Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

обязательства в натуре, восстановление положения, существовавшего до нарушения, оспаривание сделки и др.).

Если лицо столкнулось не с имущественными невыгодами (потерями), а испытало моральные страдания в результате неправомерного поведения другого лица, закон в ряде случаев позволяет добиться компенсации морального вреда в виде выплаты той или иной денежной суммы, цель которой состоит в том, чтобы в форме денежного суррогата отчасти загладить те эмоциональные страдания, которые испытало соответствующее лицо по вине причинителя морального вреда. Такой способ защиты, как компенсация морального вреда, упомянут в ст. 12 ГК РФ и урегулирован в ст. 151 и 1099–1101 ГК РФ как самостоятельный и отличный от взыскания убытков способ защиты права. Хотя здесь на практике возникает ряд пограничных ситуаций (см. п. 1.10 комментария к настоящей статье).

1.1. Возмещение убытков как санкция за правонарушение: политика

права

Несмотря на то что, как было отмечено ранее, в ряде указанных в законе случаев убытки возмещаются не в связи с нарушением субъективного гражданского права, в большинстве случаев убытки возмещаются именно как мера ответственности за нарушение субъективного абсолютного или относительного права. Такой способ защиты права является краеугольным камнем всей системы защиты частных прав

ивсего частного права в целом. По умолчанию любое нарушение гражданского права дает право на взыскание убытков.

Встране, в которой убытки возмещаются редко и не созданы условия для их эффективного взыскания, нормальное функционирование частного права под большой угрозой. Связано это с тем, что, во-первых, возмещение убытков позволяет обеспечить ключевое для частного права проявление идеи справедливости – так называемую корректирующую (коммутативную) справедливость, которая требует восстановления нарушенного имущественного баланса. Если в результате нарушения права у пострадавшего лица возникают убытки,

иони не возмещены правонарушителем, наше чувство справедливости восстает против такого развития событий.

Во-вторых, с утилитаристских позиций полное возмещение убытков является ключевым элементом превенции правонарушений. Если лицо осознает, что в случае нарушения права ближнего с него будут взысканы убытки, это заставляет его во многих случаях остановиться и воздержаться от нарушения и уважать чужое право. Да, у него все равно могут оставаться стимулы к атакам на чужие права, если его собственные выгоды от таких атак превысят возможные убытки

1189

пострадавшего, перспектива взыскания с него убытков сама по себе стимулы к нарушению прав в таких случаях не устранит, и превентивная функция взыскания убытков не сработает. Но очень многие потенциальные правонарушения, не отличающиеся подобным раскладом выгод нарушителя и потерь правообладателя, наличие правовой гарантии возмещения убытков теоретически предотвратит. Если правопорядок не обеспечивает эффективное взыскание убытков, неминуемо повышается привлекательность противоправной модели поведения. На нарушения чужих прав начнут решаться не только те, чьи выгоды выше предполагаемых потерь правообладателя, но и те, кто не может в целом оценить оба вида последствий нарушения, а также те, чьи выгоды меньше потерь правообладателя. Нарушить чужое право становится очень легко. Ведь люди при принятии решений, к сожалению, далеко не всегда советуются с совестью, а часто ориентируются исключительно на внешние отрицательные и позитивные стимулы (издержки и выгоды). Если выгоды от действия перевешивают издержки, данное действие будет совершено с большой вероятностью, и наоборот. При этом люди ориентируются не на номинальное значение издержек и выгод, а на их ожидаемое значение, которое интуитивно определяется в результате умножения номинального значения издержек и выгод на процент вероятности их материализации. Если правонарушение повлечет для нарушителя издержки в виде взыскания с него убытков, но вероятность такого развития событий крайне мала, ожидаемое значение убытков оказывается крайне низким. Соответственно, циничный индивид, не озабоченный моралью, очень часто будет приходить к выводу о целесообразности нарушения прав. И чем ниже вероятность возникновения издержек, тем чаще выбор будет делаться в пользу нарушения.

Одним из видов издержек для потенциального нарушителя может являться репутационное давление. Но, к сожалению, этот социальный регулятор в больших урбанизированных обществах (в отличие от небольших сельских общин или иных узких социальных групп вроде этнического гетто в чужеродном окружении) работает плохо. Некоторые инструменты позволяют отчасти компенсировать эту пробле-

му (например, бюро кредитных историй и др.). Более того, ситуация может измениться за счет цифровых технологий и различных систем личностного рейтингования, причем измениться так, что многим из нас этот «дивный новый мир» не очень понравится, но пока это лишь перспектива, пусть и не самая отдаленная. В существующих же условиях ключевым видом потенциальных издержек оказываются санкции со стороны права.

1190

Важную роль здесь играют санкции публичного права (уголовного или административного), но данные инструменты превенции правонарушения покрывают далеко не все правоотношения (например, не срабатывают в большинстве случаев нарушения договоров) и в целом работают в нашей стране крайне плохо в силу ряда институциональных причин, включая деформации в работе соответствующих правоохранительных органов. В этом плане огромную роль в качестве негативного правового стимула к воздержанию от нарушения чужого права может играть перспектива взыскания убытков. Данный механизм работает по инициативе того, кто больше всего заинтересован в реализации компенсаторной функции убытков (т.е. пострадавшего), но косвенно, защищая свой собственный интерес, пострадавший демонстрирует урок всем потенциальным правонарушителям на будущее. Интенсивное взыскание убытков демонстрирует неотвратимость санкции и повышает в их глазах вероятность взыскания убытков на случай нарушения, а это, в свою очередь, приводит к возрастанию ожидаемого значения издержек неправомерного поведения и в итоге снижает количество случаев, когда лицо решится нарушить право ближнего. Это формирует правовую среду, в которой выгоды от правонарушения снижаются, а нарушение чужих прав становится менее привлекательным поведенческим паттерном. Поэтому так важно, чтобы в стране институт полного возмещения убытков работал максимально эффективно. Данный институт является ключевым условием нормального функционирования правопорядка.

Впрочем, здесь следует обратить внимание, что возмещение убытков далеко не всегда справляется с поставленными целями эффективной превенции даже в самых продвинутых в этом отношении странах. Связано это с тем, что доказывание убытков – предприятие не из легких, и многие убытки по целому ряду причин доказать и взыскать не получается. Взыскания всех убытков со 100%-й вероятностью обеспечить в принципе невозможно. Связано это с тем, что: а) многие отдаленные негативные материальные последствия правонарушений суды повсеместно отказывают компенсировать с учетом применения тех или иных доктрин причинности (что не исключает сам факт

наличия таких последствий); б) нередко права имеют субъективную ценность, достоверно доказать которую суду чаще всего невозможно (суд будет вынужден при расчете убытков опираться на рыночные цены, несмотря на то что для самого пострадавшего ущерб может быть намного выше); в) издержки на судебную защиту прав не возмещаются в полном объеме; г) имеется целый ряд иных причин систематической недокомпенсации. В подавляющем большинстве случаев пострадав-

1191

шему не удастся взыскать в качестве убытков сумму, сопоставимую с размером всех негативных экономических последствий нарушения, и на практике даже в самых развитых странах происходит недокомпенсация имущественных потерь. Это значит, что ожидаемое значение возмещаемых убытков будет всегда ниже абсолютного, и это может толкать потенциальных правонарушителей (при отсутствии помощи со стороны публичного права и иррелеватности фактора репутации) на нарушения прав даже в тех странах, в которых возмещение убытков работает идеально.

Другая причина того, что люди осознанно идут на нарушение чужого права, даже зная о том, что с них гарантированно взыщут все убытки, состоит в следующем: выгоды от правонарушения могут оказаться выше убытков правообладателя; в этом случае даже полное возмещение не исключает то, что для атакующей стороны сохраняются стимулы совершать свои атаки. Нарушитель возместит правообладателю все убытки, и все равно останется в выигрыше. С этой проблемой можно бороться за счет развития мер публично-правовой превенции, но можно и за счет введения различных сверхкомпенсационных взысканий (потребительские штрафы, карательные компенсации в интеллектуальной собственности, взыскание в качестве компенсации дохода, извлеченного правонарушителем, и др.), а также в ряде случаев за счет предоставления пострадавшему эффективных механизмов пресечения правонарушений или восстановления попранного права в натуре (оспаривание сделок, виндикация, негаторные иски, пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу такого нарушения, присуждение к исполнению обязательства в натуре и т.п.). О карательных компенсациях см. п. 1.9, а о возмещении неправомерного дохода – п. 2.12 комментария к настоящей статье.

Тем не менее право должно стремиться обеспечить минимальный уровень защиты частного права, создавая условия для повышения вероятности возмещения всех убытков. Чем больше эта вероятность, тем сильнее защищены частные права, справедливее общественные отношения и меньше случаев нарушения прав.

1.2. Деликт как основание для взыскания убытков

Правовым основанием взыскания убытков в качестве меры ответственности является нарушение гражданского права. Деликт является одним из ключевых оснований возникновения обязательства по возмещению убытков.

Деликтная ответственность и правила взыскания убытков в качестве способа возмещения вреда, причиненного личности или имуществу лица, регулируются прежде всего нормами гл. 59 ГК РФ, а также рядом

1192

иных норм (например, ст. 16 ГК РФ). Деликт может влечь не только возмещение убытков, но и такие санкции, как возмещение вреда в натуре (ст. 1082 ГК РФ), возмещение морального вреда (ст. 151 ГК РФ) или иск о пресечении причиняющей ущерб деятельности (ст. 12, 1065 ГК РФ).

Деликтная ответственность по общему правилу строится на началах вины. При этом наличие вины предполагается, и обратное должно быть доказано правонарушителем (п. 2 ст. 1064 ГК РФ). Вина проявляется

вформе умысла или неосторожности (как простой, так и грубой), если из закона не следует, что ответственность наступает только при умысле или при умысле и грубой неосторожности. Неосторожность имеет место тогда, когда лицо не предприняло тех действий, которые предприняло бы на его месте заботливое и осмотрительное лицо в целях избегания причинения вреда (п. 1 ст. 401 ГК РФ, применяемый

вделиктном праве по аналогии). В то же время в силу закона в ряде случаев деликтная ответственность строится на началах риска и носит безвиновный характер (например, так возмещаются убытки в связи с причинением вреда в результате деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих (ст. 1079 ГК РФ)).

Деликт может состоять в посягательстве на абсолютные личные неимущественные права (например, здоровье потерпевшего, его репутацию, честь или достоинство, свободу, неприкосновенность частной жизни и т.п.), а также на абсолютные имущественные права (например, право собственности на вещи, исключительные права и др.). Посягательства на абсолютные права неправомерны, если обратное не установлено законом. В этом суть абсолютных прав: они охраняются от посягательств третьих лиц, и все третьи лица должны воздерживаться от посягательств на такие права. Посягательство может происходить в форме причинения физического вреда объектам таких прав (вещам, здоровью лица и т.п.) или при игнорировании данных прав в иной форме (например, присвоении чужой вещи, использовании чужой интеллектуальной собственности, лишении человека свободы, диффамации и т.п.). Если кто-то незаконно удерживает человека, он обязан возместить последнему убытки

и моральный вред, несмотря на то что какого-то физического вреда человеку не причинено. Если кто-то сгружает щебень перед гаражом собственника и мешает тому использовать свое право собственности на автомобиль, собственник может не только заявить негаторный иск, но и потребовать возмещения убытков в виде упущенной выгоды, возникшей в результате невозможности использовать свою вещь

втечение определенного срока.

1193

Более спорным является допущение возмещения деликтным иском убытков, причиненных в результате посягательства на относительные имущественные права (например, права требования по обязательству), а также убытков, которые возникают у пострадавшего в связи с неправомерным (противоречащим конкретным нормам закона или недобросовестным) поведением другого лица в ситуации, когда никакое конкретное (абсолютное или относительное) имущественное или личное неимущественное право пострадавшего не нарушено.

Здесь мы оказываемся в эпицентре жарких споров о пределах деликтного права. Главный обсуждаемый в связи с этим вопрос – это вопрос о возможности взыскания деликтным иском чистых экономических убытков / потерь (pure economic loss). Под чистыми экономическими убытками обычно понимают убытки в виде понесенных расходов или упущенной выгоды, возникающие в имущественной сфере потерпевшего в результате неправомерных (формально незаконных или недобросовестных) действий делинквента, не представляющих собой прямого посягательства на те или иные абсолютные (личные неимущественные или имущественные) права пострадавшего. Понятие «чисто экономические убытки» указывает не на особый вид убытков, а на правовое обоснование взыскания убытков деликтным иском. Впрочем, само понятие чистых экономических убытков вызывает дискуссии.

В ряде случаев взыскание таких чисто финансовых потерь прямо предписано законом. Например, ст. 16 ГК РФ предусматривает возмещение убытков, возникших в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов или органов местного самоуправления; ст. 178 и 179 ГК РФ предусматривают возмещение убытков, возникших у стороны сделки, совершенной данной стороной в результате обмана, введения в заблуждение или угрозы, а также в результате недобросовестного использования контрагентом стечения тяжелых обстоятельств; ст. 1088 и 1089 ГК РФ предписывают возмещение убытков в результате потери кормильца в результате деликта; ст. 1084 ГК РФ устанавливает возможность возмещения расходов на погребение жертвы деликта; п. 3 ст. 37 Закона о защите конкуренции говорит

о возмещении убытков в результате нарушения антимонопольного законодательства и т.п. Наконец, в категорию чисто экономических убытков попадают потери, возникшие вследствие недобросовестного ведения переговоров (преддоговорная ответственность) (ст. 434.1 ГК РФ). Например, если вследствие недобросовестного ведения переговоров одна из переговаривающихся сторон утрачивает возможность заключения выгодного контракта с другим контрагентом, ни имуще-

1194

ство, ни личные блага потерпевшего не страдают, однако финансовые потери могут быть очевидны и должны быть возмещены. Эти примеры можно продолжить.

Во всех этих прямо указанных в законе примерах одно лицо в результате своих неправомерных (нарушающих конкретные нормы закона либо очевидно недобросовестных) действий провоцирует возникновение у потерпевшего расходов или утрату им некой имущественной выгоды, но при этом данные финансовые потери не являются следствием того, что такое поведение ответчика посягает на конкретное абсолютное право истца. По сути, здесь взыскание убытков защищает не столько нарушенное право, сколько пострадавший законный интерес. На это, например, прямо указано в п. 3 ст. 37 Закона о защите конкуренции применительно к взысканию убытков с нарушителя антимонопольного законодательства.

Возможно ли возмещение чистых экономических убытков за рамками указанных в законе прямо случаев? Чтобы ответить на этот вопрос, нам следует сформулировать общее отношение российского права к применению деликтного иска в целях возмещения чистых экономических убытков.

В различных правопорядках эта проблема решается по-разному. Учитывая то, что в данном случае обсуждается внедоговорное причинение убытков, решение указанной проблемы во многом зависит от общей концепции деликтного права, а именно построено ли частноправовое регулирование на системе французского генерального деликта (принцип «любой неправомерно причиненный вред подлежит возмещению») или немецкого подхода с закрытым перечнем охраняемых деликтным правом благ и прав (принцип «возмещается только вред, причиненный тем благам или правам, которые указаны в законе»). В рамках системы генерального деликта (например, во Франции) возмещение чисто экономических потерь вызывает меньше догматических сложностей, поскольку нет необходимости определять, какое именно право потерпевшего нарушено и предусмотрена ли законом компенсация за умаление именно этого права, – достаточно неправомерности поведения одного лица, причиняющего убытки другому

лицу. В рамках немецкой системы для компенсации деликтным иском убытков необходимо обнаружить посягательство на то право, которое охраняется деликтным правом (личное или имущественное абсолютные права), а при отсутствии такого посягательства деликтный иск удовлетворяется только в ситуации, когда такое поведение ответчика нарушает прямой законодательный запрет, специально направленный на защиту соответствующего интереса лица, или хотя и не нарушает

1195

такой запрет, но представляет собой умышленное поведение, противоречащее добрым нравам.

Применительно к российскому законодательству, казалось бы, более обоснованно вести речь о системе закрытого перечня, поскольку у нас законодатель указал, что возмещению подлежит вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица (п. 1 ст. 1064 ГК РФ). Казалось бы, такая формулировка сочетается с взысканием убытков на случай нарушения личных неимущественных и имущественных прав (при широкой интерпретации, включая обязательственные), но не сочетается с взысканием деликтным иском убытков в ситуации, когда некое правонарушение (обман и т.п.) провоцирует возникновение убытков напрямую, а не в результате первичного посягательства на то или иное личное неимущественное или имущественное право. Тем не менее ВС РФ в последние несколько лет идет дальше и не только не отвергает принципиально возможность возмещения чисто экономических убытков при отсутствии первичного посягательства на конкретное имущественное или неимущественное право, но и активно развивает концепцию чистых экономических убытков.

Так, ВС РФ допустил взыскание убытков со стороны процесса в связи с фальсификацией доказательств, допущенных ее судебными представителями (Определение СКЭС ВС РФ от 20 декабря 2018 г. № 305-ЭС18-14652), взыскание убытков с менеджеров и участников заемщика, обманом предоставивших банку недостоверную отчетность о финансовом состоянии заемщика (Определение СКЭС ВС РФ от 5 марта 2019 г. № 305-ЭС18-15540), взыскание убытков с частного обвинителя, инициировавшего возбуждение заведомо необоснованного уголовного преследования в отношении истца (Определение СКГД ВС РФ от 10 марта 2015 г. № 16-КГ14-37), взыскание убытков с сертификатора, ошибочно выдавшего сертификат соответствия на импортный автомобиль по иску конечного покупателя, купившего автомобиль, а затем столкнувшегося с невозможностью его использования по причине аннулирования сертификата соответствия (Определение СКЭС ВС РФ от 11 мая 2018 г. по делу № 306-ЭС17-18368

(так называемое дело «Магадан-тест»)), взыскание убытков с продавца, совершившего двойную продажу, в пользу лица, не состоявшего с ним в прямых договорных отношениях (Определение СКЭС ВС РФ от 22 мая 2017 г. № 303-ЭС16-19319 (так называемое дело «Бомарше»)).

Вместе с тем нельзя не отметить потенциальную опасность для оборота института возмещения чисто экономических убытков. Она заключается в том, что крайне сложно определить границы применения

1196

этого подхода. Разнообразные неправомерные действия (бездействие) субъектов гражданского оборота имеют далеко идущие последствия и могут негативно отразиться на различных интересах третьих лиц. В тех случаях, когда такое неправомерное поведение является умышленным и противоречащим основам нравственности или вовсе уголовным преступлением, оснований для возложений деликтной ответственности больше. Даже если такое поведение нарушает не конкретное субъективное право другого лица, а, скорее, его охраняемый законом интерес тем, что непосредственно причиняет ему финансовые убытки (например, обман или недобросовестная конкуренция), здравый смысл подсказывает, что деликтная ответственность должна наступать. Такие иски удовлетворяются в подобных ситуациях в большинстве стран. Если же те или иные проступки совершены по неосторожности, нередко возникают серьезные сомнения в обоснованности привлечения к гражданско-правовой ответственности, если такие поступки хотя и повлекли убытки для другого лица, но формально не нарушали его право. Часто обсуждаются возможные негативные последствия возложения на участников оборота избыточных рисков.

ВXIX в. еще Р. Иеринг писал о таких рисках: «Одно неосторожное замечание, подхваченный слух, ложное сообщение, дурной совет, необдуманное решение, рекомендация недостойной служанки ее бывшими хозяевами, ответ на вопрос прохожего об адресе или времени и т.д., – словом, все это при наличии грубой неосторожности повлечет за собой обязанность возместить причиненный ущерб, даже если действия причинившего носили добросовестный характер».

Внекоторых ситуациях необходимость защиты лица от причинения чисто финансовых убытков посредством деликтного иска абсолютно очевидна. Это, например, прямое посягательство на имущественное относительное право. Имущественное обязательственное право не может быть уничтожено или повреждено так же, как погибает или портится вещь, поскольку такое право носит идеальный характер и имеет своим предметом определенное поведение должника. Но формально-законодательных преград для защиты обязательственных прав деликтным иском нет. Ведь ст. 1064 ГК РФ

говорит о причинении вреда личности или имуществу, а к имуществу ст. 128 ГК РФ относит любые имущественные права, соответственно, и обязательственные права (и это не только безналичные денежные средства на счетах, но и обычные обязательственные притязания).

Вто же время многие толкуют слово «имущество» в данном контексте ограничительно, имея в виду лишь абсолютные имущественные права. И действительно, ограничительное толкование понятия «иму-

1197

щество» в контексте ст. 1064 ГК РФ вполне возможно. Важно лишь определиться с тем, целесообразно ли это.

Как представляется, сужение сферы деликтного права только до защиты вещных или иных абсолютных прав провоцирует сложности, связанные с теоретической неопределенностью в разграничении абсолютных и относительных прав. Так, безналичные денежные средства на банковском счете, безусловно, право сугубо обязательственное, но отрицать абсолютный эффект таких прав странно: все третьи лица должны воздерживаться от прямого вторжения в обязательственные отношения банка и клиента. Например, если ктото крадет деньги со счета клиента, взломав электронное средство платежа клиента, он будет однозначно нести деликтную ответственность перед клиентом. То же касается и определения природы корпоративных прав, бездокументарных ценных бумаг. Например, если злоумышленник подделал документы и спровоцировал списание облигаций или акций со счета правообладателя, причиненный ущерб такое лицо должно возместить (в том числе в результате удовлетворения гражданского иска в уголовном процессе). Возможно прямое посягательство и на иные обязательственные права. Например, в ситуации, когда мошенник, подделав доверенность на приемку груза, получает от имени покупателя на складе поставщика товар, который причитался покупателю, последний, конечно же, может предъявить свои претензии поставщику, поскольку тот в силу ст. 312 ГК РФ несет риск передачи объекта предоставления неуполномоченному кредитором лицу, но поставщик может впасть в банкротство. Было бы странно, если бы покупатель не мог предъявить в такой ситуации деликтный иск соответствующему мошеннику.

Современные условия экономики постепенно формируют среду, в которой наиболее ликвидным имуществом оказываются имущественные права сугубо обязательственной природы. Собственность на вещи постепенно теряет свое первостепенное значение в век цифровых технологий, бездокументарных ценных бумаг, каршеринга и иных форм аренды, безналичных денег, цифровых активов и других активов, структурируемых за счет частных обязательственных сделок.

Отказ в защите кредиторов от прямых неправомерных и виновных посягательств третьих лиц на данные имущественные права было бы недальновидным решением.

Но, как представляется, ответственность в таких ситуациях может наступать только тогда, когда речь шла об умысле. Возможность прямого посягательства на обязательственное право со стороны третьих лиц в форме простой неосторожности может вызывать серьезные сом-

1198