Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

нения. Все-таки по умолчанию нарушить обязательственное право может только должник.

Могут быть также ситуации, в которых неправомерное поведение должника не представляет собой прямое посягательство на относительное право потерпевшего, но тем не менее финансовые потери ему причиняет, и при этом возникают основания для возмещения таких потерь. Далее приведем несколько типичных ситуаций, которые обычно обсуждаются в контексте проблематики чистых экономических убытков.

Во-первых, выше речь шла о прямых посягательствах на относительное имущественное право. Куда более сложная ситуация возникает тогда, когда поведение третьего лица само по себе напрямую право кредитора не нарушает (не лишает кредитора его права, как

впримере со списанием средств со счета в результате взлома электронного средства платежа клиента третьим лицом), а способствует такому нарушению должником. Казалось бы, здесь ответственности третьего лица быть не должно. Многие считают, что в силу относительной природы обязательства у кредитора нет права требовать от всех третьих лиц воздержания от поведения, которое может спровоцировать нарушение должником своих обязательств, а нарушить обязательственное право кредитора может только должник. Соответственно, невозможно нарушение обязательственного права третьим лицом. Можно говорить о нарушении интереса кредитора, но не о нарушении обязательственного права третьим лицом, помогающим должнику нарушить свое обязательство или провоцирующим такое нарушение в иной форме. Но целесообразность подобного прочтения закона небесспорна. Вполне мыслимо предположение о том, что кредитор по обязательственному праву имеет абсолютную защиту против любых действий третьих лиц, знающих о таком праве и осознанно, умышленно способствующих его нарушению. Но эта проблематика вызывает множество споров, и однозначных ответов

впрактике ВС РФ пока нет.

Приведем несколько примеров.

Третье лицо подговаривает должника нарушить свое обязательство

или способствует такому нарушению, войдя с должником в сговор. Например, третье лицо перекупает у должника вещь, которую должник обязан был передать своему кредитору, зная о том, что такая покупка неминуемо приведет к нарушению прав данного кредитора и повлечет невозможность удовлетворения должником обязательственного права кредитора. Может ли кредитор требовать возмещения убытков от такого «интервента»?

1199

Третье лицо способствует выводу должником своих активов из-под приближающегося наложения на них взыскания или изпод наложенного судом ареста, например, приобретая такой актив в условиях точного знания о мотивации должника вывести имущество из-под взыскания или об аресте. Возможен ли иск соответствующего истца к такому третьему лицу («укрывателю») о возмещении убытков?

Основной участник общества дает руководству общества указание нарушить договор, заключенный обществом с третьим лицом, и это указание исполняется. Может ли третье лицо, являющееся кредитором по нарушенному обязательству, предъявить иск о возмещении убытков не только к самому обществу, но и к ее участнику, давшему такое указание?

Все такие ситуации обычно объединяют под названием вторжения в чужие обязательственные (договорные) отношения. Во многих странах в таких ситуациях допускается деликтный иск кредитора к недобросовестному интервенту (наряду с прямым договорным иском к непосредственному должнику), но требуется, чтобы поведение интервента было умышленным. Споры идут в основном по вопросу о том, необходимо ли, чтобы мотивация интервента была направлена преимущественно на причинение вреда кредитору (шикана, недобросовестная конкуренция), или ответственность может наступать и тогда, когда интервент, вступая во взаимодействие с должником, точно знает, что в преследовании этого интереса он провоцирует должника на нарушение прав его кредитора, но относится к интересам кредитора безразлично, при этом преследуя свой личный интерес, а не стремясь специально навредить кредитору.

Во-вторых, очень часто в рыночных отношениях выстраиваются целые цепи контрактов, состоящие из многочисленных звеньев (например, «поставщик материалов – субподрядчик – генподрядчик – заказчик» или «производитель – дистрибьютор – дилер – конечный покупатель»). Может ли контрагент, который столкнулся с нарушением принадлежащего ему обязательственного права своим должником, произошедшим вследствие нарушения предыдущим звеном этой цепи

своего обязательства перед должником, взыскать с такого предыдущего звена убытки, если он не находится с ним в прямых договорных отношениях? Иногда такие попытки предпринимаются, особенно если непосредственный должник уже ликвидирован, и у кредитора не остается иного выбора, кроме попытки «дотянуться» до того, кто и спровоцировал цепочку нарушения.

Можно привести несколько примеров.

1200

Завод выпускает на рынок бракованную продукцию, и та, будучи изначально продана дистрибьютору, в дальнейшем попадает к конечному покупателю. Может ли последний предъявить прямой иск об убытках в виде понесенных расходов на ремонт к заводу, с которым у него нет прямого договорного отношения, за рамками ситуаций, которые охватываются нормами Закона о защите прав потребителей и дают в этих ситуациях потребителю право на прямой иск?

Субподрядчик нарушает свой договор с генподрядчиком и допускает скрытые дефекты в выполняемых им работах, чем провоцирует нарушение обязательств генподрядчика перед заказчиком. Возможен ли прямой иск заказчика, выявившего такой скрытый дефект после сдачи ему работ, к субподрядчику на основании норм деликтного права? Предъявление такого иска иногда может быть единственным способом защитить свой интерес (например, в случае банкротства и ликвидации генерального подрядчика до выявления заказчиком скрытого дефекта).

Эти вопросы пока также у нас в правовой науке плохо проработаны. Как правило, пока суды такие попытки отступить от принципа относительности обязательственных отношений через нетривиальное применение деликтного иска не поощряли. Впрочем, в знаменитом деле «Бомарше» (Определение СКЭС ВС РФ от 22 мая 2017 г. № 303- ЭС16-19319) ВС РФ близко подошел к такому решению, допустив прямой деликтный иск конечного звена цепи контрактов к исходному нарушителю, спровоцировавшему цепочку нарушения. Но в данном деле специфика состояла в том, что цепочка контрактов, ведущая к истцу, была признана судами недействительной, и у истца не было иного пути возместить убытки по модели позитивного договорного интереса (помимо возврата уплаченной цены в режиме реституции), кроме такого прямого деликтного иска. Не вполне ясно, допустил бы ВС РФ прямой деликтный иск конечного покупателя к застройщику в такой ситуации, если бы договор конечного покупателя с промежуточным звеном цепи оставался бы действительным, и покупатель мог бы теоретически требовать убытки от него (или такой договор был действительным, но промежуточное звено выпало в связи с ликвидацией).

Анализ текста указанного Определения ВС РФ позволяет допустить, что ВС РФ на это пошел бы.

В-третьих, это вопросы о возможности взыскания деликтным иском убытков с профессионала, которого привлекает на основании договора одно лицо, но суть его услуги состоит в предоставлении некоего заключения третьим лицам, которые будут полагаться на это профессиональное заключение. Так, аудиторская компания, рейтинговое

1201

агентство, компания, занимающаяся сертификацией продукции, при исполнении своих обязательств по договору с неким заказчиком (например, публичным АО, заказывающим аудиторское заключение, эмитентом бездокументарных бумаг, заказывающим рейтингование своих бумаг, или импортером сертифицируемой продукции) умышленно или по неосторожности совершает просчет и выпускает необоснованное заключение, сертификат или иной подобный документ, предназначенный для широкого круга третьих лиц, на этот документ полагается конкретное третье лицо, не находящееся в договорной связи с таким профессионалом, и совершает ту или иную сделку, которая причиняет убытки. Возможен ли здесь прямой иск к такому профессионалу со стороны тех, кто полагался на его профессиональную экспертизу?

Еще один пример: по заказу продавца оценщик дает оценку продаваемого имущественного актива. Полагаясь на эту оценку, покупатель приобретает данный актив по цене, сопоставимой с оценкой. Впоследствии оказывается, что оценка была существенно завышена, и покупатель серьезно переплатил. Может ли покупатель потребовать возмещения убытков от оценщика? Финансовые потери покупателя возникли вследствие проведения оценщиком неверной оценки на основании договора с продавцом, абсолютные права покупателя не нарушены, но финансовые убытки причинены.

В-четвертых, это целая серия дел, объединенных лишь тем, что здесь поведение одного лица причиняет ущерб имуществу или личности одного лица, а финансовые убытки возникают у другого лица. Такие случаи принято называть ситуацией возникновения рикошетных убытков.

Например, происходит повреждение объектов инфраструктуры (мосты, дороги), влекущее упущенную выгоду у транспортных организаций, эту инфраструктуру использующих, но не владеющих ею на праве собственности. Может ли такая организация предъявить деликтный иск к тому, кто причинил вред такой инфраструктуре, с учетом того, что поврежденное имущество не принадлежало на праве собственности транспортной организации? Ведь здесь поведение ответчика не нарушает конкретное право транспортной организации, но лишает

ее финансовой выгоды, т.е. посягает на своеобразный экономический интерес в бесперебойном осуществлении экономической деятельности.

По вине строительной компании происходит разрыв подземного электрического кабеля, принадлежащего энергоснабжающей организации и обеспечивающего подачу электроэнергии на завод, в результате чего заводской конвейер простаивает сутки. Может ли завод предъявить деликтный иск к строительной компании с учетом того,

1202

что собственность завода не пострадала, но упущенная выгода из-за простоя налицо, а взыскать ее с энергоснабжающей организации в силу п. 1 ст. 547 ГК РФ невозможно?

В-пятых, возникают ситуации, обычно именуемые случаями возникновения перенесенных убытков: посягательство на абсолютные права одного лица провоцирует убытки у другого лица в силу того, что в отношениях между этими лицами риск такого вмешательства перенесен на второго. Классический пример: по вине третьего лица гибнет предмет лизинга. Может ли лизингополучатель потребовать возмещения убытков от причинителя вреда с учетом того, что у него на момент причинения вреда нет права собственности на предмет лизинга, но риск случайной гибели вещи лежит именно на нем?

В-шестых, возникают деликтные споры и в ситуации вмешательства

вделовые процессы или учинения препятствий на пути реализации тех или иных частных планов. Например, в результате ДТП происходит на несколько часов остановка движения трамваев; возможен ли деликтный иск трамвайного депо к виновнику ДТП в виде возмещения упущенной выгоды от вынужденного простоя трамваев на соответствующем маршруте? Несогласованный оппозиционный митинг привел к срыву свадьбы, запланированной в летнем ресторане; возможен ли деликтный иск ресторана и организаторов свадьбы к организаторам митинга?

В-седьмых, часто налицо различные формы мошенничества или обмана. Например, акционер, бенефициар или менеджер компании совершают обман на переговорах (например, предоставляют контрагенту недостоверную информацию о финансовом состоянии компании). Результат обмана вскрывается после заключения договора. Может ли обманутый контрагент подать иск о взыскании убытков не с компании,

вчьих интересах обман был совершен, а напрямую с тех физических лиц, которые совершили такой обман, или солидарно и с компании, и с таких лиц? ВС РФ считает, что это возможно (Определение СКЭС ВС РФ от 5 марта 2019 г. № 305-ЭС18-15540).

В-восьмых, в отдельную группу случаев можно отнести игнорирование необходимости согласования сделки с третьим лицом. Например,

представим, что стороны совершают сделку, игнорируя тот факт, что согласие на данную сделку должно было в силу закона дать третье лицо, чем причиняют такому третьему лицу ущерб. Третье лицо, конечно,

всилу ст. 173.1 ГК РФ может данную сделку оспорить, но это далеко не всегда позволяет обеспечить полное восстановление нарушенного права. Кроме того, если необходимость получения согласия установлена не законом, а иным правовым актом, оспорить сделку в принципе

1203

нельзя. Может ли третье лицо, понесшее убытки, потребовать от одной из сторон или даже обеих сторон сделки, осознанно пошедших на совершение сделки, игнорируя мнение третьего лица, возмещения убытков? ВС РФ считает, что это возможно (п. 90 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25).

Примеры можно приводить бесконечно. Вопрос о возмещении убытков посредством деликтного иска в таких ситуациях является одной из самых острых тем современного деликтного права.

Как представляется, в отношении всех подобных крайне разнообразных случаев трудно выработать единое и универсальное правило. Здесь требуется предметный анализ конкретных групп случаев и анализ различных факторов. Например, кажется логичным привлечение по иску инвесторов к ответственности аудитора, заверяющего отчетность публичного акционерного общества и знающего, что заключение будет опубликовано и заказывается именно для оповещения инвесторов о финансовых делах общества, если такой аудитор осознанно закрывает глаза на те или иные проблемы и выпускает недостоверное заключение, но привлечение аудитора к ответственности в случае простой неосторожности выглядит несколько более спорно. Кроме того, спорным может казаться в такой ситуации учет включенной в отчет аудитора оговорки о том, что он не отвечает перед третьими лицами, или условия об ограничении объема ответственности.

Другой пример: представим, что автор юридического пособия о структурировании сделок с недвижимостью в ряде зарубежных стран, выложенного в свободном доступе в Интернете и предназначенного для широкой аудитории российских читателей, допускает в нем грубую ошибку в отношении содержания права определенной зарубежной страны, а один из читателей, полагаясь на эту информацию, совершает ту или иную сделку и сталкивается с убытками по причине несоответствия данной информации действительности. Может ли он взыскать убытки с автора пособия? Как представляется, если не будет установлен умысел на введение в заблуждение читателей, удовлетворение такого деликтного иска несправедливо. То же касается и ситуации, когда некий известный блогер вводит свою аудиторию, привыкшую

доверять его суждениям, в заблуждение по поводу тех или иных обстоятельств, и доверившиеся читатели несут убытки. Меняется ли что-то в ситуации, если будет доказано, что в первом примере автор получил от издательства солидный гонорар и писал книгу в том числе из материальных соображений, а во втором примере блогер зарабатывает солидную сумму за счет демонстрации своим читателям рекламы? Эти и многие другие вопросы требуют серьезной проработки, но, как

1204

представляется, без умысла на введение в заблуждение убытки взыскиваться не должны.

Иная ситуация имеет место при ведении переговоров. Общепринято, что сообщение недостоверной информации в ходе переговоров должно влечь ответственность, даже если речь идет не об умысле,

ао неосторожности.

Вобщем, с каждой группой случаев следует разбираться отдельно, учитывая в том числе и то, что в ряде случаев ответственность может быть обоснована, но признаваться не деликтной, а договорной. Последнее возможно, если допустить те или иные варианты проекции договорных правоотношений на третьи лица (такая модель часто используется в Германии для обхода ограничений на взыскание чистых экономических убытков в рамках деликтного права). В российской правоприменительной практике и науке контуры доктрины чистых экономических убытков еще только формируются. Первые публикации по этой теме только стали появляться. Более или менее достоверно оценить перспективы таких исковых требований можно будет только после того, как будет наработан существенный массив судебных актов и доктринальных исследований с подробным обоснованием того, почему в том ли ином случае чисто экономические убытки подлежат или не подлежат возмещению. Эти вопросы планируется подробнее раскрывать в рамках другого тома серии #Глосса, посвященного деликтному праву.

1.3. Основания взыскания убытков: состоявшееся нарушение обяза-

тельства

Другим классическим основанием для взыскания убытков является нарушение должником своего обязательства. «Нарушение обязательства» – это оборот речи. Нарушается обязанность, входящая

впредмет обязательственного правоотношения как относительного правоотношения, в котором этой обязанности должника что-либо сделать или не делать противопоставляется право требования (притязание) кредитора.

Обязательство может проистекать из договора, односторонней сделки, деликта, неосновательного обогащения и иного основания, указанного в законе. Чаще всего убытки взыскиваются на практике

всвязи с нарушением договорного обязательства. Поэтому многие ассоциируют правила гл. 25 ГК РФ с договорной ответственностью, но это не совсем корректно, так как данные правила касаются случаев возмещения убытков при нарушении обязательства, а последнее может проистекать из различных оснований.

Ситуация с односторонней сделкой более или менее очевидна. Если, например, лицо связало себя обязательством в результате со-

1205

вершения односторонней сделки (например, выдало независимую гарантию), оно отвечает за убытки при нарушении своего обязательства.

Далее попробуем разобраться с кондикцией. С одной стороны, из неосновательного обогащения возникает именно обязательство. С другой стороны, правила об обязательствах применяются к кондикционным обязательствам, если иное не следует из закона или существа обязательства (п. 2 ст. 307.1 ГК РФ). Можно ли из существа кондикционных обязательств вывести невозможность взыскания убытков в дополнение к собственно кондикционному требованию, если обогатившееся лицо уклоняется от удовлетворения такого требования? Вряд ли. Видимо, нет оснований блокировать возможность взыскания убытков в случае неправомерного уклонения обогатившегося лица от возмещения неосновательного обогащения. Другой вопрос состоит в том, когда мы констатируем нарушение кондикционного обязательства и возникает дополнительное охранительное обязательство по возмещению убытков. Видимо, речь тут должна идти

омоменте, когда обогатившееся лицо узнало или должно было узнать

онеосновательности своего обогащения и получило требование о его возврате. Если обогащение в такой ситуации не возвращается, налицо нарушение права кредитора, и возникают условия для привлечения обогатившегося лица к ответственности в виде возмещения убытков (в большинстве случаев без ущерба для самого основного кондикционного требования).

Что касается деликтного обязательства, то встает вопрос о том, являются ли убытки, возникающие в связи с отказом от добровольного удовлетворения требования потерпевшего о возмещении вреда согласно гл. 59 ГК РФ, неким дополнительным охранительным обязательством по возмещению убытков уже согласно правилам гл. 25 ГК РФ, или такие убытки должны увеличивать объем убытков, возмещаемых в рамках деликтной ответственности. Может показаться более простым решение, согласно которому тот факт, что делинквент добровольно не возмещает вред, причиненный личности или имуществу потерпевшего, просто увеличивает сам объем его деликтной ответственности на соответствующую величину. Хотя, если при-

держиваться строгой буквы ГК РФ, эти дополнительные убытки за нарушение обязательства возместить деликтный ущерб должны взыскиваться по правилам гл. 25 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательства. Это может иметь определенное значение, так как основания взыскания убытков по правилам гл. 25 и 59 ГК РФ различаются (в частности, в вопросе значения вины). Хотя следует признать, что вопрос этот плохо разработан в российском праве,

1206

инам никогда не встречался спор, в котором такие убытки за непогашение деликтного ущерба кто-либо пытался взыскать.

Наконец, в силу применения правил об обязательствах к требованию о реституции (п. 3 ст. 307.1 ГК РФ), видимо, можно говорить о допустимости взыскания убытков, возникших в связи с уклонением стороны от осуществления реституции. То же касается также

иубытков, возникших у кредитора по имущественному требованию, вытекающему из корпоративных отношений (например, о выплате дивидендов или действительной стоимости доли при выходе участника из общества с ограниченной ответственностью). Но судебной практики высших судов по этим вопросам на данный момент нет.

Вто же время вряд ли логично допускать взыскание убытков за неудовлетворение требования о возмещении убытков или об уплате неустойки, подлежащих возмещению, или уплате за нарушение какоголибо ранее существовавшего обязательства. Такие охранительные обязательства, производные от нарушения основного обязательства, также являются гражданско-правовыми обязательствами. Однако применение правил об ответственности в случае неисполнения таких производных охранительных обязательств создает опасность «дурной бесконечности» (бесконечного нагромождения одной меры ответственности на другую и мультипликации объема ответственности до бесконечности), что абсолютно нецелесообразно.

Итак, как мы видим, за некоторыми исключениями, если соответствующие юридические факты породили обязательственное правоотношение, но должник нарушает это обязательство, кредитор вправе потребовать возмещения убытков. Практически всегда речь идет на практике о возмещении убытков в связи с нарушением обязательства, проистекающего из договорного правоотношения. При этом сама соответствующая вытекающая из договорного правоотношения обязанность, нарушение которой дает право на возмещение убытков, может быть закреплена непосредственно в самом договоре, установлена в законе или ином правовом акте, вытекать из обычая (ст. 5, п. 1 ст. 6 ГК РФ), восполнить базовое обязательственное правоотношение за счет аналогии закона или аналогии права или вытекать из принципа добросовестно-

сти (п. 3 ст. 1, п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 307 ГК РФ). Так, например, даже если условия договора не обязывают исполнителя получить необходимую для оказания услуг лицензию к моменту оказания услуг, такая обязанность подразумевается, и в связи с ее нарушением исполнитель обязан возмещать убытки своему контрагенту (п. 3 ст. 450.1 ГК РФ).

Обязанности, нарушение которых может повлечь возмещение убытков, могут лежать не только на той стороне, на которой лежит

1207

основное обязательство, но и на кредиторе (кредиторские обязанности). Речь идет, например, об обязанности покупателя осуществить выборку товара на складе поставщика или заказчика – принять результат выполненных работ по акту, обязанности заказчика передать материалы для выполнения работ подрядчику или предоставить ему подлежащую ремонту вещь для выполнения ремонтных работ и т.п. За нарушение кредиторских обязанностей закон предусматривает также возмещение убытков (ст. 406 ГК РФ). Такие кредиторские обязанности тоже далеко не всегда предусмотрены прямо в договоре или законе – нередко они вытекают из доброй совести (например, обязанность кредитора-истца, получившего исполнение от одного из солидарных должников, немедленно инициировать прекращение исполнительного производства (см. п. 51 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. № 54)).

Нарушение обязательства может состоять в неисполнении должного (в виде просрочки), ненадлежащем исполнении должного или в совершении действий в нарушение негативного обязательства.

Специально вопросы ответственности за нарушение обязательства регулируют правила гл. 25 ГК РФ.

Применительно к ответственности за нарушение обязательства следует разделять регулятивное обязательственное правоотношение

исозревающее в случае его нарушения производное охранительное обязательство по возмещению убытков. Поэтому требование о присуждении должника к исполнению регулятивного обязательства (взыскание основного долга, присуждение к исполнению неденежного обязательства в натуре) не относится к категории ответственности,

ив частности не является взысканием убытков. Не является взысканием убытков и возврат стороной договора того, что она предоставила нарушителю при расторжении договора в ответ на данное нарушение. См. подробнее подп. «г» п. 1.10 комментария к настоящей статье.

(а) Соотношение договорного и деликтного режимов взыскания убыт-

ков

То обстоятельство, что убытки за нарушение обязательства взыскиваются в связи с нарушением ранее существовавшего между сторонами

обязательства, отличает такие убытки от убытков, взыскиваемых деликтным иском. В последнем случае возмещаются убытки, возникшие в связи с нарушением прав, или в ряде ситуаций чистые экономические убытки за рамками тех случаев, когда речь идет о нарушении обязательственного права пострадавшего самим должником.

Отличия в регулировании деликтной ответственности и ответственности за нарушение обязательства в ряде случаев достаточно

1208