управления, семейные связи и проч.).

Например, в связи с целевым толкованием договора возникает вопрос, несет ли отчуждатель доли участия в обществе с ограниченной ответственностью или акционерном обществе ответственность за недостатки осуществляемого обществом производства в соответствии с § 434 ГГУ. Судебная практика по этому вопросу неединообразна. Верховный суд ФРГ основу применимости § 434 ГГУ ставит здесь в зависимость от того, получил ли приобретатель контроль над предприятием, включая большинство, необходимое для внесения изменений в устав (соответствующий размер доли участия определяется исключительно толкованием). В остальных случаях недостатки такого рода должны устраняться притязаниями из culpa in contrahendo (абз. 2 § 311 ГГУ3). В этом отношении правильно указывается на то, что воля сторон договора может быть направлена на покупку участия в предприятии посредством покупки

1См.: MüKo. BGB. Rn. 22. Более подробный разбор данной концепции см. там же.

Одальнейших различиях в теории применения норм и теории применения норм см., напр.: Aukhatov A. Op. cit. S. 25–28.

2Ibid. Rn. 34–36.

3«Обязательство, содержащее обязанности согласно абзацу 2 § 241, возникает также посредством: 1) вступления в переговоры о заключении договора; 2) подготовки договора, по которому одна из сторон, в расчете на соответствующие правоотношения по сделке, предоставляет другой стороне возможность влиять на свои права, правовые блага и интересы либо доверяет их ей; 3) деловых контактов» (цит. по: Гражданское уложение Германии: вводный закон к Гражданскому уложению. С. 50).

540

Доктрина снятия корпоративного покрова

доли участия (auf den Kauf einer Unternehmensbeteiligung durch denjenigen von Gesellschaftsanteilen). Иное, однако, должно усматриваться тогда, когда обладатель всех долей участия в обществе, т.е. владелец предприятия, отчуждает небольшую долю участия1.

В связи же с целевым толкованием закона – второй вышеобозначенной группой казусов – зачастую указывают на правило об исключении применимости положений о возможности добросовестного приобретения от неуправомоченного лица при передаче имущества между участником и юридическим лицом. Господствующее в германской доктрине мнение отрицает возможность добросовестного приобретения имущества юридическим лицом от своего единственного участника, и наоборот – единственным участником от юридического лица. В случае участия в этих отношениях многих членов согласно господствующей позиции должно действовать то же самое, но только если на стороне приобретателя выступают исключительно те физические лица, которые встречаются и на стороне отчуждателя. При этом перевес на стороне отчуждателя не оценивается как имеющий большое значение. Обоснование для правила об исключении применимости положений о добросовестном приобретателе состоит в том, что вследствие полной или частичной экономической идентичности приобретателя и отчуждателя отсутствует необходимая для целей добросовестного приобретения оборотная сделка2. Также к случаям целевого толкования закона (а не к проблеме «особого права», не к вопросу о снятии корпоративного покрова) относят и иные случаи, которые в практике именуются «пронизываюшим вменением» (см. п. 3.2.2 настоящей статьи), помимо вопроса о возможности добросовестного приобретения от неуправомоченного отчуждателя3.

Между тем, повторимся, несмотря на наличие целевого толкования договора и закона, в исключительных случаях сторонники данных

1См.: MüKo. BGB. Rn. 24–25.

2Однако в то же время высказываются и иные точки зрения. Например, согласно позиции Вильгельма, сам по себе единственный участник и его юридическое лицо по отношению друг к другу изолированы, поскольку единственный участник может осуществлять свое влияние на юридическое лицо не свободно, а как связанный обязанностями распорядитель интересов. Авторы Мюнхенского комментария к ГГУ, оценивая эту позицию, указали, что она может быть справедлива только по отношению

какционерным обществам. В обществах же с ограниченной ответственностью единственный участник (сверх границы обязанности обеспечения твердым/основным капиталом – § 30, 31 Закона Германии об ООО) может распоряжаться имуществом общества как своим, так что экономический анализ здесь последовательно отрицает повод для защиты добросовестного оборота (des redlichen Verkehrs), см.: MüKo. BGB. Rn. 27–28.

3Ibid. Rn. 29–31.

541

Ксения Усачева

подходов признают возможность применимости института снятия корпоративного покрова. Это ситуации, когда речь идет не о последствиях, вытекающих из правовых отношений между юридическим лицом

иего участником, а об «особом праве» юридического лица – в той мере, в какой «пронизывание» является реакцией на то, что имущественные сферы юридического лица с одной стороны и его участника – с другой экономически вообще не разграничены или разграничены иным образом, чем это соответствовало бы их формальной самостоятельности1. О данной группе казусов мы уже писали более подробно в предыдущем подразделе (см. п. 3.2.1.4 настоящей статьи), в том числе и о том, что

иэти случаи оцениваются зачастую иными исследователями также не как проблема снятия корпоративного покрова, а как отражение действия принципа «видимости права», ответственность за создание такой «видимости права», отражение вопроса правосубъектности юридического лица и проч. Но в целом с выводом о том, что теория применения норм позволяет инструментально (т.е. «по инструментам» – снятие корпоративного покрова, целевое толкование, принцип «видимости права», деликтное право и др.), а не функционально отграничить случаи снятия корпоративного покрова от иных случаев, на наш взгляд, можно согласиться.

3.3.3.Иные теории

Коротко описанные выше теоретические подходы к игнорированию юридической личности, хотя и встречаются в литературе наиболее часто, в то же время не являются единственными2. Так, на их основе выработано несколько смешанных теорий. К примеру, Ребиндер и Ройтер проводят различие между «проблемой пронизывания»

игражданско-правовыми началами («пронизывание» в собственном

инесобственном смысле), подлинным и неподлинным пронизыванием (echter und unechter Durchgriff); Дракс пытается найти решение «проблемы пронизывания» через смешение теории применения норм

иответственности в концерне (Konzernhaftung) и т.д.3

Кроме того, некоторые исследователи вообще высказываются против так называемых учений о пронизывании. В частности, это Эрике, Альтмеппен, Флуме, Шмидт, Вильгельм4.

1MüKo. BGB. Rn. 34–36.

2Краткий обзор точек зрения см., напр.: Beck’scher Online-Kommentar BGB. 29. Edition. Rn. 19.

3См.: Mülhens J. Op. cit. S. 89.

4Ibid. S. 89.

542

Доктрина снятия корпоративного покрова

4.Общие тенденции и различия в подходах

кдоктрине снятия корпоративного покрова

4.1.Общие тенденции

Поскольку в одних странах доктрина снятия корпоративного покрова как правовой институт существует и функционирует, а в других – только обсуждается, и если и признается, то лишь в совсем исключительных, экстраординарных случаях, а для решения тех фактических ситуаций, для которых в первой группе стран применяется доктрина снятия корпоративного покрова, используются иные правовые инструменты (целевое толкование, доктрина злоупотребления правом, деликтное право и проч.), то самый подходящий вариант их сравнитель- но-правового анализа – это анализ на основе функционального метода1.

С этой точки зрения, если иметь в виду именно «правило поведения», т.е. фактический итог решения тех ли иных ситуаций, а не правовые инструменты, используемые для его достижения, идея автономии юридической личности игнорируется в исследованных нами правопорядках (с использованием различных правовых инструментов – как доктрины снятия корпоративного покрова, так

идоктрины злоупотребления правом, деликтного права и проч.2) как

1Этот метод предполагает, что за основу анализа берутся не сами по себе правовые институты в том виде, в котором они урегулированы тем или иным правопорядком, а проблемы, которые эти институты разрешают, т.е. выполняемые ими функции. Применительно к рассматриваемой в данной работе проблематике это, в частности, фактическое возложение ответственности на иной, чем юридическое лицо, субъект, а не правовые инструменты, при помощи которых оно происходит (снятие ли это корпоративного покрова, результат ли целевого толкования, применения доктрины злоупотребления правом и др.). О методе см., напр.: Coendet T. Rechtsvergleichende Argumentation: Phänomenologie der Veränderung im rechtlichen Diskurs. Tübingen, 2012. S. 158–159; Дождев Д.В. Сравнительное право: состояние и перспективы // Российский ежегодник сравнительного права. 2007 / под ред. Д.В. Дождева. СПб., 2008. С. 7–28; Michaels R. The Functional Method of Comparative Law // Oxford Handbook of Comparative Law / M. Reimann, R. Zimmermann (eds.). Oxford, 2006. P. 339–381; Ширвиндт А.М. Сравнительное правоведение как научная дисциплина и унификация частного права (по поводу работы Р. Циммерманна «Европеизация частного права и сравнительное правоведение») // Российский ежегодник сравнительного права. 2007 / под ред. Д.В. Дождева. СПб., 2008. С. 634, 637, 641–642; Zweigert K., Kötz H. Einführung in die Rechtsvergleichung. Tübingen, 1996. S. 33, 43 и т.д.

2С этой точки зрения может показаться в определенной степени полезным предложенное, в частности, в немецкоязычной литературе деление случаев снятия корпоративного покрова на подлинное и неподлинное снятие покрова. Из русскоязычных работ, описывающих данную классификацию со ссылками на немецкоязычную литературу, см. в особенности: Асосков А.В. Коллизионное регулирование снятия корпоративных покровов // Вестник гражданского права. 2013. Т. 5. С. 120–144.

543

Ксения Усачева

исключение из общего правила, и все связанные с рассматриваемой проблематикой вопросы по большому счету везде обсуждаются применительно к одним и тем же фактическим ситуациям – смешение имущественной и организационной сфер, недостаточная капитализация, контроль и др.

Кроме того, встречаются сравнительно-правовые исследования (в основном это базирующиеся на методе экономического анализа англоязычные работы, но также есть и соответствующие немецкоязычные труды), которые показывают конкретную область, в которой эти фактические ситуации могут чаще всего возникать. И указанная сфера также получается в итоге одинаковой для различных правопорядков.

В такого рода исследованиях все возможные ситуации игнорирования идеи автономии юридической личности, как правило, делятся на четыре большие группы по двум большим критериям: первый – идет ли речь о распространении ответственности по обязательствам юридического лица, основанным на деликте или на договоре; второй – идет ли речь об игнорировании принципа самостоятельной ответственности применительно к закрытой или открытой корпорации. В итоге эти авторы приходят к выводу, что в качестве единственно возможной сферы здесь может выступать группа случаев, касающаяся деликтной ответственности закрытых корпораций (хотя и здесь снятие покрова подвергается сомнениям и оцениваются дополнительные факторы, в частности то, насколько разумно и добросовестно корпорация застраховала свою деликтную ответственность, и проч.)1:

– закрытую корпорацию проще использовать в качестве alter ego. Авторы отмечают, что использование доктрины снятия корпоративного покрова в отношении открытых корпораций является редчайшим исключением, если иметь в виду систему англо-американского права2. В работах, описывающих систему континентального права, также отмечается такая тенденция. В литературе указывается, что форма акционерного общества нацелена на централизацию капитала, при этом основной капитал (Grundkapital) выражен в акциях, которые могут отчуждаться и обращаться на бирже (Fungibilität), а акционеры не имеют никакого непосредственного влияния на состояние и ведение дел. С обществами с ограниченной ответственностью в этом отношении дело обстоит совсем иначе. Здесь доли участия разделены между ограниченным числом участников и не могут свободно отчуждаться;

1См., напр.: Bainbridge S.M. Abolishing LLC Veil Piercing; Idem. Abolishing Veil Piercing.

2См.: Kübler F. Op. cit. S. 405–406; Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 17.

544

Доктрина снятия корпоративного покрова

при этом во многих случаях участник общества с ограниченной ответственностью является одновременно и исполнительным органом – управляющим (Geschäftsführer), либо в случае отсутствия управляющего (Führungslosigkeit) участник может непосредственно представлять общество (абз. 1 § 35 Закона Германии об ООО в ред. после реформы 2008 г.). Для акционерного права в связи с этим, как указывается, также приобретает значение соответствующее положение акционера: так, практически на поверхности лежит вывод о том, что взятый отдельно миноритарий, обладающий только одной или несколькими акциями, не может использовать конструкцию юридического лица против целей правопорядка или со злоупотреблением правом; в то же время если акционер обладает всеми или большинством долей участия, то и возможностей осуществлять влияние у него больше1;

– в делах по спорам из договоров немаловажное значение имеет добросовестность и разумность действий кредиторов корпорации, поскольку во взаимоотношения с корпорацией такие кредиторы вступают по своей воле и имеют в силу этого возможность оценить ее имущественное состояние и потребовать в случае необходимости применения обеспечительных конструкций, в частности поручительства со стороны участников корпорации. Хотя и при договорной ответственности в экстраординарных случаях распространение ответственности по долгам юридического лица на иных субъектов все же возможно – например, когда менеджмент материнской компании предоставил кредиторам дочерней компании неверные сведения; когда компания ведет производство каким-то необычным способом, т.е. таким, при котором кредитор не может заранее объективно оценить свои риски. Распространение ответственности на участника компании возможно также и тогда, когда он объявляет кредиторам, что будет отвечать, если компания не выполнит свои обязательства (причем это действует и для тех случаев, когда в обычной ситуации из-за несоблюдения формальных требований это объявление не подлежало бы принудительному исполнению)2.

Таким образом, в том плане, что игнорирование данной идеи понимается как исключение и обсуждается применительно к схожим ситуациям, подход различных правопорядков к проблеме игнорирования идеи автономии юридической личности (функционально) одинаков.

1См.: Arnim C., von. Op. cit. S. 1004.

2См.: Kübler F. Op. cit. S. 407–409; Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 17; Merkt H., Göthel S.R.

Op. cit. S. 241–243.

545

Ксения Усачева

4.2. Различия

Различия же главным образом состоят в том, что степень исключительности пренебрежения самостоятельностью юридической личности в функциональном плане в разных правопорядках неодинакова: принято считать, что в немецком праве игнорирование автономии юридической личности происходит гораздо реже, чем в праве англоамериканском, а также в используемом для этого инструментарии (где-то это доктрина снятия корпоративного покрова, где-то – деликтное право, злоупотребление правом и др.). Сразу оговоримся,

что речь здесь идет прежде всего о случаях игнорирования юридической

личности при «пронизывающей ответственности» – подход к случаям «пронизывающего вменения» представляет собой, по сути, отражение действия целевого толкования норм и в силу этого не создает особых специфических проблем и различий в его применении в тех или иных правопорядках.

На наш взгляд, указанные различия напрямую связаны с общими подходами соответствующих правопорядков к формированию корпоративного права в целом, откуда различным образом решается и вопрос о том, предусмотрены ли и в каком виде иные гарантии (помимо возложения ответственности на участников), позволяющие установить разумное распределение рисков между участниками юридического лица и другими участниками оборота, вступающими с ним в правоотношения.

Появление и использование именно в англо-американском праве доктрины снятия корпоративного покрова как специального инструмента для достижения в спорных случаях справедливого результата, несмотря на очевидное для любого юриста из стран континентального права противоречие, заложенное уже в названии этой доктрины, по всей видимости, связано прежде всего со специфическим пониманием общей концепции юридического лица: если, к примеру, согласно господствующему мнению, в немецком праве юридическое лицо исторически представляет собой реальный субъект1, то в англо-амери- канском праве наиболее распространена идея о том, что юридическое лицо – это фикция, необходимая только для целей законодательной техники, а участники – это «опосредованные владельцы» юридического лица2. Понятно, что во втором случае догматических оснований для

1См.: Arnim C., von. Op. cit. S. 1001; Rittner F. Op. cit. S. 182–188, 251.

2См.: Arnim C., von. Op. cit. S. 1004–1005; Machen A. Op. cit.; Merkt H., Göthel S.R.

Op. cit. S. 236–237.

546

Доктрина снятия корпоративного покрова

возникновения и применения именно такого инструмента, как снятие корпоративного покрова, больше.

Подходы к пониманию общей концепции юридического лица

всвою очередь отчасти связаны и со спецификой в построении средств оптимального и сбалансированного распределения рисков между участниками юридического лица и иными субъектами: если юридическое лицо – реальный субъект, то как реальный субъект, равный иным участникам оборота, он должен обладать некой независимостью и самостоятельностью, отсюда – идея ограниченной ответственности как признак такой самостоятельности. Между тем понятно, что ограничивать ответственность за счет иных субъектов оборота несправедливо, поэтому характерным атрибутом наделения признаком ограниченной ответственности как признака самостоятельности является выстраивание неких гарантий для иных субъектов. Если же юридическое лицо – фикция, то ограниченная ответственность – это не признак его самостоятельности, а лишь привилегия, которая может быть предоставлена или не предоставлена, – в любом случае необходимости заранее создавать какие-то гарантии для кредиторов в этой системе по ее логике нет: если будут нарушены интересы кредиторов, просто не сработает привилегия ограниченной ответственности.

Иуже как раз эта специфика в построении средств оптимального и сбалансированного распределения рисков между участниками юридического лица и иными субъектами самым непосредственным образом связана с разницей в интенсивности применения инструментов вроде доктрины снятия корпоративного покрова. Так, в отношении требований к уставному капиталу (здесь речь идет не только о требованиях к его минимальному размеру, но и об иных требованиях – направленных на ограничение возможности не компенсированного ничем уменьшения имущества юридического лица, гарантирующего удовлетворение требований его кредиторов) это проявляется в том, что

втех случаях, когда для кредиторов заранее создается некий резерв, реальная гарантия удовлетворения их требований к корпорации, вопрос о распространении ответственности корпорации на ее участников

впринципе по общему правилу не может возникнуть. Когда же такой гарантии изначально не создается, то оснований для постановки этого вопроса существенно больше. Но и здесь, однако, следует учитывать дополнительные факторы, в частности осведомленность контрагента о капитале корпорации: если контрагент заранее знал или должен был знать, на что он идет, то он должен был предвидеть и все риски (если речь идет о договорной ответственности).

547

Ксения Усачева

Иной пример касается предварительной проверки создаваемых юридических лиц. Пока в первой половине XIX в. господствовала идея неограниченной ответственности каждого коммерсанта, не было необходимости1 в какой-либо предварительной проверке создаваемых юридических лиц на предмет соответствия их определенным условиям. Но когда получила распространение идея об ограничении ответственности корпорации принадлежащим ей имуществом, актуальность подобной проверки существенно возросла2. И сравнительно-правовой опыт показал, что там, где предварительная проверка создаваемых юридических лиц работала эффективно, отступления от принципа ограниченной ответственности корпорации являлись именно редчайшими исключениями из общего правила ограниченной ответственности.

В целом такое направление четко просматривается и из истории формирования концепции юридической личности: допуская в принципе возможность существования такого рода конструкции, представляющей для оборота определенные риски, позитивное право старалось само и сразу же их минимизировать, создавая в связи с этим гарантии долгосрочной концентрации капитала (в частности, за счет деления его на пригодные к обращению права участия), обеспечивая предварительную проверку создаваемых юридических лиц и исполнение обязанностей публичного оповещения (инструментами для которого служили торговый реестр и журналы, содержащие официальные уведомления), требований к уставному капиталу создаваемых юридических лиц и т.п.3 Логично, что при отсутствии или невыполнении этих условий, выстраивавшихся как предпосылки допустимости ограничения риска ответственности участников юридического лица по его

1Имеется в виду отсутствие необходимости в такой проверке именно с экономической точки зрения; до этого концессионный принцип использовался во многом больше из соображений политического характера. См. краткий исторический обзор в статье: Егоров А.В., Усачева К.А. Доктрина «снятия корпоративного покрова» как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Вестник гражданского права. 2014. № 1. С. 33–39, а также исторические вступления при описании традиции немецкой системы институциональных гарантий (в следующем разделе данной работы).

2См.: Coing H. Europäisches Privatrecht. Bd. 2. 19. Jahrhundert. Überblick über die Entwicklung des Privatrechts in den ehemals gemeinrechtlichen Ländern. München, 1989. S. 103–110.

3Подробнее см.: Егоров А.В., Усачева К.А. Доктрина «снятия корпоративного покрова» как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Вестник гражданского права. 2014. № 1. С. 33–39, а также исторические вступления при описании традиции немецкой системы институциональных гарантий (следующий раздел работы).

548

Доктрина снятия корпоративного покрова

долгам лишь суммой внесенного вклада, правопорядок вынужден искать иные средства для балансирования распределения рисков между участниками юридического лица и иными субъектами, вступающими с ним в правоотношения (доктрину снятия корпоративного покрова, доктрину злоупотребления правом, деликтное право и др.).

Всвязи с этой тенденцией широко известен тот факт, что англоамериканское право предусматривает менее строгие правила в отношении данных вопросов, в отличие, к примеру, от права немецкого (в англо-американском праве речь идет, правда, в большей мере об американском, хотя и в самом американском праве одни штаты предусматривают более жесткие требования к капитализации, другие – менее жесткие)1.

Вчастности, в американском праве, как отмечается в литературе, встречаются утверждения, в принципе оспаривающие то, что ограничение ответственности является существенным признаком юридического лица. В Америке отсутствует единое корпоративное право, как и единая концепция обеспечения капиталом в целях защиты интересов кредиторов. В большинстве штатов законодательно предписанный минимальный капитал отсутствует, а там, где предусмотрен, он, как правило, ничтожно мал (до 1 000 долл.), в силу чего кредиторы не могут получить удовлетворение своих требований за счет него (как, например,

вГермании). Иные компенсирующие инструменты ex ante характера тоже не всегда работают полноценно – в частности, самостоятельно оформляемые конкретными кредиторами обеспечения договорных обязательств корпорации перед ними (не работает с кредиторами по деликтным требованиям, а из кредиторов по договорным требованиям обеспечение выговаривают себе лишь наиболее сильные кредиторы – банки и проч.), попытки предотвращения несостоятельности посредством развития корпоративного управления с использованием

вкачестве главного инструмента критерия состоятельности, при отсутствии которого корпорациям запрещено распределение имущества между участниками (этот критерий в большинстве случаев не допускает лишь отрицательной величины – вполне допустима ситуация, когда размер «нетто-имущества» компании после распределения между ее участниками будет равен нулю или несущественно его превышать; вопрос о том, как обеспечить объективность при оценке критерия состоятельности, решается по усмотрению совета директоров, а последствия несоблюдения данного теста все равно перемещаются в банкротное

1 См.: Heinz V., Hartung W. Op. cit. Rn. 51.

549