Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

итак, что подобные условия ничтожны и в сугубо коммерческих договорах присоединения, но подобное толкование не предопределено и, очевидно, будет избыточно грубым. См. подробнее комментарий к п. 2 ст. 400 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса1.

Во-вторых, такое соглашение ничтожно, если оно противоречит существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства (п. 6 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г.

№ 7).

В-третьих, такие соглашения об ограничении возможной будущей ответственности за нарушение обязательства не имеют силы в случае умышленного нарушения обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ). При этом, если установлен факт нарушения, его умышленный характер подразумевается, если нарушитель не доказал отсутствие умысла (п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7). С учетом затруднительности проведения различий между умыслом

игрубой неосторожностью в контексте договорных споров есть весомые основания исходить из того, что подобные договорные условия об ограничении объема ответственности не сработают и при грубой неосторожности. Соответственно, такое условие будет иметь силу только тогда, когда установлено, что нарушение произошло в силу случая и отсутствует вина, либо доказано, что в поведении должника имеется простая неосторожность. На это косвенно указывает

ип. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7. См. подробнее комментарий к п. 4 ст. 401 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса2.

В-четвертых, даже если имели место случай или простая неосторожность, условие об ограничении ответственности может быть предметом судебного контроля на предмет справедливости по правилам ст. 428 ГК РФ или ст. 10 ГК РФ (особенно если такое условие вопиюще несправедливо и навязано слабой стороне договора). Например, если крупная торговая сеть, занимающая доминирующее положение на местном рынке, навязала мелкому поставщику овощей условие о том, что ее ответственность на случай нарушения договора ограничена исключительной неустойкой или крайне низким предельным

размером возмещаемых убытков, у судов могут возникнуть вопросы к такому условию.

1Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 696–698 (автор комментария к ст. 400 – В.В. Байбак).

2Там же. С. 711–712 (автор комментария к ст. 401 – В.В. Байбак).

1279

(г) Предварительное согласование ограничения деликтной ответст-

венности

Что касается возможности согласования ограничения деликтной ответственности до того, как состоялся сам деликт, то такого рода проявление договорной свободы столь же однозначно в судебной практике не признано, но представляется возможным. Специальных норм на сей счет нет, но имеется общее указание в п. 1 комментируемой статьи о возможности согласования меньшего размера ответственности за нарушение права.

Кроме того, в силу абзаца второго п. 3 ст. 1064 ГК РФ «[в] возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия причинителя вреда не нарушают нравственные принципы общества». Когда закон позволяет сторонам заранее согласовать, что деликтная ответственность вовсе не наступает, если будет совершен деликт в будущем, то из этого тем более (a fortiori) следует, что закон не возражает и против частичного ограничения деликтной ответственности. Главное, чтобы подобное соглашение не нарушало «нравственные принципы общества».

Наконец, допускает предварительное согласование ограничения деликтной ответственности (с рядом оговорок) и ст. VI.–5:401 Модельных правил европейского частного права, а также право ряда (хотя

ине всех) европейских стран.

Вто же время здесь должны признаваться исключения.

Во-первых, закон в ряде случаев устанавливает специальные ограничения на подобные соглашения об ограничении размера деликтной ответственности. Так, в силу ст. 1084 ГК РФ «[в]ред, причиненный жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств, а также при исполнении обязанностей военной службы, службы в полиции и других соответствующих обязанностей возмещается по правилам, предусмотренным настоящей главой, если законом или договором не предусмотрен более высокий размер ответственности». От противного, видимо, следует, что уменьшение такой ответственности по договору не допускается. Более того, в силу п. 3 ст. 1085 ГК РФ в любых ситуациях объем и размер возмещения вреда, причитающегося

потерпевшему в связи с причинением вреда его здоровью, могут быть лишь увеличены законом или договором, что опять же от противного указывает на недопустимость согласования ex ante ограничения ответственности. Для случаев причинения вреда жизни и здоровью блокирует возможность предварительного согласования ограничения деликтной ответственности п. 2 ст. VI.–5:401 Модельных правил европейского частного права. Впрочем, следует сказать, что целесообраз-

1280

ность запрета на предварительное согласование ограничения объема ответственности в связи с вредом здоровью, если он причинен без умысла и грубой неосторожности, может вызывать сомнения.

Во-вторых, не вызывает сомнений то, что в контексте п. 4 ст. 1, п. 4 ст. 401 (применяемого по аналогии) и п. 2 ст. 1064 ГК РФ такие соглашения не могут распространяться на случаи совершения умышленного деликта, независимо от того, был ли направлен деликт на причинение вреда личности, имуществу или причинение чисто финансовых потерь, а также, возможно, и при грубой неосторожности. Эта оговорка сделана и в ст. VI.–5:401 Модельных правил европейского частного права: деликтная ответственность при умысле, а также в ситуации, когда вред причинен в результате «полного пренебрежения такими мерами предосторожности, которые явно требовались при соответствующих обстоятельствах» (по сути, речь идет о грубой неосторожности), не может быть исключена или ограничена.

В-третьих, не вызывает также сомнений, что деликтная ответственность коммерсанта за вред, причиненный личности или иному имуществу потребителя в результате ненадлежащего выполнения коммерсантом своих обязательств, не может быть исключена или ограничена. Это исключение прямо признается и в Модельных правилах европейского частного права (п. 3 ст. VI.–5:401).

Востальных случаях предварительно заключенное соглашение об ограничении объема ответственности на случай совершения деликта

вбудущем, как представляется, вполне возможно. Так, например, закон не устанавливает подобных ограничений для случаев причинения вреда имуществу потерпевшего не в связи с нарушением потребительского договора при простой неосторожности. Поэтому, например, собственники соседних земельных участков могут договориться о том, что в случае причинения вреда посевам одного из них скотом другого будет возмещаться только реальный ущерб.

Вто же время содержание таких ex ante законных условий договора может быть предметом судебного контроля ex post на предмет справедливости и добросовестности с учетом конкретных обстоятельств

(ст. 10 ГК РФ).

1.12. Номинальные убытки

Российское право не знает института номинальных убытков – символической суммы, которую пострадавший в результате нарушения права может взыскать с нарушителя, если факт нарушения доказан, но наличие убытков не подтверждено, и они, скорее всего, вовсе отсутствуют. Взыскание номинальных убытков осуществляется для того, чтобы суд провозгласил, признал факт нарушения права, что может

1281

иметь то или иное правовое, но нередко и чисто психологическое значение для пострадавшего.

В российском праве ту же функцию выполняет иск о признании факта нарушения права. Такие иски нередко предъявляются и рассматриваются судами. В ряде случаев они прямо предусмотрены в законе. Например, согласно ст. 150 ГК РФ гражданин вправе требовать признания судом факта нарушения его личного неимущественного права. Согласно п. 1 ст. 1252 ГК РФ обладатель исключительного права, которое было нарушено, вправе требовать публикации решения суда о допущенном нарушении с указанием действительного правообладателя. Но даже там, где закон такую возможность прямо не допускает, данный способ защиты должен допускаться. Пострадавший от нарушения права имеет легитимный интерес внести определенность в отношения сторон и опубличить факт нарушения его права и личность нарушителя через вынесение и публикацию судебного решения, в котором данный факт признается. Угроза вынесения такого решения может оказывать превентивное давление на потенциальных нарушителей, не желающих портить себе репутацию, и в той или иной степени удерживать их от нарушения чужого права. Использования фикции в виде взыскания номинальных убытков тут не требуется.

1.13. Учет вины пострадавшего и митигация убытков

Если само нарушение права произошло частично или полностью по вине (в силу умысла или неосторожности) самого пострадавшего, суд может ограничить размер ответственности в пропорциональной части, а в некоторых случаях и вовсе отказать в возмещении убытков. Применительно к ответственности за нарушение обязательства это предусмотрено в п. 1 ст. 404 ГК РФ. Здесь указано, что «[е]сли неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло по вине обеих сторон, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника». Из этого логично следует, что если нарушение произошло исключительно по вине кредитора, убытки вовсе не взыскиваются.

Если за сам факт нарушения права отвечает лишь нарушитель, суд тем не менее также вправе ограничить размер возмещаемых убытков

в той степени, в которой пострадавший сам «умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков» или «не принял разумных мер к их уменьшению». Эти правила о так называемой митигации убытков предусмотрены в ст. 404 ГК РФ касательно ответственности за нарушение обязательства.

Применительно к деликтной ответственности п. 2 ст. 1083 ГК РФ говорит о праве суда снизить размер возмещаемых убытков, если по-

1282

терпевший своей грубой неосторожностью содействовал возникновению и увеличению ущерба. В одной норме закон соединяет регулирование вопросов смешанной вины и митигации.

Упоминание грубой неосторожности потерпевшего контрастирует с текстом ст. 404 ГК РФ, который говорит о любой, в том числе простой, неосторожности. Это может подталкивать к выводу о том, что правила о смешанной вине и митигации в деликтном праве менее жесткие, чем в праве договорном. Получается, что если пострадавший пострадал в силу как неосторожности делинквента, так и своей собственной неосторожности, не носящей грубый характер, то суд размер ответственности не уменьшает (в отличие от ситуации нарушения обязательства). Насколько эта дифференциация правил о смешанной вине в рамках договорной и деликтной ответственности уместна, вопрос спорный. Модельные правила европейского частного права также исключают учет несущественной степени вины пострадавшего

(ст. VI.–5:102).

То же касается и митигации в деликтном праве. Пункт 2 ст. 1083 ГК РФ говорит об уменьшении ответственности в ситуации, когда пострадавший в силу грубой неосторожности содействовал увеличению ущерба. Если в этой фразе видеть положение о стандарте митигации, получается, что пострадавший в результате деликта не будет ограничен в праве взыскания всех своих убытков, несмотря на неосторожное нарушение им требований к митигации потерь (кроме случаев грубой неосторожности), в то время как пострадавший от нарушения договора кредитор сталкивается с ограничением судом размера ответственности при нарушении требований к митигации и в силу простой неосторожности. Справедливость такой дифференциации стандартов митигации также может вызывать некоторые споры.

См. подробнее о применении ст. 404 ГК РФ к договорной ответственности комментарий к данной статье в рамках другого тома серии

#Глосса1.

1.14. Исковая давность по искам о взыскании убытков

Возникает крайне важный вопрос о том, с какого момента начинает течь исковая давность по требованиям о возмещении убытков. Со-

гласно п. 1 ст. 200 ГК РФ, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является

1Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий

кстатьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 715–719 (автор комментария к ст. 404 – В.В. Байбак).

1283

надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. Логика этой нормы в том, что некорректно начинать рассчитывать исковую давность с момента, когда истец не имел достаточной информации для инициирования судебной защиты своего права.

Но что, если кредитор уже знает о нарушении своего права и том, кто его право нарушил, но предъявить иск о взыскании убытков не может, так как сами убытки еще не сформировались? В контексте требования о возмещении убытков вполне возможна ситуация, когда убытки возникают позднее факта нарушения права.

Наиболее типична такая ситуация для случаев возникновения вреда здоровью. Сам этот вред может спровоцировать расходы на лечение или выпадение доходов намного позже даты нарушения права. Но здесь на помощь приходит ст. 208 ГК РФ, которая по требованиям о возмещении вреда здоровью и жизни ограничивает применение правил об исковой давности.

Тем не менее полностью данная проблема не теряет своей актуальности, так как речь может идти о причинении вреда имуществу или отложенном возникновении убытков в связи с нарушением договора. К таким требованиям давность применяется, и, если считать давность с момента, указанного в п. 1 ст. 200 ГК РФ, возникает не вполне нормальная ситуация, когда иск о взыскании убытков кредитор предъявить еще не может, поскольку сами убытки еще не возникли, а давность уже течет. Такое положение вещей ненормально и противоречит сути исковой давности.

Представим, что поставщик материалов нарушил сроки поставки материалов субподрядчику, выполняющему строительные работы. Это привело к срыву сроков выполнения работ субподрядчиком, а также к нарушению сроков выполнения работ генподрядчиком по договору с заказчиком. Заказчик далее предъявляет иск о взыскании своих убытков в связи с просрочкой к генподрядчику и по прошествии долгих судебных разбирательств добивается успеха. После этого генподрядчик предъявляет к субподрядчику иск о взыскании компенсированных им заказчику, а также иных убытков, и на рассмотрение этого иска также уходит более года. И только после того, как субподрядчик возместил

генподрядчику его убытки, субподрядчик узнает о том, каковы его собственные убытки, которые он вправе взыскать с поставщика материалов. Но к этому моменту, вполне вероятно, срок давности по такому требованию истечет. Ситуация становится еще более драматической, если в силу закона установлен сокращенный срок давности (например, п. 1 ст. 725 ГК РФ в отношении требований, связанных с качеством работ, выполняемых по договору подряда, за исключением подряда строительного).

1284

Другой пример: продавец недвижимости допускает просрочку, а покупатель, прождав более трех лет и потеряв надежду, заявляет отказ от договора, после чего предъявляет иск о взыскании убытков, вызванных вынужденным расторжением договора по правилам п. 5 ст. 453 и ст. 393.1 ГК РФ (например, убытков в виде разницы между ценой расторгнутого договора и ценой заменяющей сделки, заключенной кредитором с третьим лицом после расторжения). До момента расторжения покупатель не только не страдает от такого вида убытков, но и не имеет оснований рассчитывать на их взыскание. С какого момента рассчитывается давность на взыскание таких убытков – с момента нарушения договора или с момента расторжения нарушенного договора?

Как представляется, все это говорит в пользу того, чтобы давность по требованиям о возмещении убытков не начинала течь ранее, чем потенциальный истец узнал или должен был узнать о том, какие убытки он может взыскать и каков хотя бы примерно их размер. При этом такое требование в любом случае задавнивается по прошествии 10 лет объективной давности с момента, когда право было нарушено (п. 2 ст. 196 ГК РФ) (впрочем, данная объективная давность в силу п. 9 ст. 3 Федерального закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ начнет применяться только с 1 сентября 2023 г.).

Согласно ст. III.–7:301 Модельных правил европейского частного права течение давности приостанавливается на период, в течение которого кредитор не знает и не может разумно предполагаться знающим либо о личности нарушителя, либо о фактах, на которых основано требование, включая, для требования о возмещении убытков, вид причиненного вреда. Это решение задействует институт приостановления исполнения, но, возможно, в контексте российского права было бы логичнее просто смещать момент начала расчета срока давности.

Отсутствие упоминания данного критерия в ст. 200 ГК РФ само по себе не является абсолютным препятствием, поскольку до 1 сентября 2013 г. отсутствие в той же норме указания на такой субъективный элемент, как знание о надлежащем ответчике, не препятствовало судам выводить его из телеологического толкования закона (п. 12 Инфор-

мационного письма Президиума ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. № 126). Если признать, что ст. 200 ГК РФ пытается реализовать идею о том, что давность не начинает течь, пока будущий истец не узнал обо всех ключевых обстоятельствах, которые позволили бы ему рассчитывать на удовлетворение иска, то вполне возможны расширительная интерпретация п. 1 ст. 200 ГК РФ или обоснование обсуждаемого решения со ссылкой на аналогию права (п. 2 ст. 6 ГК РФ).

1285

В судебной практике ВС РФ в последние годы стали встречаться определения, в которых похожий подход к расчету давности по требованиям о взыскании убытков применяется (см. определения СКЭС ВС РФ от 19 ноября 2018 г. № 301-ЭС18-11487 и от 29 января 2018 г. № 310-ЭС17-13555). Но в данных делах речь шла о взыскании чистых экономических убытков, когда незаконные действия одного лица провоцируют финансовые потери другого не через нарушения его абсолютных или относительных прав. При этом, как известно, согласно правилам об исковой давности (п. 1 ст. 200 ГК РФ) она течет с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права

иличности нарушителя. В контексте чистых экономических убытков никакого нарушения права в буквальном виде нет, и если пытаться найти аналог, то им, скорее, будет не дата, когда кредитор узнал о незаконных действиях ответчика как таковых, а дата, когда кредитор узнал о том, что эти действия как-то сказались на нем, причинив ему убытки. Так что наличие этих примеров не является однозначным подтверждением введения в российское право еще одного элемента формулы определения исходной точки расчета субъективной давности (помимо реального или вмененного узнавания о факте нарушения

иличности нарушителя). Требуется какой-либо пример из сферы договорного или классического деликтного права. Пока окончательной ясности по данному вопросу нет.

При этом, естественно, если в качестве убытков заявляются расходы, понесенные после того, как право было нарушено, или выгода, упущенная после нарушения, но сами эти суммы истец мог бы относительно точно рассчитать и предъявить к взысканию ранее, до их возникновения, начало течения давности не должно откладываться до момента, когда расходы были фактически понесены, а выгода упущена. Статья 15 ГК РФ допускает возмещение будущих неизбежных расходов, а возмещение упущенной выгоды по своей природе предполагает некий перспективный гипотетический расчет. Поэтому, если, например, нарушение привело к тому, что кредитор в течение нескольких лет после нарушения недополучал те или иные доходы, начало расчета давности не смещается по каждому случаю неполу-

чения соответствующего дохода до момента фиксации их выпадения по сравнению с ожиданиями в бухгалтерском учете кредитора. Если выпадающие доходы вполне были предвидимы истцом и могли быть им рассчитаны на будущее с достаточной степенью точности, давность должна начинать течь с момента, когда истец получил реальную возможность рассчитывать на признание подобного предварительного расчета соответствующим стандарту доказывания (в качестве примера

1286

см. Постановление Президиума ВАС РФ от 16 марта 2004 г. № 6065/03). Поэтому обсуждаемое здесь решение смешения момента начала давности до момента, когда истец узнал или должен был узнать о своих убытках, надо понимать с учетом этой оговорки.

1.15.Возможность взыскания новых убытков, возникших после вы-

несения судом решения о взыскании убытков

Нередко возникает ситуация, когда одно и то же нарушение (или иное предусмотренное в законе обстоятельство, дающее право на возмещение) порождает убытки не сразу, а поэтапно. Одни убытки возникают сразу, другие – со временем. Если истец подал и выиграл иск

овзыскании тех убытков, которые уже успели проявиться, но впоследствии сталкивается с дополнительными убытками, может ли он подать новый иск об их взыскании? Как представляется, если исковая давность по второму иску не пропущена, такое развитие событий вполне возможно.

Более того, нормы деликтного права прямо такую возможность допускают. Так, например, согласно п. 1 ст. 1090 ГК РФ «[п]отерпевший, частично утративший трудоспособность, вправе в любое время потребовать от лица, на которое возложена обязанность возмещения вреда, соответствующего увеличения размера его возмещения, если трудоспособность потерпевшего в дальнейшем уменьшилась в связи с причиненным повреждением здоровья по сравнению с той, которая оставалась у него к моменту присуждения ему возмещения вреда».

Но речь идет о таких ситуациях, когда при подаче первого иска истец не мог знать о дополнительных убытках, которые проявили себя позднее, или не мог рассчитывать на то, что такой иск о взыскании будущих убытков можно будет подтвердить документально с разумной степенью достоверности. Если же убытки истцу очевидны или хотя и носят характер будущих расходов или будущих выпадающих доходов, но могут быть доказаны и взысканы уже сейчас, поведение истца, который необоснованно дробит свои исковые притязания и требует взыскания убытков отдельными, последовательно подаваемыми исками (например, пытается взыскать упущенную выгоду в виде выпадающих доходов на ту или иную перспективу, подавая иски о взыскании такой

выгоды помесячно), вряд ли стоит поддерживать. По сути, оно может быть расценено как злоупотребление своим правом. В судебной практике можно обнаружить примеры такого же подхода (Постановление Президиума ВАС РФ от 16 марта 2004 г. № 6065/03).

1.16.Возможность уступки требования о взыскании убытков

Требование о возмещении убытков носит обязательственную при-

роду. Поэтому такое требование может быть предметом сингулярного

1287

или универсального правопреемства. Оно может быть уступлено или перейти к другому лицу в порядке суброгации (например, при погашении поручителем обеспеченного поручительством требования кредитора о возмещении убытков или при выплате страховой компанией страхового возмещения на случай возникновения убытков по причине неправомерных действий третьих лиц). Кроме того, такое требование переходит к наследникам при смерти наследодателя или к правопреемнику при реорганизации юридического лица.

Эта позиция сейчас разделяется и судебной практикой (п. 17 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г.

№120, п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г.

№54).

Кредитор может уступить требование о взыскании убытков после

возникновения оснований для их возмещения, т.е. после созревания своего требования. Возможна ли уступка такого притязания до возникновения оснований для их возмещения (например, до нарушения договора или деликта)? Теоретически это возможно, хотя и на практике почти не встречается. В данном случае сделка будет касаться уступки будущего требования, и последнее автоматически перейдет к цессионарию после его созревания в имущественной массе цедента (п. 2 ст. 388.1 ГК РФ). Распорядительный эффект такой уступки, впрочем, может не сработать при попадании кредитора после заключения соглашения об уступке, но до возникновения оснований для возмещения под конкурсные процедуры банкротства, так как речь уже пойдет

ораспоряжении конкурсной массой.

Вслучае с договорными убытками кредитор может уступить требование о возмещении своих убытков, не уступая свое основное договорное притязание.

При этом важно понимать, что при уступке требования о возмещении убытков цессионарий приобретает право на взыскание с правонарушителя (иного лица, обязанного в силу закона к возмещению убытков) суммы, равной убыткам первоначального кредитора по такому требованию. Поэтому цессионарий должен позаботиться о том, как он будет в суде доказывать убытки, возникшие у первоначального креди-

тора. Если к моменту взыскания изначального кредитора уже не будет, а соответствующие доказательства не были получены от него при уступке, у цессионария могут возникнуть проблемы с доказыванием.

Кроме того, в силу ст. 386 ГК РФ должник не лишен возможности выдвигать против требования цессионария о взыскании убытков, которые изначально возникли в имущественной массе цедента, все те возражения, которые должник мог выдвинуть против самого цедента

1288