Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 4 (807-860.15 ГК) 2019 Заем, кредит, факторинг, вклад и счет

блокировать это условие их контракта? Как представляется, таковых не имеется.

1.6. Мораторные убытки. Просрочка в оплате является нарушением договорного обязательства, а следовательно, влечет возникновение у займодавца права на взыскание убытков, вызванных такой просрочкой (так называемые мораторные убытки). В силу зачетного по умолчанию соотношения процентов годовых по ст. 395 ГК РФ (п. 2 ст. 395 ГК РФ) и неустойки (п. 1 ст. 394 ГК РФ) по отношению к таким убыткам займодавец вправе требовать в случае просрочки возмещения убытков лишь в сумме, превышающей сумму начисленных процентов за просрочку или неустойки.

Впрочем, на практике доказать наличие причинно-следственной связи между просрочкой и убытками займодавца крайне проблематично. Поэтому в подавляющем числе случаев взыскать убытки в сумме, превышающей уровень процентов по ст. 395 ГК РФ или договорных пеней, у займодавца не получится, если сам заем был процентным и уровень этих процентов за пользование займом был таков, что при суммировании с процентами за просрочку (или пенями) полученная величина превышает уровень средних ставок по кредитам в экономике.

Если заем был беспроцентным, а сам размер пеней за просрочку небольшим, ниже средних ставок по кредитам, или пени в договоре вовсе не были установлены и применялась лишь ключевая ставка Банка России по правилам ст. 395 ГК РФ, которая также значительно ниже рыночных ставок по необеспеченным кредитам, ситуация несколько меняется. Суммарное процентное бремя, которое заемщик несет

втакой ситуации в период просрочки, может оказаться ниже средних ставок по кредитам в экономике. В итоге у заемщика может не оказаться достаточных стимулов соблюдать договор, возвращать заем вовремя и добровольно. Впрочем, острота этой проблемы применительно к беспроцентным займам снимается, если судебная практика примет то предложение, которое было озвучено в п. 1.3 комментария к настоящей статье: суть его, напомним, в том, что беспроцентный заем должен

впериод просрочки по умолчанию трансформироваться в процентный с начислением процентов по ключевой ставке Банка России согласно

правилам ст. 809 ГК РФ. Суммирование таких процентов и процентов по ст. 395 ГК РФ (или пеней) может поднять уровень процентного бремени для заемщика на относительно приемлемый уровень.

Если заем был процентным, но ставка была достаточно низкой, или

вдоговоре было исключено начисление процентов по ст. 395 ГК РФ

впериод просрочки, или согласованы пени на уровне значительно ниже ключевой ставки, может сложиться такая ситуация, когда сум-

429

марное процентное бремя, которое несет заемщик в период просрочки, оказывается ниже средних ставок по кредитам в экономике той же степени обеспеченности или ниже тех ставок, по которым данный конкретный заемщик мог бы привлечь кредитное финансирование с учетом уровня своей кредитоспособности. В такой ситуации получается, что право не стимулирует должника вовремя погашать свой долг и поощряет правонарушение, что противоречит правилу п. 4 ст. 1 ГК РФ, согласно которому никто не вправе извлекать выгоду из своего правонарушения. Как представляется, займодавец в такой ситуации вправе претендовать за период просрочки как минимум на то, что заемщик платил бы банку, если бы привлек указанные средства по кредитному договору с той же степенью обеспеченности. Соответственно, если в результате начисления за период просрочки различных процентов займодавец получает меньше, чем средняя ставка, по которой он мог бы привлечь кредит, есть основания для взыскания мораторных убытков в соответствии с правилом абз. 2 п. 2 ст. 15 ГК РФ в виде разницы между этими показателями, исключив тем самым извлечение заемщиком неправомерного дохода в виде экономии на процентах. Распространение такой практики создаст верные стимулы к добровольному погашению своих долгов и позволит избежать абсолютно неприемлемой, но наблюдаемой сейчас картины: должнику выгоднее свои долги добровольно не погашать, а ждать исполнительного листа в ситуации, когда ему очевидно, что на кредитном рынке он не получит столь низких ставок, по которым нынешняя судебная практика позволяет ему неправомерно пользоваться причитающимися кредитору деньгами.

1.7. Основания освобождения от ответственности. В силу того,

что проценты, начисляемые в соответствии со ст. 395 ГК РФ, воспринимаются в российской судебной практике в качестве меры ответственности, взыскание таких процентов исключается, если заемщик, получивший заем не в связи с осуществлением коммерческой деятельности, допустил просрочку не по своей вине, и отсутствие вины было заемщиком доказано (п. 1–2 ст. 401 ГК РФ). Данный тезис находит свое подтверждение и в судебной практике. Так, п. 61 Постановления

Пленума ВС РФ от 29 мая 2012 г. № 9 указывает следующее: «Поскольку смерть должника не влечет прекращения обязательств по заключенному им договору, наследник, принявший наследство, становится должником и несет обязанности по их исполнению со дня открытия наследства (например, в случае, если наследодателем был заключен кредитный договор, обязанности по возврату денежной суммы, полученной наследодателем, и уплате процентов на нее). Проценты,

430

подлежащие уплате в соответствии со статьей 395 ГК РФ, взимаются за неисполнение денежного обязательства наследодателем по день открытия наследства, а после открытия наследства за неисполнение денежного обязательства наследником, по смыслу пункта 1 статьи 401 ГК РФ, – по истечении времени, необходимого для принятия наследства (приобретения выморочного имущества)». Эта позиция обусловлена восприятием в российской судебной практике процентов годовых по ст. 395 ГК РФ в качестве меры ответственности, к которой применяются общие правила об основаниях освобождения от ответственности. Логика ВС РФ, видимо, такова: если наследник заемщика

втечение некоторого времени после открытия наследства никак не мог расплатиться по долгу заемщика, так как еще сам не знал, в каком объеме и какой долг заемщика к нему перейдет, считать его виновным

впродолжении просрочки нельзя, а раз речь идет об обычном гражданине, то при отсутствии вины он освобождается от ответственности

(п. 1–2 ст. 401 ГК РФ).

Если же заем был получен в связи с осуществлением заемщиком предпринимательской деятельности, освобождение от взыскания таких процентов согласно п. 3 ст. 401 ГК РФ возможно только в случае непреодолимой силы (например, если перевод денег займодавцу был запрещен в силу принятия соответствующих публично-правовых запретов, санкций и т.п., обладающих необходимыми признаками непреодолимой силы). Те же выводы касаются и взыскания иных штрафных санкций в связи с просрочкой: неустойки, а также мораторных убытков. При этом, естественно, наличие оснований для освобождения от ответственности не освобождает заемщика от уплаты процентов за пользование займом.

2.Право на досрочное истребование займа при нарушении графика по-

гашения долга. Согласно норме п. 2 ст. 811 ГК РФ, если заем погашается

всилу договора по частям, нарушение заемщиком сроков внесения очередных платежей дает займодавцу право потребовать досрочного погашения всего заемного долга (т.е. акселерация долга) с уплатой начисленных по день фактического возврата долга процентов.

Положения данного пункта (в отличие от нормы п. 1 комментируемой статьи) применяются как к денежным, так и иным видам займа.

2.1.Концептуальные проблемы. В целом возможны два подхода к объяснению права займодавца досрочно прекратить договорное правоотношение с заемщиком.

Согласно первому, мы имеем дело с расторжением договора. Займодавец, столкнувшись с нарушением договора заемщиком (в том числе

431

теми самыми просрочками в исполнении финансовых обязательств), заявляет об отказе от договора, а требование о досрочном возврате займа или кредита является следствием такого расторжения, так же как и прекращение обязательств займодавца (банка) предоставлять следующие «порции» соответствующего имущества по консенсуальному договору займа или кредитному договору в будущем (например, в рамках кредитной линии). Если же договор не предусматривал в будущем выделения новых займов, то расторжение в рамках такого подхода проявляется только в досрочном истребовании выданного займа (кредита). Сложность с такой концепцией состоит в следующем. Во-первых, если в будущем никакое кредитование или выделение заемных средств не предполагалось и расторжение сводится к досрочному возврату ранее выданного займа, такой правовой эффект крайне сложно отнести к расторжению, ибо расторжение по терминологии ГК РФ – это инструмент прекращения обязательств (ст. 453 ГК РФ). Если у займодавца или банка больше нет обязательств, то не вполне ясно, какое обязательство такое расторжение прекращает. Иногда ранее встречались решения, в которых суды считали, что такое расторжение прекращает долг заемщика вернуть кредит или заем, этот долг остается на заемщике, но трансформируется в какой-то внедоговорный долг по возврату неосновательного обогащения (с отсечением права начислять договорные проценты до момента возврата займа или кредита или договорные пени после расторжения, а также с отпадением обеспечений и иных правовых «аксессуаров» договорного характера долга). Более нелепой концепции трудно себе представить. Очевидно, что заявление о досрочном возврате займа не прекращает само договорное обязательство вернуть заем, а лишь меняет его срок. Но тогда и встает тот самый вопрос о том, зачем говорить о расторжении, если ни одно из договорных обязательств в момент отказа от договора не прекращается. Во-вторых, если взять в фокус внимания договоры кредитной линии и иные договоры, предполагающие предоставление займа или кредита по частям, то тут действительно обнаруживается обязательство, которое может прекращаться путем того самого расторжения, – это обязательство банка или займодавца

предоставить новые части займа или кредита. Но вполне мыслимо себе представить, что банк (или займодавец), столкнувшись с каким-то нарушением обязательств со стороны заемщика, пожелает отказаться от дальнейшего кредитования в будущем, не желая при этом досрочно истребовать ранее выданный заем или кредит. Соответственно, единое право на расторжение, если пытаться его здесь сформулировать, начинает распадаться на два разных средства защиты: право на досрочное

432

истребование долга и право на прекращение своего обязательства выдавать займы или кредитные транши в будущем.

Согласно второму подходу, мы видим два разных средства защиты. Отказ от договора (расторжение) в строгом соответствии с ГК РФ – это способ защиты, направленный на прекращение обязательств. Отказ от договора нацелен на будущее и прекращает правовую основу для дальнейшего обращения заемщика с требованиями к займодавцу о выдаче займа или кредита. Отказ от договора востребован займодавцем (банком) тогда, когда заем или кредит еще не выдавался, но заемщик уже нарушил те или иные обязанности или возникла реальная угроза нарушения в будущем, а также тогда, когда у займодавца или банка, выдавшего заем или кредит, сохраняются обязательства выдавать новые займы или кредитные транши в будущем (т.е. тогда, когда у займодавца имеются неисполненные обязательства, которые есть смысл прекращать). Акселерация же долга – это самостоятельный способ защиты, представляющий собой право займодавца или банка на одностороннее изменение срока исполнения заемного обязательства (в данном случае – заемщика). Этот способ защиты используется тогда, когда уже выдан заем или кредит, и займодавец желает в ответ на допущенное заемщиком нарушение обязательств принудить заемщика к досрочному исполнению своего заемного обязательства. Оба способа защиты могут использоваться как вместе, так и по отдельности, в зависимости от сложившихся обстоятельств и интереса займодавца. Иначе говоря, мы не пытаемся эти правовые эффекты представить как два проявления некоего единого института расторжения договора займа (кредита), а видим здесь два разных способа защиты, которые займодавец или банк могут использовать как вместе, так и врозь.

Судебная практика высших судов в последние годы в целом склонилась к последнему подходу и рассматривает право требовать досрочного погашения заемного долга (так называемая акселерация долга) как особое секундарное (преобразовательное) право на одностороннее изменение условия договора о сроке погашения долга (п. 7–8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 147, определения ВС РФ от 7 февраля 2017 г. № 5-КГ16-228, от 8 сентября

2015 г. № 5-КГ15-91, от 10 марта 2015 г. № 20-КГ14-18). Акселерация долга не прекращает обязательство заемщика, а лишь меняет срок его исполнения. Соответственно, при акселерации долга до момента фактического возврата долга продолжают начисляться согласованные проценты по займу, согласованные пени за просрочку возврата той части займа, своевременный невозврат которой и спровоцировал акселерацию, а также начинают начисляться согласованные пени за просрочку

433

возврата той части займа, которая по изначальному графику погашения приходилась на будущее (в силу акселерации срок возврата этих частей займа наступает досрочно). Кроме того, поскольку заемный долг при акселерации сохраняется, а меняется лишь срок его возврата, сохраняют силу и все обеспечения (залог, поручительство и т.п.) (см.: п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 147, Определение КГД ВС РФ от 8 сентября 2015 г. № 5-КГ15-91). Отказ же от договора воспринимается востребованным тогда, когда займодавец или банк желает прекратить свои обязательства выдавать займы по консенсуальному договору или кредитные транши по кредитному договору в будущем.

Разграничение права на расторжение договора и права на акселерацию долга прослеживается и в ст. 14 Закона о потребительском кредите (займе). В целом такой подход сейчас представляется с формально-до- гматической точки зрения логичным. Трудно назвать заявлением об отказе от договора (расторжением договора) то, чьим правовым эффектом является не прекращение обязательств, как то следует из правил ст. 453 ГК РФ, а изменение срока исполнения одного из договорных обязательств с сохранением в силе самих обязательств.

Следует, впрочем, сказать, что ранее судебная практика не всегда последовательно разграничивала право на акселерацию и право на расторжение договора займа или кредита (см., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 9 ноября 2004 г. № 9929/04). Да и на практике нередко займодавцы и даже банки ошибаются, когда при столкновении с просрочками заемщика в погашении выданного займа (кредита) в рамках обычного дискретного договора займа (кредита), не предполагающего выделение каких-то новых траншей финансирования в будущем, они зачем-то сопровождают заявление о досрочном возврате займа еще и заявлением о расторжении договора, а нередко и в суд подают иски о расторжении договора и досрочном возврате займа или кредита.

Казалось бы, вопрос решен. Тем не менее ситуация не столь проста.

Ив п. 2 ст. 811 ГК РФ, и в ст. 813 ГК РФ (на случай отпадения обеспечений, ухудшения их условий или неисполнения обязательств обя-

занностей по обеспечению долга), которые дают займодавцу право на акселерацию долга, закон не упоминает о праве на отказ от договора.

Ипри этом на случай нарушения обязанностей целевого использования займа или кредита нормы ст. 814 ГК РФ и п. 3 ст. 821 ГК РФ дают займодавцу или банку не только право на акселерацию долга, но и право на отказ от дальнейшего выделения займов или кредитных траншей по договору. Назвать эту ситуацию логичной никак нельзя. Очевидно,

434

что там, где закон дает займодавцу или банку право на акселерацию, он подразумевает и право указанных лиц на отказ от дальнейшего исполнения своих обязательств по выдаче новых займов или кредитных траншей. Здесь должен действовать принцип a fortiori: если займодавцу позволяется большее, то тем более позволяется и меньшее. Эта проблема вполне решаема с точки зрения телеологического толкования закона, но само ее наличие свидетельствует о том, что при составлении законодательного регулирования законодатель не всегда вспоминал о наличии двух указанных средств защиты и их разной природе.

Другая проблема состоит в том, что закон упоминает лишь ряд нарушений договора со стороны заемщика, которые дают займодавцу или банку право на акселерацию, а иногда и отказ от договора (просрочку в погашении основного долга, нецелевое использование и нарушение обязанностей по предоставлению обеспечений, ухудшение условий обеспечения или полное его отпадение). Но у заемщика по договору может быть и множество иных обязанностей (в том числе по уплате процентов, раскрытию той или иной информации, по воздержанию от определенных действий, по оплате законных комиссий и т.п.). Очевидно, что при существенном нарушении и таких обязанностей займодавец или банк могут иметь право на отказ от договора. Да, общее правило п. 2 ст. 450 ГК РФ, дающее кредитору право требовать расторжения договора в судебном порядке при существенном нарушении, отчасти снимает напряжение, но специфика таких динамичных финансовых сделок, как заем и кредит, просто не вяжется с такой бюрократической и долгой процедурой, как судебное расторжение договора. Проблему можно попытаться решить за счет нахождения правового основания для отказа от договора в правилах п. 2 ст. 405 ГК РФ или п. 2 ст. 328 ГК РФ, а также на уровне договорной практики за счет включения в договор соответствующих условий о праве на отказ при указанных нарушениях. Но далеко не всегда буквальное применение п. 2 ст. 405 ГК РФ и п. 2 ст. 328 ГК РФ может помочь, и потребуется их расширительное толкование, а тактика включения в договор условия о праве на отказ наталкивается в контексте сделок, в которых заемщиком является

лицо, не осуществляющее предпринимательскую деятельность, на запрет согласования права на односторонний отказ в таких сделках, вытекающий из положения п. 2 ст. 310 ГК РФ. Подробнее об этих проблемах см. п. 2.7. комментария к настоящей статье.

Но даже если мы выведем из правил п. 2 ст. 405 и п. 2 ст. 328 ГК РФ для всех этих не упомянутых в законе, но объективно существенных нарушений договора заемщиком право займодавца на отказ от договора,

435

куда сложнее решить иную проблему: абсолютно непонятно, почему право на акселерацию долга не предусмотрено законом для некоторых из таких нарушений, в отношении которых оно представляется абсолютно уместным (например, акселерация на случай просрочки

впогашении процентов). Эту проблему в ряде случаев придется решать путем расширительного толкования закона (подробнее см. п. 2.3 комментария к настоящей статье).

Подводя промежуточный итог, следует заметить, что регулирование средств защиты займодавца или банка на случай нарушения договора заемщиком в ГК РФ носит достаточно фрагментарный и не вполне последовательный характер. Так что здесь в ряде случаев требуется приложить достаточно серьезные усилия для того, чтобы путем телеологического толкования закона сформировать четкий и сбалансированный правовой режим. Далее попытаемся этот пазл собрать.

2.2.Функциональное назначение акселерации на случай просрочки

впогашении долга. Просрочки могут свидетельствовать о неблагоприятном финансовом положении заемщика, увеличении кредитного риска займодавца и вероятности столкнуться в конце концов с банкротством заемщика. Соответственно, акселерация позволяет займодавцу не ждать окончания согласованного срока займа и не взыскивать просроченные платежи по частям, постоянно неся судебные издержки, а немедленно востребовать возврат всего выданного займа. Это может позволить вернуть деньги еще до того, как финансовые проблемы заемщика доведут его до окончательного краха, а в случае успешного оперативного возврата средств также разместить их заново, предоставив более надежному заемщику. Тем самым займодавец добивается искомого бесперебойного поступления процентов, которые ему могут быть крайне необходимы для финансирования своей повседневной коммерческой деятельности: в случае банков – для оплаты процентов по пассивам (вкладам, межбанковским кредитами т.п.), за счет которых этот проблемный кредит и был предоставлен заемщику, а в случае с гражданами-рантье – для обеспечения ими своих повседневных расходов.

Предоставление такого права займодавцу на случай срыва заемщи-

ком графика платежей представляется вполне логичным.

2.3.Акселерация при просрочке в уплате процентов и нарушении иных обязательств заемщика. Не вполне, впрочем, понятно, почему норма говорит о праве потребовать досрочного погашения долга при просрочке

ввозврате части тела основного долга и умалчивает об аналогичной возможности применительно к ситуации, когда заемщик не допускает просрочки в отношении тела долга, но систематически не платит

436

начисляемые проценты. Например, договор может предусматривать ежемесячную уплату процентов и погашение тела долга одним платежом в конце срока займа. В подобной ситуации нет никаких сомнений

втом, что у займодавца должно быть право потребовать досрочного погашения долга в ситуации систематической неуплаты начисленных процентов. На возможность заявления акселерации на случай просрочки в уплате процентов говорит и ч. 2 ст. 14 Закона о потребительском кредите (займе).

Договор может предусматривать и иные обязательства заемщика,

вчастности по оплате комиссии за поддержание кредитной линии (она же опционная премия), по информированию банка или займодавца об изменении своего финансового состояния, по воздержанию от определенных действий и т.п. Если такие обязанности заемщиком нарушены и при этом существенно, должен ли банк или займодавец иметь право на акселерацию долга в силу закона? Можно ли п. 2 ст. 811 ГК РФ толковать расширительно, так, чтобы эта норма применялась при существенном нарушении любых установленных в договоре обязательств заемщика?

Расширение сферы применения данного средства защиты на случай неуплаты процентов кажется абсолютно уместным. Достаточно применить по аналогии ч. 2 ст. 14 Закона о потребительском кредите (займе) в духе принципа a fortioiri: если закон дает коммерсанту право на акселерацию долга при неуплате процентов потребителем, то тем более закон допускает такую акселерацию по договорам займа (кредита) и с иным субъектным составом, как минимум если просрочки носят действительно существенный характер. Ведь проценты – это цена договора займа и кредита. Оставлять займодавца без права истребовать назад выданные средства в ситуации, когда заемщик уклоняется от внесения цены договора, право не может и не должно. При этом здесь речь идет о секундарном праве на одностороннее изменение срока кредита или займа: если основания для акселерации имелись (нарушение обязательств по уплате процентов существенно), займодавец или банк могут заявить об акселерации и при условии доставки соответствующего извещения весь долг заемщика созревает и должен

быть погашен досрочно.

То же, как представляется, должно относиться и к случаям существенного нарушения заемщиком иных финансовых обязательств, опосредующих встречное предоставление со стороны заемщика в счет финансирования, которое ему обеспечивает займодавец или банк (например, систематическая неуплата правомерных банковских комиссий, а также нестандартного встречного предоставления в тех случаях,

437

когда договор займа предусматривает вознаграждение займодавца не в проценте, а в некой иной форме).

Но вопрос о том, уместно ли выведение из творческого толкования закона права на аналогичную одностороннюю внесудебную акселерацию для случаев существенного нарушения не основных (опосредующих встречное предоставление), а дополнительных обязательств заемщика, требует более серьезного обоснования. Акселерация является достаточно радикальным средством защиты, реализация которого может подорвать финансовую устойчивость заемщика, разрушить его бизнес и планы на жизнь. Уместно ли допущение по умолчанию права займодавца (банка) на одностороннюю внесудебную акселерацию на случай, если заемщиком нарушены дополнительные обязательства (например, он вопреки договорным обязательствам перестает раскрывать банку свое финансовое состояние или продает основные активы)?

Казалось бы, нет столь уж насущной потребности в выведении права на акселерацию для случаев существенного нарушения таких не упомянутых в законе, но включенных в договор дополнительных обязательств, ибо стороны при желании всегда могут восполнить пробел в законе и прямо в договоре согласовать право на акселерацию на случай тех или иных нарушений. Но это не совсем так. Дело в том, что российский закон ограничивает стороны в праве согласования в договоре неизвестных закону правовых оснований для одностороннего изменения договора в ситуации, когда такое право предоставляется коммерсанту в договоре с физическим лицом, коммерческую деятельность не осуществляющим (п. 2 ст. 310 ГК РФ, ст. 821.1 ГК РФ, ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности). Соответственно, если мы не выводим универсальное право займодавца или банка на акселерацию долга в ситуации не упомянутых в законе существенных нарушений обязательств заемщика из толкования закона, нам придется de lege lata смириться с невозможностью включения условия о праве на акселерацию в сам договор при таком субъектном составе сторон договора займа или кредита. Иначе говоря, важно понять, есть ли у банка или займодавца такое право на акселерацию долга при существенном нарушении любых обязательств заемщика по умолчанию.

Вопрос этот в окончательном виде в судебной практике не решен. С одной стороны, возможно истолковать п. 2 ст. 811 ГК РФ еще более расширительно и допустить, что у займодавца (банка) по умолчанию есть право на внесудебную одностороннюю акселерацию долга на случай существенного нарушения любого обязательства заемщика.

С другой стороны, не исключено, что оправдан и следующий компромисс: такого права на одностороннюю внесудебную акселерацию

438