созданию «дисциплинарного индивида». Эта власть проявляется не только в тюрьме, но и в казарме, психиатрической больнице, за фабричными стенами, в школьном помещении. Для дисциплинарной власти характерны иерархический надзор (системное наблюдение, постоянный контроль), позитивные и негативные санкции, испытания (экзамены, смотры, тренировки, инспекции и т. п.). Цель дисциплинарного контроля – формирование «податливых тел», а его символ – тюрьма. Но тогда все общество «начинает приобретать сильное сходство с тюрьмой, где все мы одновременно и охранники, и заключенные»****.

* Подробнее см.: Гилинский Я. Девиантность, социальный контроль и политический режим. В: Политический режим и преступность. СПб., 2001. С. 39-65.

**Гегель. Философия права. М., 1986. С. 256.

***Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М., 1999; Он же. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997; Он же. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996.

****Монсон П. Лодка на аллеях парка: Введение в социологию. М., 1995. С. 63.

С этим перекликается труд нашего современника и соотечественника А. Н. Олейника «Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти»*, в котором автор, в результате эмпирических исследований и кропотливого анализа, сравнивает Россию, как «маленькое общество» (в отличие от «большого общества» – цивилизованного) с тюрьмой. Не могу удержаться от обширной цитаты: «Тенденция к воспроизводству "маленького общества" и незавершенный характер модернизации – таковы основные факторы, определяющие постсоветский институциональный контекст... Государство сознательно пресекает всякие попытки оформления коллективного субъекта, способствуя, таким образом, образованию пустыни между повседневной жизнью групп "своих" и властью... И здесь не важно, какую конкретную форму принимает группа "своих": номенклатуры, семьи президента или выходцев из КГБ... Приватизация общественного пространства группами "своих", не важно, находящихся у кормила власти или нет, означает смерть еще до рождения гражданского общества... Группа "своих" стремится приватизировать и материальные ресурсы, к которым имеют доступ ее члены... Постсоветские люди с ненавистью относятся к государству, потому что оно воспроизводит логику группы "своих" и поэтому рассматривает граждан как "чужих". Но в то же время постсоветские люди неспособны избавиться от такого государства, в котором материализуется их собственный образ жизни, их собственные взгляды и поведение»**.

* Олейник А. Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. М., 2001. ** Олейник А. Н. Указ. соч. С. 364-370.

Но вернемся к М. Фуко. Один из его выводов – все тонкости механизма власти и социального контроля с использованием «коварной мягкости, неявных колкостей, мелких хитростей, рассчитанных методов, техник» направлены на одну цель – создание «дисциплинарного индивида»*. Ясно, что формирование стандартного «дисциплинарного индивида», не создающего проблем для власти – задача, прежде всего, тоталитарного (да, и авторитарного) режима. Думается, М. Фуко не случайно упоминал коварную мягкость, мелкие хитрости и т. п. Чем менее демократичен, менее либерален режим, чем он более авторитарен и тоталитарен, тем чаще он использует демагогию для прикрытия своих истинных целей, намерений и действий.

* Фуко М. Надзирать и наказывать. С. 455.

Другой исследователь проблемы – И. Гоффман называет учреждения, описанные М. Фуко (тюрьму, психиатрическую больницу, школу-интернат, а также армию с ее казармами и т. п.), «тотальными институтами»*, что не меняет их сущности.

* Goffman E. Asylums. Harmondsworth, Penguin Books, 1961.

Глава 17. Социальные практики

Всякое наказание преступно.

Л. Толстой

Наказание виновного есть зло.

Ф. Дзержинский

208