Экзамен Зачет Учебный год 2023 / Томсинов В.А. Сперанский

ство. Он знал, что выбираемый им жизненный пугь есть

путь через бурю, через лишения и постоянное беспокойст­

во. О том, что поприще государственной службы - это сфе­

ра нелегких испытаний, писал в своем стихотворении и

Словцов. Но В том-то вся и сугь, что именно в буре, имен­ но в беспокойстве видел молодой Сперанский основное ус­

ловие счастья, покой же считал состоянием, мертвящим че­

ловеческую душу. Ровно за год до момента, в который

пришлось ему делать главный в своей жизни выбор, он за­ писал, размышляя о счастии: «Человек, который ничем не

занимается, есть существо уединенное, оставленное в без­

действии среди всеобщего движения Вселенной; его покой есть дикое молчание пустыни. С другой стороны, сколько надобно дать сердцу толчков, чтоб привесть к нему минуг­

ное сопряжение приятных потрясений».

В самообразовании своем и размышлениях молодой Спе­

ранский рано вышел за рамки религиозных вопросов и про­

блем нравственного бытия человека. Будто под действием

некоего внугреннего инстинкта он с необычайной для семи­ нариста силой заинтересовался существующим в человечес­ ком обществе механизмом властвования, средствами управ­

ления людьми. В одном из его сочинений, датированном

1792 годом, имеются примечательные на сей счет слова: «Ког­

да великая ось правления обращается в наших очах, когда

сильные пружины, дающие движение политической системе,

перед нами открыты, когда в обществе нет ничего столь вели­ кого, чтобы от нас бьvIO скрыто, на какую высоту не всходят тогда наши понятия?» «Какое зрелище д1IЯ народа, - записы­ вал попович в сентябре 1795 года, - увидеть в первый раз сии

могущественные пружины, кои несколько веков непостижи­

мым для него образом двигали его волю! узреть сие великое

колесо правления, что, обращаясь на таинственной оси, воз­ вышало и низвергало с собою счастие миллионов!»38

В своем прошении об увольнении из Санкт-Петербург­ ской семинарии, поданном 20 декабря 1796 года митрополи­ ту Гавриилу, Сперанский указал, что «находит сообразней­

шим с своими склонностями и счастием вступить в статскую

службу». Владыка не захотел отпускать способного молодого преподавателя из духовной семинарии и стал убеждать его не

выходить в светское звание, а вступить в монашество, через

которое ему, преподавателю лучшей в России духовной се­

минарии, открывалось в близком будущем архиереЙство. Неизвестно, сколько времени пришлось бы Сперанскому

ждать перехода из духовного ведомства в «статскую службу»,

если бы не вмешался в его судьбу император Павел 1. Читая

60

текстЫ документов, представляемых генерал-прокурором

Куракиным, его величество обратил внимание на их изящ­

ный стиль и чистоту слога, логичность и ясность их содер­

жания. «Кто ЭТО у тебя так прекрасно сочиняет бумаги?» - спросил он у Куракина. Генерал-прокурор назвал Сперан­

ского и сообщил, что очень желал бы перевести его из ду­

ховного ведомства в свою канцелярию, но «это выходит из

обыкновенного порядка», да и митрополит, «дорожа Спе­ ранским, не хочет его уступить». «А желает к тебе перейти на службу Сперанский?» - задал вопрос Павел. «Очень же­ лает!» - поспешил ответить Куракин. «Так Я объяснюсь с

митрополитом, и все это дело улажу к общему удовольствию

и к пользе общей», - сказал тогда император.

24 декабря 1796 года митрополит Новгородский и Санкт­

Петербургский Гавриил подписал Сперанскому следующий документ, открывавший ему дорогу «в статскую службу»:

«Объявитель сего магистр Михайло Сперанский в Санкт­

Петербургской АлександроНевской семинарии в продолже­

ние десяти лет обучал разным наукам, как то: математике, красноречию, физике и философии, бьm Семинарии префек­

том и исполнял должность свою со всею возможною ревно­

стию и успехом, ведя себя наилучшим образом. Ныне же по желанию и просьбе уволен для вступления в статскую служ­ бу, в засвидетельствование чего и дан ему за подписанием моим и печатию сей аттестат».

На самом деле преподавательская деятельность Сперан­ cKoгo в Санкт-Петербургской семинарии дЛилась менее пя­

ти лет. Митрополит Гавриил сознательно преувеличил в два

раза срок его работы в семинарии. Эта уловка понадобилась

для того, чтобы дать возможность способному поповичу на­ чать государственную службу с более высокой ступени в

иерархии статских чинов.

2 января 1797 года М. М. Сперанский бьm зачислен в

канцелярию генерал-прокурора на должность делопроизво­

дителя с чином титулярного советника39•

В письме от 26 января 1797 года к архимандриту ново­

торжского Борисоглебского монастыря Евгению Михайло

следующим образом описал ситуацию, возникшую с ним после сделанного ему князем Куракиным предЛожения вступить в гражданскую службу: «Живя в его доме, с одной стороны, я не чувствительно привыкал к свету и его необхо­ димой суете; с другой, имея всегда готовое пристанище, я

смеялся вздору и лишним забобонам. Таким образом, рас­

творяя уединение рассеянностию и одни мечты меняя на

другие, я прожил до самой перемены в правлении. Князь

61

Алексей Борисович, сделавшись генерал-прокурором, мило­

стивейшим образом принял меня в свою канцелярию титу­ лярным советником и на 700 р. жалованья. Таким образом,

весы судьбы моей, столь долго колебавшись, наконец, ка­

жется, приостановились; не знаю, надолго ли; но это и не

наше дело, а дело Промысла, в путях коего я доселе еще не

терялся,>.

Так произошел в судьбе Сперанского поворот, опреде­ ливший всю его дальнейшую жизнь и давший русской исто­

рии одного из самых вьщаюшихся и загадочных деятелей. С этого момента будто в каком-то бурном потоке понесет Спе­

ранского, так что и на мгновение застыть, оглянуться, заду­

маться долго не представится ему подходящего случая.

Впрочем, и сам он, охваченный угаром государственной де­

ятельности, будет гнать от себя всяческие размышления о

собственной судьбе, всякие воспоминания о прошлом. «Кто

взял на себя крест и положил руку на рало, тот не должен озираться вспять, - и что, впрочем, озираясь, он увидит? Мечты и привидения, все похоть очес и гордость житей­ скую». Так напишет он спустя одиннадцать лет, достигнув

вершины карьеры, Петру Андреевичу Словцову. Впоследствии Сперанский не раз будет горько жаловать­

ся на свою чиновную долю и сожалеть о том, что выбрал ее

себе. Но тогда, в самый момент выбора и в начале своей чи­ новной службы, он бьm полон благих надежд, он чувствовал

в себе необыкновенные способности и бьm уверен, что ста­

нет знаменитым, что непременно прославит свое имя каки­

ми-нибудь великими свершениями. «Больно мне, друг мой,

если смешаете вы меня с обыкновенными людьми моего ро­ да: я никогда не хотел быть в толпе и, конечно, не бу­

ду,>, - высказался он как-то в письме к своему приятелю.

Подобным образом думают и говорят лишь в ту пору че­

ловеческой жизни, в которой будущего больше прошедшего,

надежд больше разочарований, а веры в собственные силы

больше веры во всесилие обстоятельств. В эту чудесную по­ ру даже предчувствие неудавшейся судьбы, если оно уже

есть, пронизано оптимизмом. Ну и пусть не удалась судьба!

Разве это плохо, что мы жили не так, как хотели бы себе жить, что многого не успели, что многие наши способности и возможности остались нереализованными? Боже, как бе­ ден внутренне тот, кто жил так, как и хотел бы жить, кто все успел, кто реализовал все свои способности! Как же мало он

себе хотел! И сколь мало способностей в себе носил!

Глава вторая ВОСХОЖДЕНИЕ

Он тем и высок, что снизу восхо­ дил вверх без подпор и nодымШlСЯ соб­

ственною энергиею, своими тш/Онта­

ми и достоинством.

Парфений Чертков.

Из письма М. А. Корфу (1846 г.)

Молодой человек, каковы бы ни были его достоинства, никогда не мо­

жет возвыситься сам по себе: подоб­

но плющу, ему приходится обвивать­

ся вокруг некоего власть имущего или

влиятельного человека.

Честерфилд. Максимы

Как в России делали карьеру? Безусловно, многих возно­

сили вверх по служебной лестнице знатность, родственные

связи, богатство или же простой случай. Но к последнему

нередко добавлялось и другое - усердие и расторопность в исполнении служебных поручений, ум и талант. Петр 1, дав понять своим приближенным, что ничем нельзя угодить ему более, нежели отыскав где-либо способного, талантливого

человека, вызвал среди них настоящую «гоньбу» на таланты

и способности. Трудно назвать другое время в русской исто­

рии, в которое имелось бы столько одаренных людей в го­ сударственном управлении, сколько бьmо во время царство­ вания Петра Великого.

Высоко ценила ум и талант императрица Екатерина 11. «Когда мне в молодости случалось встретить умного челове­

ка, во мне тотчас рождалось горячее желание видеть его упо­

требленным ко благу страны», - заявляла она в одной из

своих заметок. Несколько патетично звучит данное заявле­

ние, но оно вполне правдиво. Уважение к талантам, способ­

ность открывать их искущенная в секретах упраВJiения

людьми государыня считала необходимейщими свойствами правящей особы. Кто не имеет этих свойств, тот не достоин править - таково бьvIO ее мнение. И действительно, сотруд­ ников себе она подбирала, как правило, по уму. Незауряд­ ными умственными способностями отличался, например,

63

избранный императрицей в личные секретари Александр

Васильевич Храповицкий, который много из пожалованно­ го ему природою таланта жертвовал Бахусу, но тем не менее

делал свое дело с блеском'.

И все же из всех средств сделать карьеру самым надеж­

ным в России во все времена оставалась протекция. Она

вполне заменяла собою не только ум, но, кажется, даже и саму гениальность - так что если необходимо было дать вступавшему на поприще государственной службы дельный

совет, то, без сомнения, должно бьmо бы сказать: «Надей­

тесь не столько на способности свои, сколько на протекцию. Несмотря на все ваши достоинства, старайтесь укрыться под

крьmышко этой благодетельной волшебницы; если у вас есть протекция - вы гений, вы на все способны, вы скоро

пойдете вперед, но если у вас протекции нет - вы дурак на­

битый, вы ровным счетом ничего не значите, решительно

ничего не знаете, никуда не годитесь, вы никогда не выиг­

раете по службе».

Нельзя сказать, что покровительством со стороны какой­ либо высокопоставленной особы в России слишком горди­

лись, однако не особенно это покровительство и скрывали, принимая его как злую необходимость. Рекомендательные письма поступавшим на службу бьmи в моде, но их нередко

считали ясным свидетельством бездарности рекомендуемо­ ГО, отсутствия в нем каких-либо талантов и способностей. Вот образчик типичного для конца ХУIII столетия рекомен­ дательного письма. Писано оно Иваном Петровичем Арха­ ровым, братом Николая Петровича Архарова, который зани­

мал в первый год правления императора Павла должность

генерал-губернатора Петербурга и славился нечеловеческим

усердием в исполнении самых причудливых капризов его

величества. <Jlюбезный друг, Петр Степанович! - обращал­

ея И. П. Архаров к своему доброму знакомому, столичному

сановнику. - Доброго соседа моего сын Николай отправля­

ется для определения в статскую службу. Он большой про­

стофиля и худо учился, а потому и нужно ему покровитель­ ство. Удиви милость свою, любезный друг, на моем дураке,

запиши его в свою канцелярию и при случае не оставь на­

градить чинком или двумя, если захочешь, - мы на это не

рассердимся. Жалованья ему полагать не должно, потому что он его не стоит, да и отец его богат, а будет и еще бога­ че, потому что живет свиньей». В результате юноша бьm не только определен на службу, но и с самого начала стал бы­ стро продвигаться по ней, получив в течение ближайших

трех лет три чина.

64

Карьера Сперанского бьша в начале своем столь же стре­ мительной. Через три месяца после своего вступления в гражданскую службу, а точнее 5 апреля 1797 года, экспеди­

тор генерал-прокурорской канцелярии титулярный советник

Михайло Сперанский бьш возведен в чин коллежского асес­ сора (восьмого класса в Табели о рангах), д,ававший потом­

ственное дворянство. Еще через девять месяцев - 1 января

1798 года - он стал надворным советником2• Спустя восемь с половиной месяцев - 18 сентября 1798 года - коллежским

советником3• По прошествии пятнадцати месяцев Сперан­

ский бьш пожалован в статские советники - в чин пятого

класса в Табели о рангах. Случилось это 8 декабря 1799 го­ да. Одновременно с этим чином Михайло получил назначе­

ние на должность правителя канцелярии Комиссии о снаб­

жении резиденции припасами, которую должен был

отправлять, оставаясь на службе в генерал-прокурорской

канцелярии4• Председателем данной Комиссии бьш наслед- ник престола великий князь Александр Павлович, а ее чле­ нами - генерал-прокурор и Санкт-Петербургский военный губернаторS.

Таким образом, менее чем за три года попович из домаш­

него секретаря знатного вельможи превратился в видного

сановника Российской империи, достигнув чина, соответст­ вовавшего должности вице-губернатора и располагавшегося

в Табели о рангах на уровне ниже чина генерал-майора, но выше полковника в сухопутных воЙсках6• По правилам про­

изводства в чины для возведения в чин статского советника

необходимо было выслужить в предыдущем чине пять лет.

Но не сама по себе быстрота продвижения Сперанского

по служебной лестнице достойна здесь настоящего удивле­

ния - ХУН! век знал и более скорые карьеры. Удивительно другое: как, каким образом удалось ему, поповичу, столь

стремительно вознестись?

Имея перед глазами картину карьерного взлета молодого

Сперанского, вполне естественно предположить, что он

пользовался постоянным покровительством одной знатной

особы - князя Алексея Борисовича Куракина, например.

Но в том-то все и дело, что не бьшо за его спиной постоян­

ного всемогущего покровителя.

Князь Куракин исполнял должность генерал-прокурора более полутора лет, но затем, оказавшись в немилости у

Павла 1, бьш 8 августа 1798 года смещен с этого места. В

именном указе императора, данном в этот день, говорилось:

«Господин действительный тайный советник и генерал-про-

курор князь Куракин 27. для облегчения вашего от некото­

рой части порученных вам дел, вследствие прошения, от вас

к НАМ присланного, за благо рассудили МЫ повелеть дей­ ствительному тайному советнику графу Завадовскому быть

главным директором ассигнационного банка, а тайному со­

ветнику Лопухину НАШИМ генерал-прокурором; оставляя же вас по-прежнему при вспомогательном банке для дво­

рянства и удельных имений департаменте, указали присутст­

вовать вам в НАШЕМ Сенате. МЫ уверены впрочем, что вы усердною вашею службою всегда будете достойны НАШЕГО благоволения». Спустя полтора месяца - 21 сентября - Па­

вел уволил князя Куракина и от всех других должностей и

приказал ехать на жительство в свое имение8• Сперанский

готов был отправиться в ссьmку вместе с опальным санов­

ником, но Алексей Борисович отказался от этой жертвы, не

желая губить карьеру способному молодому чиновнику, ко­ торого сам завлек на государственную службу.

Назначенный на должность генерал-прокурора вместо князя Куракина Петр Васильевич Лопухин пробьm на ней менее года - 7 июля 1799 года император Павел издал Именной Указ Сенату, в котором объявил: «Снисходя на не­

однократные к НАМ просьбы НАШЕГО генерал-прокурора князя Лопухина о увольнении его, по болезням, от должно­

стей, на него НАМИ возложенных, МЫ всемилостивейше

увольняем его от всех дел».

Новым генерал-прокурором стал Александр Андреевич

Беклешов9, но и он недолго занимал эту должность. 8 фев­ раля 1800 года его сменил Петр Хрисанфович Обольяни­ новlO• Одновременно с генерал-прокурорами менялись как в

чехарде и правители их канцелярии.

Сперанский не оставил нам своих впечатлений об атмо­ сфере, в которой проходили первые годы его государствен­ ной службы. Мы можем, однако, представить ее себе (прав­

да, лишь в самом общем виде) с помощью свидетельств тех

людей, что служили с ним рядом. Иван Иванович Дмитриев,

пришедший на службу в одно время со Сперанским и слу­

живший поначалу в одном с ним ведомстве, так описывал

существовавшую там атмосферу: «Со вступлением моим в

гражданскую службу я будто вступил в другой мир, совер­

шенно для меня новый. Здесь и знакомства, и ласки основа­

ны по большей части на расчетах своекорыстия; эгоизм гос­

подствует во всей силе; образ обхождения непрестанно изменяется, наравне с положением каждого. Товарищи не уступают кокеткам; каждый хочет исключительно прельстить

своего начальника, хотя бы то бьmо на счет другого. Нет ис-

66

кренности В ответах: ловят, помнят и передают каждое не­

осторожное слово». О Сперанском Дмитриев писал с тепло­

тою: .я любил его, когда он еще был экспедитором в канце­

лярии генерал-прокурора, находя в нем более просвещения, благородства и приветливости, нежели в его товарищах»ll.

Атмосфера, в которой проходили первые годы государст­

венной службы Сперанского, усугублялась в значительной мере еще и самодурством его начальников. Каждый из них

имел кругой нрав, обладал характером весьма обременитель­

ным для подчиненных. О том, каким бьm, например, Алексей Борисович Куракин, можно судить по описаниям, которые оставили в своих мемуарах его современники. Эти описания,

хотя и сделаны различными людьми, сходны в главных чер­

тах. .Его развратная жизнь, мотовство, хлопотливость без пользы, проекты неисполнимые и пустые, недостаток обра­

зования, хотя при уме от природы остром, - писал о князе

Куракине А. Ф. Воейков, - делали его тяжелым для подчи­

ненных и несправедливым, при благородном стремлении к правосудию. Одним из преобладавших свойств князя, после

придворной угодливости, бьm самый бюрократический фор­

мализм, и он всегда ставил внешнее выше BнyrpeHHeгo,

форму выше сушества»12.

Вступая на императорский престол, Павел 1 имел наме­ рение обуздать произвол чиновников, установить основан­

ный на законах порядок во всех сферах общественной жиз­

ни - в первую очередь в аппарате управления страной. И

надо заметить, кое-что ему удалось сделать в этом направ­

лении. Определенные успехи Павла в деле наведения по­

рядка в российской администрации признавали даже люди,

испытывавшие стойкую неприязнь ко всему, что было свя­

зано с этим императором. Так, Адам Чарторижский13 отме­

чал впоследствии в своих мемуарах, что генерал-губернато­ ры и губернаторы стали после восшествия Павла на престол

.более обращать внимания на свои обязанности, изменили

тон в обращении с подчиненными, избегали позволять се­

бе слишком вопиющие злоупотребления»l4, что в Павлово

царствование «русские должностные лица менее злоупо­

требляли властью, бьmи более вежливы, более сдержанны в

своих дурных наклонностях, меньше крали, отличались

меньшей грубостью»15. «Надобно сказать правду, - призна­

вал в своих записках Д. П. Рунич, - что все отрасли управ­ ления были при Павле значительно упорядочены по срав­ нению с прежним. Продажность должностных лиц не могла

быть искоренена сразу; по крайней мере, правосудие не

продавалось с публичного торга»16.

67

В последние годы прамения императрицы Екатерины 11

многие сановники и чиновники могли позволить себе неде­ лями, а то и месяцами вообще не появляться на работе. А уж о том, чтобы вовремя приходить в свои кабинеты и кан­ целярии, они не помышляли и вовсе. Ситуация резко пере­ менилась после того, как императором стал Павел. «(В кан­

целяриях, департаментах, в коллегиях везде на столах свечи

горели с 5 часов утра; с той же поры в вице-канцлерском до­

ме, что был против Зимнего дворца, все люстры и камины

ярко пылали, сенаторы в 8 часов угра сидели за красным

столом», - вспоминал Ф. п. ЛубяновскиЙl7•

Новый государь желал знать обо всем, что происходило во вверенной ему империи, и заставлял генерал-прокуроров докладывать ему обо всех, в том числе и о самых незначи­

тельных делах. «Павел был много начитан, - вспоминал

п. Х. Оболъянинов, - знал закон, как юрист, и при докла­ дах вникал во все подробности и тонкости дела. Нередко он

спорил с докладчиком. Если по делу кто-либо обвинялся, то Павел оправдывал его или выискивал обстоятельства к из­

винению преступления; в тяжбах брал сторону того, кому отказывалось в иске; требовал от докладчика указать ему факты в деле или прочитать подлинник бумаm. Словом, он

бьUl в полном смысле адвокатом истца или ответчика. Ино­ гда Государь вспыхивал и докладчик забывал, с кем имеет дело, так что спор доходил до шума и криков. Однажды Ку­

тайсов, во время доклада Обольянuнова, выбежал от страха

из государева кабинета и после спрашивал у Обольянuнова:

"Что у вас происходило? Я думал, что вы подеретесь!" Горе бьUlО тому докладчику, который увеличивал преступление

обвиняемого, неточно или лукаво излагал дело! Но если до­

кладчик побеждал Павла истиною доводов и брал верх прав­ дивостью взгляда, то император бывал чрезвычайно дово­

лен. "Хорошо, благодарю вас, - говаривал он в таких

случаях, - что вы не согласились со мной, а то вам доста­ лось бы от меня!"»18

Павел 1 имел достаточно ума и способностей, дабы ус­

пешно упрамять государством. Была у него и продуманная

программа реформl9• Многими свойствами своей души, об­

разом политического мышления, неуемной энергией - пря­

мо-таки заряженностью на перемены - он обещал стать ве­

ликим самодержцем-реформатором. Но неумение Пама

найти людей, которые могли стать умными и последователь­ ными исполнителями его предписаний, служить эффектив­

ным орудием преобразований, не дало ему возможности

осуществить свои замыслы.

68

Вступив на престол в возрасте 42 лет, Павел как будто боялся, что не успеет навести вокруг себя желаемый поря­

док, и потому стремился переменить все разом, сделать за

день то, для чего по самой логике вещей требовались годы

или даже десятилетия. Новые указы сыпались из его каби­

нета сплошным веером - в среднем сорок два в месяц, если

судить по содержанию «Полного собрания законов Россий­ ской империи». Буквально каждый день предпринималась им какая-нибудь новая мера: что-либо запрещалось, уч­ реждалось или отменялось. Эта чрезвычайная торопливость императора, вылвавшаясяя зачастую в обыкновенную исте­

ричность, придавала его политике наведения порядка в рос­

сийском управлении предельно хаотичный характер. Чи­ новничество же быстро осознало, что указы и приказы императора Павла вполне позволительно игнорировать - их

издается настолько много, что невозможно проверить, при­

ведены они в исполнение или нет. К тому же Павел был

весьма переменчив в настроениях, и нередко изданные его

капризным величеством указы спустя какое-то время отме­

нялись им. Вследствие этого произвол чиновников, если чем и ограничивался при Павле, то более его собственным вы­ сочайшим произволом, чем законами. Но бывало так, что и

государево самодурство оказывалось бессильным в борьбе с

непослушанием чиновников.

В мемуарной литературе, посвященной правлению Пав­ ла 1, часто приводится в качестве примера его самодурства факт введения запрета на ношение тех или иных атрибутов одежды. При этом утверждается, что данный запрет бьш им установлен якобы сразу же по восшествии на престол. «Пер­ вый подвиг свой (новый порядок) обнаружил объявлением

жестокой, беспощадной войны злейшим врагам государства русского - круглым шляпам, фракам и жилеткам! На другой

день человек 200 полицейских солдат и драгун, разделенных на три или четыре партии, бегали по улицам и во исполне­ ние (особого) повеления срывали с проходящих круглые llUIЯпы и истребляли их до основания; у фраков обрезывали

отложные воротники, жилеты рвали по произволу и благо­ усмотрению начальника партии, капрала или унтер-офице­ ра полицейского». Так, предельно язвительно, изложил в

своих мемуарных записках историю с введением императо­

ром Павлом запретов в одежде А. М. Тургенев2О• Историк

Н. К. Шилъдер в своем описании первых дней Павлова цар­

ствования целиком доверился этим мемуарным фантазиям21 •

Между тем сохранившиеся тексты высочайших указов импе­

ратора Павла 1 дают иную картину. Во-первых, запрет на но-

69