давно существующими и действующими поныне международными конвенциями (Конвенция Монтре о проливах 1936 г. в отношении проливов Босфор и Дарданеллы; Копенгагенский договор 1857 г. об отмене зундских и бельтских пошлин; правовые акты о Гибралтарском и Малаккском проливах).

<141> Эта традиционная международная организация, компетенция которой основывается на ст. 211 и след. КМП, в основном осуществляет меры по безопасности судоходства. Такая форма сотрудничества, включающая предложение соответствующих норм прибрежным государством и принятие этих норм ИМО, обозначается как законодательная компетенция в рамках кооперации. См.: Oxman. Environmental Protection in Archipelagic Seas and International Straits, Law of the Sea Institute Proceedings 29 (1997) 281.

<142> Исчерпывающий перечень вопросов, в отношении которых допускается издание правил ( ст. 42 КМП), предусматривает безопасность судоходства, международные правила о сбросе вредных веществ, запрет на рыболовство, а также ограничение погрузки и выгрузки. Подобные перечисления содержатся в ст. 21 КМП (мирный проход) и ст. 53 КМП (архипелажные воды).

<143> См.: ст. 44 КМП, с одной стороны, и ст. 2 и след. КМП, с другой стороны.

<144> Первые ссылки на практическое применение государствами см.: Jia. The Regime of Straits in International Law, 1997, 168ff. О дифференцированном подходе см.: Graf Vitzthum. Seerecht, Kap 2 Rn 179.

<145> Согласно ст. 233 КМП положения об охране окружающей среды в разделах 5 - 7 части XII КМП (Защита и сохранение морской среды) не затрагивают правового режима проливов (ст. 37 и след.); сказанное долгое время вызывало споры. Разделы 6 (Обеспечение выполнения) и 7 (Гарантии) применяются только по аналогии (абз. 1 a, b ст. 42 КМП). См.: Graf Vitzthum. Seerecht, Kap 2 Rn 180.

48. Существуют научные, технические, инфраструктурные и экономические основания, которые в

совокупности обусловливают необходимость развития более тесного международного сотрудничества, касающегося морских пространств. Однако многие прибрежные государства стремятся

получить преимущественное право на максимальное количество видов пользования, то есть монополизировать возможность пользования для своих граждан. В отношении прибрежных морских зон доминирует желание прибрежных государств включить в свою территориально-правовую сферу максимально возможные обширные части указанных пространств. Такое желание преобладает над попытками развивать трансграничные связи и сотрудничество на основе принципов эффективности и справедливого распределения в рамках международного права <146>. В частности, попытка установить проблематичный с политической точки зрения международный режим для морского дна открытого моря и экономического использования его ресурсов привела (с конца 1960-х годов) к существенному расширению зон, включенных в юрисдикцию прибрежных государств. Несмотря на либеральные правила КМП в отношении проливов и частичное дерегулирование режима разработки морского дна и недр, изменение вектора развития в направлении "демонтажа" дополнительных правомочий прибрежных государств в пользу функциональной интернационализации не предвидится.

основанного на территориальных претензиях", и одновременно подчеркивают, что "высокая концентрация прав развивается от функционального описания государственных компетенций в направлении всеобъемлющей компетенции на ограниченной территории"; правовой режим морских зон все еще определяется в категориях территориального верховенства.

3. Негосударственная территория (1): территории под функциональной юрисдикцией прибрежных государств

а) Сущность и границы: территории под ограниченной юрисдикцией

49. Прилежащая зона, исключительная экономическая зона, а также континентальный шельф не относятся к государственной территории. В отношении пространств, на которые не распространяется территориальное верховенство, КМП наделяет прибрежное государство правами по осуществлению необходимого контроля (ст. 33), суверенными правами (не суверенитетом!), юрисдикцией, а также другими правами (п. п. a, b, c абз. 1 ст. 56; абз. 1 ст. 77; ст. 246), исключительными правами и исключительной юрисдикцией (абз. 1, 2 ст. 60) или правами и юрисдикцией (ст. 55) <147>. Таким образом, несмотря на применение различных понятий и дифференцированной регламентации, речь всегда идет об осуществлении отдельных прав и полномочий в определенных целях исключительно прибрежными государствами (ст. 56 КМП). Эти права и полномочия, в отличие от территориального и

акваториального суверенитета, обосновываются и ограничиваются в зависимости от целей; иными словами, они ни в коем случае не являются всеобъемлющими. Прибрежное государство обладает правами контроля, преимущественными правами и монополией в отношении других государств и их граждан только применительно к определенному сегменту компетенции. Таким образом, уже вследствие целевой ориентации и ограничения определенными задачами такой режим качественно отличается от всеобъемлющего и территориально или акваториально (не функционально) детерминированного территориального верховенства <148>. Пространства, на которые не распространяется территориальное верховенство, но в пределах которых действуют ограниченные права и полномочия, связанные с пользованием (функциональные права), обозначаются понятием "территории под функциональной юрисдикцией прибрежных государств".

--------------------------------

<147> См.: также: суверенное право (ст. 193), полномочия по обеспечению выполнения (ст. 224 и след.), права (ст. 227), исключительное право (ст. ст. 81, 245), право прибрежного государства (ст. 85, п. а абз. 1 ст. 249 КМП) и др.

<148> Правовой режим негосударственных территорий, незначительно удаленных от побережья, как и глобальных территорий с международным режимом (см. абз. 59 и след.), не может определяться на основе территориального верховенства.

б) Прилежащая зона: право полиции осуществлять контроль

50. Прилежащая зона (contiguous zone/zone contigue) относится к традиционным институтам морского права <149>. Эту морскую зону, граничащую с территориальным морем и еще в ст. 24 Женевской конвенции о территориальном море 1958 года (однако, не в КМП) именуемую частью открытого моря, могут заявить прибрежные государства. В указанной зоне, близкой к побережью, за прибрежными государствами признано право осуществлять контроль, необходимый для предотвращения нарушений таможенных, фискальных, иммиграционных или санитарных правил <150> и для наказания за такие нарушения (ст. 33 и след. КМП). Речь идет о предметах деятельности, составляющих компетенцию органов полиции, полномочия которых ограничены территориально и по содержанию <151>. Внешняя граница прилежащей зоны должна находиться на расстоянии не более 24 морских миль от исходных линий. Следовательно, ширина прилежащей зоны не должна превышать 12 морских миль, если прибрежное государство не установило ширину территориального моря менее 12 морских миль, что в настоящее время остается исключением <152>. Прилежащая зона частично дублирует исключительную экономическую зону и континентальный шельф, тем не менее она не является избыточным реликтом раннего морского права, поскольку помогает держать под контролем угрозу функциональной "ползучей" юрисдикции (creeping jurisdiction).

--------------------------------

<149> См.: Hoog (Fn 19) 16, 29ff; см. также: Graf Vitzthum. Seerecht, Kap 2 Rn 181ff. Кроме Германии, прилежащую зону не заявили Албания, Багамские острова, Барбадос, Белиз, Бенин, Босния-Герцоговина, Бруней, Камерун, Колумбия, Коморские острова, Конго и др.; практически каждое третье государство не пользуется этим институтом.

<150> Согласно ст. 303 КМП контролю также подлежит торговля историческими и археологическими объектами. См.: Graf Vitzthum/Talmon (Fn 117) 23ff, 33ff.

<151> Комиссия международного права в 1956 г. и Конференция по морскому праву в 1958 г. отклонили предложение разрешить контроль также в целях безопасности отдельных государств и сохранения рыбных запасов. См.: Hoog (Fn 19) 30.

<152> В Женевской конвенции о территориальном море 1958 г. ширина зоны, включая территориальное море, указана в 12 морских миль; с тех пор горизонтальная "ползучая" юрисдикция

(creeping jurisdiction) значительно усилилась.

в) Исключительная экономическая зона: пространство sui generis, ориентированное на использование ресурсов

51. В граничащей с территориальным морем исключительной экономической зоне (сравнительно недавно введенный в морское право институт <153>, exclusive economic zone/zone economique exclusive) прибрежное государство осуществляет исключительные отдельные права и компетенции. Названная зона, как и прилежащая зона и континентальный шельф, не затрагивает воздушное пространство (эта часть воздушного пространства остается свободной, как воздушное пространство над открытым морем), не относится ни к территории прибрежного государства, ни к открытому морю в узком смысле. Как и в открытом море, в исключительной экономической зоне действуют важнейшие права

иностранных государств: свобода судоходства, полетов и прокладки подводных кабелей и трубопроводов, а также "другие правомерные с точки зрения международного права виды использования моря, относящиеся к этим свободам" (абз. 1 ст. 58 КМП) <154>. Кроме того, прибрежное государство имеет "суверенные права в целях разведки, разработки и сохранения природных ресурсов как живых, так и неживых... и в отношении других видов деятельности по экономической разведке и разработке указанной зоны, таких как производство энергии..." (п. a абз. 1 ст. 56 КМП) <155>. Общими правами в полном объеме, вытекающими из территориального верховенства или даже акваториального суверенитета, прибрежное государство в ИЭЗ не обладает <156>. Правовой режим ИЭЗ не включает право прибрежного государства требовать информацию о военных маневрах иностранных государств и тем более полномочие требовать разрешения на проведение таких маневров. Если прибрежное государство намерено принять правила по предотвращению, сокращению и сохранению под контролем загрязнения окружающей среды, эти положения должны отвечать общепризнанным международным нормам и стандартам (абз. 5 ст. 211 КМП). Меры, связанные с нарушением указанных правил, могут обычно применяться лишь в порту. Только в случае больших сбросов возникает ограниченное право прибрежного государства предпринять в ИЭЗ меры, указанные в абз. 5 и 6 ст. 220 КМП. Таким образом, для легитимации прав в ИЭЗ первостепенную роль играет связь с пространством. Суверенные права в отношении видов деятельности, не связанных с ресурсами (например, производство энергии путем использования течений и ветра, п. a абз. 1 ст. 56 КМП) являются иллюстрацией такой связи. В конечном итоге все экономически значимые виды пользования этим огромным участком моря, расположенным вблизи от побережья, принадлежат исключительно прибрежному государству <157>.

--------------------------------

<153> Режим, установленный в части V КМП (а также в части VI, ст. ст. 88 - 115, части XII, части XIII и приложении I), не означает завершение развития института ИЭЗ (практика государств!); это компромисс между государствами, которые выступали в поддержку 200-мильной ширины территориального моря, и государствами, которые по-прежнему отдают предпочтение узкому территориальному морю (с прилежащей зоной для защиты рыболовства). Развивающиеся страны скептически относятся к большей части традиционного морского права и выступают единым фронтом "борцов за территорию" совместно с индустриальными государствами, обладающими длинной

береговой линией, Австралией, Канадой, Норвегией. См.: . Seerecht, Kap 3 Rn 203ff.

<154> Такие виды пользования должны соответствовать другим положениям КМП, например о мирных целях (ст. 88, а также ст. 301 КМП). Военные действия в соответствии с Уставом ООН не

считаются немирными. См.: . Seerecht, Kap 3 Rn 271ff.

<155> Статья 56 КМП дифференцирует суверенные права, юрисдикцию и права в отношении морского дна и недр ИЭЗ (ссылка на VI КМП). О различиях см.: Janssen. Die rechtlichen

der Einrichtung von Meeresschutzgebieten in der Ostsee, 2002, 165ff. С точки зрения экологической политики компетенция регулирования прибрежного государства ограничена трансформацией международных стандартов в национальное право. Его компетенция по осуществлению прав включает любые меры, вплоть до задержания. См. также: ст. 73 КМП. Подробнее см.: Jarass. Naturschutz in der

Wirtschaftszone, 2002; . Handbuch Seerecht, Kap 3 Rn 223ff. Согласно КМП для

морских научных исследований теперь требуется разрешение. См. также: абз. 2 ст. 246 КМП). С этим связаны многочисленные проблемы на практике; обходной маневр для свободных военных исследований не является адекватным решением. О практике государств в отношении ИЭЗ см.: Franckx/Gautier (Hrsg). The Exclusive Economic Zone and the United Nations Convention on the Law of the Sea, 2003. Здесь также содержится информация о тенденциях дальнейшего распространения уже достаточно широких прав прибрежных государств (ст. ст. 56, 62 КМП), что представляет угрозу для свободы судоходства, на вспомогательные суда (суда снабжения, включая заправочные суда для рыболовецких судов) или вспомогательные виды деятельности (переработка рыбы на борту судна).

<156> Это функциональное ограничение суверенных прав государства в ИЭЗ было предметом рассмотрения Международного трибунала по морскому праву по делу MN "Saiga 2" в связи с вопросом, в какой мере на эту зону распространяются национальные таможенные законы. См.: ITLOS Reports 1999, 10, 55ff.

<157> Европейское сообщество также подписало КМП в соответствии с абз. 1f ст. 305 КМП (вопреки многолетнему противостоянию СССР). О правах пользования см.: Wolfrum (Fn 43) 69ff; см.

NuR 2001, 661ff.

52. Прибрежное государство владеет исключительными правами пользования в отношении видов рыб, которые могут вылавливаться (ст. 62 КМП); указанные права связаны с обязанностью определять допустимый улов живых ресурсов (ст. 61 КМП). Если прибрежное государство не в состоянии обеспечить весь допустимый улов, оно должно предоставить иностранным государствам (в определенной последовательности) доступ к остатку допустимого улова (surplus; абз. 2 ст. 62 КМП) <158>. Таким образом, ИЭЗ является зоной рыболовной монополии прибрежного государства. Статья 61 КМП обязывает прибрежное государство к сохранению живых ресурсов. Некоторые авторы придерживаются точки зрения, что эта обязанность действует erga omnes, причем прибрежное государство выступает гарантом общего интереса в отношении сохранения живых ресурсов <159>. Указанная концепция, основанная на общественном интересе (public interest) или опеке (custodianship), пока недостаточно разработана и не признана большинством <160>, а представление о выполнении прибрежным государством функций в пользу третьих лиц <161> не соответствует генезису регулирования. Изначально речь шла о собственных интересах географических beati possidentes, даже если были частично учтены аспекты доверительного управления <162>. Этот принцип действует и в отношении трансграничных рыбных запасов. Нормативно слабая ст. 63 КМП не могла сдержать превышающий квоты вылов <163>. С точки зрения права пользования и промысловой политики Соглашение по осуществлению положений КМП о сохранении трансграничных рыбных запасов (определенных лишь в абз. 2 ст. 63 КМП) и запасов далеко мигрирующих видов, вступившее в силу в 2001 году, является прогрессивным <164>. Статья ст. 65 - 68 КМП содержат специальные положения об охране морских млекопитающих и особых видов рыб. Согласно ст. 73 КМП прибрежные государства могут также обеспечивать осуществление своих "суверенных прав" в исключительной экономической зоне <165>.

--------------------------------

<158> Участие государств - членов ЕС в эксплуатации остатка допустимого улова (порядок участия см. в ст. 69 и след. КМП) регулируется соглашениями о рыболовстве. Сфера их действия распространяется также на рыболовство в открытом море (см. примеч. 14 в наст. разд.). Этой исключительной компетенции Сообщества могло бы противоречить членство отдельных государств в международной организации по рыболовству.

<159> См.: (Fn 118) 237f; Ziemer. Das gemeinsame Interesse an einer Regelung der

Hochseefischerei, 2000, 215ff; Wolfrum. Internationalisierung, 646.

<160> Критику по этому вопросу см.: . Meeresschutz, 158ff.

<161> См.: Hafner. Verteilung, 89ff (теория представительства).

<162> КМП не предлагает инструментария, при помощи которого интересы мирового сообщества могли бы быть обеспечены, если прибрежное государство игнорирует свои обязанности.

<163> В качестве примера можно напомнить о так называемой тресковой войне. См.: Joyner. On the Borderline? Canadian Activism in the Grand Banks // Stokke (Hrsg). Governing High Seas Fisheries, 1998, 207ff.

<164> С точки зрения территориальной политики это Соглашение, вступившее в силу 11 декабря 2001 г., можно считать прорывом. См.: абз. 58 наст. разд.

<165> Например, они могут применять санкции при нарушении установленных ими правил рыболовства. О правах и обязанностях прибрежных государств согласно ст. ст. 73 и 292 КМП см.: решение МТМП по делу MN "Saiga" 1, ITLOS Reports 1997, 4, 28ff; по этому делу требовалось решение о том, насколько абз. 2 ст. 73 и ст. 292 в отношении обязанности освобождения судна должны были применяться, несмотря на то что не существовало непосредственной связи с перечисленными в абз. 1 суверенными правами. Применение абз. 2 ст. 73 и 292 КМП было предметом рассмотрения дел "Camouco" (ITLOS Reports 2000, 10), "Monte Confurco" (ITLOS Reports 2000, 86), "Grand Prince", "Volga" и "Juno Trader" (решения по трем последним делам выложены в Интернете: http://www.itlos.org/cgi-bin/cases/list_of_cases.pl?language=en). Во всех перечисленных делах речь шла об освобождении судов из-под ареста в соответствии со ст. 292 КМП, причем спорными являлись размер залога и штрафов, определенных прибрежными государствами.

53. Права прибрежных государств в отношении морского дна и недр исключительной экономической зоны осуществляются в соответствии с частью VI КМП (континентальный шельф), абз. 3 ст. 56 КМП. Если прибрежное государство установило ИЭЗ на своем континентальном шельфе, на шельфе также действует правовой режим ИЭЗ (абз. 1, 3 ст. 56 КМП); покрывающие воды (и в любом случае воздушное пространство над ними) являются частью открытого моря в узком смысле. Ширина ИЭЗ, отмеряемая от исходных линий, не должна превышать 200 морских миль (370,4 км, ст. 57 КМП). В

соответствии со ст. 60 КМП прибрежные государства имеют в этой зоне исключительное право на создание, эксплуатацию и использование искусственных островов и др. Это право (также) выходит за рамки пользования ресурсами.

54. Новая концепция исключительной экономической зоны была применена на практике уже в процессе 3-й конференции ООН по морскому праву (1973 - 1982 гг.). В рамках переговоров и дискуссий развивалась и отрабатывалась практика государств и практика международного правосудия в части морского права. На 1 марта 2007 года 125 государств создали исключительную экономическую зону, а 14 государств - исключительную рыболовную зону <166>. В этом смысле исключительную экономическую зону можно рассматривать как модель стремительно развивающегося международного обычного права.

--------------------------------

<166> Три государства - члена Европейского сообщества (Испания, Португалия, Франция) заявили ИЭЗ сразу. За ними последовала ФРГ 25 ноября 1994 г. (BGBl 1994 II, 3770). О праве Сообщества по

вопросам рыболовства см.: . Seerecht, Kap 3 Rn 236ff; Czybulka. Forschungsbedarf im marinen

Fischereirecht, FS Schmidt, 2006, 803 (823ff); Wolff. Fisheries and the Environment, 2002, 144ff. Ширина ИЭЗ или рыболовных зон не достигает 200 морских миль, особенно в тех случаях, когда между противолежащими государствами участок моря имеет ширину менее 400 морских миль, как в Балтийском море. Делимитация в этом случае осуществляется в соответствии со ст. 74 КМП. См.: Lagoni

. Seerecht, Kap 3 Rn 280ff. См. также: абз. 56, 58 наст. разд.

г) Континентальный шельф:

монополия прибрежного государства на разведку и разработку

55. Суверенные права прибрежного государства в целях разведки континентального шельфа ([legal] continental shelf/plateau continental) и разработки его природных ресурсов были сформулированы только после Второй мировой войны. Например, США, основываясь на заявлении Трумэна от 28 сентября 1945 года, рассматривали природные богатства дна и недр континентального шельфа как принадлежащие США и подчиненные их юрисдикции и контролю <167>. Еще в 1951 году арбитражным решением Абу-Даби особое (монопольное) право прибрежных государств на континентальный шельф не было квалифицировано как общепризнанное <168>, однако впоследствии практика государств, судебная практика и доктрина, наконец, Женевская конвенция 1958 года способствовали признанию указанного правового института, и он действует с середины 1950-х годов (концепция, статус, права и полномочия прибрежных государств) <169>. В решении по делам о

континентальном шельфе в Северном море 1969 года Международный суд определил континентальный шельф как естественное продолжение сухопутной территории; соответствующие суверенные права принадлежат прибрежным государствам ipso iure <170>. КМП 1982 года разъясняет главные аспекты правового режима, касающиеся пользования и территории (ст. ст. 76, 77 и след. КМП).

--------------------------------

<167> "...как... относящиеся к США и подлежащие их юрисдикции и контролю... Характер покрывающих вод как открытого моря и право свободного и неограниченного судоходства в этом случае никоим образом не нарушаются". Заявление о рыболовстве той же даты ссылалось на защиту рыбных запасов (не на монополизацию пользования). См.: Hoog (Fn 19) 47ff. О конфигурации см.: Graf Vitzthum. Der Rechtsstatus des Meeresbodens, 1972, 54ff; о развитии права см.: Lagoni. Seerecht, Kap 3 Rn 29ff.

<168> Решение арбитра опубликовано: ICLQ 1 (1952) 247.

<169> Речь шла о стремлении прибрежных государств получить исключительное право на разведку "их" континентального шельфа и разработку его природных богатств (монополия на разведку и разработку). Уже в 1953 г. Комиссия международного права пришла к единому мнению о том, что права на континентальный шельф должны касаться не только порядка, но и включать "сохранение права прибрежных государств и их граждан на разведку и разработку"; таким образом, создавались предпосылки для распространения сухопутного режима на морские территории (YBILC 1953 I, 91). ФРГ подписала Женевскую конвенцию о континентальном шельфе (вступила в силу 29 апреля 1964 г.), ГДР ее ратифицировала. Эта Конвенция еще (по состоянию на 1 марта 2007 г.) применяется в отношении 13 государств (в том числе Израиля, Венесуэлы, США). В отношении 27 государств, которые не ратифицировали ни Конвенцию 1958 г., ни КМП 1982 г. (прибрежные государства Иран, Конго, Ливия, Марокко, Объединенные Арабские Эмираты, Перу, Северная Корея, Сирия, Турция, Эквадор), действует международное обычное право о континентальном шельфе.

<170> ICJ Reports 1969, 4 (§ 19, 39, 43). Эти основные положения были подтверждены решением МС по делу о континентальном шельфе в Эгейском море 1978 г., ICJ Reports 1978, 5 (§ 86). Они усилили тенденцию рассматривать географическое положение на побережье или смежное положение как

основание для легитимации (в конечном итоге не ограниченное ни "горизонтально", ни "вертикально").

56. Статья 76 КМП дает определение <171> континентального шельфа. Как и исключительная экономическая зона, внутренний континентальный шельф простирается до его внешней границы со стороны моря (200 морских миль от исходных линий). Кроме того, он может простираться до 350 морских миль от исходных линий или до 100 морских миль от 2500-метровой изобаты (внешний континентальный шельф), что является результатом географических и геологических аргументов прибрежных государств (ст. 76 КМП) <172>. Прибрежные государства обязаны производить отчисления или взносы натурой на разработку (внешнего) континентального шельфа за пределами 200 морских миль (если они не входят в категорию развивающихся государств и нетто-импортеров полезного ископаемого, добыча которого ведется на их континентальном шельфе). Это считается своего рода платой за приближение, более чем символическое, к регламенту общего наследия человечества (ст. 136 КМП), действующего в отношении морского дна и недр, расположенных со стороны моря от исключительной экономической зоны и континентального шельфа и их ресурсов (район); кроме того, это составляет определенную компенсацию за существенное территориальное расширение режима континентального шельфа <173> (ст. 76 КМП). Оплата совершается через Международный орган по морскому дну (абз. 4 ст. 82 КМП); усмотрение прибрежных государств в отношении морских научно-исследовательских проектов за пределами 200 морских миль ограничено (абз. 6 ст. 246 КМП).

Делимитация континентального шельфа между государствами с противолежащими или смежными побережьями согласно ст. 6 Женевской конвенции о континентальном шельфе 1958 года должна осуществляться на основании особых соглашений или по средней линии <174>. Как и абз. 1 ст. 74 КМП в отношении ИЭЗ, абз. 1 ст. 83 КМП обязывает заключить соглашение о делимитации континентального шельфа в целях приближения к справедливому решению. Абзац 3 ст. 74 КМП и абз. 3 ст. 83 КМП требуют, чтобы заинтересованные государства до заключения соглашения прилагали усилия по достижению "временной договоренности практического характера и в течение переходного периода не ставили под угрозу достижение окончательного соглашения или не препятствовали его достижению". Возможна совместная разработка ресурсов в спорном районе, что ранее безуспешно предлагал МС <175>. К более современным примерам относится Договор о Тиморской впадине 1989 года. В отношении ресурсов дна Тиморского моря Индонезия и Австралия частично согласовали совместную разработку; окончательная граница до сих пор не установлена <176>.

--------------------------------

<171> Более узкое определение дает ст. 1 Конвенции о континентальном шельфе 1958 г. О содержании см.: Hoog (Fn 19) 42ff; Smith/Taft. Legal Aspects of the Continental Shelf // Cook/Carleton (Hrsg). Continental Shelf Limits, 2000, 17ff.

<172> В этом смысле континентальный шельф является участком морского дна, простирающимся на всем протяжении естественного продолжения сухопутной территории до внешней границы окраины материка (continental margin/marge continentale). Окраина материка состоит из поверхности шельфа, склона и подъема (абз. 1 и 3 ст. 76 КМП). На сочетании природных особенностей и политического решения основано положение, согласно которому внешняя граница континентального шельфа за пределами 200 морских миль (= ИЭЗ) может быть смещена до точек, в каждой из которых толщина осадочных пород составляет по меньшей мере 1% кратчайшего расстояния от такой точки до подножия континентального склона; альтернативно до точек, отстоящих не далее 60 морских миль от подножия континентального склона, но максимально 350 морских миль от исходных линий или 100 морских миль

"взаимодействии" естественнонаучных, геополитических, энергетических и экономических, а также правовых аспектов в случаях, когда граница континентального шельфа за пределами 200 морских миль является спорной, см. Cook/Carleton (примеч. 171). О гидрографических основах см.: Hedberg. Relation of Political Boundaries on the Ocean Floor to the Continental Margin, VJIL 17 (1977) 57ff. По теме в целом: Lagoni. Seerecht, Kap 3 Rn 74ff.

<173> Graf Vitzthum (Fn 167) 226ff. Автор подчеркивает, что в 1950-е гг. право ориентировалось на так называемый обрыв шельфа, который обычно находился около границы 20 морских миль (не на окраину материка): "Если бы Комиссия международного права и авторы Конвенции... хотели распространить монополию прибрежных государств на четвертую часть территории Земли [с полным охватом материков], а не только на плоский подводный выступ суши [до обрыва шельфа], это должно было быть конкретно сформулировано. Какие масштабы приняла подводная экспансия только за одно

десятилетие! Это произошло на основании определения естественное продолжение сухопутной территории прибрежного государства (абз. 1 ст. 76 КМП) за счет нового правового института общего наследия человечества (ст. 136 КМП).

общепризнанное международное право (ICJ Reports 1969, 3 § 69). МС ссылался на принцип справедливости и соразмерности также в решении по делу о разделении континентального шельфа между Тунисом и Ливией (ICJ Reports 1982, 18 § 44, 109ff). Дополнительные ссылки см.: Lagoni. Seerecht, Kap 3 Rn 294ff.

<175> См.: решение по делам о континентальном шельфе в Северном море (ICJ Reports 1969, 3, 53). К вопросу о equitable solution см.: абз. 99 наст. разд.

<176> Северная часть участка территории, регулируемой Договором о Тиморской впадине от 11.12.1989, относилась к компетенции Индонезии, а южная, значительно большая часть - к компетенции Австралии, в центральной части осуществлялось совместное пользование. См.: Miyoshi. The Joint Development of Offshore Oil and Gas in Relation to Maritime Boundary Delimitation, 1999, 17ff. В июле 2001 г. Австралия и Временная администрация ООН в Восточном Тиморе заключили новый промежуточный договор, согласно которому Восточный Тимор, готовящийся провозгласить независимость, должен был получить большую долю, причем разграничение зон, выгодное для Австралии, не изменилось. Договор о Тиморском море от 20.05.2002 (United Nations [Hrsg], Law of the Sea Bulletin N 51, 96), заключенный

Across National Frontiers, AJIL 73 (1979) 215ff; ders. Seerecht, Kap 3 Rn 309ff.; Raster. Die Rechtsordnung des Festlandsockels, 1977, 409.

57. Воды, покрывающие континентальный шельф, остаются открытым морем в узком смысле или, если это заявлено прибрежным государством <177>, образуют ИЭЗ в пределах 200 морских миль, из чего следуют права и обязанности прибрежного государства (в Европейском сообществе право Сообщества в отношении рыболовства является приоритетным). Права прибрежного государства не затрагивают также режим воздушного пространства над покрывающими водами. Статья 78 КМП гарантирует, что права и свободы иностранных государств, действующие в водах, покрывающих континентальный шельф, в том числе права, связанные с судоходством (ст. ст. 58, 87 КМП), не должны ущемляться на основании прав на континентальный шельф. Все государства также с определенными ограничениями сохраняют право прокладывать подводные кабели и трубопроводы на чужом континентальном шельфе (ст. 74 КМП). С другой стороны, прибрежное государство согласно ст. 81 КМП "обладает исключительным правом разрешать и регламентировать бурильные работы на континентальном шельфе для любых целей", в том числе для научно-исследовательских целей, что является дополнительным новым ограничением. Признание исключительной юрисдикции прибрежного государства в части создания и использования искусственных островов, установок и сооружений на континентальном шельфе (ст. ст. 80, 60 КМП) практически расширяет принцип захвата ресурсов до захвата пространства.

--------------------------------

<177> Права на континентальный шельф существуют вне зависимости от оккупации шельфа или заявления прав прибрежным государством (абз. 3 ст. 77 КМП). Вне пределов ИЭЗ до сих пор практически не принимались меры по разведке нефтяных и газовых месторождений.

58. Резюме. Тенденция распространения сухопутных режимов на морское пространство, согласно которой территориальные аспекты преобладают над аспектами пользования применительно к пространствам под функциональной юрисдикцией прибрежных государств, была описана давно <178>. Количество, площадь и значение территорий, на которые распространяются права пользования прибрежных государств, постоянно расширялись, в том числе в ущерб концепциям пользования и разграничения, ориентированным на морские территории (исключение - право транзитного прохода через проливы, используемые для международного судоходства, ст. 38 КМП). Результат, зафиксированный в КМП 1982 года (основные положения которой воплощают международное обычное право), не сводится к преобразованию территорий под функциональной юрисдикцией прибрежных государств в зоны территориального верховенства. Однако угроза такого перехода количества в качество в перспективе не устранена. Режим континентального шельфа, предусмотренный КМП, подтверждает эту тенденцию к усилению территориальных аспектов. Доказательством выступают