Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

ляется идея компенсационной природы гражданской ответственности. Компенсационность – это общее правило, некий классический стандарт гражданской ответственности.

Иногда в порядке исключения право допускает сверхкомпенсацию для обеспечения эффективной превенции будущих нарушений или вспоминает об иной идее справедливости, а именно недопустимости получения выигрыша в результате нарушения права, и допускает взыскание с нарушителя его неправомерных доходов, которые могут превышать убытки пострадавшего (см. п. 2.12 комментария к настоящей статье). В первом случае от компенсационности мы отходим во имя превенции и эффективности, во втором – во имя иного проявления принципа справедливости (недопущения извлечения выгоды из своего неправомерного поведения) и той же самой превенции.

Но иногда право допускает отклонение от классического принципа строгой компенсационности и в сторону уменьшения взыскиваемых убытков по сравнению с убытками, реально возникшими. Очевидная причина – некая упречность в поведении самого пострадавшего (например, совместная вина или нарушение им требований митигации убытков). В ряде ситуаций такое ограничение вводится в закон в силу тех или иных политико-правовых соображений.

Но возможно ли установление отступлений от принципа компенсационности в силу соображений дистрибутивной справедливости? Последняя позволяет учесть экономическое неравенство сторон правоотношения. Денежные ресурсы и иные материальные блага распределены в обществе неравным образом. Одни богаты, как Крез, другие еле сводят концы с концами; при этом данное неравенство далеко не всегда отражает заслуги людей перед обществом в целом и соотношение личных качеств и достоинств индивидов, а часто есть результат банального случая. Это неизбежное следствие капиталистического уклада экономических отношений, признающего экономическую и личную свободу.

Неравенство доступа к ресурсам открывает дорогу к другому феномену. Деньги, как и большинство иных ресурсов, подчиняются закону убывающей предельной полезности. Чем больше у лица денег, тем

менее ценен для него каждый поступающий в состав его имущества или теряемый новый рубль в отдельности, и наоборот. Состоятельный человек не испытает никаких эмоций, если потеряет 30 тыс. руб., а для учителя в школе этот убыток может подорвать весь семейный бюджет.

Справедливо ли вовсе игнорировать данный феномен и присуждать сколь угодно большие суммы убытков, объективно причиненные пострадавшему, независимо от реального материального

1299

состояния ответчика? По этому вопросу трудно найти простой математически выверенный ответ. Вопросы политики права не носят объективно-научного характера, а отражают наши представления о должном, о справедливости и иных конечных целях права и во многом детерминируются идеологическими предустановками и философскими воззрениями (нередко принимаемыми людьми без должной рефлексии, как элемент доминирующей культуры). В контексте социальной ориентации современного капитализма, поиска баланса между свободой, индивидуализмом и экономической эффективностью, с одной стороны, и соображениями социальной справедливости, солидарности и милосердия – с другой, вполне ожидаемо, что и в вопросе учета соображений дистрибутивной справедливости при привлечении к гражданской ответственности будут обнаружены какие-то компромиссы. И в российском законодательстве они обнаруживаются.

Суть компромисса в следующем. Сам по себе факт богатства пострадавшего на размер компенсации убытков не влияет. Тот факт, что для миллиардера царапина на его спортивном автомобиле каким-либо значимым ущербом не является, сам по себе не позволит делинквенту уйти от возмещения всех убытков. Равным образом сам по себе факт того, что ответчик очень богат, не дает истцу право требовать возмещения в большем размере, чем сумма фактически причиненных ему убытков1.

В то же время бедность ответчика может быть учтена как основание для снижения размера убытков. Это обстоятельство прямо указано в п. 3 ст. 1083 ГК РФ в контексте деликтной ответственности: «Суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно».

1 Фактор богатства ответчика может учитываться как аргумент в пользу повышения уровня компенсации там, где сама ответственность носит не компенсационный, а карательный характер и направлена прежде всего на превенцию правонарушений. В области политики превенции правонарушений нельзя игнорировать закон убывающей предельной полезности денег. Чем выше благосостояние нарушителя, тем больший размер ответственности нужен, чтобы склонить его к правомерному поведению и воздержанию от поведения неправомерного. Так, например, этот фактор может и должен учитываться при назначении судебной неустойки (астрента) за неисполнение судебного акта (ст. 6 ГК РФ). Но здесь мы уже выходим за рамки темы возмещения убытков, ибо в тех редких случаях, когда наше право допускает гражданские сверхкомпенсационные взыскания, оно обоснованно старается не употреблять термин «убытки». Применительно к собственно интересующей нас теме взыскания убытков этот аргумент прямого отношения не имеет.

1300

Обратим внимание, что речь идет об ответчике-гражданине, а также что такая льгота предоставляется за исключением случая умышленного причинения вреда.

Иначе говоря, если материальное положение невиновно (там, где деликтная ответственность не зависит от вины) или по неосторожности причинившего вред ответчика плачевное, по мысли законодателя, в ряде случаев суд может проявить милосердие. Оно будет проявлено не за счет казны и всего общества, но за счет пострадавшего истца, который не сможет возместить часть своих убытков. Получается, что здесь судам предлагается принудительно проводить в жизнь идеалы социальной солидарности.

Можно было бы в порядке контраргумента заявить, что в конце концов в российском праве существует институт личного банкротства, который позволит должнику в ряде случаев избавиться от долга путем объявления себя банкротом. Но согласно п. 4–6 ст. 213.28 Закона о банкротстве такое освобождение не касается целого ряда долгов. Да, в большинстве случаев эти исключения касаются убытков, причиненных умышленно или в силу грубой неосторожности, но в данном перечне исключений есть и такие, которые не увязаны с умыслом и грубой неосторожностью (например, в контексте субсидиарной ответственности гражданина в банкротстве).

В общем, с учетом наличия в российском праве института личного банкротства актуальность учета бедности ответчика при взыскании с него убытков падает. Но все же, возможно, ее стоит применять в тех ситуациях, когда суду очевидно, что в силу тех или иных причин механизм освобождения от долга путем личного банкротства заблокирован, а при этом размер возмещения настолько непропорционален экономическим возможностям ответчика, что присуждение полного возмещения будет категорически неприемлемым.

Видимо, здесь также следует принимать во внимание и иные, дополнительные по отношению к бедности ответчика обстоятельства. Если ответственность вполне сопоставима с благосостоянием ответчика, нижеуказанные факторы какого-то самостоятельного значения не имеют, но там, где в силу обсуждаемой нормы суд задумывается

над наличием оснований для снижения ответственности, ему следует принять в расчет ряд дополнительных факторов, которые могут усиливать или ослаблять ощущение справедливости и оправданности такого снижения. Например, подлежит учету степень вины (при грубой неосторожности, которую часто трудно отличить от умысла, меньше оснований для снижения, а в случае, когда закон предписывает безвиновную ответственность, или при простой неосторожности – больше),

1301

особые отношения между истцом и ответчиком (например, вред причинен ребенком родителю), статус ответчика (например, ответственность родителей за вину ребенка, инвалидность ответчика и т.п.), вид причиненного вреда (например, для снижения убытков, причиненных личности, оснований меньше, чем в случае взыскания убытков в связи

свредом, причиненным имуществу). Также стоит отметить, что, возможно, обсуждаемую норму стоит применять и с учетом материального благосостояния истца: если он столь же беден, как и ответчик, и для него ущерб не менее значим, чем сумма компенсации, которую он требует от правонарушителя, это сильный аргумент против ограничения ответственности. Иначе говоря, здесь следует учесть все обстоятельства дела, а само снижение должно допускаться во имя справедливости в исключительных случаях.

Может возникнуть вопрос: не будет ли избыточным милосердием освобождать ответчика от долга по возмещению убытков, возникших у истца в связи с причинением ответчиком вреда жизни и здоровью истца или потерей кормильца? Может показаться, что, даже если деликт причинен невиновно или по неосторожности, баланс интересов требует поставить на первое место интерес пострадавшего или его иждивенцев. Но такой тезис спорен. В силу п. 5 ст. 213.28 Закона о банкротстве требования о возмещении вреда здоровью и жизни не списываются при банкротстве должника. В то же время этот вред мог быть причинен по неосторожности или вовсе без вины (например, вред, причиненный в результате ДТП источником повышенной опасности, возмещается в силу ст. 1079 ГК РФ даже при отсутствии вины). Ситуацию с вредом, причиненным источником повышенной опасности, законодатель учитывает и прямо в п. 1 ст. 1079 ГК РФ допускает снижение объема ответственности

сучетом имущественного положения делинквента. Но и в остальных случаях могут быть исключительные ситуации, когда справедливо уменьшить компенсацию. Например, достаточно представить себе, какова может быть упущенная выгода в виде выпадающих доходов в результате утраты трудоспособности у топ-менеджера крупной корпорации: эта сумма может быть такова, что делинквент-гражда-

нин (например, по неосторожности повредивший здоровье такого лица) ставится в безвыходное положение на всю оставшуюся жизнь. Его материального достатка и заработка до смерти может не хватить на покрытие доходов пострадавшего, выпадающих всего лишь за один месяц. Поэтому абсолютным барьером для применения механизма снижения ответственности такой вид ущерба являться не должен, но, безусловно, наличие вреда здоровью или жизни яв-

1302

ляется аргументом в пользу того, чтобы применять этот механизм более осторожно и ограниченно.

Модельные правила европейского частного права также не исключают возможность суда снизить размер компенсации убытков за деликт (ст. VI.–6:202) по соображениям разумности и справедливости при отсутствии умысла. Но в целом по данному вопросу правопорядки европейских стран расходятся, а вопрос вызывает споры.

Мыслимо ли применение такого же инструмента ограничения ответственности для случаев причинения вреда юридическим лицом? Закон этого не позволяет. И вряд ли для этого имеются политикоправовые резоны с учетом того, что при банкротстве такого ответчика его непогашенные долги списываются.

Что же касается вопроса о возможности расширения сферы применения обсуждаемой нормы о снижении ответственности по соображениям дистрибутивной справедливости до случаев возмещения убытков по иным, не связанным с деликтом основаниям (например, в контексте договорной ответственности), то здесь ответ может показаться не столь очевидным. Если гражданин, не являясь коммерсантом, нарушил свои обязательства, что причинило кредитору колоссальную упущенную выгоду, абсолютно несопоставимую с материальным достатком нарушителя, могут возникнуть аргументы в пользу того, чтобы применять здесь тот же подход, что и в деликте. Если право позволяет по соображениям дистрибутивной справедливости снижать уровень взыскиваемых убытков при причинении вреда личности или имуществу, было бы странно, если оно отказывается делать то же самое в контексте ответственности за убытки, возникшие в связи с неумышленным нарушением договора. Так что здесь напрашивается аналогия закона (ст. 6 ГК РФ). Но стоит учитывать то же условие для применения такой льготы, о которой писалось выше: суду вряд ли стоит проявлять милосердие к ответчику за счет истца, если для ответчика не заблокирована возможность списать непосильный долг путем объявления себя банкротом.

2. Виды возмещаемых убытков

В составе убытков традиционно со времен римского права выде-

ляются такие компоненты, как реальный ущерб (damnun emergens) и упущенная выгода (lucrum cessans). Первый отражает уменьшение имущественной массы потерпевшего, которое вызвано правонарушением (или иным указанным в законе основанием для возмещения убытков). Вторая представляет собой не состоявшееся в связи с правонарушением (или иным указанным в законе основанием для возмещения) увеличение имущественной массы истца.

1303

Всилу ст. 15 ГК РФ по общему правилу, если иное не оговорено

взаконе или договоре, в составе убытков могут быть взысканы как реальный ущерб, так и упущенная выгода.

2.1. Реальный ущерб

Реальный ущерб определяется в комментируемой статье так: а) «расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права», и б) «утрата или повреждение его имущества». Таким несколько нелепым способом закон пытается описать уменьшение имущественной массы лица, управомоченного на взыскание убытков.

(а) Понесенные расходы

Данное в комментируемом пункте определение реального ущерба в части указания на понесенные расходы, очевидно, неудачно. Закон почему-то говорит лишь о расходах на восстановление права.

В то же время в рамках реального ущерба должны возмещаться любые расходы, которые истец понес в связи с возникновением оснований для возмещения (нарушением обязательства, деликтом и т.п.) и которые он не понес бы, если бы нарушения не было.

Во-первых, это те самые упомянутые в п. 2 ст. 15 ГК РФ расходы на восстановление нарушенного права, под которыми понимаются расходы на исправление последствий состоявшегося нарушения (например, расходы на ремонт поврежденного имущества или дефектного имущества, переданного по договору; расходы на лечение и т.п.).

Во-вторых, это расходы, связанные с просрочкой исполнения должником своих обязательств. Например, если из-за непоставки товара в порт к оговоренному сроку покупатель был вынужден оплачивать простой судна в ожидании поставки, эти расходы подлежат возмещению в составе реального ущерба, несмотря на то что покупатель их нес в строгом смысле не для восстановления нарушенного права. То же и в случае, когда генподрядчик взыскивает с субподрядчика в качестве убытков те неустойки или убытки, которые он был вынужден заплатить заказчику за срыв срока сдачи работ, спровоцированный просрочкой в выполнении своего объема

работ данным субподрядчиком: такие мораторные убытки должны взыскиваться в составе реального ущерба при наличии причинноследственной связи.

В-третьих, это расходы на приобретение временной замены того предоставления, которое кредитор получил от должника, но не мог использовать из-за дефекта. Например, это могут быть расходы на аренду транспортного средства или квартиры в период, когда аналогичное

1304

имущество кредитора не могло эксплуатироваться в связи с дефектами или повреждениями (Определение СКГД ВС РФ от 4 декабря 2012 г.

№18-КГ12-70).

В-четвертых, это расходы на защиту своего нарушенного права

в административном порядке (Постановление Президиума ВАС РФ от 17 декабря 2013 г. № 9837/13).

В-пятых, это досудебные расходы на подготовку доказательственной базы по будущему спору, например расходы по обеспечению доказательств, оплату досудебных экспертиз и т.п. (Определение СКГД ВС РФ от 28 апреля 2015 г. № 18-КГ15-45).

В-шестых, это расходы, которые сторона договора понесла в связи с ведением переговоров, оформлением контракта, подготовкой своего исполнения и принятия исполнения от другой стороны, а также иные расходы, понесенные на основе веры в будущее заключение договора и его исполнение контрагентом и взыскиваемые в рамках модели защиты негативного договорного интереса (см. подробнее подп. «б» п. 1.7 комментария к настоящей статье).

В-седьмых, это расходы на уплату пострадавшим третьим лицам штрафных санкций и иных компенсаций в связи с тем, что нарушение его прав ответчиком спровоцировало самого кредитора невольно нарушить права третьих лиц.

В-восьмых, это расходы по уплате административных штрафов и удовлетворению налоговых требований, которые пострадавший мог не нести, если бы его права не были нарушены.

В-девятых, это расходы на принятие мер к минимизации негативных последствий правонарушения (так называемые расходы на митигацию).

В-десятых, это расходы по уплате банку процентов и штрафных санкций, которые заемщик понес фактически, но не понес бы, если бы страховщик вовремя исполнил свои обязательства по договору страхования и погасил долг заемщика путем выплаты банку суммы страхового возмещения (Обзор судебной практики по делам, связанным с защитой прав потребителей финансовых услуг, утвержденный Президиумом ВС РФ 27 сентября 2017 г.; п. 4 Обзора судебной практики Верховного

Суда РФ № 3 (2018), утвержденный Президиумом ВС РФ 14 ноября 2018 г.; определения СКГД ВС РФ от 3 апреля 2018 г. № 5-КГ18-17 и от 29 ноября 2016 г. № 6-КГ16-14; Постановление Президиума ВАС РФ от 24 апреля 2012 г. № 16327/11).

В-одиннадцатых, это расходы в виде необходимости платить более высокую цену при расторжении нарушенного договора и заключении кредитором замещающей сделки (ст. 393.1 ГК РФ).

1305

Список можно продолжать до бесконечности. Нельзя говорить о том, что все эти расходы, которые однозначно подлежат возмещению и которые суды повсеместно взыскивают в составе реального ущерба, понесены для «восстановления нарушенного права». Их взыскание осуществляется в целях восстановления нарушенного права, но сами они несутся не только в целях восстановления. Иначе говоря, реальный ущерб должен охватывать собой расходы, понесенные в связи с возникновением того юридического факта, который служит основанием для возмещения (например, нарушением обязательства или деликтом), и находящиеся в причинно-следственной связи с указанным юридическим фактом, а соответствующую норму ГК РФ иначе как недоразумением назвать нельзя.

Висточниках зарубежного права и международных актах унификации частного права столь зауженное определение взыскиваемых

всоставе реального ущерба расходов, как правило, не встречается.

Вконтексте договорной ответственности ситуацию помогает исправить п. 2 ст. 393 ГК РФ, который формулирует позитивный договорный интерес как базовую модель расчета убытков, очевидно, покрывающую собой и любые расходы, осуществленные в связи с нарушением обязательства, но формально не направленные на восстановление нарушенного права. Но в контексте деликтного права на помощь никакая другая норма не приходит. Поэтому остается рассчитывать на то, что суды будут продолжать игнорировать эту одну из множества неудачных и противоречащих здравому смыслу норм нашей гражданской кодификации.

(б) Будущие расходы

Также следует отметить, что российский закон вслед за многими зарубежными правопорядками допускает взыскание в качестве реального ущерба не только уже понесенных расходов, но и тех расходов, которые кредитор должен будет понести для восстановления своего права.

О возможности взыскать заранее будущие неизбежные расходы говорят и международные источники унификации частного права (п. 2 ст. III.–3:701 Модельных правил европейского частного права).

Если, например, деликт состоял в причинении вреда вещи собственника, он может требовать в качестве возмещения реального ущерба авансирования ему делинквентом тех расходов, которые пострадавшему надо будет понести для ремонта вещи. Представляется соответствующий расчет расходов, и делинквент должен выплатить такую сумму, если расчет обоснован. Если возникает спор, при обоснованности расчета присуждает ответчика к выплате таких средств суд.

1306

Другой пример: если деликт состоял в порче памятников археологического наследия, с делинквента могут быть взысканы авансом расходы на проведение мероприятий по сохранению памятника (Постановление Президиума ВАС РФ от 10 ноября 2011 г. № 6773/11).

С учетом вышесказанного о неоправданной зауженности функциональной направленности расходов, которые подлежат взысканию (см. подп. «а» п. 2.1 комментария к настоящей статье), пострадавший вправе требовать авансирования и иных еще не понесенных расходов, которые это лицо не было бы обязано нести, если бы его право не было нарушено (или не возникло иное известное закону основание для возмещения), при условии что такие расходы это лицо «должно будет понести» (например, гражданско-правовые или административные штрафы, которые из-за нарушителя договора кредитор будет вынужден уплатить третьим лицам).

Но здесь возникает один фундаментальный вопрос о стандарте доказывания того обстоятельства, что эти будущие расходы истцу придется понести. Что, если такие расходы на самом деле в силу тех или иных причин понести не придется? Например, тратить средства на ремонт поврежденного имущества, возможно, не придется, так как пострадавший решит впоследствии продать это имущество

сдисконтом, не производя предварительный ремонт, или вещь будет утилизирована либо погибнет по иным причинам, или государство запретит эксплуатацию такого рода вещей; либо тратить средства на полноценное традиционное лечение не понадобится, так как пострадавший каким-то необъяснимым образом поправит свое здоровье альтернативными средствами, или решит вовсе не лечиться и жить дальше с соответствующим повреждением, или его друзья соберут ему деньги на лечение; либо начисленные третьими лицами штрафы кредитору не придется платить, так как третьи лица их простят или вовсе не инициируют судебный процесс по их взысканию… Список можно продолжать.

Такая ситуация возникает, в частности, в тех случаях, когда покупатель (заказчик, арендатор), столкнувшийся с нарушением договора со стороны поставщика (подрядчика, исполнителя, арендодателя),

правомерно расторгает договор и заключает замещающую сделку

сдругим контрагентом по более высокой цене. Это означает, что он вынуждается платить больше, чем он платил бы, если бы первый договор не был нарушен и кредитор не был бы вынужден в связи с этим его расторгать. Но кто может поручиться, что замещающая сделка будет исполняться на согласованных условиях? Возможно, она будет также расторгнута из-за нарушения уже самого истца, или контрагент

1307

по этой замещающей сделке впадет в банкротство, или стороны этой замещающей сделки впоследствии изменят ее цену по тем или иным соображениям. В итоге это может привести к тому, что такие будущие дополнительные расходы в виде более высокой цены, которые истец требует от нарушителя по первой сделке возместить авансом здесь и сейчас, не возникнут.

Встает общий вопрос о стандарте доказывания наличия убытков (о стандарте доказывания см. п. 2.4 комментария к настоящей статье). Если степень убежденности суда в том, что такие расходы в будущем истцу нести придется, достигает уровня применимого стандарта доказывания, суд присуждает такие будущие расходы к уплате. Если нет, то в иске о взыскании будущих расходов суд отказывает. Как представляется, если несение будущих расходов подтверждается уже заключенным с третьим лицом договором, пусть еще и не оплаченным истцом, стандарт доказывания по общему правилу можно считать соблюденным, если ответчик не посеет серьезные сомнения в неизбежности таких расходов.

Если суд присудил авансирование будущих расходов, но они впоследствии понесены не были, встает вопрос о том, не должен ли истец вернуть эти средства как неосновательное обогащение. Представляется, на данный вопрос следует ответить отрицательно. Дальнейшее использование полученных средств никого волновать не должно. Истец вправе потратить их на иные цели (например, полученные «авансом» расходы на предстоящее лечение он может пожертвовать благотворительному фонду).

Но что, если истец потребовал авансирования необходимых расходов, однако очевидность того, что эти расходы не будут понесены, открылась уже к моменту рассмотрения спора? Например, собственник автомобиля, пострадавшего в результате деликта, потребовал возмещения ему суммы, равной расходам на восстановительный ремонт, но к моменту рассмотрения дела стало известно, что истец не стал восстанавливать автомобиль, а продал его в поврежденном виде третьему лицу? В такой ситуации предполагаемые расходы на восстановительный ремонт могут оказаться больше, чем разница между рыночной це-

ной автомобиля до аварии и той стоимостью, по которой собственник смог продать поврежденный автомобиль. Может ли истец продолжать настаивать на авансировании расходов на восстановительный ремонт, если очевидно, что такие расходы он уже никогда не понесет? ВС РФ

водном определении указал, что истец имеет на это право, и то, что

вреальности он продал автомобиль, не вынуждает суд присуждать меньше, чем такая абстрактная сумма расходов на ремонт (Опреде-

1308