Раздел 5. Граф Витцтум. Абзац 107 и след., 110 и след.

<94> См.: Dolzer. The World Bank and the Global Environment: Novel Frontiers? FS Shihata, 2001,

37. Значение рациональности как критерия для принятия решений в международном экономическом праве постоянно растет. Стандарт рациональности должен гарантировать, что меры международного значения соответствуют принципу научности или убедительности и, таким образом, исключаются протекционистские меры, которые осуществляются под предлогом соблюдения в целом допустимых критериев, например, охраны здоровья или предотвращения опасности, и препятствуют свободной торговле или реализации других признанных международных принципов свободного обмена товарами. С возрастанием влияния научных достижений на продукты, с одной стороны, и постоянным стремлением национальных групп и правительств к применению нетарифных протекционистских мер, с другой стороны, проблема рациональности выдвигается на первый план. Общую проблему можно проиллюстрировать на примере использования гормональных средств в животноводстве <98>. Спор между ЕС и США (и Канадой) по этому поводу длится уже два десятилетия. По требованию потребителей ЕЭС ввело в 1988 году всеобъемлющий запрет на импорт мясных продуктов, обработанных гормонами <99>. В соответствии с Соглашением ВТО по применению санитарных и фитосанитарных мер <100> надлежало установить, основываются ли меры ЕЭС на международных нормах ФАО и ВОЗ (Codex Alimentarius), а также на "доступных научных доказательствах". Экспертная (третейская) группа ВТО, созданная по инициативе США, установила, что мясо из США, обработанное гормонами, соответствует критериям Кодекса <101>. По мнению третейской группы, степень риска можно оценить только на основании научных критериев, а субъективные социально-экономические соображения, на которых основывается политическое решение, не должны учитываться. С позиций национального суверенитета, ответственности в демократическом правовом государстве и принципа предосторожности такой подход вызывал вопросы. Доклад Апелляционного органа ВТО в рамках процедуры обжалования вновь расширил полномочия государств по принятию решений. С одной стороны, государствам были предоставлены более широкие полномочия при оценке, с другой стороны, было признано, что мнения меньшинства также могут иметь юридическое значение, если они выдвигаются квалифицированными и признанными учеными <102>. В целом юридическое значение рационального обоснования решений по вопросам внешней торговли сохранилось, но теперь оно могло быть основано не на единственно правильной научной позиции, а на ряде широко представленных убедительных решений.

--------------------------------

<98> Другая проблема связана с мерами Европейского сообщества по запрету на импорт генетически измененных продуктов питания. США, Канада и Аргентина ходатайствовали о создании экспертной (третейской) группы в августе 2003 г., члены которой были назначены Генеральным директором ВТО в марте 2004 г. (EC - Measures Affecting the Approval and Marketing of Biotech Products, WT/DS 291/23, WT/DS 292/17, WT/DS 293/17 und WT/DS 293/18).

<99> RL 88/196/EWG v 7.3.1988, ABl EG 1988, N L 70/16. <100> Tietje, WTO, 2003, 104.

<101> Hilf/Eggers. Der WTO-Panelbericht im EG/USA-Hormonstreit, EuZW 1997, 559ff.

<102> Отчет Апелляционного органа ВТО о мерах в отношении мяса и мясных продуктов (гормоны) от 16.01.1998, (WT/DS 26/AB/R u WT/DS 48/AB/R). См.: Thomas. Where's the Beef? Mad Cows and the Blight of the SPS Agreement, Vanderbilt J Transnat'l L 32 (1999) 487ff; Walker. Keeping the WTO from Becoming the "World Trans-Science Organization": Scientific Uncertainty, Science Policy, and Factfinding in the Growth Hormones Dispute, Cornell Int'l LJ 31 (1998) 251ff.

38. В то время как рациональность базируется на убедительном научном обосновании, прозрачность означает предсказуемость действий и юридических требований <103>. Таким образом, стандарт прозрачности имеет значительно более широкую сферу применения, чем стандарт

рациональности. Прозрачность имеет большое значение в сфере регулирования международных экономических отношений на разных уровнях. Например, правила свободной конкуренции и торговли не действуют, если сделки, не основанные на рыночных принципах, скрываются от общественности. Поэтому Всемирный банк и ОЭСР развивают новые концепции по борьбе с коррупцией. Принцип прозрачности также играет роль, если экономически значимые правила отдельных государств и их применение на практике доступны всем и создаются препятствия для отдельных участников рынка в получении информации, которая могла бы обеспечить им преимущество. Кроме того, принцип прозрачности может применяться к процессам принятия решений на международном уровне. Например, в отношении организации работы ВТО часто звучал упрек в отсутствии информации о том, какие решения какими органами на основании каких критериев принимаются <104>.

--------------------------------

<103> Hilpold. Das Transparenzprinzip im internationalen Wirtschaftsrecht, EuR 1999, 597ff. <104> Marceau/Pedersen. Is the WTO Open and Transparent? JWT 33 (1999) N 1, 5ff.

39. Наконец, понятие good governance трудно и перевести, и определить. Но в наши дни good governance (хорошее управление) уже относится к стандартам международного экономического права, поскольку не только играет ключевую роль в актуальной концепции борьбы за искоренение бедности, но и изменило направленность практической политики развития. Указанное выражение можно перевести как "надлежащее ведение дел правительством". При этом good governance обозначает определение и осуществление государственных функций, что на практике способствует устойчивому экономическому и социальному развитию страны и, таким образом, идет на пользу всем слоям населения <105>. На первый взгляд, предложенное определение кажется банальным, тем не менее исследования последнего десятилетия в части его практического значения привели к новым решениям, учитывающим критику неэффективности традиционной политики развития. Долгое время эта политика касалась лишь отдельных проектов (например, Всемирного банка) <106> или секторов (например, в случае МВФ - валютных вопросов). Теперь good governance составляет исходный пункт для анализа, целью которого является создание необходимых общих условий для эффективной политики развития и сотрудничества, выходящих за рамки отдельных проектов и отраслей <107>. Успех политики будет измеряться не краткосрочными результатами отдельных проектов или мер, а долгосрочным вкладом в развитие страны. В частности, Всемирный банк и Международный валютный фонд учли основанные на этом принципе практические требования и стараются использовать их в своей работе на местах. Другие международные организации и отдельные государства следуют им в определенной степени. Всемирный банк и Международный валютный фонд столкнулись с юридическими вопросами, затрагивающими определение и ограничение их целей, а также допустимость новой концепции их деятельности в соответствии с указанными целями в свете международного права <108>. Уставы обеих организаций запрещают им вмешиваться во внутренние дела государства-заемщика; они должны ограничиваться "повышением производительности труда, уровня жизни и улучшением условий труда" (ст. 1 [iii] Устава Всемирного банка), содействием "стабильности валют" и поддержкой "упорядоченного валютного режима" (ст. 1 [iii] Соглашения МВФ). Обе организации, однако, правомерно включили понятие good governance в основные направления своей деятельности: практика показала, что применение принципа good governance не только способствует достижению определенных уставами целей, но и стимулирует процесс.

--------------------------------

<105> Определение good governance содержится в Соглашении Котону между ЕС и странами АКТ (см. абз. 118) в абз. 3 ст. 9: "В рамках политической и административной системы, основанной на соблюдении прав человека, демократических принципов и принципов правового государства, ответственное государственное управление означает прозрачное и ответственное управление человеческими, природными, экономическими и финансовыми ресурсами и их использование для сбалансированного и устойчивого развития. В него входят однозначные правила для административных процедур, прозрачные и ответственные государственные органы, приоритет закона при управлении и распределении ресурсов и разработка и осуществление мер, особенно для предотвращения коррупции и борьбы с ней". См. также: Sano/Alfredsson (Hrsg), Human Rights and Good Governance, 2002.

<106> Theobald. Die Weltbank: Good Governance und die Neue ,

Verwaltungsarchiv 89 (1998) 467ff; Kingsbury. Operational Policies of International Institutions as Part of the Law-Making Process: The World Bank and Indigenous Peoples, FS Brownlie, 1999, 323ff.

<107> Dolzer. Die Relevanz rechtsstaatlicher Normen und Institutionen den Aufbau und den Bestand

von Demokratien // Konrad-Adenauer-Stiftung (Hrsg), Demokratiereport - Demokratie und Rechtsstaat, 2006. <108> О роли прав человека в деятельности Всемирного банка и МВФ см.: Suchsland-Maser.