Часть II (Глава IV)

115

гих государств, не признавших эту норму. Примером может служить вопрос о трехмильном лимите ширины территориальных вод. Как известно, на Женевских конференциях по морскому праву 1958 г. и 1960 г. западные государства, опираясь на приведенную выше бур- жуазную доктрину, пытались утверждать, что трехмильный лимит территориальных вод существует давно, признан в качестве нормы международного права большинством государств, и поэтому он яв- ляется нормой общего международного права, обязательной для всех государств. Эти претензии западных держав не получили, однако, даже двух третей голосов на указанных конференциях, причем со- циалистические государства и значительное число государств Азии и Африки высказались против утверждений западных держав. Из этого следуют два вывода. Первый вывод состоит в том, что трех- мильное правило не является нормой общего международного права. Второй, и уже более общий, вывод состоит в том, что международно- правовая норма, признанная большинством государств, не призна- ется государствами как обязательная для всех других государств.

Доктрина, согласно которой обычные нормы международного права, признанные как таковые значительным числом государств, являются обязательными для всех государств, не только не имеет основания в современном международном праве, но и таит в себе очень большую опасность. Эта доктрина, по существу, оправдывает попытки определенной группы государств навязать новым государ- ствам, например, социалистическим или вновь образовавшимся го- сударствам Азии и Африки, некоторые обычные нормы, которые, возможно, и рассматриваются рядом держав как нормы общего международного права, но никогда не были приняты новыми госу- дарствами и могут оказаться частично или полностью неприемлемы- ми для них. Конечно, такая тенденция со стороны крупных импери- алистических держав диктовать нормы международного права дру- гим государствам в современных условиях обречена на провал, но вместе с тем несомненно, что подобные попытки могут вести к серь- езным международным осложнениям.

Многие буржуазные международники, отвергающие концепцию “молчаливого соглашения”, в то же время придерживаются мнения, что “признание”, “принятие” или “согласие” рассматривать то или иное правило как юридически обязательное является решающим элементом в процессе создания обычной нормы международного права.

Так, Бадеван, считая несостоятельной концепцию соглашения в отношении обычных норм международного права, пишет, что обы- чай “представляется в качестве результата прецедентов, которые говорят о признании такого правила как правового (opinio juris)¹. В

¹ Basdevant J. Regies generales du droit de la paix // RdC. Vol. 58 (1936).

P. 513.

Теория международного права

другом месте Бадеван указывает, что обычные нормы, “которые рождаются стихийно, из потребностей международной жизни, при- обретают позитивный характер в результате того, что они становят- ся признанными теми, которые в состоянии обеспечить их примене- ние в международной жизни”¹.

Профессор Ш. Вишер в несколько туманных выражениях пи- шет: “...B международных отношениях обычная норма появляется тогда, когда практика путем одинакового применения кажется до- статочно стабилизировавшейся для того, чтобы в ней можно было усматривать выражение равновесия или хотя бы временной стаби- лизации существующих интересов и вследствие этого элемент по- рядка, юридически принятого большинством государств”^{1 2}.

Отвергая концепцию молчаливого соглашения, указанные авто- ры в то же время говорят относительно opinio juris как о необходи- мом элементе обычной нормы международного права. По мнению профессора Бадевана, opinio juris означает, что “соответствующее правило признано в качестве правовой нормы”³. Профессор Ш. Ви- шер пишет: “От совершенно фиктивного, по нашему мнению, пред- ставления об обычае как о молчаливом соглашении надо отличать требование opinio juris sive necessitatis, которое в данном случае от- ражает отношение власти к определенной практике”⁴.

Нельзя не отметить, что указанное понимание opinio juris прак- тически равнозначно понятию признания того или иного правила в качестве нормы международного права и ведет, следовательно, к концепции молчаливого соглашения.

Нередко, однако, термину “opinio juris” придается совсем дру- гое значение. Например, профессор Кунц определяет opinio juris следующим образом: “При применении практики должно существо- вать убеждение, что она является юридически обязательной”⁵. В то

¹ Basdevcmt J. Regies generales du droit de la paix // RdC. Vol. 58 (1936). P. 316.

² Ch. de Visscher. Coutume et traite en droit international public. 1955. P. 356.

³ RdC. Vol. 58 (1936). P. 513.

⁴ Ch. de Visscher. Theories et realites en droit international public. P 188; см. также: Morelli G. Nozioni di diritto internazionale. P. 15, 17; E. J. de Are- chaga. Curso de derecho internacional publico. Tomo I. P. 56—70; Sereni A. Diritto internazionale. Vol. 1. P. 123—128; M. Виралли говорит, что обычная норма “основана на согласии” (Manual of Public International Law (ed. by M. Sorensen). P. 135.

⁵ Kunz J. The Nature of Customary International Law // AJIL. Vol. 47 (1953). P. 667; см. также: Kopelmanas L. Custom as a means of the Creation of International Law // BYBIL. 1937. P. 129. Ж. Ссель в соответствии со сво- ей общей концепцией видит критерий обязательности в соответствии обыч- ного правила “общему благу и социальным целям”. Он говорит: “Обычай рождается в результате повторения одинакового поведения, индивидуаль- ного или коллективного. Он закрепляется убеждением.., что такое поведе- ние соответствует общему благу и социальным целям” (Scelle G. Cours de droit international public. P., 1948. P. 10).