Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

ст. 203 ГПК РФ). Судебная практика стала толковать данную норму расширительно и после некоторых колебаний стала на основании данных положений закона допускать возможность под видом изменения способа исполнения судебного решения фактическую замену на стадии исполнительного производства предмета самого требования с исполнения в натуре на присуждение денежной компенсации (см., например, Определение СКЭС ВС РФ от 15 апреля 2015 г. № 304-ЭС14-6750, Постановление Президиума ВАС РФ от 19 марта 2013 г. № 12981/12, п. 35 Постановления Пленума ВС РФ от 17 ноября 2015 г. № 50). Конечно же, здесь речь идет не об изменении способа или тем более порядка исполнения, и суд фактически допускает изменение предмета самого требования с исполнения в натуре на присуждение денежного суррогата. Логика такого расширительного толкования состоит в процессуальной экономии (в том, чтобы избежать нового судебного процесса).

Наиболее часто встречающимися случаями замены предмета требования под видом изменения способа исполнения судебного акта являются случаи присуждения в пользу истца определенного имущества, которое у ответчика не обнаруживается, или обязания ответчика совершить определенные действия, которые тот потерял возможность совершить (например, в связи с отзывом необходимой лицензии). Обычно при замене способа исполнения таких решений присуждается рыночная денежная стоимость присужденного имущества или стоимость соответствующих работ или услуг, которые истец поручает третьему лицу для того, чтобы защитить свой позитивный интерес.

Стоимость присужденного имущества должна определяться, согласно позиции ВАС РФ и ВС РФ, исходя из цен, действующих на момент предъявления заявления о замене «способа» исполнения (Определение СКЭС ВС РФ от 15 апреля 2015 г. № 304-ЭС14-6750, Постановление Президиума ВАС РФ от 4 марта 1997 г. № 5205/94). В данном случае речь идет, как правило, о взыскании убытков. Но если само имущество было объектом купли-продажи и за него вносилась цена, а рыночная стоимость имущества оказалась выше уплаченной истцом цены, такая конвертация предмета притязания приводит к тому, что de facto договор в этой части расторгается, покупателю возвращают цену и возмещают

абстрактные убытки по модели позитивного договорного интереса. Более сложен вопрос определения природы такой компенсации в ситуации, когда рыночная стоимость оказалась ниже уплаченной цены: может ли здесь покупатель потребовать присуждения денежной компенсации в размере уплаченной цены? Как представляется, это было бы логично. Разумно исходить из того, что в такого рода случаях размер денежной компенсации должен определяться на основании текущей

1069

рыночной цены, но не быть меньше цены, уплаченной покупателем за данное имущество по договору.

Если истец, не добившись от ответчика исполнения решения о совершении определенных работ / услуг или передачи документации, поручил выполнение работ / услуг или изготовление документации третьим лицам, он, согласно судебной практике, может рассчитывать на изменение способа исполнения решения суда на взыскание понесенных им расходов (Постановления Президиума ВАС РФ от 19 марта

2013 г. № 12981/12, от 25 октября 2011 г. № 5910/11; п. 13 Информа-

ционного письма Президиума ВАС РФ от 15 января 2013 г. № 153). Более того, согласно практике ВАС РФ, истец вправе претендовать на взыскание суммы расходов, которые он еще не понес, но которые он вынужден будет понести, обратившись к помощи третьих лиц

всвязи с неисполнением ответчиком судебного акта (Постановление Президиума ВАС РФ от 25 декабря 2012 г. № 10562/12). ВАС РФ обосновал это тем, что согласно ст. 15 ГК РФ в качестве убытков можно взыскать расходы, которые пострадавший еще не понес, но вынужден будет понести для восстановления нарушенного права. Если речь шла о действиях, которые ответчик должен был совершить в силу синаллагматического возмездного договора, по которому истец уплатил цену, фактически истец добивается вместо присуждения к исполнению обязанности в натуре расторжения договора, возврата уплаченной цены и возмещения убытков либо по модели убытков по заменяющей сделке, либо по модели абстрактных убытков.

Но это не единственная возможная квалификация природы денежной компенсации. Например, если был подан иск о возврате неосновательного обогащения в натуре, но после присуждения имущество у ответчика не обнаружено, замена «способа» исполнения на взыскание денежной стоимости фактически означает конвертацию возмещения неосновательного обогащения в натуре в возмещение такого обогащения в денежном эквиваленте (ст. 1105 ГК РФ).

Сучетом сказанного важно уточнить, что положения ГПК РФ и АПК РФ, допускающие изменение способа исполнения решения суда по заявлению как истца, так и ответчика и пристава-исполнителя,

вотношении такого варианта фактической процессуальной подмены предмета требования под видом замены способа исполнения должны применяться ограничительно. Безусловно, должник может ходатайствовать об изменении способа и порядка исполнения в строгом смысле этих понятий, но не вполне логично с точки зрения базовых принципов диспозитивности цивилистического процесса, чтобы замену предмета притязания при невозможности исполнения изначально вынесен-

1070

ного решения суд производил по инициативе ответчика (должника) или пристава-исполнителя. Если после вынесения решения возникла невозможность исполнения (например, требуемая вещь погибла или пропала), а истец не требует замены «способа» исполнения, исполнительное производство должно оканчиваться, и ответчик инициировать «конвертацию» решения в присуждение денежной компенсации не может. Более сложный вопрос возникает в ситуации возникновения не невозможности, а затруднительности исполнения решения суда. В таком случае у ответчика может быть легитимный интерес в подаче заявления о замене «способа» исполнения на взыскание с него денежной компенсации, если в обратном случае он вынужден продолжать уплачивать астрент. Но полной ясности по данному вопросу нет.

Как указано в Определении КС РФ от 18 декабря 2003 г. № 467-О, процессуальное законодательство не содержит перечня оснований для изменения способа и порядка исполнения судебного акта, а лишь устанавливает критерий их определения – обстоятельства, затрудняющие исполнение судебного акта, предоставляя суду возможность в каждом конкретном случае решать вопрос об их наличии с учетом всех обстоятельств дела.

В частности, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 5 апреля 2011 г. № 17268/08 было отмечено, что достаточными доказательствами для замены способа исполнения судебного акта на денежное взыскание являются:

–установление специалистами, привлеченными в порядке ст. 61 Закона об исполнительном производстве, факта невозможности идентификации истребованного оборудования;

–отсутствие доказательств того, что трудности исполнения решения об истребовании имущества возникли по обстоятельствам, не зависящим от ответчика.

8.Признание недействительным акта государственного органа или

органа местного самоуправления

О признании недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления см. комментарий к ст. 13 ГК РФ.

9.Самозащита права

О данном способе защиты права см. комментарий к ст. 14 ГК РФ.

10. Возмещение убытков

О возмещении убытков как универсальном и самом традиционном способе защиты гражданского права см. комментарий к ст. 15 ГК РФ.

1071

11. Взыскание неустойки

Российское законодательство допускает возможность согласования в договоре и последующего взыскания договорной неустойки. Признается возможность установления неустойки и на уровне закона (а согласно судебной практике – и на уровне подзаконного нормативного правового акта, если такой акт принимается соответствующим органом в рамках делегированной законом компетенции).

Неустойкой является согласованная сторонами или установленная в соответствующем правовом акте денежная сумма, которую сторона договора обязана уплатить контрагенту в случае нарушения обязательства или выявления недостоверности предоставленного ею договорного заверения. В момент нарушения договора наступает отлагательное условие для созревания соответствующего денежного обязательства по уплате неустойки. Это обязательство подчиняется большинству правил об обязательствах (например, требование по уплате неустойки может быть уступлено, прекращено новацией или передачей отступного, погашено в результате прощения долга или зачета и др.).

Неустойка может быть установлена в виде фиксированного штрафа, пени за каждый день или иной период просрочки или комбинации таких инструментов.

Судебная практика признает и такую неустойку, которая состоит в безвозмездной передаче кредитору некоего имущества в связи с нарушением, но рассматривает ее в качестве самостоятельного способа защиты права, к которому применяются некоторые нормы о неустойке по аналогии закона. В принципе, такую же природу носит и условие договора о передаче должником пострадавшему от нарушения договора кредитору имущества на возмездной основе, но по очевидно заниженной цене (например, штрафной опцион на выкуп имущества нарушителя договора по заниженной цене).

Неустойка как мера ответственности может быть применена к нарушителю, если отсутствуют основания для освобождения от ответственности согласно ст. 401 ГК РФ (п. 2 ст. 330 ГК РФ).

При этом суд может снизить явно несоразмерную неустойку в со-

ответствии с рядом правил и условий, установленных в ст. 333 ГК РФ. По общему правилу (ст. 394 ГК РФ) кредитор может взыскивать убытки в сумме, превышающей размер неустойки, и не может требовать и неустойку, и убытки кумулятивно. В то же время закон или договор могут устанавливать право взыскивать и неустойку, и убытки кумулятивно (штрафная неустойка), право кредитора выбирать между взысканием убытков или неустойки (альтернативная неустойка) или

1072

ограничение возможности взыскания убытков с сохранением права лишь взыскания неустойки (исключительная неустойка).

Правовой институт неустойки порождает множество сложных вопросов, разбирать которые в рамках комментария к ст. 12 ГК РФ нет оснований, так как достаточно подробный анализ всей этой проблематики изложен в комментариях к ст. 330–333 и 394 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса1.

12. Взыскание морального вреда

12.1. Общие замечания

Моральный вред представляет собой физические или нравственные страдания, которые возникают у гражданина в результате действий (бездействия) других лиц, нарушающих его личные неимущественные права либо посягающих на принадлежащие гражданину нематериальные блага (часть первая ст. 151 ГК РФ). Согласно п. 2 ст. 1099 ГК РФ моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом.

Расположение правила о компенсации морального вреда как способе защиты гражданских прав в ст. 12 разд. I «Общие положения» ГК РФ обосновывается тем, что такая компенсация может быть взыскана как в случае нарушения личных неимущественных прав, так

и– в установленных законом случаях – за нарушения имущественной сферы потерпевшего.

Согласно ст. 1101 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме, а размер компенсации определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, индивидуальных особенностей потерпевшего, степени вины причинителя вреда (в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда), и при этом, определяя размер компенсации, суд должен учитывать требования разумности

исправедливости.

Принципиальным отличием морального вреда от убытков является то обстоятельство, что имущественный вред подлежит, пусть и с раз-

умной степенью достоверности, пересчету в денежный эквивалент,

ав отношении морального вреда такой пересчет невозможен.

1Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 222–239, 654–655 (автор комментария к ст. 330–333 – А.Г. Карапетов, автор комментария к ст. 394 – В.В. Байбак).

1073

12.2. Обоснование существования института компенсации мораль-

ного вреда

Уместность компенсации морального вреда в системе гражданского права периодически ставится под сомнение учеными. Так, в отечественном праве до революции против возможности компенсации выдвигались, в частности, следующие аргументы: компенсация морального вреда по своей сути безнравственна, поскольку предполагает коммерциализацию неотчуждаемых благ; требования о компенсации морального вреда не вписываются в систему частного права, метод которого настроен на регулирование отношений в связи с имуществом, в первую очередь – с деньгами. Очевидным контраргументом является невозможность безучастного отношения гражданского права к умалению неимущественных прав, которые в большинстве своем представляют собой потребности более базового уровня, чем потребности, связанные собственно с имуществом. Уголовно-правовые и административноправовые механизмы борьбы с нарушением личных неимущественных благ, предлагаемые противниками компенсации морального вреда, не могут быть признаны годным средством восстановления прав потерпевших, прежде всего по причинам самой структуры публично-право- вых отраслей (отсутствие инициативного способа защиты участников гражданско-правовых отношений; отсутствие механизма, который мог бы эффективно понудить должностное лицо к уголовному или административному преследованию; обусловленность уголовной или административной репрессии дополнительными факторами, например согласием на привлечение должностного лица определенного уровня к ответственности, выполнение которых в конкретной ситуации может оказаться невозможным).

Методология экономического анализа права, выстраивающая деликтное право через его превентивную функцию, предлагает следующее обоснование института компенсации морального вреда: отсутствие достаточной имущественной санкции в случае причинения боли и страдания приведет к увеличению количества боли и страдания в мире, а значит, к снижению экономической эффективности всего общества. Некоторые сторонники экономического анализа права,

однако, атакуют компенсацию морального вреда с позиции неопределенности последствий для потенциального причинителя: компенсация боли и страданий, размер которой всегда определяется ex post, сложно подвергается оценке ex ante, вследствие чего неопределенность суммы возможной компенсации приводит к затруднительности сопоставления суммы возможного к взысканию морального вреда с расходами на избежание такого вреда, в результате чего определение стратегии

1074

поведения потенциального причинителя может быть связано со значительными издержками. Этот аргумент вряд ли достаточен для обоснования отказа в компенсации морального вреда, хотя может свидетельствовать в пользу усреднения и определенной объективизации сумм присуждений в зависимости от типа боли и страдания.

Не вызывает сомнений, что современное частное право, в том числе исходя из признания прав человека высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ), не может существовать без института компенсации морального вреда. Однако сфера действия института и объем возмещения, как будет показано ниже, в определенной мере зависят от усмотрения законодателя и судов.

12.3. Сфера применения морального вреда

Причиненный гражданину моральный вред, выражающийся в физических и нравственных страданиях, может возникнуть как в рамках деликтного права (например, разглашение порочащих гражданина сведений, причинение вреда здоровью истца, причинение вреда жизни близкого родственника), так и в связи с исполнением договорных обязательств (например, ненадлежащее исполнение обязательств свадебным фотографом).

Но российское право демонстрирует достаточно ограничительный подход: подлежит возмещению моральный вред, причиненный действиями, нарушающими личные неимущественные права и нематериальные блага (ст. 151 ГК РФ); если же моральный вред причинен действиями, связанными с нарушением имущественных прав гражданина, то, как следует из ст. 1099 ГК РФ, он подлежит возмещению только в том случае, если это прямо установлено законом.

Нематериальными благами, нарушение которых может приводить к возмещению морального вреда, являются согласно п. 1 ст. 150 ГК РФ жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, а также иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона.

Открытый перечень нематериальных благ в п. 1 ст. 150 ГК РФ позволяет судам принимать справедливые решения и в случаях, когда описать нематериальное благо, а тем более право истца не так просто. Так, устоявшаяся судебная практика присуждает компенсацию морального вреда в случае смерти близкого родственника, не утруждаясь поиском обозначения попранного нематериального блага («право на жизнь близкого родственника» или «право на це-

1075

лостность семьи»). ВС РФ также признает, если пытаться подобрать для этого условный термин, «право на здоровье близкого родственника» и «право на здоровье подопечного, не являющегося родственником», присуждая (и это представляется совершенно правильным) компенсацию морального вреда при причинении здоровья родственнику истца (Определение СКГД ВС РФ от 8 июля 2019 г. № 56-КГПР19-7). Закон ограничивает возможность возмещения морального вреда при нарушении имущественного права (причинения вреда вещам, нарушении обязательства и т.п.) и допускает такую возможность лишь при наличии специального указания в законе. Но здесь следует учитывать следующее. Если деликт или нарушение обязательства нарушили имущественные права гражданина, это само по себе не означает, что одновременно тот же деликт или нарушение обязательства не могли причинить вред неимущественным правам или нематериальным благам (в терминологии уголовного права «идеальная совокупность»). Например, делинквент мог повредить автомобиль потерпевшего, но одновременно и причинить вред его здоровью, а уничтожение дома, в котором проживает гражданин, могло посягать одновременно на такое нематериальное благо, как неприкосновенность жилища.

Так, в правоприменительной практике встречается подход, согласно которому повреждение или уничтожение имущества не является основанием для возмещения морального вреда, однако ВС РФ

стаким подходом не соглашается. В Определении СКГД ВС РФ от 11 июня 2019 г. № 25-КГ19-3 была рассмотрена ситуация с кражей ноутбука, в последующем возвращенного истцу. Нижестоящие суды отказали в иске, имея в виду правило п. 2 ст. 1099 ГК РФ, однако ВС РФ отметил, что, во-первых, ввиду отсутствия ноутбука истец не мог пользоваться мессенджерами и др., т.е. вести социальную жизнь; во-вторых, ноутбук содержал личные данные, фотографии, которые мог бы просматривать истец. ВС РФ отменил акты об отказе в компенсации морального вреда и отправил дело на пересмотр

суказаниями, по существу предопределяющими взыскание. Таким образом, если одно и то же действие образует и нарушение имуще-

ственных прав, и нарушение неимущественных прав и интересов потерпевшего, моральный вред может быть возмещен; в указанном деле можно усмотреть взыскание компенсации вследствие «интереса особого пристрастия».

Кроме того, в России жесткость правила о невозможности компенсации морального вреда за нарушение имущественного права компенсируется тем обстоятельством, что ст. 15 Закона о защите прав

1076

потребителей прямо закрепляет возможность требовать компенсации морального вреда, причиненного потребителю в связи с неисполнением продавцом или исполнителем договорных обязательств. Таким образом, значительная часть классических дел, когда нарушение должником договорного обязательства (т.е. имущественного права кредитора) влечет физические или нравственные страдания для кредитора, может быть справедливо разрешена со ссылкой на Закон о защите прав потребителей.

В связи с этим исключение компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных договорных прав, сохраняет эффект только в контексте ситуаций, когда стороной, пострадавшей

врезультате нарушения договора, является гражданин, не выступающий в качестве потребителя.

Ограничение компенсации морального вреда в договорах, заключаемых двумя непредпринимателями, вызывает определенные сомнения. Так, при продаже жилого дома продавец, обманувший покупателя по вопросу о свойствах объекта, которые хотя и не влияют на стоимость дома, но причиняют покупателю неудобства неимущественного характера, несет риск возможности расторжения договора или взыскания убытков, а также признания его недействительным по основаниям обмана или введения в заблуждение. Требования о расторжении договора, привлечении к договорной ответственности и о недействительности являются, очевидно, более сильными средствами правовой защиты покупателя. Диспропорция, выражающаяся в допустимости применения сильных средств защиты при серьезном нарушении неимущественных интересов покупателя, объективированных в гражданско-правовом договоре, и при этом в невозможности использования иска о компенсации морального вреда, возникающего в результате нарушения таких имущественных прав, едва ли может быть признана достаточно продуманным элементом правовой системы. Представляется, что взыскание компенсации морального вреда в сходной ситуации в случае предпринимательского статуса продавца (который вводит отношения

ворбиту Закона о защите прав потребителей) и принципиальный отказ от возмещения морального вреда в ситуации, когда продавец не дей-

ствует как предприниматель, является в определенной мере искусственным разграничением.

Впрочем, представляется, подход ВС РФ к приведенному выше делу о краденом ноутбуке может сделать возможным и возмещение морального вреда за нарушение договора, если в результате такого нарушения затронуты достойные защиты неимущественные интересы потерпевшего.

1077

12.4. Активная легитимация на иск о возмещении морального вреда:

гражданин

Истцом по требованию о компенсации морального вреда, судя по буквальному тексту ГК РФ, может являться только физическое лицо (см. ст. 151 и п. 11 ст. 152 ГК РФ). В литературе затрагивается вопрос о том, каким критериям должен соответствовать истец, чтобы получить сумму присуждения. Исходя из господствующего взгляда на компенсацию морального вреда как на инструмент корректирующей справедливости, воплощающий в первую очередь компенсаторную функцию гражданско-правовой ответственности, проблемным вопросом оказывается присуждение возмещения в пользу двух групп жертв – физических лиц.

К первой группе относятся истцы, находящиеся в вегетативном состоянии. Если гражданин не может осознать, во-первых, факт причинения ему морального вреда, во-вторых, факт выплаты ответчиком возмещения, в-третьих, не может провести логическую связь между моральными страданиями и выплаченной суммой компенсации и испытать, возможно, подразумеваемое законом удовольствие от компенсации, то постановка вопроса о том, подлежит ли такой моральный вред компенсации, при всей бесчеловечности кажется имеющей определенные догматические основания.

Вторая группа жертв, возможность компенсации вреда которым может быть поставлена под сомнение исходя из описанных выше соображений, состоит из малолетних детей, а также лиц, которые в силу тех или иных психических заболеваний не могут осознавать связь между своими страданиями и получением возмещения. Эти лица отличаются от людей в вегетативном состоянии, они действительно могут испытывать как минимум физические страдания. Однако они не могут испытывать нравственных страданий (например, от оскорбления) и едва ли могут осознавать факт выплаты компенсации и испытать соответствующее удовлетворение в результате такого возмещения.

В российской судебной практике мы не нашли ни одного судебного акта, где суд явно сослался бы на снижение размера выплаты по той причине, что истец не в состоянии осознавать понесенные им

страдания или испытать удовлетворение в результате компенсации морального вреда ввиду возраста или состояния здоровья. Хотя это может быть вызвано различными причинами, среди которых традиционная скупость аргументации судебных актов, мы склонны полагать, что отсутствие таких судебных актов означает следование нашим правопорядком вслед за европейскими, где, судя по имеющимся публикациям, распространяется идея если не о полном равенстве компенсаций

1078