Часть IV (Глава XII)

261

Нельзя поэтому согласиться с мнением Д. Б. Левина о том, что “дипломатия, применяя нормы международного права, наполняет их тем конкретным политическим содержанием, в зависимости от которого может меняться смысл и все значение этих норм. Не раз бывало, что одни и те же положения и нормы международного пра- ва служили прямо противоположным целям. Самые прогрессивные принципы и институты международного права могут в руках реак- ционной дипломатии превратиться в орудие реакционной полити- ки”¹.

Указанное мнение Д. Б. Левина может основываться только на одном из следующих предположений: а) нормы международного права являются техническими правилами, не имеющими социаль- ного содержания; б) хотя нормы международного права имеют свое содержание, государство может взять от этих норм только форму и влить в нее новое содержание. Как первое, так и второе предполо- жение не могут быть приняты.

Нормы международного права — это не пустые формы, в ко- торые каждое государство может внести то или иное содержание. Как всякая правовая норма, норма международного права имеет свою форму и содержание. Последнее определяется содержанием того соглашения, результатом которого является эта норма (см. гл. IX).

Отдельное государство не может внести в норму международ- ного права новое содержание. Изменение содержания нормы пра- ва — это изменение нормы, которое возможно не в результате од- носторонних действий государства, а в силу соглашения между го- сударствами. Ни одна держава в одностороннем порядке не может изменять нормы международного права.

Концепция, согласно которой государство может брать от норм международного права только их форму, была высказана в свое время Е. Пашуканисом. Пашуканис в своих весьма противоречивых рассуждениях фактически утверждал, что Советское государство “применяет ряд форм” международного права, что между институ- тами международного права, применяемыми Советским государ- ством, и институтами, применяемыми буржуазными государствами, имеется лишь внешнее сходство. Наряду с этим, по мнению Пашу- каниса, общее международное право существует^{1 2}.

Однако форма без содержания не есть норма. Государство не может взять только форму международно-правовой нормы, вложить

¹ Левин Д. Б. Дипломатический иммунитет. 1949. С. XXIII; та же мысль, но в менее определенной форме, имеется у Е. А. Коровина (см.: Междуна- родное право. 1951. С. 12). Более правильно, по нашему мнению, но тоже не совсем точно трактуется этот вопрос в статье Д. Б. Левина “К вопросу о со- отношении дипломатии и международного права в свете принципа мирного сосуществования” // СЕМП. 1960. С. 113; его же. Дипломатия. С. 151—152.

² См.: Пашуканис Е. Очерки по международному праву. М., 1935. С. 16—17.

Теория международного права

в нее новое содержание и утверждать, что это — норма междуна- родного права. Подобная норма была бы уже какой-то новой нормой, и, естественно, не международно-правовой, поскольку одно государ- ство не может создавать нормы международного права.

Если допустить, что каждое государство своими односторонни- ми действиями может вносить изменения в нормы международно- го права, то последнее как объективная система норм, регулирую- щих отношения между государствами, исчезает, вместо него появ- ляется внешнее право отдельных государств.

Нормы международного права имеют свое содержание, кото- рое, разумеется, в ходе международных отношений может изме- няться договорным или обычным путем. Такое изменение происхо- дит всегда в результате соглашения между государствами, в про- цессе формирования которого односторонние действия государств, как уже указывалось, играют свою роль.

Хотя государства могут использовать международное право в качестве опоры внешней политики, это не значит, что международ- ное право сливается с политикой. Смешение международного пра- ва с политикой неизбежно ведет к отрицанию нормативного харак- тера международного права, иначе говоря, к отрицанию междуна- родного права, которое утопает в политике, исчезает как право.

Примером такого рода смешения или слияния внешней поли- тики и международного права является концепция М. Макдугала, называемая им “ориентированным на политику” подходом к меж- дународному праву.

Хотя Макдугал и критикует Кеннана, Моргентау и Шварцен- бергера за переоценку значения “голой силы” в международных от- ношениях, он приходит, правда, другими путями, по существу, к тем же выводам о роли международного права, что и критикуемые им авторы. Если Кеннан и Моргентау довольно открыто и бесцеремонно отбрасывают международное право в сторону и призывают дипло- матию не считаться с ним, то Макдугал, на словах не отрицая зна- чения международного права, а иногда и подчеркивая его, на деле топит международное право в политике. В результате этого в кон- цепции Макдугала международное право лишается самостоятельно- го значения как средство регулирования международных отноше- ний; оно исчезает в политике и, более того, превращается в средство оправдания политики, нарушающей международное право¹.

Подобно Кеннану и Моргентау, Макдугал критикует “юриди- ческий подход” к международным проблемам. Международные от- ношения для него представляются также прежде всего как “процес- сы силы”^{1 2}. “Мировые процессы силы” или, говоря обычным языком, международные отношения — это, по мнению Макдугала, “процессы

¹ McDougal М. S. International Law, Power and Policy. RdC. Vol. 82 (1953)

² Ibid. P 171.