Экзамен зачет учебный год 2023 / Усачева К. Доктрина снятия корпоративного покрова

Ксения Усачева

созданную кем-то другим, например посредством фальсификации документов, неправильную видимость права1?

Применительно к негативной публичности литература исходит из того, что здесь вообще не идет речь о Veranlassung (т.е. о принципе, когда учитывается, была ли вина/воля организации в том, что факт неправильно зарегистрирован) либо Zurechenbarkeit (т.е. о принципе, когда не имеет значения ответ на этот вопрос, а организации эта воля/вина всегда приписывается в силу каких-то оснований вменения вне зависимости от того, была она или нет). Здесь просто действует принцип видимости права в чистом виде – не имеет значения вопрос о том, по какой причине факт не был зарегистрирован и опубликован2.

Применительно к позитивной публичности мнения разделяются. Одни исследователи, опираясь на дословный текст закона, говорят, что нужно все равно защищать оборот, другие, опираясь на европейскую практику, – что здесь действует Veranlassungsprinzip. При этом те, кто исходят из того, что должен действовать Veranlassungsprinzip, ссылаются на то, что в дословном тексте абз. 3 есть слова «in dessen Angelegenheiten» во фразе «тому, в отношении которого факт подлежал регистрации, третье лицо может противопоставить неверно зарегистрированный/опубликованный факт». Эти авторы пишут, что в данном случае лицом, в отношении которого факт подлежал регистрации, должно было быть дано (правильное, с волей) поручение о регистрации этого факта. А если такого поручения не было, то и абз. 3 применяться не может3. Мюнхенский комментарий оценивает такие рассуждения как не основанные на тексте закона4 и отмечает, что если кто-то кого-то обманул, то для защиты интересов потерпевшего достаточно возможности использования уголовноправовых норм и возмещения убытков5.

1См.: Koller I., Roth W.-H., Morck W. Op. cit. § 15. Rn. 53.

2См.: Ebenroth C.T., Boujong K., Joost D., Stroh L., Hrsg. Op. cit. § 15. Rn. 9; Koller I.,

Roth W.-H., Morck W. Op. cit. § 15. Rn. 10; Münchener Handbuch des Gesellschaftsrechts.

§4. Rn. 88; Münchener Kommentar zum HGB. § 15. Rn. 39.

3См.: Baumbach A., Hopt K.J. Op. cit. § 15. Rn. 6, 19; Ebenroth C.T., Boujong K., Joost D., Stroh L., Hrsg. Op. cit. § 15. Rn. 31; Koller I., Roth W.-H., Morck W. Op. cit. § 15. Rn. 29; Münchener Handbuch des Gesellschaftsrechts. § 4. Rn. 97. Обзор позиций см.: Münchener Kommentar zum HGB. § 15. Rn. 83–85.

4К примеру, в Австрии (абз. 3 § 15 UGB), если законодатель желал показать, что при позитивной публичности действует Veranlassungsprinzip, он четко сказал о нем как о предпосылке применения нормы про позитивную публичность, см.: Münchener Kommentar zum HGB. § 15. Rn. 106.

5См.: Münchener Kommentar zum HGB. § 15. Rn. 84–85.

630

Доктрина снятия корпоративного покрова

Таким образом, теория и практика немецкого права всегда исходят из того, что приоритет отдается защите интересов добросовестного третьего лица. При этом под добросовестностью здесь понимается незнание третьего лица о том, что какие-то факты в действительности иные, чем они представлены в реестре, который должен проверяться тогда, когда бы это сделал разумный порядочный коммерсант.

Перейдем ко второму постулату – о сведении к минимуму тех ситуаций, когда данные, содержащиеся в реестре, не соответствуют реальному положению дел. Для достижения такого результата закон специально предусматривает ряд правил публично-правовой природы. Мы не ставим перед собой цель указать все из них, но некоторые продемонстрируем.

Так, в целом ряде норм жестко закреплена обязанность по подаче заявления о внесении записи в торговый реестр, если сведения, содержащиеся в реестре, не отражают актуальной и действительной информации:

–§ 107 Торгового уложения Германии: «В случае изменения фирменного наименования товарищества, переноса места нахождения товарищества, вступления в товарищество нового участника или изменения полномочия одного из участников на представительство товарищества необходимо также подать заявление о внесении записи

вторговый реестр»1;

–§ 81 Закона Германии об АО: «(1) При каждом изменении состава правления или полномочий члена правления на представительство правление должно подать заявление о регистрации в торговом реестре. (2) К заявлению прилагаются оригиналы документов, касающиеся изменения, либо из официально засвидетельствованные копии.

(3) Новые члены правления обязаны подтвердить в заявлении, что обстоятельства, которые в соответствии с третьим и четвертым предложениями абзаца 3 § 76 препятствуют их назначению, отсутствуют, а также подтвердить, что им разъяснили их обязанность предоставить сведения суду в полном объеме. Соответственно применяется второе предложение абзаца 2 § 37»2;

–§ 39 Закона Германии об ООО: «(1) Любое изменение в составе управляющих, как и окончание полномочий управляющего на пред-

1Цит. по: Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обществах. Закон об обществах с ограниченной ответственностью. Закон о производственных и хозяйственных кооперативах.

2Там же.

631

Ксения Усачева

ставительство подлежит регистрации в торговом реестре. (2) К заявлению прилагаются оригиналы или официально засвидетельствованные копии документов о назначении управляющих или об окончании полномочий на представительство. (3) Новые управляющие в заявлении подтверждают, что обстоятельства, которые указаны в третьем и четвертом предложениях абзаца 2 § 6 как препятствующие их назначению, отсутствуют и они осведомлены о своей обязанности предоставить суду сведения в полному объеме. Подлежит применению второе предложение абзаца 3 § 8»1;

–§ 40 Закона Германии об ООО: «(1) Управляющие после любого изменения в составе участников или в объеме их участия немедленно представляют для регистрации в торговом реестре скрепленный их подписями список участников, в котором указаны фамилия, имя, дата рождения и место жительства каждого из них, а также их уставные вклады. Если нотариус в соответствии с абзацем 2 § 15 удостоверил договор об уступке доли, он обязан незамедлительно сообщить об уступке

врегистрирующий орган»2;

–§ 28 Закона о производственных и хозяйственных кооперативах Германии: «Правление должно подать заявление о регистрации в реестре кооперативов любого изменения состава правления или полномочия на представительство одного из членов правления. К заявлению прилагаются оригиналы или копии документов об изменении. Суд обязан опубликовать запись о регистрации»3;

–§ 29 Закона о производственных и хозяйственных кооперативах Германии: «(1) В течение того времени, пока запись об изменении

всоставе правления или об изменении полномочия на представительство одного из членов правления не внесена в реестр кооперативов и не опубликована, кооператив не может противопоставлять это изменение третьему лицу, если только об указанном изменении ему не было известно. (2) Если изменение зарегистрировано и опубликовано, то третье лицо обязано его признать. Это правило не распространяется на юридические действия, которые совершены в течение 15 дней после опубликования, если третье лицо докажет, что оно не знало и не должно было знать об указанном факте. (3) Если об изменении даны неверные сведения в публикации, то третье лицо моет ссылаться

1Цит. по: Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обществах. Закон об обществах с ограниченной ответственностью. Закон о производственных и хозяйственных кооперативах.

2Там же.

3Там же.

632

Доктрина снятия корпоративного покрова

на публикацию, за исключением случая, когда оно знало о неправильности публикации»1.

При этом, в частности, § 14 Торгового уложения Германии устанавливает, что того, кто не исполняет свою обязанность подать заявление, представить образец подписи или подать документы для внесения записи в торговый реестр, регистрирующий суд принуждает к этому путем установления принудительного платежа. Сумма отдельного принудительного платежа не должна превышать 5 тыс. евро2.

На достижение этой же цели, в частности, направлены и положения § 46–49 Закона Германии об АО, § 9а Закона Германии об ООО,

а также нормы о нотариальном заверении. Сюда же относятся и те правила, которые касаются проверки судом при регистрации фактов, относительно которых будет внесена соответствующая запись, о чем мы писали ранее.

Эти положения по сути своей нацелены на то, чтобы минимизировать количество случаев, когда возникает конфликт с точки зрения соблюдения баланса интересов: когда в реестре значится одна информация и все лица, вступающие во взаимодействие с компанией, полагаются на нее, а на самом деле она не соответствует реальности3. Устанавливая презумпцию защиты оборота в этих случаях (§ 15 Торгового уложения Германии), немецкий правопорядок стремится в то же время максимально учесть и интересы участников, которые от такого решения могут пострадать, – он создает некие ex ante механизмы, препятствующие тому, чтобы мошенническим образом в реестр вносились сведения, которые потом служили бы ориентиром для контрагентов компании и судов, разрешающих соответствующие споры.

Таким образом, из описания основных моментов немецкой системы институциональных гарантий, не позволяющей воспринимать англо-американскую доктрину снятия корпоративного покрова, видно, что на немецкое право в последние годы право англо-американское все же оказывает свое влияние. Особенно это касается изменений, произошедших в 2008 г. в связи с реформой корпоративного права (см., например, новую правовую форму UG или дискуссии вокруг сash

1Цит. по: Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обществах. Закон об обществах с ограниченной ответственностью. Закон о производственных и хозяйственных кооперативах.

2См.: Там же.

3См.: Baumbach А., Hueck А. Op. cit. § 39. Rn. 24 и далее; Beck‘scher Online Kommentar GmbHG. § 39. Rn. 2, 63; Heidelberger Kommentar zum Aktiengesetz / Hrsg. von T. Bürgers, T. Körber. Heidelberg, 2008. § 81. Rn. 1 и далее; Münchener Handbuch des Gesellschaftsrechts. § 4. Rn. 70 и далее; Roth G.H., Altmeppen H. Op. cit. Rn. 131. § 39. Rn. 5 и далее.

633

Ксения Усачева

рooling). В то же время характер произошедших изменений не позволяет говорить о том, что изменилась суть системы ex ante контроля, традиционной для континентально-правовой традиции.

6. Перспектива имплементации «доктрины снятия корпоративного покрова» в российское право?

В российском праве обсуждение проблематики доктрины снятия корпоративного покрова и вообще разных систем капитализации имеет недавнюю историю. В дореволюционном праве формировался еще сам принцип ограниченной ответственности1 и поэтому повод для обсуждения концепции снятия корпоративного покрова вряд ли существовал. В советский период эта проблематика также не была предметом широкого обсуждения – видимо, из-за особенностей типа функционировавшей тогда экономической системы, в основном не предполагавшей самофинансирование деятельности большинства созданных юридических лиц, в связи с чем практически нивелировался конфликт интересов, лежащий в основе возникновения проблемы снятия корпоративного покрова, обусловленный в том числе стремлением участника ограничить риск ответственности по долгам юридического лица суммой внесенного вклада. Хотя некоторые отголоски обсуждения этих проблем имелись уже и здесь2.

С переходом к рыночной системе хозяйствования проблематика снятия корпоративного покрова приобрела бóльшую актуальность. Отдельные ее аспекты стали все чаще обсуждаться в судебной практике3. Постепенно стали появляться исследования, непосредственно посвященные этой теме4. Проблема снятия корпоративного покрова

1См.: Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005.

2Например, С.Н. Братусь анализирует, можно ли считать самостоятельными субъектами трестированные предприятия, если трест отвечает за предприятие или предприятие за трест. М.И. Кулагин примерно в этом же ключе обсуждает вопрос о том, можно ли наделять свойством самостоятельности зависимые юридические лица, а также вопрос о возможности признания в качестве самостоятельного субъекта компаний одного лица. См.: Братусь С.Н. Указ. соч. С. 146–147; Кулагин М.И. Указ. соч. С. 25–26, 31–34.

3См., напр.: постановления Президиума ВАС РФ от 24.04.2012 № 16404/11, от 20.03.2012 № 14989/11, от 26.03.2013 №14828/12; п. 8 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 № 126; п. 10 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими

всостав органов юридического лица»; определение ВАС РФ от 05.04.2012 № 3852/12 (и иные принятые по делу судебные акты) и др.

4См., напр.: Асосков А.В. Указ. соч.; Aukhatov A. Op. cit.; Будылин С.Л., Иванец Ю.Л.

Срывая покровы. Доктрина снятия корпоративной вуали в зарубежных странах и в Рос-

634

Доктрина снятия корпоративного покрова

затрагивалась и в связи с проходившей в стране реформой гражданского права. Так, о ней шла речь в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, одобренной решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009. При этом обсуждается как проблема «прямого» снятия корпоративного покрова, так и аналогов «обратного» снятия корпоративного покрова, и voluntary piercing1.

Наиболее типичные из обсуждаемых случаев снятия корпоративного покрова в современном российском праве могут быть сведены к двум группам

Группа 1. Распространение ответственности по долгам юридического лица на иных субъектов. Из этой группы наибольший интерес в теоретических исследованиях проявляется к вопросам о возможности привлечения к субсидиарной ответственности по долгам банкрота2

ио привлечении основного общества (товарищества) к солидарной ответственности по сделкам, совершенным дочерним обществом во исполнение указаний основного3.

Между тем первый из указанных вопросов, хотя он отражен в законе

ичасто обсуждается именно как частный случай применения доктрины снятия корпоративного покрова, должен представлять собой лишь пример применения деликтных норм. Основание ответственности здесь связано скорее со своим поведением, чем с поведением должника, которое по логике доктрины снятия корпоративного покрова должно вменяться иному лицу лишь из-за «проникновения за корпоративный

сии // Вестник ВАС РФ. 2013. № 7. С. 80–125; Верещагин А.Н. Указ. соч.; Интервью с доктором юридических наук, профессором, руководителем магистерской программы «Корпоративное право» МГУ имени М.В. Ломоносова Ириной Сергеевной Шиткиной // Юрист. 2012. № 17. С. 3–12; Ломакин Д.В. Указ. соч.; Суханов Е.А. Ответственность участников корпорации по ее долгам в современном корпоративном праве.

С.256–268 и др.

1Более подробно этот вопрос уже был нами освещен в публикациях (см.: Егоров А.В., Усачева К.А. Нетипичные проявления доктрины снятия корпоративного покрова: решение проблемы за рубежом и в России // Арбитражная практика. 2014. № 3.

С.82–88).

2Она предусмотрена сегодня абз. 3 п. 3 ст. 6 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», абз. 3 п. 3 ст. 6 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», п. 2 ст. 7 Федерального закона от 14.11.2002 № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» и ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)».

3Она предусмотрена сегодня абз. 2 п. 3 ст. 6 Федерального закона «Об акционерных обществах», абз. 2 п. 3 ст. 6 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью».

635

Ксения Усачева

занавес». Более того, такой взгляд позволял бы решить и ряд практических сложностей, порождаемых восприятием этой доктрины1.

Признание примером применения доктрины снятия корпоративного покрова солидарной ответственности основного общества по сделкам, заключенным по его указанию дочерним, также вызывает некоторые сомнения. В частности, конструкция солидарной ответственности позволяет при невыполнении долга дочерним обществом обратиться с требованием о привлечении к ответственности как сначала дочернего, а потом основного общества, так и сразу основного, хотя идея и цель механизма снятия корпоративного покрова состоят в его применении лишь тогда, когда требование к самому юридическому лицу, признаваемому «фасадом», не может быть удовлетворено никаким иным образом

ив силу этого необходимы специальные инструменты2.

Всвязи с этим примечательна позиция, высказанная на этот счет Е.А. Сухановым: «Действующему отечественному законодательству пока известны два института, близких к категории «проникающей ответственности»: предусмотренная ст. 105 ГК РФ ответственность материнских компаний за некоторые сделки дочерних обществ и установленная п. 1 ст. 10 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» ответственность учредителей (участников) юридического лица – должника перед его кредиторами. <…> с точки зрения европейской классификации речь идет о так называемой «ненастоящей проникающей ответственности». Классических случаев возложения имущественной ответственности по долгам хозяйственного общества на его участника (участников) с помощью «снятия корпоративных покровов» (помимо процедуры банкротства) российское право пока не знает»3.

Группа 2. Случаи вменения знаний, качеств и проч. юридического лица его участникам, и наоборот. Эта группа получила довольно широкое отражение в судебной практике4. Еще М.И. Кулагин писал

1Подробнее об этом см.: Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства – неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова // Вестник ВАС РФ. 2013. № 12. С. 6–61.

2Подробнее см.: Егоров А.В., Усачева К.А. Доктрина «снятия корпоративного покрова» как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота.

3Суханов Е.А. Ответственность участников корпорации по ее долгам в современном корпоративном праве. С. 267.

4См. об этой группе случаев: Егоров А.В., Усачева К.А. Снятие корпоративного покрова. Как суды применяют «пронизывающее вменение» в Германии и России // Арбитражная практика. 2014. №1. С. 74–79.

636

Доктрина снятия корпоративного покрова

о том, что, в частности, отношения зависимости учитываются для определения национальности юридического лица, избежания двойного налогообложения дочерней и материнской компании1. Сейчас же в практике здесь обсуждаются в том числе вопросы о вменении знания, которым обладает один субъект, другому субъекту при установлении добросовестности приобретателя имущества или же при установлении начала течения срока исковой давности2, вопросы о признании факта контроля юридического лица через цепочку иных формально самостоятельных лиц, где юридическая личность игнорируется для самых разных целей3, «пронизывающее вменение» для разрешения некоторых процессуальных вопросов4 и др.

Анализ подходов к проблеме игнорирования самостоятельности юридического лица, сложившихся в различных правопорядках, становится особо актуальным для того чтобы решить, в каком направлении развивать отечественное корпоративное право.

1См.: Кулагин М.И. Указ. соч. С. 31–32.

2См., напр.: п. 8 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008

№126; постановление Президиума ВАС РФ от 20.03.2012 № 14989/11; п. 10 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62.

3Например, для признания «необоснованной налоговой выгоды путем создания схемы движения оборудования и денежных потоков через цепочку реально не существовавших организаций» (см., напр.: определение ВАС РФ от 05.04.2012 № 3852/12 и иные принятые по делу судебные акты); установления факта использования товарного знака через аффилированное лицо, действовавшее под контролем правообладателя (см., напр.: определение ВАС РФ от 05.04.2012 № 3852/12 и иные принятые по делу судебные акты; правда, там непосредственно и сам правообладатель также использовал товарный знак; вопрос же стоял о досрочном прекращении правовой охраны товарных знаков вследствие их неиспользования); установления того, что лицо является контролирующим, и привлечения его к субсидиарной ответственности по долгам банкрота (см., напр.: определение ВАС РФ от 29.04.2013 № 11134/12 и иные принятые по делу судебные акты; там речь шла о привлечении к субсидиарной ответственности фактически контролирующего должника лица, проводящего свою волю через иных подконтрольных фактическому руководителю физических и юридических лиц, которые в действительности не выступали в качестве самостоятельных субъектов гражданских отношений); и др.

4См., напр.: постановление Президиума ВАС РФ от 24.04.2012 № 16404/11. См. также: определение ВАС РФ от 27.02.2012 № 16404/11. «Пронизывающее вменение» здесь было использовано для обоснования того, что латвийский банк может считаться имеющим на территории России обособленное подразделение в значении норм процессуального права, если он фактически осуществляет в России свою деятельность через постоянное представительство аффилированного лица в обход российских правил о регулировании банковской деятельности. Еще один пример см.: постановление Президиума ВАС РФ от 26.03.2013 № 14828/12. В нем речь идет, по сути, о вменении связанности одного субъекта преюдициальными выводами решения российского суда другому формально самостоятельному субъекту. Об анализе этих дел см. также: Асосков А.В. Указ.соч.

637

Ксения Усачева

Вчасти «пронизывающей ответственности» – в направлении разработки предварительной или последующей системы контроля за соблюдением прав кредиторов?

Сравнительно-правовой обзор практики применения как доктрины снятия корпоративного покрова, так и институциональных гарантий, выстраиваемых по модели предварительного контроля, показывает, что проблемы и сложности порождать могут оба подхода. Первый – прежде всего в части предвидимости правового регулирования и большого риска принятия разных решений в отношении одинаковых ситуаций, а также в части удобства и издержек для самих участников и в части прочих доводов против системы последующего контроля, о которых мы уже писали ранее. Второй – в части обеспечения исполнимости требований о привлечении и сохранении капитала и борьбы со злоупотреблениями в этой сфере, а также в части выработки усредненных критериев надлежащей капитализации. Однако если сложности второго подхода – это, скорее, поправимое дело техники, которое не ставит под угрозу основную характеристику права, отличающую его от произвола (речь идет о применении равного нормативного масштаба к равным фактическим ситуациям),

атакже предвидимость правового регулирования, то с первым здесь явно возникают большие риски.

Впользу тяготения к развитию отечественным правом системы институциональных гарантий прав кредиторов и компенсирующих механизмов ex ante системы говорит также и то, что длительный период отечественной истории корпоративное право в развитом виде с нормальными требованиями к капитализации и проч. практически отсутствовало. В такой ситуации ориентир на континентально-право- вую традицию был бы более адекватным с точки зрения того, чтобы «приучить» оборот к идее о том, что нельзя создавать недокапитализированные компании либо доводить их до такого состояния. При отсутствии развитого корпоративного права раньше и при не всегда строгих требованиях к той же капитализации теперь этой идеи в сознании нет. Но ее нужно укреплять. Причем укреплять ее гуманнее (и по существу правильнее) не использованием сразу же инструментов ex post вроде доктрины снятия корпоративного покрова, без установления ориентиров поведения для участников, а как раз-таки посредством развития логики ex ante контроля.

Более того, сейчас отечественное право и так больше ориентировано в рассматриваемых вопросах на систему корпоративного права континентальных стран, преимущества которой уже показали себя

638