Экзамен зачет учебный год 2023 / Криминология2 / УП Криминология. Доклады / Доклад про Суицид / Молтсбергер Антология суицидологии

СЛУЧАЙ 3 Сэлли Т. – «Чтоб я сдохла…»

Сэлли Т., школьница пятнадцати с половиной лет, обследовалась в психиатрической клинике по просьбе матери, сообщившей, что дочь пыталась отравиться аспирином.

Миссис Т. рассказала, что Сэлли была незапланированным ребенком,

ив период беременности муж во время ссоры столкнул ее с лестницы. Через год после рождения второго ребенка, сына, муж оставил ее. Сэлли тогда было два года.

Когда Сэлли исполнилось шесть лет, миссис Т. вторично вышла замуж

ичерез год родила сына. Муж ясно дал понять, что отдает предпочтение своему сыну, а жена занимает в доме лишь второе место после него. Родной брат Сэлли, которому теперь тринадцать лет, по настоянию мистера Т. был помещен в детский дом в связи с неконтролируемым поведением.

Втечение последних нескольких лет Сэлли состояла в постоянном конфликте с матерью, лгала, совершала кражи «без особого чувства вины». За год до обследования она украла презервативы отчима и в школе отдала их мальчикам. Представитель органов опеки, часто беседовавший с девочкой, чувствовал, что Сэлли испытывает некоторую привязанность к отчиму, но хорошо понимает, что в сравнении с его родным сыном ничего не значит для него

иявляется самым «ненужным» членом семьи. Миссис Т. в гневе часто говорила Сэлли: «Чтоб ты сдохла!». Мать и ее муж хотели куда-нибудь отослать девочку из-за ее вызывающего и строптивого поведения. Кроме того, они препятствовали ее встречам с парнем, который был правонарушителем.

Во время беседы с психиатром Сэлли больше всего тревожилась из-за этого парня по имени Эл, которого родители вначале приняли, а затем запретили ему приходить в дом. Тогда однажды ночью она ушла жить к нему. Отчим ультимативно приказал вернуться. Она подчинилась, но после возвращения домой отчим запретил ей встречаться с Элом. Она прошла в свою комнату и проглотила двадцать пять таблеток аспирина. «Я позвонила подруге; наверное, ее напугал мой голос, поскольку она сказала, что немедленно едет ко мне. Прийдя, она сварила кофе и спасла мне жизнь». Позже Сэлли добавила: «Я пыталась покончить с собой не из-за злости на маму, а потому, что потеряла Эла, который много для меня значил… Я чувствую, что мама слишком строга, она считает меня кем-то вроде рабыни или няньки».

Заключение

Непрекращающийся конфликт между Сэлли и ее матерью привел к усилению симптомов подросткового возраста, начиная с энуреза, лживости, краж и кончая побегом из дому и суицидальной попыткой. Избавившись от старшего сына, мать теперь предпринимала попытки избавиться от дочери. Поведение Сэлли, которое было едва терпимым в период созревания, теперь стало угрожать супружеским отношениям матери и отчима.

По мере усиления ее конфликтующих потребностей репертуар защитных методов, использовавшихся Сэлли, истощался. Возрождение эдипова конфликта в подростковом возрасте вызвало потребность в защите от глубинной привязанности к матери и влечения к отчиму. В полюбившемся ей парне, Эле, она сумела найти внесемейный объект, благодаря которому начинала чувствовать себя взрослой женщиной, независимой от родителей. Однако она выбрала человека по своему собственному вкусу,– правонарушителя – и вскоре общение с ним прервалось из-за вмешательства матери и отчима. Сложившаяся ситуация угрожала ее гетеросексуальной защите от регрессивного страха подчинения матери («Мама считает меня рабыней»). Эта утрата, случившаяся на фоне частых пожеланий матери «чтоб ты сдохла» и восприятие себя как самого ненужного члена семьи привели к возникновению чувства самоуничижения и покинутости, кульминацией которого стала суицидальная попытка. Этим актом она исполнила желание матери, связанное с избавлением от дочери и ее смертью. Сэлли стала обузой для своей семьи.

ОБСУЖДЕНИЕ

В статье Анны Фрейд (Freud, 1958), посвященной психоанализу подростков, приводится описание попыток подростка справиться с тревогой, вызванной привязанностью к родителям. «Они могут смещать либидо на объекты вне семьи и обращать испытываемые к ним эмоции на противоположные. Возникает полная трансформация аффекта, например, переход любви в ненависть, которая затем проецируется на родителей, становящихся основными притеснителями и преследователями подростка… Напротив, глубокая враждебность и агрессия могут быть повернуты от объектов и обращены внутрь, на себя. В этих случаях подростки переживают сильную депрессию, проявляют тенденции к самоуничижению и самоповреждению или даже осуществляют свои суицидальные желания». Приведенные клинические случаи иллюстрируют многие из этих психодинамических факторов. Кроме того, они указывают на усиление патологических отношений, развивающихся между подростком и родителями. В современной литературе по подростковой суицидологии подчеркивается важность понимания взаимосвязи ролей ребенка и его родителей.

Шнир и Кэй (Schneer, Kay, 1961) описывают родителей, формирующих садомазохистическую установку у ребенка, который выбрал суицид, когда вновь столкнулся с отвержением в подростковом возрасте, чтобы завершить свою борьбу с фрустрацией.

Глейзер (Glaser, 1965) обсуждает «эмоционально холодных» родителей и ситуацию отсутствия отца, когда родители оказываются недоступными для ребенка как источники любви и поддержки во времена стресса.

Гоулд (Gould, 1965) отмечает: «Родители по многим причинам могут желать, чтобы ребенок куда-то исчез… [и] испытывать базовое чувство, что им бы жилось лучше без детей. Эти чувства могут передаваться словесно и невербально, осознанно и бессознательно, и, если ребенок уловит подобный намек, то мо-

жет прибегнуть к исполнению бессознательных (или осознанных) желаний родителей и совершить суицидальную попытку, посчитав, что только этим путем ему удастся заслужить их одобрение и любовь». Шрут (Schrut, 1964), размышляя аналогичным образом, указывает, что десять из девятнадцати обследованных им детей осознанно или неосознанно ощущали, что для значимого родителя или родителей они являются обузой, причем подобное ощущение возникало еще в раннем детстве. Он упоминает борьбу, происходящую в душах матери и ребенка, направленную «против осознания подспудного желания, чтобы ребенка не было на свете».

Течер и Джакобс (Tekher, Jacobs, 1966b) отмечают, что в соответствии с их данными 88% суицидальных попыток подростков совершалось дома, часто, когда один или оба родителя были в соседней комнате. Они полагают, что этот факт указывает на меру отчуждения подростков от их родителей к моменту суицидальной попытки. Другая возможная интерпретация состоит в том, чтобы рассматривать его как показатель желания родителей избегать и отрицать деструктивное поведение ребенка, который им больше не нужен.

Во всех представленных нами случаях начало подросткового возраста ведет к «стадии эскалации», по Течер и Джакобс (Tekher, Jacobs, 1966a), во время которой усиливаются прошлые поведенческие проблемы между ребенком

иродителями. Прилагаемые родителями усилия по контролю поведения ребенка и сдерживанию собственных амбивалентных чувств к нему постепенно становятся тщетными. Провоцирующее поведение подростка, его изменчивое настроение, периоды замкнутости, возникновение секретов усиливают у родителей чувства беспомощности, фрустрации и ощущение, что ребенок не допускает их в свою жизнь. Происходит отдаление родителей и детей, их связи

ивзаимопонимание разрушаются. В это время возникает другая форма общения, и от родителей к ребенку начинают поступать иные послания: на бессознательном и невербальном уровне ему дают понять, что он больше не нужен

иродители желают избавиться от него, хотят его смерти.

Вслучае Гейл это сообщение было передано через отцовское игнорирование ее суицидальных угроз и установленного ранее диагноза серьезного аффективного расстройства. Отец Билла позволил судье ввести сына в игру сразу после полученной травмы головы. Кроме того, он не предпринимал никаких мер по поводу опасного поведения обоих сыновей за рулем и, наконец, сказал Биллу: «Мне надоело постоянно думать, как не обидеть тебя». В случае Сэлли пожелание высказали прямо: «Чтоб ты сдохла!» – в дополнение к осознанию ею того, что она была самым ненужным членом семьи.

При возникновении ситуации, когда родители осознанно или бессознательно, словесно или невербально выражают пожелание смерти подростку, он сталкивается с реальной потерей, эквивалентной прямому отказу от него. Он прекрасно понимает, что стал ненужным, о чем свидетельствует его дальнейшее суицидальное поведение. Ненужный ребенок пребывает в положении человека, которого отказывается терпеть и принимать родная семья. Он утрачивает свою полезность и в качестве объекта эмоционального отношения, и как исполнитель неудовлетворенных потребностей родителей. По-

следнюю ситуацию можно усмотреть, например, при наличии в семье под- ростка-правонарушителя, рано забеременевшей дочери, ребенка, ставшего объектом инцеста, больного шизофренией или малолетнего убийцы. Эти дети служат удовлетворению специфических потребностей родителей, зависящих от особенностей их психопатологии, и помогают сохранить шаткое равновесие в структуре семьи. Обобщенно этого ребенка Фогель и Белл (Fogel, Bell, I960) называют «козлом отпущения», объектом, посредством которого родители справляются с семейным и личным напряжением. В какой-то момент, когда их уже невозможно использовать или они начинают представлять реальную угрозу психическому здоровью, стабильности брака или жизни родителей, эти дети оказываются ненужными. При возникновении подобной ситуации один или оба родителя словесно или невербально, путем осознанных или бессознательных поступков сообщают ребенку о своем желании как-то избавиться от него, включая и желание, чтобы ребенок умер. В этом состоит экстремальная степень отвержения, которая может привести к трагическому исходу.

Корни ненужности ребенка иногда уходят далеко назад, ко времени его рождения или даже до его зачатия. Он может быть нежеланным или незапланированным, но даже в случае запланированного рождения вскоре может наступить разочарование. Подобное начало делает весьма маловероятным формирование прочных отношений матери и ребенка. В итоге возникают помехи на пути развития и функционирования здорового Эго ребенка. Рано или поздно у него создается специфический образ родителей и других членов семьи, включающий эмоционально холодную мать, отвергающего отца и ненавистных братьев и сестер. Между тем родители сами могут испытывать специфические проблемы во взаимоотношениях, которые усиливают либо временами смягчают эти трудности, связанные с ребенком. Представленные в статье случаи ясно показывают, каким образом поведение детей пробуждало дремлющие чувства родителей, связанные с неразрешенными проблемами в отношениях с их собственными отцом и матерью, а также их эротические и враждебные влечения. Родители в равной степени являются и жертвами своего прошлого, и источниками тех трудностей, с которыми сталкиваются их дети.

Понятие ненужного ребенка можно расширить, сформулировав понятие ненужного пациента. Подразумевается, что в социальной структуре психиатрического учреждения между врачом и пациентом возникают отношения, сходные с отношениями родителей и детей, которые прямо или косвенно могут влиять на суицидальное поведение пациента. Об этих отношениях речь идет в статье Хэвенса (Havens, 1965), описывающего реакцию персонала на несимпатичную пациентку, которая совершила самоубийство после того, как ее преждевременно выписали из больницы: «Возможно, мы торопили ее, приукрашивая степень ее выздоровления, поскольку испытывали бессознательное отвращение к чему-то, что ощущали в ней», и далее: «Возможно, мы не хотели, чтобы пациентка оставалась в отделении».

Как только в семье развивается ситуация, когда ребенок становится не нужен, нужно быть готовым к тому, что в какой-то момент острое чувство отвер-

жения станет пусковым механизмом к совершению ребенком суицидальной попытки.

Течер и Джакобс (Tekher, Jacobs, 1966a) указывают: «Отчужденный от родителей подросток может найти близость первичных отношений в любовном романе». Любовные отношения Сэлли были грубо разрушены отчимом. Эта утрата вполне могла пробудить боль уже перенесенных потерь, включая уход отца из семьи, когда ей было два года.

Конечно, у нас не может быть полной уверенности, что авария, в которую попал Билл, была преднамеренным актом самоубийства. Похожие случаи описывает Шехтер (Schechter, 1957). В сравнительном психиатрическом исследовании смерти от несчастных случаев и самоубийства Табачник с коллегами (Tabachnick et al., 1966) показали, что люди, погибшие вследствие несчастного случая, накануне смерти не переживали никаких психотравмирующих ситуаций, а лица, покончившие с собой, столкнулись с утратой близкого человека, серьезной неудачей или разрывом любовных отношений. Билл мог почувствовать, что высказанное отцом замечание о нежелании постоянно думать о том, как не обидеть сына, и его последующая измена матери не оставляют никакой надежды для поддержки или понимания с его стороны. Переживая свою покинутость Билл вполне мог прибегнуть с самоубийству.

Суицидальная попытка Гейл последовала за ссорой с матерью. Она почувствовала, что мать ее совершенно не понимает. Чувство покинутости усиливалось из-за игнорирования отцом ее суицидальных угроз.

Рохлин (Rochlin, 1965) проясняет дилемму «ненужного» ребенка, который чувствует себя покинутым. Описывая агрессивные чувства в связи с потерей объекта, он отмечает: «В этой ситуации „Я“… подвергается серьезной опасности нападения со стороны самого себя; нередко подобное насилие выражается в суицидальных желаниях и побуждениях. Этот факт наводит на мысль, что для человека деструктивные желания, направленные на значимый объект, являются невыносимыми. В присутствии этих желаний „Я“ принимает все нападение на себя, несмотря на проекцию источника враждебности на другого человека. Объект всегда лучше пощадить».

Подросток действительно щадит объект, иногда ценой ухода из семьи или из жизни.

ВЫВОДЫ

В статье описаны три случая, показывающие, что отношение родителей является одним из многих факторов, определяющих суицидальное поведение подростков. В каждом примере можно увидеть цепочку серьезных проблем в отношениях родителей и детей, тянущихся с раннего детства и достигших апогея во время наполненного стрессами подросткового возраста. Попытки ребенка справиться с трудностями взросления пробудили у родителей множество их собственных неразрешенных подростковых конфликтов, например, сексуальные и агрессивные влечения, борьбу с амбивалентным отношением к собственному отцу или матери. В итоге развивалось взаимное непонимание

подростка и родителей и усиливалось их недовольство друг другом. В кульминационный момент родители восприняли сексуальность и враждебность ребенка как угрозу своему психическому здоровью, стабильности брака и даже жизни. В свою очередь, подросток рассматривал их как угнетателей и преследователей. На эту нестерпимую угрозу родители реагировали желанием избавиться от ребенка, желанием его смерти. Его выражали открыто, например, сказанными в гневе словами «Чтоб ты сдохла!» или завуалировано, путем игнорирования суицидальных угроз и действий ребенка. Эти сигналы подросток интерпретировал как подтверждение, что родители желают избавиться от него и хотят его смерти, что им можно пожертвовать ради блага других членов семьи. Он стал ненужным.

На эту ситуацию в трех описанных случаях подростки реагировали ощущением, что их бросили, и дальнейшее подчинение желанию родителей оказалось одним из ведущих факторов суицидального поведения. По-видимому, подростки предпринимали попытки самоубийства в тот момент, когда Эго, уже ослабленное прошлыми проступками и/или актуальными нарцисcическими травмами и утратами, подчинялось родительскому желанию их смерти.

ЛИТЕРАТУРА

Beckett P. G. S. et al. (1956). Studies in schizophrenia at the Mayo Clinic, I. The significance of exogenous traumata and the genesis of schizophrenia // Psychiatry. V. 19. Р. 137–142.

Closer K. (1965) Attempted suicide in children and adolescents: psychodynamic observations // Am. J. Psychother. V. 19. Р. 220–227.

Freud A. (1958). Adolescence. The Psychoanalytic Study of the Child. N. Y.: International Universities Press. V. 3. Р. 255–278.

Gould R. E. (1965). Suicide problems in children and adolescents // Amer. J. Psychother. V. 19. Р. 228–246.

Havens L. L. (1964). Psychosis and the concept of ego defect. N. Y.: Presented before the American Psychoanalytic Association.

Havens L. L. (1965). The anatomy of a suicide // New Eng. J. Med. V. 272. Р. 401–406. (См. главу 10 этого издания.)

Jacobziner H. (1965). Attempted suicides in adolescence // J. Amer. Med. Assn. 191. Р. 7–11.

Johnson A. M. et al. (1956). Studies in schizophrenia at the Mayo Clinic. II. Observations on ego function in schizophrenia // Psychiatry. V. 19. Р. 143–148.

Rochlin G. (1965). Griefs and Discontents: The Forces of Change. Boston: Little Brown. Р. 27.

Schechter M. D. (1957). The recognition and treatment of suicide in children // Clues to Suicide / E. S. Shneidman, N. L. Farberow (Еds). N. Y.: McGraw-Hill. Р. 181.

Schneer H. I., Kay P. (1961). The suicidal adolescent // Adolescents / S. Lorand, H. I. Schneer (Еds). N. Y.: Hoeber. Р. 180–201.

Schrut A. (1964). Suicidal adolescents and children // J. Amer. Med. Assn. V. 188. Р. 1103–1107.

Tabachnick N., Litman R. E., Osman M., Jones W. L., Colin J., Kasper A., Moffat J. (1966). Comparative psychiatric study of accidental and suicidal death // Arch. Gen. Psychiat. V. 14. Р. 60–68.

Tekher J. D., Jacobs J. (1966a). Adolescents who attempt suicide // Am. J. Psychiat. V. 122. Р. 1248–1257.

Tekher J. D., Jacobs J. (1966b). The physician and the adolescent suicide attempter // J. School Health. V. 36. Р. 406–415.

Vogel E. F., Bell N. W. (1960). The emotionally disturbed child as the family scapegoat // A Modem Introduction to the Family / N.W. Bell, E.F. Voeel (Еds). Glencoe, III: Free Press. Р. 382–397.

■

Судьбоносный для человеческого рода вопрос, как мне кажется, состоит в том, сможет ли его культурное развитие справиться с теми расстройствами общественной жизни, которые возникают из-за свойственного человеку инстинкта агрессии и саморазрушения, и если да, то до какой степени.

Зигмунд Фрейд (Freud, 1953–1965. V. 21, р. 145)*

Согласно взглядам Зигмунда Фрейда, рассуждавшего о судьбе человека в 1930 году, в конце его длительной и продуктивной творческой деятельности, самоубийство и война являются разными аспектами одной проблемы. Они представляют собой выражение инстинктивной агрессии

идеструкции, которые, в свою очередь, являются взаимозаменяемыми элементами инстинкта смерти. Более того, развитие цивилизации, полагающее групповое насилие как единственную возможность отсрочить гибель человечества, подрывает психическое здоровье индивидуальных членов группы

иугрожает каждому из них самоубийством (V. 22, р. 110–111; V. 23, р. 148– 150).

Вэтом очерке сделан обзор клинического опыта и эволюции теоретических взглядов Фрейда, которые привели его к различным выводам относительно самоубийства. В мою задачу входило выделить из всех работ и клинических наблюдений Фрейда то, что касается темы самоубийства, и спустя несколько десятилетий оценить его вклад в понимание этой проблемы и разработку современных методов предупреждения самоубийств. Читатель, сопровождающий меня в этих трудах, будет, я предполагаю, время от времени сталкиваться на этом пути с рядом трудностей, хотя я постараюсь по возможности ясно отметить основные путеводные вехи. К сожалению, Фрейд не обобщил свои взгляды на самоубийство в виде отдельной публикации. Не существует ка- кой-то отдельной работы по этой теме, которую можно было бы сравнить, например, с его трудами о войне (V. 14, р. 283–300; V. 22, р. 213–215). Множество клинических наблюдений, выводов и размышлений о различных аспектах самоубийства разбросано по его многочисленным сочинениям, касающимся в основном других вопросов и преследующих иные цели.

Этот обзор позволит проследить в общих чертах разработку проблемы самоубийства в трудах Фрейда, опубликованных с 1881 по 1939 год, с некоторыми отклонениями от строгой последовательности развития его взглядов во времени и с большим вниманием к конкретным темам. Первый раздел посвящен ранним наблюдениям Фрейда, в основном личным и клиническим. Во втором разделе рассматриваются его более поздние, преимущественно теоретические произведения. В третьей части предпринята попытка обобщения

иоценки изложенного материала. Во избежание излишних сложностей список литературных источников ограничивается работами Фрейда и биографией, написанной Эрнестом Джонсом.

* Далее в этой главе сноски на Стандарное издание работ Фрейда на английском языке будут приводиться в формате: (том, страницы).

РАННИЙ ОПЫТ: 1881–1910

Было бы ошибкой предполагать, что интерес Фрейда к самоубийству являлся чисто теоретическим или философским. Напротив, у него был богатый клинический опыт работы с суицидентами. Почти во всех описаниях клинических случаев, опубликованных Фрейдом, за исключением истории Маленького Ганса, пятилетнего ребенка, упоминается суицидальная симптоматика.

Суицидальное поведение составляло важный аспект симптомов пациентки Йозефа Брейера – Анны О. Брейер открыл катартический метод лечения, ставший начальным этапом терапевтического подхода, который Фрейд позже развил в психоанализ. Временами у Анны О. возникала полная диссоциация между двумя совершенно отдельными друг от друга состояниями сознания,

водном из которых она говорила только на английском языке. Суицидальные тенденции у нее появились после смерти отца. По рекомендации врача

ипротив ее желания из-за угрозы совершения самоубийства Анну О. перевезли (в июне 1881 года) в дом, расположенный в сельской местности вблизи Вены. После переезда она трое суток не спала, полностью отказалась от приема пищи и предприняла несколько суицидальных попыток, разбивая окна

ипытаясь порезаться стеклом или прибегая к другим способам самоубийства. Затем она несколько успокоилась и даже добровольно принимала на ночь хлорал в качестве успокоительного средства (V. 2, р. 2–8).

Хотя Фрейд описывал этот случай много раз, он не акцентировал внимание на его суицидальных элементах. Однако почти с самого начала психоаналитической практики он понял важность вины за враждебные чувства

вотношении родителей в возникновении болезненных симптомов, особенно после смерти родителей. В мае 1897 года в письме Вильгельму Флиссу Фрейд писал: «Враждебные импульсы против родителей (желание их смерти) также являются существенной частью неврозов… Они вытесняются, когда преобладает жалость к родителям – во время их болезни или смерти. В этих случаях одним из проявлений скорби становится обвинение себя в их смерти…» (Freud, 1954, р. 207).

Вероятно, наиболее близкое личное соприкосновение Фрейда с самоубийством произошло в августе 1898 года. «Один из моих пациентов, на лечение которого я потратил много труда, покончил с собой вследствие неизлечимой половой болезни». Этот суицид, отмечал Фрейд, породил у него некоторые болезненные фантазии, связанные со смертью и сексуальностью, которые он более или менее успешно вытеснил. Несколько недель спустя, находясь под влиянием этих бессознательных фантазий, Фрейд не мог вспомнить фамилию Синьорелли*, создателя изумительных фресок на тему «Четырех последних сущностей» – Смерти, Страшного Суда, Ада и Небес. Пытаясь визуализировать фрески и вспомнить фамилию художника, Фрейд почувствовал неадекватность своих ассоциаций как источник внутренних страда-

* Лука Синьорелли (1445/50–1523) – итальянский живописец Раннего Возрождения, ученик Пьетро делла Франческо, представитель умбро-флорентийской школы. Речь идет о его фресках в капелле Сан-Брицио собора в Орвието.