Экзамен зачет учебный год 2023 / Крим тактика и психология связь_доклад
.docxТактика психологического взаимодействия с участниками процесса
Использование тактических приемов – это конструктивный процесс творчества, в котором для следователя важно учитывать весь спектр потенциальных следственных ситуаций. Также тактика подразумевает волевой характер. Например, когда требуется решить вопрос преодоления чего-либо, чаще всего – сопротивления, необходим тактический подход.
Требования быстроты и полноты расследования обязывают следователя использовать в необходимых случаях психологическое воздействие на участников процесса. Но такое воздействие нельзя приравнивать к психологическому насилию.
Справедлива позиция А. Р. Ратинова, согласно которой правомерное психическое влияние само по себе не диктует конкретного действия, не вымогает показания того или иного содержания, а, вмешиваясь во внутренние психологические процессы, формирует правильную позицию лица, сознательное отношение к своим гражданским обязанностям и лишь опосредованно приводит его к выбору определенной линии поведения. Более того, можно разделить точку зрения, согласно которой вся следственная тактика подразумевает воздействие следователя на психику участвующих в деле лиц.
Чтобы понимать психологию людей и оказывать на них психологическое воздействие, необходимо уметь управлять и своими психическими процессами и состояниями.
В связи с этим определенные требования предъявляются к самому следователю, в частности он должен:
а) уметь сосредоточиваться на объекте исследования, быть внимательным и наблюдательным;
б) путем рационального распределения рабочего времени сохранять высокую степень работоспособности и ясность мышления, когда необходимо выполнить наиболее ответственную работу и принять решения по важнейшим вопросам;
в) не падать духом при неудачах;
г) не проявлять, свои эмоции и настроения во взаимоотношениях с участниками следственных действий, не поддаваться им, во всяком случае не определять ими свои отношения с людьми;
д) быть примером для тех, чье поведение он оценивает сам.
Важное значение науки психологии в изучении поведения преступника и в борьбе с преступностью, специфика использования ее в указанной области привели к появлению особой отрасли науки психологии — судебной психологии. Это создает своеобразные «ступенчатые» отношения между криминалистикой, в частности следственной тактикой и тактическими приемами, с одной стороны, и общей психологией — с другой, ибо между ними находится судебная психология. Следовательно, необходимо разобраться в этих связях и определить отношения между указанными науками.
По мнению А. Р. Ратинова, «судебная психология — это наука, изучающая психические явления, связанные с участием в уголовном судопроизводстве, закономерности человеческой психики при осуществлении производства по делу о выполнении различных функций в уголовном процессе.
Судебная психология исследует пути и средства формирования и направления психической деятельности участников уголовного процесса, изучает эти психические закономерности в целях их наиболее успешного использования для решения задач уголовного судопроизводства».
Аналогично определяет судебную психологию и А. В. Дулов, как науку, изучающую особенности развития и проявления психических явлений, связанных с процессом деятельности по осуществлению правосудия.
Естественно, возникают опасения, не совпадут ли цели и методы судебной психологии и криминалистики в части использования данных общей психологии для нужд предварительного расследования, потому что назначение давно уже сложившейся науки криминалистики в том и состоит, чтобы разрабатывать научно-технические средства и тактические приемы на основе использования специальных наук, в том числе и психологии.
Если совпадут цели и методы криминалистики и судебной психологии (последней — в части предварительного расследования), то возникнут ненужные параллелизм и дублирование наряду с тем, что без должного внимания останется углубленное изучение сложных научных проблем психологии, крайне необходимых для следственной тактики, в частности по психологической диагностике личности допрашиваемого, распознаванию лжи, оказанию помощи допрашиваемым с целью восстановления в памяти забытого, которыми могла бы заняться судебная психология.
Вопрос о взаимосвязи судебной психологии с криминалистикой и о границах их компетенции беспокоит и представителей науки судебной психологии. Так, А. Р. Ратинов пишет: «Судебная психология исследует пути и средства формирования и направления психической деятельности участников уголовного процесса, изучает эти психические закономерности в целях их наиболее успешного использования для решения задач уголовного судопроизводства». И далее: «Образно и приближенно говоря, если уголовный процесс и криминалистика в основном определяют «что нужно делать» и «как это нужно делать», то судебная психология объясняет, «почему это нужно делать так».
Это сравнение дано так, будто бы судебная психология должна лишь объяснять то, что уже вошло в пауки уголовного процесса и криминалистики. В приведенном далее примере взаимоотношений криминалистики с судебной психологией в процессе следственного эксперимента А. Р. Ратинов характеризует их более правильно. Он пишет, что криминалистика дополняет процессуальный порядок эксперимента «детальными рекомендациями о приемах производства различных видов эксперимента, о достижении максимального сходства условий и обстановки эксперимента с проверяемым событием, о подборе и порядке участия в этом действии тех или иных лиц. Судебная психология применительно к данной ситуации указывает, какие именно факторы могут влиять на возможности человека видеть или слышать происходящее, как обеспечить сопоставимость условий восприятия, почему отрицательные результаты эксперимента нужно оценивать с учетом различий в психическом состоянии человека в момент происшествия и при производстве опытных действий и так далее».
Использование положений судебной психологии в криминалистической тактике - наиболее разработанная область соприкосновения и взаимопроникновения этих наук. Не исключено, что именно поэтому здесь наблюдаются определенные крайности, проявляющиеся как в излишней "психологизации" тактики следствия, так и наоборот - в игнорировании положений судебной психологии, их своеобразном "отчуждении" от криминалистики.
Примером увлечения крайностями первого рода является настойчивое стремление доказать существование некоего "криминалистического мышления", как специфической интеллектуальной деятельности следователя, охватывающей собой решение мыслительных задач как при производстве следствия в целом, так и отдельных следственных действий. Из этой сомнительной посылки делаются иной раз прямо противоположные выводы. То предлагается разрабатывать программы и алгоритмы решения следователями мыслительных задач, что, естественно, предполагает критическое отношение к предмету мыслительной деятельности, тщательную оценку обоснованности исходных данных, в том числе и принимаемых к проверке гипотез. То вдруг декларируется, что на первом этапе расследования "требуется, как это ни странно, некритическое мышление следователя. Ознакомившись предварительно с данными по делу, он выдвигает разнообразные версии, не вдаваясь в критическую их оценку".
Оправдывая употребление ими термина "следственное мышление", Н. Л. Гранат и А. Р. Ратинов пишут: "Указывая на специфику в мышлении следователя, пользуясь понятием и термином "следственное" мышление, мы совсем не имеем в виду, что оно принципиально отличается от человеческого мышления в других областях деятельности, протекает по своим специфическим законам. В еще большей мере мы далеки от утверждения, что специфические особенности в какой бы то ни было мере изменяют сущность процесса мышления". Тем не менее через полтора десятка страниц в той же работе они все-таки пишут о "своеобразии" следственного мышления, обладающего специфическим сочетанием и "особым удельным весом свойств".
Но если отличительной чертой "криминалистического мышления" может быть либо критическое либо некритическое отношение к предмету мыслительной деятельности, то достаточно ли этого для утверждения специфичности этой разновидности мышления? Думается, что недостаточно, как недостаточно и констатации существования и таких действительно реальных факторов, оказывающих влияние на процесс решения следователем мыслительных задач, как дефицит времени, наличие противодействия заинтересованных лиц и т. п.
Крайность второго рода при решении проблем взаимодействия криминалистики и судебной психологии состоит в негативном отношении фактически к любым попыткам формирования на психологической основе новых эффективных тактических приемов, как это можно наблюдать на примере т. н. психологических ловушек или следственных хитростей. Эти приемы без достаточных аргументов объявляются неэтичными, безнравственными, а также "противоречащими общим психологическим закономерностям". В третьем томе нашего Курса мы подробно остановимся на проблеме "следственной хитрости", как частном случае тактической комбинации. Здесь же считаем необходимым подчеркнуть, что, к сожалению, иногда подлинно критический анализ подобных тактических приемов, позволяющий определить пределы их допустимости и формы применения, подменяется громкими фразами о нарушении прав личности в уголовном судопроизводстве, о мнимом посягательстве на законность, которые отнюдь не помогают практике вырабатывать новые тактические приемы установления истины.
Допустимые и недопустимые формы взаимодействия
Прежде чем говорить о допустимости или недопустимости психического воздействия, необходимо выяснить, о каком воздействии идет речь? Даже предупреждение свидетелей об ответственности за ложное показание, предусмотренное уголовно-процессуальным законом, есть определенное угрожающее психическое воздействие; объяснение обвиняемому значения искреннего раскаяния в совершении преступления, как это предусмотрено уголовным законом, есть также психическое воздействие. Следовательно, ни о каком запрещении психического воздействия вообще в уголовном процессе не может быть речи, а необходимо различать допустимые и недопустимые формы психического воздействия.
Как известно, закон (ст. 302 УК) карает за принуждение к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных действий. Такую судебную психологию можно положить в основу разработки тактических приемов, но будет ли она именно такой — это покажет будущее, когда судебная психология сформируется окончательно.
А. Р. Ратинов, безусловно, прав, что основной формой психологического воздействия при допросе на допрашиваемого является убеждение, когда в результате этого воздействия определенная позиция, взгляд, точка зрения добровольно и сознательно воспринимаются и высказываются лицом, дающим показания, как свое собственное убеждение. Разумеется, это не исключает возможности использования других форм психологического воздействия.
Во взаимоотношениях следователя с участниками следственных действий представляется допустимым использование такой формы воздействия, как сила положительного примера. По своему характеру сила примера близка к убеждению, но не прямого, а косвенного действия, когда поведение определенного лица само по себе убеждает в правильности определенного образа мысли и действий и вызывает желание следовать этому примеру.
Подобным примером для обвиняемого может быть поведение других обвиняемых, раскаявшихся в совершенном преступлении по данному делу, или пример подсудимых по аналогичному делу, заслуживших своим раскаянием снисхождение со стороны суда; для свидетеля — поведение других свидетелей, давших правдивые показания. Примером может быть и сам следователь своей объективностью, внимательным отношением к правам и законным интересам участников следственных действий.
Допустимо ли внушение? А. Р. Ратинов считает, что неприемлемо использование психического влияния на людей в форме внушения, «когда субъект принимает определенную идею без критики и следует ей автоматически».
Представляется, что все зависит от того, по поводу чего применяется внушение даже в том выражении, в каком оно охарактеризовано А. Р. Ратиновым, хотя совсем не обязательно, чтобы внушение воспринималось автоматически. Например, если свидетель или потерпевший, предупрежденный по закону об обязанности давать правдивые показания и об ответственности за ложные показания, дает об одном и том же обстоятельстве различные показания и тем самым уличается во лжи (в первом или во втором случае или в обоих), то напоминание ему об ответственности за дачу ложных показаний принимает характер внушения, которое вполне допустимо, если даже тому, к кому оно обращено, придется принять его без критики.
Характер внушения может носить и предложение свидетелям и потерпевшим, не достигшим 16-летнего возраста, говорить только правду. Разумеется, внушение допустимо лишь в тех случаях, когда целью его является законное предупреждение или призыв к должному поведению, соблюдению установленных законом каких-либо правил, порядка. Оно недопустимо, если его непосредственной целью является получение определенных показаний или вынуждение к даче таких показаний.
Не исключена возможность эмоционального воздействия, т. е. обращения к чувствам, например, сострадания, справедливости, личного достоинства.
Положительную роль может сыграть поощрение или осуждение поведения участника следственного действия. Однако как эмоциональное воздействие, так и поощрение и осуждение во взаимоотношениях следователя с участниками следственных действий представляют собой очень тонкий инструмент, применение которого было бы не наводящим по отношению к содержанию показаний, а призывало бы к должному отношению к выполнению процессуальных обязанностей, требований нравственности и гражданственности.
В том или ином тактическом приеме могут быть применены различные формы психологического воздействия и их сочетания.
Тактические приемы, основанные на использовании психологии, применяются в тесной связи между собой, и в практике они нередко сливаются. Например, в установлении психологического контакта участвует криминалистический анализ показаний, потому что путем анализа показаний выявляются позиция допрашиваемого и его психологические черты, и на этой основе проверяется ранее достигнутый контакт, предпринимаются дальнейшие меры к его формированию, укреплению, углублению.
Тактические приемы, основанные на использовании психологии, могут неодинаково влиять на различные стороны человеческой психики. Одни из них в большей степени влияют на чувства и формируют эмоции, другие — на ум, рассудок и формируют волевые процессы. Использование различных форм психологического воздействия на душевные сферы человека определяется с учетом оценки его личности, склонностей к восприятию им тех или иных форм воздействия.
Важным, но спорным является вопрос о том, имеется ли специфика тактических приемов получения показаний в зависимости от вида расследуемого преступления, существуют ли особенности применения тактических приемов или специальные тактические приемы психологии отношений, применяемые при расследовании убийств и не применяемые при расследовании хищений, хулиганства и т. д.?
Разумеется, по делам о наиболее опасных преступлениях виновные могут более упорно уклоняться от контакта со следователем, пытаться создать конфликтную ситуацию, прибегать к провокациям и т. д., а отсюда и следователю необходимо проявлять больше мастерства, терпения, настойчивости для достижения своих целей. Но при этом нет принципиальных особенностей в самих приемах, основанных на использовании психологии.