Экзамен зачет учебный год 2023 / Криминология2 / УЧЕБНИКИ КРИМИНОЛОГИЯ / Клеймёнов Учебник криминология 2018
.pdfВ Библии раскрыто учение о свободе воли человека, которое является крае-
угольным камнем классической школы уголовного права и криминологии. В
отличие от других живых существ только человек способен делать нрав-
ственный выбор между добром и злом; именно он часто оказывается в таких обстоятельствах, когда должен сделать нравственный выбор.
Такой выбор для человека с криминологической точки зрения является прин-
ципиальным: он отделяет непреступника от преступника. Выбирая то или другое (выбор есть всегда, если отсутствует альтернатива, то устраняется от-
ветственность), человек становится на путь удаления от преступной деятель-
ности или стремления к ней. Выбор этот принципиален в широком социаль-
ном контексте и в индивидуальном плане, ибо он означает выбор стратегии созидания либо разрушения своей личности, собственной судьбы, судьбы других людей, окружающего пространства и т. д.
Учение о свободе воли показывает, что любое преступление есть проявление несвободы. Нарушитель нравственного закона всегда является несвободным человеком, он реализует какую-либо зависимость, в которой находится (яр-
ким примером здесь может служить наркозависимость), либо выполняет чу-
жую волю. Свобода дана человеку для согласования своей воли с внешними императивами, которые были и всегда будут, для понимания собственной ограниченности и необходимости соблюдения границ бытия. Нарушая эти императивы, человек обязан ответить за свой произвольный выбор. Поэтому преступление всегда виновное деяние. Различение добра и зла возможно только через личное участие человека в делах добрых или злых; преступле-
ние есть причастность ко злу. Преступление искажает физическую природу человека, изменяет внешность, губит его внутренний мир.
Библия является историческим памятником ограниченности древнейшей практики борьбы с преступностью, основанной на возмездии: «душу за душу,
глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу» (Втор., 19:21).
В Библии показан путь преодоления последствий преступления через изме-
нение внутреннего мира человека: только на этом пути возможно преобра-
21
жение человека, а значит, и изменение мира. Невозможно изменить окружа-
ющий мир, не улучшив нравственный мир человека.
В принципе возможны два подхода к управлению человеческим поведением,
и они могут быть реализованы в моделях противодействия преступному по-
ведению: внешний и внутренний. Первый из них основан на идее контроля за деятельностью людей. В этой схеме от них требуется исполнять установлен-
ные предписания, за невыполнение которых наступают определенные санк-
ции. Ясно, что эта система тяготеет к наращиванию как самих правил пове-
дения, так и методов обеспечения максимально эффективного контроля за отклоняющимся поведением. Второй основан на идее помещения «контроле-
ра» в сознание деятеля. Здесь задействуются мотивы человеческой деятель-
ности, предлагается механизм активизации внутреннего потенциала челове-
ка, его нравственных качеств. Это путь традиционной христианской этики,
которая являет собой одну из вершин решения противоречия между целями и средствами, между внешним и внутренним, между тем, что полезно деятелю,
и тем, что требуют от него государство и общество.
Конструктивность согласования права и библейской нравственности хорошо показана в учении Фомы Аквинского (1225—1274) об иерархии законов. Он выделяет вечный закон — Божественное предопределение, управляющее Вселенной, естественный закон — отражение вечного закона в человече-
ском разуме, в том числе в виде максим (добра и зла, должного и запрещен-
ного и проч.), позитивный закон — созданный человеком для того, чтобы способствовать ограничению зла и достижению добродете-
ли. Божественный закон — откровения, содержащиеся в Библии и опытных творениях святых. Позитивный закон не должен противоречить предписани-
ям закона естественного. Это противоречие, по Фоме Аквинскому, решается в пользу закона естественного. Таким образом, появляется категория неспра-
ведливого («незаконного») закона, теряющего характер императива, если он противоречит религиозному сознанию (т. е. он может не выполняться). По-
следнее положение весьма существенно, поскольку оно содержит в себе
22
большой «объясняющий» потенциал при анализе криминогенной социоди-
намики.
«Преступление — это всегда грех, но не каждый грех — преступление, —
утверждает в «Левиафане» Томас Гоббс (1588—1679). — Намерение украсть или убить есть грех, хотя бы это намерение не было выявлено никогда ни словом, ни делом, ибо Бог, знающий мысли человека, может вменить ему это в вину. Однако до тех пор, пока такое намерение не обнаружилось каким-
нибудь поступком или словом, при наличии которых намерение могло бы стать объектом разбора земного судьи, оно не называется преступлением».
Там, где нет закона, нет и преступления. Поэтому власть имущие часто нарушают законы, опираясь при этом на силу. Преступниками считаются лишь наиболее слабые из нарушителей законов. Для оправдания преступле-
ний тех, кто обладает верховной властью, всегда найдутся лжеучители.
Логика мышления, которое можно признать криминологическим, заключает-
ся в критическом анализе существующих порядков, установлении их связи с преступным поведением и создании проектов улучшения мироустройства.
Именно такова логика Томаса Мора (1478—1535), который в своей «Утопии» доказывает жестокость и бесполезность смертной казни за воровство. Как на главные причины воровства он указывает на огромное число знати, окружен-
ной многочисленной челядью, рядом с нищетой и безработицей; самое ужас-
ное наказание, говорит Мор, не удержит человека от воровства, раз у него остается только это одно средство спасти себя от голодной смерти; поэтому смертная казнь за воровство столь же бесполезна, сколь и жестока. Чтобы никто не был поставлен в необходимость сначала красть, а затем умирать на плахе, надо обеспечить всем членам общества средство к существованию.
Бросают многих, как бродяг, в тюрьмы, но в чем состоит их преступление?
Ни в чем другом, как в том, что они не могут найти никого, кто дал бы им работу. Вылечите Англию, говорит Мор устами путешественника и рассказ-
чика об Утопии, от этих язв, обуздайте алчный эгоизм богачей, изгоните праздность, дайте всем средства к существованию. Мор сравнивает юстицию
23
Англии с дурным учителем, который охотнее бьет своих учеников, нежели их воспитывает. Своим воспитанием, говорит Мор, вы развращаете детей, и
когда они потом совершают преступление, подготовленное вашим воспита-
нием, вы их наказываете. «Что вы делаете? Воров вы делаете, чтобы их нака-
зывать».
Аналогичный смысл в словах повествователя из «Города Солнца» Томмазо Кампанеялы (1568—1639), который говорит, что в Неаполе 70 тыс. душ населения, а трудятся из них всего какие-нибудь 10 или 15 тыс., истощаясь и погибая от непосильной и непрерывной работы изо дня в день. Да и осталь-
ные, пребывающие в праздности, пропадают от безделья, скупости, телесных недугов, распутства, ростовщичества и т. д. и множество народа портят и развращают, держа его у себя в кабале, под гнетом нищеты, низкопоклонства и делая соучастниками собственных пороков, чем наносится ущерб обще-
ственным повинностям и отправлению полезных обязанностей. Обработкой полей, военной службой, искусствами и ремеслами занимаются кое-как, и
только немногие и с величайшим отвращением. Жители Города Солнца —
«солярии» — это понимают. Они утверждают, что крайняя нищета делает людей негодяями, хитрыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными,
лжецами, лжесвидетелями, а богатство — надменными, гордыми, невеждами,
изменниками, рассуждающими о том, чего они не знают, обманщиками, хва-
стунами, черствыми, обидчиками. Община делает всех одновременно и бога-
тыми, и вместе с тем бедными: богатыми — потому что у них есть все, бед-
ными — потому что у них нет никакой собственности; и поэтому не они служат вещам, а вещи служат им.
Генетическую связь частной собственности с воровством усматривает Чезаре Беккариа (1738—1794), указывая, что кражи совершаются бедными, несчаст-
ными людьми, которым «право собственности» оставило только голое суще-
ствование.
24
Шарль Монтескьё (1689—1755), Ч. Беккариа, Иеремия Бентам (1748—1832)
сформулировали ряд «очевидных истин», которые представля-
ют классические основания криминологии.
1. Правители в государстве подлежат контролю. Обществу необходимо рас-
полагать рычагами воздействия на них, чтобы заставить выполнять общезна-
чимые задачи, вытекающие из справедливой сущности государства.
2.Излишняя жестокость законов — признак несвободного государства, она ухудшает нравы.
3.Жестокость законов препятствует их соблюдению.
4.Каждый гражданин вправе делать то, что не противно законам, не опасаясь никаких последствий.
5.Истинным мерилом преступлений является вред, который они приносят нации.
6.Бесполезные законы лишают силы законы необходимые.
7.Важно, чтобы ни одно преступление, сделавшееся известным, не осталось безнаказанным.
8.Цель наказания заключается в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же.
9.Страдания от наказания должны превосходить выгоды от преступления.
10.Чем скорее наказание следует за преступлением, чем ближе оно к нему,
тем оно справедливее, тем оно полезнее.
11. Одно из самых действенных средств, сдерживающих преступления, за-
ключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности.
12. Для достижения цели наказания достаточно, чтобы зло наказания превы-
шало выгоду, достигнутую преступлением, и в этот излишек зла должны входить также неизбежность наказания и потеря выгод, которые могло бы доставить преступление.
13. Лучше предупреждать преступления, чем наказывать. В этом — цель вся-
кого хорошего законодательства. Хороший законодатель постарается не столько карать, сколько улучшить нравы.
25
14.Хотите предупредить преступления? Сделайте так, чтобы законы были ясны и просты, чтобы все силы нации были сосредоточены на их защите и не использовались даже частично для того, чтобы их растоптать.
15.Хотите предупредить преступления? Сделайте так, чтобы просвещение шло рука об руку со свободой. Зло, порождаемое знаниями, обратно пропор-
ционально их распространению, а добро прямо пропорционально.
16. Самое верное, но и самое трудное средство предупреждения преступле-
ний заключается в усовершенствовании воспитания, которое неразрывно свя-
зано с природой правления.
Приведенные идеи, которые впервые системно изложены в работе Ч. Бекка-
риа «О преступлениях и наказаниях» (1764), нашли понимание не только у читающей публики, но и у судей и даже монархов некоторых государств.
Так, знаменитый «Наказ» российской императрицы Екатерины II включал
106 статей, содержание которых основывалось на книге Ч. Беккариа «О пре-
ступлениях и наказаниях».
Определенный вклад в создание фундамента криминологии внесла деятель-
ность Роберта Оуэна (1771 — 1858), которого с полным основанием можно назвать практикующим криминологом.
Криминологическая деятельность Оуэна начинается с 1 января 1800 г., когда им совместно с другими лицами была куплена одна из больших английских фабрик в Нью-Ленарке, местечке в графстве Ленарк. Еще в 1785 и 1789 гг.
здесь были выстроены фабрики. Прежний владелец фабрики привлекал для работы детей из различных воспитательных домов и благотворительных учреждений. Условия труда и жизни были ужасающи. Дети не выносили этих условий и умирали. Среди взрослых рабочих царили безнравственность и порочность. В таком виде застал фабрику Оуэн в год ее покупки. По его сло-
вам, воровство было профессией фабричных рабочих, пьянство — привыч-
кой, обман — обычаем; всюду были недоверие, разобщенность, беспорядок.
Свою борьбу с воровством Оуэн начал с приказания не возбуждать ни одного обвинительного дела за кражи с фабрики; отныне ни один человек ни на один
26
час не был лишаем свободы, но зато были приняты усиленные меры надзора,
предупреждения воровства, охраны фабричного имущества. Оуэн увеличил поденную плату рабочим и уменьшил продолжительность рабочего дня с 16
до 10,5 часа. Детям младше 10 лет была запрещена всякая работа на фабрике и сделано обязательным посещение с четырехлетнего возраста школы, для которой Оуэн построил прекрасное здание с залами для танцев, игр и гимна-
стики. Старших детей обучали кроме чтения и письма музыке и пению.
Принципом воспитания было отсутствие всякого наказания. Была устроена библиотека и вечерние курсы для взрослых; по праздникам устраивали кон-
церты и танцы. Были свои общественные магазины, где рабочие на 20% де-
шевле рыночной цены покупали лучшие продукты. Пищу готовили в обшир-
ной общественной кухне. При фабрике был свой доктор, и 1/60 своего зара-
ботка рабочие отдавали на образование капитала в помощь больным и стари-
кам.
Новые порядки привели к поразительным результатам: исчезло пьянство,
прекратились раздоры, в том числе на религиозной почве. За 16 лет на фаб-
рике не было совершено ни одного преступления. В колонии вместе с мате-
риальным благосостоянием водворилась спокойная, счастливая жизнь; чув-
ство солидарности воспиталось в людях, бывших ранее эгоистами; они уже понимали и высоко ценили общее благо.
2.2. Возникновение науки криминологии
Начало возникновению криминологии как науки положили труды великого итальянца — Чезаре Ломброзо (1836—1909). Именно его идеи получили тот общественный резонанс, который вызвал социальный интерес, необходимый для возникновения нового научного направления. Это во-первых. Во-вторых,
Ломброзо впервые широко использовал эмпирические методы получения информации, т. е. постарался сделать полученные им доказательства более строгими и убедительными. В-третьих, труды Ломброзо породили массу дру-
27
гих исследований, поскольку его критика предполагала наличие эмпириче-
ских данных. В-четвертых, Ломброзо создал целую научную школу, предста-
вители которой, в частности Энрико Ферри, стали не менее известны и попу-
лярны, чем ее основатель.
Эта школа получила название антропологической.
Чезаре Ломброзо опирался на естественнонаучное направление дарвинизма,
материалистические воззрения, руководившие трудами френологов (иссле-
дователи человеческого черепа) и получившие особенное распространение в
60-х гг. XIX в. В результате была выдвинута и обоснована атавистическая теория преступного человека — современного дикаря, находящегося на низ-
шей ступени развития, по своим природным качествам стоящего ближе к жи-
вотному миру.
Следует сказать, что идея о природном (прирожденном) характере преступ-
ного поведения высказывалась и до Ломброзо. Так, австрийский врач и ана-
том Франц Галль (1758—1828) — основатель науки о шишках на черепе — френологии, утверждал, что по внешнему рельефу черепной коробки можно судить о внутренних побуждениях человека, в том числе о преступных наклонностях. Идея зависимости поведения человека от строения его тела вообще имеет глубокую традицию в эзотерических учениях древности,
включая хиромантию и физиогномику. Однако Галль не считал, что преступ-
ные влечения людей, данные им от природы, полностью определяют совер-
шение преступлений. Он полагал, что «преступления являются продуктом индивидов, их совершающих, а следовательно, их характер зависит от при-
роды этих индивидов и от тех условий, в которых эти индивиды находятся;
лишь принимая во внимание эту природу и эти условия, можно правильно оценивать преступления». Именно Ломброзо во главу угла с самого начала поставил антропологический фактор, придал ему определяющее значение,
лишь позже под воздействием критики смягчив этот главный свой вывод признанием влияния на преступное поведение условий внешней среды. Вот как сам Ч. Ломброзо описывает историю своего открытия: «Внезапно, одна-
28
жды утром мрачного декабрьского дня, я обнаружил на черепе каторжника целую серию ненормальностей... аналогичную тем, которые имеются у низ-
ших позвоночных. При виде этих странных ненормальностей — как будто бы ясный свет озарил темную равнину до самого горизонта — я осознал, что проблема сущности и происхождения преступников была разрешена для ме-
ня».
Антропологические исследования преступников осуществлялись и до Ч.
Ломброзо — в Англии (врачами Дж. Причардом, Г. Модели, Б. Томсоном) и
Северной Америке (Р. Дагдейлом), однако именно Ломброзо наиболее четко и выразительно сформулировал концепцию прирожденного преступника, а
главное, сделал ее публичной.
На основе антропометрического метода, впервые примененного к изучению преступников («Антропометрия 400 правонарушителей», 1872), а также тща-
тельных сравнительных исследований их патологической анатомии, физио-
логии и психологии Ломброзо выдвинул тезис о преступнике как особом ан-
тропологическом типе. В 1876 г. Ломброзо опубликовал сенсационную книгу
«Преступный человек» (русский перевод 1898 г.), в которой говорилось о существовании особого типа человека, предрасположенного в силу некото-
рых атавистических свойств к преступной деятельности. Ломброзо обследо-
вал в итальянских тюрьмах большое число заключенных, совершивших тяж-
кие уголовные преступления, и почти у половины из них обнаружил физиче-
ские аномалии — «стигматы», «метки прирожденных преступников». Эти признаки: череп неправильной формы (сужается кверху или в нижней части,
приплюснут с боков), торчащие уши, непропорционально длинные руки (по-
хож на обезьяну), выдающиеся челюсти, сильно развитые надбровные дуги.
К стигматам, характеризующим преступника, Ломброзо относил сплющен-
ный нос, редкую бороду, низкий лоб, присущие, по его мнению, «примитив-
ному человеку и животным».
Наряду с проведением параллелей между преступностью среди животных и людей, признанием атавистического характера генезиса преступности, а пре-
29
ступника — дикарем, воскресшим в современной цивилизации, отдельно вы-
деляется и криминогенное влияние этнического фактора — расы. Влиянию расы Ломброзо вообще придает большое значение. В своей работе «Гениаль-
ность и помешательство» он пытается доказать выдвинутый тезис на приме-
ре евреев, утверждая, что среди них, с одной стороны, много гениальных лю-
дей, а с другой — поразительно много помешанных (это при том, что сам Ломброзо родился в еврейской семье!). В труде «Политическая преступность и революция» воздействие фактора расы выдвигается на первый план. Особо подчеркивается политическая неустойчивость и склонность к бунтам доли-
хоцефалов (длинноголовых), которые по сравнению с брахицефалами (ко-
роткоголовыми) наиболее революционны (галлы Севера Франции, ирланд-
ские кельты и парижане).
Идеи Ломброзо, которые были восприняты с огромным энтузиазмом, как настоящий переворот во взглядах на природу поведения человека (в том чис-
ле преступное), нашли большой отклик среди ученых не только в Италии, где последователями его учения (хотя и более осторожными и взвешенными в суждениях) были Энрико Ферри (1856—1929) и Рафаэль Гарофало (1852—
1934), но и в других странах. Характерно, что сторонники антропологическо-
го подхода, как и Ломброзо, пытались доказать обоснованность защищаемой ими теории обширными эмпирическими данными. Вместе с тем следует ска-
зать, что динамика развития антропологической школы характеризуется при-
знанием существования наряду с типом прирожденного преступника типов преступника по страсти и случайного преступника. Антропологический под-
ход дополняется данными психологии, уголовной статистики, уголовного права и тюрьмоведения, приобретает комплексный характер и становится наукой, которую Э. Ферри называет уголовной социологией.
Антропологическая школа криминологии, в рамках которой возникло само наименование науки (в 1884 г. барон Р. Гарофало опубликовал в Турине кни-
гу «Криминология»), имела вначале триумфальный успех, что показал Пер-
вый Конгресс уголовной антропологии, проведенный в Риме в 1885 г., со-
30