Экзамен зачет учебный год 2023 / [1181162539]Мальтийский орден в прошлом и настоящем.- Раиса Печникова-1

мавров, или любой другой нации, христианской или языческой, являющейся врагом нашего ордена». Чтобы убедить турецкого султана Мурада II в отсутствии враждебности к туркам, в июле 1450 г. де Ласти издает специальный указ, запрещающий любые недружелюбные акции против Османской империи, и торжественно зачитывает его в присутствии турецкого посла. Документ гласит, что орден подтверждает отношения «доброго, честного и верного мира» с «Моратбеем Великим Турком» и запрещает жителям Родоса «под страхом смерти и лишения имущества» покупать товары или рабов, захваченных третьими странами на турецких судах.

В1453 г. обстановка на Востоке резко изменилась: 29 мая после двухмесячной осады молодой османский султан Мехмед II взял Константинополь. Византийская империя перестала существовать, а гордый победой турецкий правитель добавил к пышному титулу прозвище Фатах (Завоеватель). Он перенес столицу своего государства в древний город, начавший новый период своей истории под названием Стамбул.

На Родосе падение Константинополя вызвало вполне обоснованную тревогу. Ожидалось, что турки после своего триумфа на материке со дня на день примутся за ликвидацию христианских «гнезд» на близлежащих островах. В 1454 г. Мехмед II потребовал от Родоса выплачивать ему ежегодно дань в размере 2 тыс. дукатов, однако чувство собственного достоинства не позволило рыцарям согласиться на это. Они предпринимают отчаянные попытки укрепить гарнизон Родосской крепости, призвав сюда соратников из западноевропейских владений, создают запасы продуктов питания на случай осады, еще раз проверяют и подправляют фортификации.

Одновременно великий магистр ордена Джаймс Миллийский (1454—1461) активно

поддерживает усилия римской курии сколотить коалицию западных держав для крестового похода против турок, однако единодушия среди возможных его участников достичь не удалось. Каждый из них преследовал собственные цели и не желал поступиться своими интересами ради восстановления Византии. Франция, только что закончившая разорительную Столетнюю войну, вообще не желала пускаться в бездну новой авантюры, в Германии очередной крестовый налог восприняли как чересчур тяжкое бремя для «самой бедной страны мира»; остальные государства соглашались участвовать лишь при условии одновременности выступления «других».

Врезультате многочисленных переговоров и угроз папы Каликста III наложить всеобщий интердикт на свет все же появился «хилый ребенок», и в 1456 г. небольшое войско на трех галерах во главе с кардиналом — адмиралом Лодовико Скарампо отправилось в Эгейское море. За то время, пока Европа судила да рядила, под разными предлогами оттягивая свое содействие «христианскому делу», туркам удалось отторгнуть у ордена острова Сим, Нисирос и Кос (1455 г.) и даже разорить одну деревню на самом Родосе. После того как в 1456 г. Мехмед II присоединил к своим владениям находившийся неподалеку генуэзский остров Хиос, над Родосом нависла уже непосредственная опасность, и прибытие Скарампо с его 5 тыс. солдатами было встречено иоаннитами с огромным облегчением.

Занятый своими захватническими планами в Европе, турецкий султан пока оставил Родос в покое. В 1459 г. он захватил Сербию, в следующем — Морею и Аттику, а еще через год продолжил завоевания в Малой Азии, подчинив Трапезундскую империю — последний осколок погибшей Византии. Таким образом, Родос оказался как бы во враждебном кольце и из ближайших союзников мог рассчитывать только на Венецию. Следуя логике, «единственный оплот христианства на Востоке» должен был затаиться и сидеть тихо-смирно на уязвимом Родосе или по крайней мере не портить отношения с соседями. Но нет — в документах 50—60-х годов XV в. то и дело встречаются упоминания о пиратских вылазках иоаннитов, пытавшихся задержать и присвоить венецианские торговые суда со всеми находившимися на борту товарами. Естественно, могущественная морская республика косо взирала на разбойничьи предприятия рыцарей, подрывавших ее коммерцию, и не раз вступала в конфликт с «воинством божьим».

Братство никак не могло угомониться и в другом вопросе, в котором выдвигаемые им на первый план соображения престижа на деле маскировали меркантильные расчеты. Речь

вновь пойдет о Кипре, где правила беспокойная династия Лузиньянов. После смерти короля Жана II в 1458 г. на трон объявилось сразу два претендента: жених его дочери Шарлотты — Людовик Савойский и незаконнорожденный сын Жак. Последний принял мусульманство и, воспользовавшись помощью египетского султана, сверг Людовика, которого активно поддерживали госпитальеры. Ордену было что терять, ведь на Кипре он сохранил огромные доходные поместья. Война за кипрскую корону закончилась поражением Людовика и иоаннитов, чье вмешательство в дела маленького островного королевства чуть не стоило им «дружбы» с мамлюкским Египтом.

Между тем над Родосом сгущались тучи; после того как госпитальеры неоднократно (в 1462, 1464 и 1466 гг.) отклоняли требования Мехмеда II платить ему дань, последовал полный разрыв отношений между орденом и Турцией. Правда, после захвата османами о. Лесбос (1462 г.) великий магистр Раймон Закоста (1461—1467) вынужден был пойти на некоторые уступки султану и преподнести ему богатый подарок; однако рыцарская спесь и на сей раз не позволила братьям назвать вещи своими именами: в сопроводительном послании ордена специально подчеркивалось, что этот дар ни в коей мере не может рассматриваться как факт признания его данником мусульман.

Мера эта, хотя и не вписывалась в рыцарский кодекс чести, была жизненно необходимой, так как на Родосе в то время находилось всего немногим более 300 рыцарей. Но очередь острова, видимо, еще не подошла, и военные действия Османской империи в Боснии, Валахии и Крымском ханстве, как и прежде, отвлекли внимание Мехмеда II. Более того, через одного из своих сыновей, правившего Карией — областью империи, ближайшей к Родосу, — он обращается к иоаннитам с предложением заключить мирный договор. Переговоры тянулись почти полтора года (1478—1479), но ни к чему не привели. Госпитальеры, которым только что удалось продлить соглашение с Египтом (1478 г.), упорно держались за свой статус «защитников христианства», не идя ни на какие уступки, за что и поплатились в недалеком будущем.

4 декабря 1479 г. турки произвели «разведку боем»: опустошили несколько деревень на о. Тилос и на самом Родосе, а 23 мая 1480 г. огромная флотилия турок подошла к цитадели иоаннитов и осадила ее. Положение защитников крепости не назовешь даже затруднительным, скорее всего оно было почти безнадежным: ведь прекрасно вооруженному

иобученному, но крайне малочисленному гарнизону противостояло более 50 тыс. первоклассных турецких воинов, в том числе 3 тыс. янычар. Турки привезли с собой стенобитные машины, способные стрелять каменными ядрами до 600 кг весом, мины, инженеров для рытья подкопов. Во главе этого внушительного войска стоял сераскер Месих- паша (грек-ренегат Мануил Палеолог).

Решающая атака, в которой участвовали 40 тыс. человек, была предпринята Месих- пашой 27—28 июля после длительной и кропотливой подготовки. Осаждающим уже удалось прорвать в одном месте оборону противника; казалось, что еще одно последнее усилие и победа будет на их стороне. Но тут великий магистр ордена Пьер д'Обюссон (1476—1503), уже неоднократно раненный в бою, сам возглавил оборону и личным примером сумел воодушевить рыцарей, стойко защищавших крепость. Существует, правда, и другая версия: в самый разгар битвы над рядами турок пронесся грозный приказ Месих-паши: «Грабить запрещаю! Все пойдет в казну султана!», который и расхолодил энтузиазм нападавших.

17 августа 1480 г. Месих-паша, видя бесплодность всех усилий, велел прекратить осаду

иувел остатки своей армии (за одну июльскую кампанию рыцари вывели из строя 35 тыс. турок) в Анатолию и далее в Стамбул. Итак, ордену удалось отстоять свой остров, но какой ценой: цветущий Родос превратился в груду развалин! И все же главное было сделано — у рыцарей осталось «свое» государство, и они с новыми силами бросились восстанавливать разрушенное. В честь замечательной победы капитул принял решение о строительстве церкви, посвященной Мадонне-победительнице.

В1481 г. Мехмед II умер, так и не дождавшись искоренения «оплота христианства» прямо у границ своей империи, а его наследники тут же бросились делить имущество.

Первым успел усесться на трон отца старший сын Баязид II Дервиш, не пожелавший разделить власть с младшим братом Джемом, как предлагал последний. Джем не смирился и, собрав своих приверженцев, начал военные действия против Баязида в Анатолии, которую хотел отторгнуть от империи. Воспользовавшись ситуацией, иоанниты повели двойную игру, которая принесла им известные выгоды. С одной стороны, дав обещание султану Баязиду не помогать его брату в междоусобной войне, они добиваются от него столь необходимого им перемирия. С другой — рыцари тотчас вступают в контакт с Джемом (или как они его именовали «Зам-Солданом, сыном Махумета, бывшего Великого Турка»), в результате чего претендент на трон, потерпевший поражение, получает возможность укрыться на Родосе от гнева царственного брата.

Приобретя столь ценный залог, госпитальеры используют его как козырный туз в своих отношениях с Османской империей. Они тут же подписывают с Джемом соглашение, по которому неудавшийся претендент гарантирует им вечный мир с Турцией «на все времена», а также обещает после воцарения выплатить ордену за свое содержание 150 тыс. скудо золотом и предоставить им право свободной торговли на территории Турции. Затем для полной безопасности они отсылают Джема в Европу фактически в качестве своего пленника. После этого «высокочтимый повелитель Пьер д'Обюссон, великий магистр Родоса и благородной религии Иерусалима», 2 декабря 1482 г. заключает мирный договор с «прославленным непревзойденным и могущественным Баязид-Султаном».

По достигнутой договоренности каждая из сторон получает право свободной торговли на территории обоих государств, а орден к тому же может принимать в замке св. Петра в Бодруме (Анатолия) беглых рабов-христиан без выдачи их местным властям. Кроме того, Баязид II признает опеку иоаннитов над Джемом и выделяет им для содержания брата 35 тыс. венецианских дукатов ежегодно, придя, видимо, к мнению, что уж если ему и суждено иметь брата-беглеца, претендующего на трон, то лучше тому жить в «золотой клетке» у родосских рыцарей, чем интриговать при дворах европейских монархов в надежде вымолить поддержку в борьбе за титул султана.

Для подкрепления договора, и главное — неписаной его части о почетном плене его ретивого родственника, Баязид II передал в 1484 г. в дар ордену «святую реликвию»: правую руку Иоанна Крестителя, основного покровителя ордена иоаннитов. Однако подлинного дружелюбия или хотя бы лояльных отношений не было и быть не могло: основной целью турок было завоевание новых земель для «упрочения власти пророка», а рыцари заведомо выступали под знаменем борьбы с исламом.

В 1489 г. госпитальеры выменивают Джема на новые привилегии от римской курии. Великий магистр передает незадачливого претендента под опеку папы Иннокентия VIII, за что сам д'Обюссон приобретает кардинальскую шапку, а возглавляемый им орден — владения еще двух распущенных духовно-рыцарских братств: «Гроба Господня» и «св. Лазаря». Дальнейшая судьба высокого пленника напрямую с орденом уже не связана; однако, чтобы покончить с этой историей, следует вкратце упомянуть, чем закончилось для него своекорыстие иоаннитов. «Зам-Солдан» переходил из рук пап в руки французского короля и обратно до тех пор, пока Баязиду II не удался ловкий дипломатический маневр: он договорился с очередным папой, развратным и сребролюбивым Александром VI, о том, что его брат будет отравлен. За «устранение» принца Баязид пообещал папе 300 тыс. дукатов, и последний не устоял: в 1495 г. по дороге из Рима в Неаполь Джем внезапно заболел и в страшных мучениях скончался.

Несмотря на то что с Турцией был установлен мир, а с Египтом он был продлен (1484 г.), родосские рыцари не переоценивали их значение и продолжали заботиться об обороноспособности острова. Особую активность они развили в 1496 г., подозревая, что теперь, когда после смерти брата Баязид ничем не связан, он вполне может начать военные действия против Родоса. В марте великий магистр дал указания приору Мессины Паоло ди Салома пригласить на службу к ордену «вооруженные корабли любой нации и в любом состоянии, владельцы и капитаны которых имеют намерение и священное желание вредить

разного рода неверным». При этом он обещал добровольцам радушный прием на острове и право «торговать захваченными товарами, но только теми, что отняты у неверных, а не у христиан». В сентябре того же года капитул ордена поручает еще трем своим членам зафрахтовать и привести на Родос две галеры с различными товарами и материалами, необходимыми для строительства новых судов.

В 1498 г. госпитальеры подтвердили приверженность соглашению с султаном, что, однако, не помешало им включиться в подготовку будущего крестового похода против турок. В 1501 г. союз христианских государств против турецкой угрозы оформился окончательно. Папа Александр VI обещал выделять 40 тыс. дукатов ежегодно на «святое дело истребления неверных» и снарядил эскадру из семи галер во главе с епископом

Пафосским адмиралом Джакопо да Пезаро и пяти под командованием госпитальера Фабрицио дель Карретто. К ней присоединились шесть судов из Венеции, возглавляемые братом адмирала Бенедиктом да Пезаро; наконец, Родос выставил еще три галеры, не считая «большого корабля и барки». Главнокомандующим представительным флотом римская курия назначила великого магистра Родосского ордена.

Не успели крестоносцы выйти в море, как между ними возникли разногласия. Иоанниты настаивали на том, чтобы хотя бы часть кораблей была направлена в район Родоса, где в последнее время все большими хозяевами чувствовали себя турецкие корсары, а оба Пезаро считали, что следует начать с операции на Ионнических островах. Их усилия увенчались «достойной» победой — завоеванием крошечного островка Санта-Маура. На этом союз распался, и иоаннитам пришлось действовать в одиночку.

Последующие два десятка лет были заполнены мелкими и средними стычками с османами на море и на суше. То и дело в документах ордена начала XVI в., хранящихся в Государственной библиотеке Республики Мальта, встречаются упоминания о захваченных и потопленных кораблях (османских и мамлюкских), о богатой добыче, выгодно проданной рыцарями на европейских и восточных рынках, о значительных суммах денег, полученных в качестве выкупа за знатных пленников-мусульман.

Родос в эти годы — небольшое, но хорошо организованное и процветающее государство. Памятники старины, сохранившиеся здесь и по сей день, свидетельствуют о высоком художественном уровне развития архитектуры и различных ремесел. Благодаря умелой реставрации и бережному отношению современных родосцев к своей истории, в некоторых уголках города и сегодня чувствуешь себя гостем рыцарей-госпитальеров. Здесь на крепостных стенах, опоясанных рвом, они отражали турецкие атаки; здесь в своих обержах они жили; отсюда из своей резиденции кастелян ордена управлял всем его сложным и разветвленным имуществом. А вот и здание главного госпиталя (ныне археологический музей), прекрасный образец раннего Возрождения. Строительство его, начатое сразу же по прибытии иоаннитов на Родос, продолжалось на протяжении всего периода их пребывания там. Госпиталь расширялся и подновлялся в середине XV в., а затем в самом начале XVI в. Помимо него существовал и второй, несколько меньших размеров, названный в честь св. Екатерины. Основанный итальянским иоаннитом Домиником да Аламаниа, он был перестроен в 1516 г. Констаном Оберти.

Госпиталь для ордена — это обязательный атрибут его деятельности; недаром великий магистр по-прежнему именовался «servus pauperum Christi et custos Hospitalis Hierusalem» («слуга нищих Христовых и настоятель госпиталя Иерусалима»). Уход за больными и «помощь бедным» оставались своего рода символом существования братства, которое

помимо ратных дел и благотворительности все больше увлекалось коммерческими предприятиями. Увеличение масштабов торговых операций нашло отражение во всех договорах, упоминавшихся ранее, в которых обязательно присутствовал пункт о «свободе негоций» на территориях как христианских, так и мусульманских стран. В Александрии, крупнейшем средиземноморском центре международной торговли, мамлюкский султан даже разрешил ордену открыть собственные склады. О масштабах коммерческой деятельности иоаннитов свидетельствует хотя бы тот факт, что по договору с правителем Туниса (1478 г.)

они ежегодно покупали на подвластных ему территориях до 30 тыс. модиев зерна (1 модий — около 40 л). На самом острове возникли филиалы европейских банков и меняльные конторы, появились общины венецианских и неаполитанских купцов. Не брезговали рыцари и такой статьей дохода, как продажа индульгенций, особенно на территории Папского государства.

Рыцари уделяли внимание и духовным потребностям. На Родос приглашались известные итальянские зодчие, художники, искусные ремесленники. Его посещали ученые и поэты, здесь любили и ценили византийскую литературу, наиболее развитую и утонченную по тем временам. Немалое распространение получили рыцарские романы и куртуазная поэзия, под влиянием которых на Родосе сложилась весьма своеобразная форма любовной лирики, известная под названием «Родосская любовная поэзия». Основными языками общения среди братьев были поначалу французский, вытесненный позже итальянским, а также латынь.

Таким образом, к двадцатым годам XVI в. на острове сложилось законченное и для своей эпохи совершенное феодальное государственное образование. Уничтожить этот «христианский вертеп» и вознамерился очередной турецкий султан Селим I, прозванный Грозным. В 1514 г. в сражении при Чалдыране он разгромил армию иранского шаха Исмаила I. Не желая примириться с потерей «своих» территорий — Западной Армении, Курдистана, Ирака, Исмаил сделал попытку договориться с госпитальерами о выдаче ему сына

злополучного Джема6, с тем чтобы от его имени организовать новую кампанию против Турции. Пока шла переписка и родосские рыцари решали, стоит ли им вызывать гнев султана, Селим I продолжал свои завоевания: присоединив к своей империи Восточную Армению, остатки Анатолии, Сирию и Палестину, он нанес сокрушительный удар по мамлюкскому Египту, с которым иоанниты как раз накануне заключили очередной мирный договор, по которому орден обязывался в случае необходимости оказать военную помощь египетскому султанату. Когда же эта помощь срочно понадобилась, выяснилось, что «суровая реальность» не позволяет госпитальерам организовать сколько-нибудь значительное содействие мамлюкскому государству.

Вапреле 1517 г. турецкие войска взяли столицу Египта Каир, и госпитальеры отчетливо осознали, что следующим будет Родос. Но прошло еще почти пять лет, прежде чем «наместники Аллаха на Земле» вплотную приблизились к этой своей давнишней цели.

В1521 г. султан Сулейман I, сын Селима и достойный продолжатель завоевательной политики отца, захватил Белград. По всем столицам мира разослал он фетхнаме — «письма о победе», не забыв при этом и великого магистра ордена иоаннитов Филиппа Вилье де л'Иль-

Адама7 (1521—1534). Обычный жест вежливости в необычно сложных условиях превратился в грозное предупреждение рыцарям-госпитальерам. Положение острова было безнадежным. Иоанниты были оставлены один на один с врагом, как в свое время в Палестине, когда расточавшие похвалы храбрости и боевому духу рыцарей и называвшие их «мечом, нацеленным в самое сердце нечестивых», католические государства в трудную годину не смогли или не сочли нужным протянуть ордену руку помощи.

Действительно, Сулейман I (в будущем — «Кануни», т.е. Законодатель, а для Европы — Великолепный), при котором Османская империя достигла зенита своего могущества, определил наивыгоднейший момент для нападения. Испания и Франция боролись друг с другом за владычество в Италии, а папа — традиционный покровитель

6Противоречие с представленными выше следующими сведениями: «За „устранение“ принца Баязид пообещал папе 300 тыс. дукатов, и последний не устоял: в 1495 г. по дороге из Рима в Неаполь Джем внезапно заболел и в страшных мучениях скончался». Выходит, что к 1514 г. Джем был мертв почти 20 лет. (Прим. выполнившего OCR.)

7Fra Philippe Villie de L'Isle-Adam. Данные с памятной орденской медали, представленной в Интернете на соответствующем сайте. (Прим. выполнившего OCR.)

иоаннитов — был озабочен расколом в католической церкви, набиравшим силу после призыва немецкого монаха Мартина Лютера (1517 г.) к «христианской свободе». Венецию туркам удалось нейтрализовать одним ловким шагом — заключив с ней договор, предоставивший морской республике торговые привилегии. Помощи рыцарям ждать было неоткуда.

Весной 1522 г. султан начал снаряжение огромной флотилии, и 24 июня турецкая армада из 400 с лишним кораблей подошла к Родосу. Часть из них бросила якорь у берегов острова, остальные, высадив солдат, направились за подкреплением в Анатолию. В результате под стенами крепости к 28 июля, когда приготовления к штурму были завершены, собралось огромное войско, насчитывавшее 200 тыс. человек. Как и сорок лет назад, ядро османской армии составлял десятитысячный корпус янычар, отборная гвардия султана, который на сей раз лично возглавлял операцию. Турки имели на вооружении все необходимое для массированного штурма крепости — мины, стенобитные орудия, лестницы и т.п.

Что же могли противопоставить им защитники Родоса? В этот момент на острове находилось всего 7,5 тыс. человек, способных носить оружие. Из них собственно рыцарей было не более 290 и с ними около 300 оруженосцев. Еще 400 воинов удалось завербовать на Крите, без ведома Венеции, который он принадлежал и которая находилась в «состоянии дружбы» с султаном. Еще 50 человек набрали из венецианских и генуэзских моряков, поступивших на службу ордена. И наконец, главные силы гарнизона крепости были сформированы из самих родосцев-греков (5 тыс.), которые грудью стали на защиту родного острова.

Итак, расстановка сил не предвещала ничего хорошего: в то время как

немногочисленные защитники острова под началом восьмидесятилетнего великого магистра де л'Иль-Адама могли рассчитывать только на себя, султан опирался на всю мощь своей огромной империи.

Командующим (сераскером) турецкого войска был назначен второй везир Мустафа- паша, в военный совет входил Курдоглу — знаменитый морской разбойник и давний враг иоаннитов, получивший из рук османского правителя («правителя всех земных правителей») чин адмирала. Под их началом осада продолжалась до октября 1522 г. Несколько раз в течение августа и сентября турки штурмовали крепость, но все их усилия оказались тщетными. В организации обороны де л'Иль-Адам применил ту же тактику, что и его предшественник в 1480 г.: каждому языку был выделен определенный участок крепостной стены, за который он нес полную ответственность. Так, языки Италии, Франции и Кастилии защищали крепость с моря, а Оверни, Прованса, Англии, Арагона и Германии — со стороны острова.

Особо тяжело пришлось итальянским, английским и арагонским рыцарям. 4 сентября туркам удалось взорвать и разрушить часть бастиона языка Англии и ворваться в крепость, однако в результате контратаки, которую вел лично великий магистр, их удалось отбить. 9 сентября Мустафа-паша вновь атаковал эту же часть стены, но, потеряв три тысячи убитыми, вынужден был отступить. Снова и снова османы штурмуют цитадель Родоса: 13, 17, 24 сентября, но военное счастье пока на стороне госпитальеров. Только за один месяц турецкая армия не досчиталась почти 10 тыс. человек.

Велики были потери и ордена. Все труднее становилось сдерживать натиск свежих сил противника. В октябре Сулейман I назначил нового сераскера — бейлербея Румелии Ахмед- пашу, но прошло еще почти три месяца, прежде чем чаша весов стала склоняться в пользу осаждавших. В ноябре султан сделал попытку принудить рыцарей к сдаче. Де л'Иль-Адам первоначально отверг все турецкие предложения, но под давлением капитула, созванного им 9 декабря, вынужден был стать на путь переговоров. Сулейман I требовал безоговорочной капитуляции; при этом он гарантировал личную свободу как иоаннитам, так и жителям

Родоса и обещал отпустить всех желающих покинуть остров вместе с их личным имуществом. Великий магистр, к которому поступили сведения о якобы готовившейся в

Неаполе подмоге, пытался оттянуть время.

17 декабря потерявший терпение султан приказал начать новый штурм крепости, полностью истощивший силы защитников. Через три дня над ее руинами был поднят белый флаг. По условиям капитуляции рыцари должны были в двенадцатидневный срок покинуть остров; им разрешалось увезти с собой знамена, пушки и архив ордена. К остальным уцелевшим защитникам города «Великий Турок» проявил достаточно великодушия: им сохраняли не только жизнь, но и свободу, оставляли их имущество, гарантировали свободу вероисповедания. Более того, Родос на пять лет освобождался от страшного налога, который османы обычно вводили на захваченных землях: насильственного набора мальчиков- христиан в янычарский корпус.

Полгода продолжалась осада Родоса, почти 90 тыс. турок полегло под стенами крепости. Неисчислимые страдания выпали на долю храбрецов, отражавших напор османцев. Но молодой, энергичный султан добился своего — «пристанище сатаны» на «его» территории было уничтожено раз и навсегда, а «великий флот великой державы» мог спокойно бороздить воды под знаменем Аллаха.

В первый же день нового, 1523 г. великий магистр и остатки его воинства (180 человек) погрузились на три галеры — «Санта Мария», «Санта Катерина» и «Сан Джованни» — и покинули Родос. За ними последовали 4 тыс. его жителей. Столь любовно возводимый орденом «дом» был утерян навсегда, но мечты о его возвращении еще долгое время преследовали рыцарей в годы их дальнейших странствий. Что касается Сулеймана, то ему еще раз доведется встретиться с орденом госпиталя св. Иоанна в их новой обители — на Мальте — и потерпеть там горестное поражение.

Глава III

ВЕЛИЧИЕ И УПАДОК

История повторяется дважды: один раз как трагедия, второй — как фарс, заметил, кажется, Наполеон и был прав. По крайней мере, судьба рыцарей-госпитальеров, этих реликтов эпохи крестовых походов, довольно точно укладывается в рамки этого вошедшего в историю афоризма. Если падение Иерусалима прогремело над всей Западной Европой как набат, а изгнание крестоносных завоевателей и вместе с ними духовно-рыцарских орденов из их последнего оплота в Палестине — Акры отозвалось все же печальным эхом в сердцах европейского дворянства, то потеря христианским миром Родоса уже никого не трогала.

Мир жил новыми проблемами и начинаниями, иные нравы и идеи царили в обществе. В 1519 г. умер старый германский император Максимилиан. В борьбу за трон вступили два короля-претендента — французский Франциск I и испанский Карл I из династии Габсбургов. Несмотря на все усилия Франциска, которого поддерживал сам папа, императором Священной Римской империи немецкие курфюрсты избрали его соперника (под именем Карла V). Одновременно Карл оставался королем Испании и обеих Сицилий. С этого момента и до середины XVI в. между Франциском I и Карлом V шла практически не затухавшая война за влияние в Центральной Европе.

Основным театром военных действий стала территория Италии, где сильные некогда города-государства утратили былое господство на международном торговом рынке, а следовательно, и престиж на политической арене. В борьбу двух могущественных правителей втянулись Англия, Рим и влиятельные итальянские сеньоры.

Таким образом, все те страны, на поддержку которых серьезно мог надеяться орден, оказались занятыми решением собственных проблем, чрезвычайно далеких от мелких с точки зрения большой политики невзгод родосских рыцарей. Большинство членов ордена составляли французские шевалье, и вполне естественно, что великий магистр рассчитывал в первую очередь на помощь Франциска I. Но королю Франции самому пришлось несладко. В феврале 1525 г. он потерпел сокрушительное поражение от войск императора Карла V, был захвачен в плен и вынужден подписать унизительный для государства Мадридский договор.

Естественно, что желание отомстить противнику не покидало его, воплотившись в создание так называемой Коньякской лиги (1526 г.), куда вошли папа Климент VII, Венеция и герцог Милана и которая в 1527 г. возобновила военные действия против Карла V.

Соответственно рыцари обращали взоры и на Карла V, еще одно лицо, способное помочь католическому ордену. Его, однако, куда больше волновали вопросы создания «всемирной христианской монархии» во главе с собственной персоной, чем злоключения горстки рыцарей, выходцев из вчерашнего дня, которые в очередной раз превратились в изгоев. Наконец, верный защитник ордена — римский понтифик — был безнадежно занят и итальянскими войнами, и борьбой с Реформацией, разраставшейся как девятый вал и грозившей подорвать власть папской курии в Западной Европе.

Вэтих сложных международных условиях великий магистр Филипп Вилье де л'Иль- Адам поставил перед собой задачу вернуть ордену былой статус. Для этого он прежде всего поспешил в Рим. Сделав краткие остановки на Крите, в Мессине и в Неаполе, он наконец прибыл в Чивитавеккью (1523 г.), где оставил свой флот и последовавших за ним родосских беженцев, а сам направился в Вечный город для переговоров с папой Адрианом VI.

Врезультате встреч двух престарелых «вершителей судеб» на свет явилась папская булла, взывавшая ко всем государям и к самим рыцарям-госпитальерам по-прежнему считать орден существующим, признавать его права и рассматривать великого магистра как единственного главу ордена. В противном случае, грозил Адриан VI, на головы всех ослушников обрушатся страшные кары вплоть до отлучения от церкви. Документ, который де л'Иль-Адам вырвал у апостолика, никакого, так сказать, физического содействия не предоставлял. Но его моральное значение было велико; ведь предписания папы, хотя уже и не являвшиеся столь обязательными, как раньше, все же представляли большую силу.

Между тем Адриан VI, исполнив свой последний долг перед тщеславной братией, скончался, и его сменил Климент VII, бывший некогда членом ордена. Трудно сейчас разобраться, что толкнуло нового папу на то, чтобы заняться делами госпитальеров в бурное время крупных конфликтов и столкновений, когда на волоске висело его собственное благополучие — ностальгия по прошлому или трезвый расчет на будущее, — но при его решительном содействии неожиданно проникся симпатией к рыцарям император Карл V.

Неожиданность «движения его души» была, конечно, вызвана совсем не эмоциями и не стремлением спасти потерпевшее катастрофу братство. Тонкий дипломат и политик, он решил убить сразу всех зайцев: во-первых, угодить римскому папе, с тем чтобы получить в его лице сторонника своих притязаний; во-вторых, «осчастливить» орден новой постоянной территорией, но такой, где они могли бы принести пользу ему — Карлу Габсбургу, т.е. выставить заслон из рыцарей на пути продвижения турок в Средиземноморье; и наконец, под этим предлогом прибрать орден к рукам. Взвесив все «за» и «против», «его католическое величество» уведомил великого магистра, обосновавшегося в Витербо, недалеко от Рима, о том, что он не прочь отдать госпитальерам острова Мальту и Гоццо, а заодно и город Триполи на африканском берегу. Предложение показалось руководству ордена заманчивым,

ив конце 1523 г. стороны сели за стол переговоров.

С первых же минут, однако, стало ясно, что договориться будет нелегко. Несмотря на кажущееся единство целей — орден хотел получить земли, а император их отдать, — решение проблемы натолкнулось на ряд, казалось бы, неразрешимых трудностей. Карл V считал, что если он жертвует Мальтийскими островами, то и компенсация должна быть соответствующей. Свой дар поэтому он сопровождал непременными условиями: рыцари должны были признать его верховную власть и принести ему клятву верности, а главное — им вменялось в обязанность организовать оборону Триполи, принадлежавшего Испании, от арабов и османов и тем самым отчасти развязать Карлу V руки для более важных дел в Европе.

Оба эти условия де л'Иль-Адам нашел неприемлемыми, да и сами рыцари отнеслись к ним весьма скептически. С одной стороны, им, гордившимся собственной исключительностью, предлагали присягнуть пусть всесильному, но все же «чужому»

правителю и покориться его воле или, попросту говоря, стать его наемным войском и слепым орудием в большой игре Священной Римской империи. С другой — истощенный морально, физически и финансово орден был не в состоянии обеспечить должную защиту испанского анклава в Африке, где ему предстояло вести бесконечную и бесперспективную войну против местного населения и Блистательной Порты, стоявшей за спиной последнего.

Пока тянулись длительные переговоры по этим щекотливым вопросам, возник еще один немаловажный довод против предложенного проекта. Де л'Иль-Адам, пожелавший снять с себя бремя единоличного ответственного решения, снарядил на Мальту специальную разведывательную экспедицию из своих людей, суть миссии которой заключалась в детальном знакомстве с возможной резиденцией ордена. Выводы комиссии были неутешительными: оба главных острова Мальтийского архипелага, которые от щедрот своих пытался навязать ордену Карл V, представляли собой голую выжженную солнцем землю со скудной растительностью и бедным крестьянским населением, влачившим жалкое существование. Из укреплений, которые должны были служить иоаннитам опорой в борьбе с турецким флотом и алжирскими корсарами, с большой натяжкой могло сгодиться лишь одно — форт Сан-Анджело, да и тот был полуразрушен. Единственное, что примирило посланцев ордена с Мальтой, было наличие на острове удобной гавани — фактор немаловажный в эпоху борьбы за господство в Средиземном море.

Однако худшее ждало их впереди — в Триполи. Город постоянно подвергался нападениям арабов, пытавшихся изгнать захватчиков со своей территории; он был отрезан от

других испанских владений и представлял собой прекрасную мишень для экспансии Османской империи. Заключение комиссии было единодушным: направить туда рыцарей — это значит послать их на верную гибель.

Дальше — больше. Выяснилось, что свой голос «против» подали мальтийцы, которых совсем «забыли» спросить, хотят ли они иметь новых правителей в дополнение к уже существующим. К этому времени Мальта и так страдала от гнета испанского короля и его наместника на Сицилии, и прибытие на остров заносчивых и драчливых рыцарей ничего хорошего ее жителям не сулило. Однако их протест оказался гласом вопиющего в пустыне, внеся лишь кратковременную паузу в и без того затянувшиеся переговоры.

Одним словом, переговоры грозили перейти в одно из тех бесконечных начинаний, которые изживают себя раньше, чем кончаются. Но в дело вновь вмешался Климент VII. Где подсластив пилюлю, где прикрикнув, он добился успеха, и 24 марта 1530 г. участники сделки ударили по рукам. Эдикт о передаче ордену Мальты, Гоццо и Триполи сохранился до сих пор и находится в Ла-Валлетте, в Национальной библиотеке. Под документом красуется подпись Карла V «Yo el Rey» («Я, Король»), скрепленная восковой печатью, а над ней каллиграфически выведенный текст сообщает, что указанные владения дарованы рыцарям и великому магистру безвозмездно и навечно на правах феода со всеми укреплениями, замками, доходами, привилегиями и правом высшей юрисдикции.

Указана и цель акта: отныне орден мог «в мире исполнять свой долг перед религией на

благо христианской общины и использовать свои силы и оружие против вероломных врагов Святой Веры». «Дар» сопровождался рядом условий, из которых самым тяжелым оставалось обязательство охранять для августейшего монарха город и крепость Триполи, а самым легким являлась феодальная повинность в пользу вице-короля Королевства Испании и обеих Сицилии, правившего на Сицилии от имени Карла V, как испанского короля. Каждый год в День всех святых (1 ноября) великий магистр должен был в знак признания вассальной зависимости отправлять вице-королю охотничьего сокола — дань чисто символическую.

Существовали и другие ограничения. Так, орден ни под каким предлогом не мог участвовать в военных действиях против королевства, вице-король имел право назначать на Мальту епископа (из кандидатур, предложенных госпитальерами), и уж само собой разумелось, что без согласия вице-короля рыцари не смели передавать Мальту какой-либо третьей стороне.

До последнего, того самого дня, в который их судьба вновь круто переменилась,

иоанниты надеялись на чудо. Великий магистр и его свита вели переписку с Карлом V и римским папой, устраивали свои дела при королевских дворах Португалии и Англии, покушавшихся на собственность ордена, распекали и награждали рыцарей, относительно исправно собирали доходы со своих владений в Европе, и все это время они жили мечтой о том, что их прежняя резиденция — Родос опять к ним вернется. Шесть лет готовились они к кампании против турок, поддерживая в боевой готовности свой флот. Шесть лет вели они

конспиративную работу на Родосе среди оставшегося там христианского населения с целью подготовить восстание против оккупантов-турок. Но чуда не произошло: заговор провалился, а возможность военной экспедиции извне так и не появилась.

Вот тогда-то госпитальеры и поспешили подписать предложенный им договор и вступить во владение Мальтой, которой суждено было стать их последним территориальным владением. 26 октября 1530 г. Филипп Вилье де л'Иль-Адам прибыл со своей свитой на остров, открыв тем самым новую страницу в истории ордена — мальтийскую. Здесь ордену суждено было достигнуть зенита величия и пережить полный крах. Конечно, бесплодному, затерявшемуся в центре Средиземного моря острову было далеко до Родоса, утопавшего в зелени и прекрасно укрепленного. Но делать было нечего, и мало-помалу рыцари начали обустраиваться. Облюбовав в качестве основной резиденции Биргу, небольшой рыбацкий поселок на берегу Большой Гавани, орден приступил к строительству фортов, обержей для языков и других необходимых помещений.

Тем более что торопиться его заставляла сама напряженная обстановка в районе, где столкнулись интересы могущественных противников: Габсбурга и Сулеймана I Великолепного. Обстоятельства диктовали необходимость создать на Мальте мощный форпост, не уступающий Родосской цитадели. Помимо декларированного орденом принципа защиты христианства этого требовала и элементарная предосторожность, поскольку Мальту нужно было суметь не только получить, но и удержать.

Времени для этого было мало. Уже в 1535 г. Карл V напомнил рыцарям об их обещаниях служить «стражами истинной веры» в Средиземноморье и потребовал, чтобы

иоанниты приняли участие в его кампании против правителя Алжира Хайреддина Барбароссы. Этот предприимчивый морской пират, воспользовавшись борьбой алжирцев против испанских колонизаторов, захватил власть в стране, но, чувствуя свою слабость, вынужден был обратиться за помощью к Турции, чьим вассалом он и стал в 1519 г. с титулом бейлербея. Имея за спиной столь сильную поддержку, Хайреддин осмелел и стал совершать все более частые набеги на испанские владения в Северной Африке. Борьба против него становилась крайне необходимой еще и потому, что, нанося удары алжирскому правителю, Карл V одновременно весьма чувствительно задевал и Османскую империю, уже

распространившую свою власть практически на все африканское побережье от Алжира до Египта и пытавшуюся прибрать к рукам Марокко.

Турецкие галеры вели себя в Средиземном море как в своей вотчине, не отставали от них и алжирские пираты, наводившие страх на европейские страны бассейна. Они убивали и грабили прибрежное население, опустошая целые районы, увозили в плен тысячи рабов, захватывали суда и добычу, постоянно угрожая торговому мореплаванию. Вот против этой- то «заразы» и призвал глава Священной Римской империи выступить орден, ставший отныне «Мальтийским».

Военно-морская экспедиция рыцарей против алжирского бейлербея на сей раз прошла успешно: по некоторым источникам, было освобождено десять тысяч пленников-христиан. Однако через шесть лет Хайреддин взял убедительный реванш, разбив силы Карла V под г. Алжиром. В кампании вновь участвовали госпитальеры, понесшие ощутимые потери: испанский флот, в который влились их корабли, был разметен и практически уничтожен жестоким штормом. Рыцарям приходилось туго: в военных предприятиях их преследовали неудачи; еще хуже обстояло дело с финансами, и уж совсем плохо складывались внутренние дела ордена. За десятилетие, прошедшее с момента воцарения ордена на Мальте, значительно обострились разногласия рядовых рыцарей с орденской верхушкой, вызванные