представлялось спорным. Утвердительное мнение см.: Roggemann. Die Internationalen , 133; Kokott // Sachs (Hrsg), GG, 3. Aufl 2003, Art 16 Rn 30; // Dreier (Hrsg). GG, 1. Aufl 1996,

Jugoslawientribunal in Den Haag, ArchVR 36 (1998) 285; иная точка зрения: Zimmermann. Strafgerichtshof, 102f (однако в рамках декларативного изменения Конституции); Tomuschat. Sanktion durch internationale

, Verh des 60. DJT, 1994, II/1, Q 53, 68 (указывает на участие ФРГ в организации и деятельности уголовного суда; в результате вопрос остается открытым); (Fn 150) 824;

Kinkel. Der Internationale Strafgerichtshof, NJW 1998, 2650 (2651). К общей характеристике см.: Weigend. und Probleme des deutschen Auslieferungsrechts, JuS 2000, 105ff. ФРГ не могла сделать соответствующую оговорку, поскольку Статут оговорок принципиально не допускает (ст. 120). По другим конституционно-правовым вопросам см.: (Fn 151) Rn 369ff. Правовой основой в Германии является Закон об уголовном суде по Югославии от 10.04.1995 (BGBl 1995 I, 485).

г) Уголовные санкции

56. Согласно Уставу Трибунала по Югославии лишение свободы является единственно возможной уголовно-правовой санкцией; ее применение требует руководствоваться соответствующей судебной практикой бывшей Югославии (абз. 1 ст. 24). Также и Статут МУС предусматривает в качестве возможной меры наказания лишение свободы на определенный срок или пожизненное лишение свободы (абз. 1 ст. 77). Требование о введении смертной казни не получило поддержки; однако на основании компромиссной формулировки ст. 80 Статута это не коснулось действия соответствующих уголовно-правовых норм в государствах, в которых смертная казнь применяется и исполняется в качестве меры наказания <229>. Следует также отметить, что согласно ст. 75 Статута Суд должен установить специальные правила возмещения ущерба потерпевшим по смыслу так называемого соединенного процесса. В этих целях уже в самом Статуте предусмотрено учреждение специального фонда, который, помимо прочих средств, должен пополняться также за счет денежных средств и имущества, изъятых у осужденных лиц.

--------------------------------

<229> Kirsch/Robinson // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 67, 86f; Sadat (Fn 154) 168f. 3. Оценка

57. Итоговую оценку развития международного уголовного права давать пока рано. Тем не менее решение международного сообщества, легитимированное не в последнюю очередь требованиями эффективной защиты прав человека, в пользу индивидуального уголовно-правового наказания за тяжкие преступления и в пользу особого способа институционализированного преследования органом, имеющим свои основания в международном праве, является значительным шагом. За принятием Римского статута должны последовать дальнейшие практические действия: ратификация Статута подавляющим большинством государств, а также развитие судебной практики, проникнутой духом сотрудничества и признания. При этом важно отметить, что создание постоянного Международного уголовного суда, как это предусмотрено в Римском статуте, обнаруживает важные преимущества по сравнению с учреждением судов ad hoc в случаях конкретных международных конфликтов. Например, в этих условиях эффективнее развивается материальное международное уголовное право, поскольку Совет Безопасности, принимая учредительные документы для судов ad hoc, вынужден ограничиваться лишь повторением норм действующего (обычного) права, так как в противном случае он рискует поставить под угрозу признание нового института со стороны государств <230>. Кроме того, следует также учитывать, что миротворческая инструментализация международного уголовного права может лишь поддерживать эффективные меры по устранению международного конфликта, но никогда не заменит их (см. абз. 38).

--------------------------------

<230> См.: Jakovljevic (Fn 202) 228.

IV. РАЗРЕШЕНИЕ СПОРОВ

1. Обязанность мирного разрешения споров

а) Юридическая основа

58. Согласно нормам действующего международного права международные споры могут разрешаться лишь мирными средствами. Для государств - членов ООН это вытекает уже из п. 3 ст. 2 Устава ООН. Обязанность мирного разрешения споров, ультимативно сформулированная в данной норме и поэтому ориентированная на дальнейшую конкретизацию и дополнение <231>, неоднократно подвергалась детальным комментариям в декларациях Генеральной Ассамблеи ООН. Можно сказать, что указанную обязанность возвели в ранг основополагающего принципа межгосударственных отношений, в частности, в таких документах, как Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами <232>, Манильская декларация о мирном разрешении международных споров <233>, Декларация о предотвращении и устранении споров и ситуаций, которые могут угрожать международному миру и безопасности, и о роли Организации Объединенных Наций в этой области <234>. Адаптация названного принципа на региональном уровне предпринята в Договоре о мирном разрешении споров между американскими государствами (Боготинский пакт) от 30 апреля 1948 года <235>, в Европейской конвенции о мирном разрешении споров от 29 апреля 1957 года <236>, в документах СБСЕ/ОБСЕ <237>. Принцип мирного разрешения споров приобрел специфическое отраслевое оформление и в отдельных областях международного права, например, в международном морском праве (в 2007 году на рассмотрении Международного трибунала по морскому праву в Гамбурге находится 13 дел) <238> и в международном экономическом праве <239>. Тем не менее необходимо подчеркнуть, что окончательная редакция проекта статей об ответственности государств, принятая Комиссией международного права, а следовательно, и Резолюция об ответственности государств не предусматривают обязательной процедуры разрешения споров (в отличие от проекта Комиссии, рассмотренного в первом чтении <240>).

--------------------------------

<231> Об этом см.: Schwarzenberger (Fn 9) Bd III, 1976, 216f; Tomuschat // Simma (Hrsg). The Charter of the United Nations, 2. Aufl 2002, Art 2 Nr 3 Rn 13.

Broms. The Declaration on the Peaceful Settlement of International Disputes (Manila) // Makarczyk (Hrsg). Essays in International Law in Honour of Judge M. Lachs, 1984, 339ff; Sahovic. La de Manille sur

le pacifique des internationaux // Ebd, 449ff.

<234> Резолюция 43/51 от 05.12.1988 Приложение. <235> 55 UNTS 30.

<236> BGBl 1961 II, 82.

<237> Заключительный Акт, Принцип V (1975 г.); Механизм по урегулированию споров (1991 г.); Стокгольмские решения по мирному разрешению споров с Конвенцией по примирению и арбитражу (1992 г.) - все документы см.: Fastenrath (Hrsg). KSZE, 1993; см. также вводные замечания и список

литературы: Oellers-Frahm. LIIIff; см. также: Wenig. und Grenzen der Streitbeilegung

ethnischer Konflikte durch die OSZE, 1996, 95ff; Meyer. Dispute Settlement Procedures and Crisis Management // Bothe/Ronzitti/Rosas (Hrsg). The OSCE in the Maintenance of Peace and Security, 1997, 53.

<238> См.: Граф Витцтум. Раздел 5, абзац 38 и 53; ст. 279 и след. Конвенции по морскому праву. См. также: Bernhardt. Law of the Sea, Settlement of Disputes, EPIL III (1997) 137ff; Merrills. International Dispute Settlement, 155ff; Chandrasekhara. ITLOS, MPYUNL 6 (2002) 183ff; о соотношении Международного суда и Трибунала по морскому праву см.: Karg, IGH vs ISGH: Die Beziehung zwischen

Seegerichtshof und die Abgrenzung zu anderen Mitteln Streitbeilegung, 2004.

<239> Договоренности о правилах и процедурах, регулирующих разрешение споров в рамках ВТО и ГАТТ (BGBl 1994 II, 1749); Waincymer. WTO Litigation, 2002; Cameron/Gray, Principles of International Law in the WTO Dispute Settlement Body, ICLQ 50 (2001) 248ff; см.: Дольцер. Раздел 6, абз. 10 и след.

<240> Статьи 54 - 60 проекта в первом чтении (примеч. 14 наст. разд.).

59. Следует отметить, что некоторые из указанных документов не относятся к обязательным актам (например, декларации или Хельсинкские документы), либо эффект их обязательного действия ограничен ввиду незначительного числа государств-участников. Однако они могут служить важным аргументом в пользу того, что обязанность мирного разрешения споров, помимо ее позитивно-правового закрепления в Уставе ООН, существует также в силу универсального международного обычного

права <241>. Из этого исходит и Международный суд в решении по делу Nicaragua <242>. Указанная обязанность связывает также государства, не являющиеся членами ООН, а в определенном объеме и саму ООН, в том числе при принятии мер по обеспечению мира <243>.

--------------------------------

<241> См.: Fischer // Ipsen (Fn 1) § 62 Rn 2; Tomuschat (Fn 231) Rn 10f. <242> ICJ Rep 1986, 145.

<243> См.: Tomuschat (Fn 231) Rn 11f.

60. В вопросе о том, относится ли обязанность мирного разрешения споров к императивным нормам ius cogens, единого мнения пока не сложилось <244>. Эта проблема обоснованно рассматривается в значительной степени как не имеющая особого практического значения: сегодня с трудом можно представить себе правовые акты, нарушающие основной принцип мирного разрешения споров, сформулированный в п. 3 ст. 2 Устава ООН <245>. Положительный ответ на данный вопрос вряд ли приведет к значимому результату, так как нарушения этой обязанности, учитывая отсутствие необходимой конкретизации ее содержания, на практике установить непросто <246>.

--------------------------------

<244> Поддерживают, например: Verdross/Simma (Fn 4) § 94ff; Frowein, Ius cogens, EPIL III (1997) 65ff; не поддерживают: Heintschel v. Heinegg // Ipsen (Fn 1) § 15 Rn 60.

<245> Tomuschat (Fn 231) Rn 16.

<246> Heintschel v. Heinegg // Ipsen (Fn 1) § 15 Rn 60.

б) Место в правовой системе

61. Принцип мирного разрешения споров тесно взаимосвязан с запретом войны и насилия как средством осуществления прав и интересов на межгосударственном уровне. Движущим мотивом его становления были попытки предупредить обращение к силе, насколько это возможно. Государства - участники Гаагской конвенции о мирном решении международных столкновений, руководствуясь этой целью, в 1899 и 1907 годах договорились "прилагать все усилия к тому, чтобы обеспечить мирное решение международных разногласий" (ст. 1 Конвенции) <247>. Первоначально сдержанная формулировка принципа - "согласие прилагать усилия" - объясняется тем, что в то время еще не действовал запрет войны или применения силы, который, собственно, и превратил разрешение споров мирными средствами в непременную обязанность государств. Отказ от войны как инструмента разрешения международных разногласий, сформулированный в ст. 1 Пакта Бриана-Келлога 1928 года, создал эту предпосылку; следующим шагом стало обязывающее закрепление принципа мирного урегулирования споров: "Урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они ни были, должно всегда изыскиваться только в мирных средствах" (ст. 2) <248>.

--------------------------------

<247> Редакция 1899 г. (RGBl 1901, 393) совпадает с редакцией от 18.10.1907 (RGBl 1910, 5). В целом см.: Diaconou // MacDonald/Johnston (Hrsg). The Structure and Process of International Law, 1983, 1096ff.

<248> RGBl 1929 II, 97.

62. Проявленная взаимосвязь характерна также для развития после 1945 года. Она очевидно присутствует уже в систематическом изложении принципа мирного разрешения споров и запрета силы в ст. 2 Устава ООН. Неожиданное. на первый взгляд изменение очередности этих принципов в тексте Устава, по сравнению с формулировками в Пакте Бриана-Келлога и в резолюциях ООН, подчеркивает, что наличие функционирующей системы мирного разрешения споров является существенным

предварительным условием для обеспечения соблюдения запрета силы на практике <249>. Центральное место, которое мирное разрешение споров занимает в действующем международном праве, проявляется также в том, что в настоящее время оно рассматривается как обязательная альтернатива не только войне, но и любому применению или угрозе применения вооруженной силы по смыслу п. 4 ст. 2 Устава ООН.

--------------------------------

<249> Fischer // Ipsen (Fn 1) § 62 Rn 1. О запрете силы см. также: Граф Витцтум. Раздел 1, абз. 75; Боте. Раздел 8, абз. 9.

в) Предмет

63. Согласно п. 3 ст. 2 Устава ООН и в соответствии с обычным правом обязанность мирного разрешения разногласий действует в отношении споров, имеющих международный характер. При этом понятие спора создает определенный порог релевантности, который ориентирован на опасность эскалации: спор в этом смысле имеет место лишь тогда, когда в рамках конкретного межгосударственного противостояния одна сторона предъявляет претензии или требования, а другая оспаривает или отклоняет их <250>.

--------------------------------

<250> См.: Murty. Settlement of Disputes // (Hrsg). Manual of Public International Law, 1968, 413 (675); Virally. L'Organisation mondiale, 1972, 429; Diaconou (Fn 247) 1100f; Tomuschat (Fn 231) Rn 17. В этом смысле см. доводы Международного суда по делу , предварительные возражения

(ICJ Rep 1962, 328). См. также: решение Постоянной Палаты международного правосудия по делу Mavrommatis-Konzessionen (примеч. 109 наст. разд.).

64. По общему правилу сторонами, участвующими в подобных спорах, выступают исключительно государства. Теоретически можно допустить возможность возникновения споров между государствами и международными организациями <251>. Но в случае конфликта государства с режимами де-факто, национально-освободительными движениями или этническими группами, требующими признать их право на самоопределение, критерий или требование международного характера спора приобретает особое значение. Международный характера спора подчеркивает его принципиальное отличие от внутригосударственных конфликтов, которые относятся к внутренней компетенции государства

выведенными за эти рамки, не является абсолютно установленным. С некоторой уверенностью можно,

указанных негосударственных сторон конфликта, что не бесспорно <253>. Обязанность мирного разрешения споров в любом случае не может иметь более широкую сферу действия, чем соответствующий ей запрет силы, который равным образом действует исключительно в международных отношениях (п. 4 ст. 2 Устава ООН) <254>.

65. Мирное разрешение споров означает отказ сторон от применения насильственных методов прекращения конфликта. Соответственно, контрмеры, которые государство принимает в случае нарушения международного права, допускаются до тех пор, пока они не превысят порог запрета применения силы <255>. Однако обязанность мирного разрешения споров требует от сторон (и в этом состоит отличие от запрета силы) активных действий, серьезных усилий по урегулированию конфликта <256> "в духе доброй воли" и "в духе сотрудничества" <257>. Достижение определенного результата, отвечающего не только требованиям права, но и принципам справедливости <258>, выходит, однако, за рамки связывающего действия данной обязанности. Обязанность оказывается нарушенной лишь в случае принципиального и постоянного уклонения от усилий по достижению совместного решения <259>.

--------------------------------

<255> Подробнее см.: Tomuschat (Fn 231) Rn 26ff; см. также: Zemanek (Fn 43) Rn 2541.

<256> См.: решения Международного суда по делу Festlandsockel (ICJ Rep 1969, 47f) и по делу Fischereistreit (ICJ Rep 1974, 32, 201). В литературе этот вопрос остается спорным, см., например: Verdross/Simma (Fn 4) § 464; Tomuschat (Fn 231) Rn 14.

<257> Особо подчеркивается в формулировках Манильской декларации (примеч. 233 наст. разд.) I

§ 5.

<258> О масштабах, указанных в п. 1 ст. 1 и п. 3 ст. 2 Устава ООН и равнозначных нормам