Экзамен зачет учебный год 2023 / Strashun_B_A_Konstitutsionnoe_gosudarstvennoe_pravo_zarubezhnykh_stran_Toma_1-2-2

Состав и структура правительства в ряде стран (например, в Великобритании) никак не регулируются, что позволяет каждому новому главе правительства самому определять, какие министерства ему нужны и с каким кругом ведения. В других странах, напротив, структура исполнительной власти урегулирована законом (США, Швейцария, Испания).

4. Глава правительства

Мы здесь рассмотрим данный институт только при парламентарных и смешанных формах правления, ибо в президентских республиках, как уже неоднократно отмечалось, такого института обычно нет: его функции выполняет глава государства, о котором шла речь в предыдущем параграфе.

Названия главы правительства бывают различны, однако в большинстве стран он именуется премьер-министром, то есть первым министром (фр. premier – первый). Отсюда известная нелепость именования главы правительства в Китае и Северной Корее просто Премьером соответственно Государственного или Административного совета. Нередко глава правительства называется председателем совета министров (например, в Италии) или председателем правительства (например, в Испании, Чехии). В некоторых странах (например, в Болгарии) главу правительства называют

министром-председателем, в германских землях – министром-президентом. Встречаются и специфические наименования, как, например, Федеральный канцлер в Германии и Австрии.

Изначально глава правительства считался как бы первым среди равных (отсюда и название – первый министр), но в настоящее время практически повсеместно, где данный институт существует, он выступает как олицетворение всего правительства. Глава правительства подбирает остальных его членов, и они остаются в должности, пока это ему угодно; это в значительной мере верно и для тех случаев, когда правительство опирается на партийную коалицию и министров предлагают главе правительства партии-участницы. Мало влияют на эту ситуацию конституционные положения, требующие, чтобы правительство принимало решения коллегиально («Вопросы, относящиеся к ведению Правительства, оно решает на своих заседаниях», – гласит, например, предложение первое § 3 гл. 7 шведской Формы правления): ведь каждый из членов этой коллегии в той или иной мере зависит от главы правительства. Хотя формально члены правительства обычно назначаются и смещаются главой государства, последний обязан действовать при этом в соответствии с предложениями главы правительства. Нечастые исключения можно встретить в отдельных постсоветских смешанных республиках. С прекращением по любой причине полномочий главы правительства в демократических странах прекращаются полномочия всего правительства.

Особый статус главы правительства стал находить свое отражение и в конституциях. Например, в Швеции, где глава Правительства избирается Риксдагом, он сам назначает министров и представляет их Риксдагу, сам же и смещает их (предложение второе части второй § 1, часть первая § 4, § 6 гл. 6 Формы правления). В случае отставки или смерти главы Правительства тальман согласно § 7 гл. 6 Формы правления должен освободить от должности остальных министров. На период своего временного отсутствия глава Правительства может назначить одного из министров своим заместителем; если он этого не сделал или заместитель тоже отсутствует, руководство Правительством берет на себя министр, состоящий в Правительстве наибольшее время, а при равенстве этого времени предпочтение отдается старейшему по возрасту (§ 8 гл. 7 Формы правления).

Вряде стран глава правительства подчас образует своеобразное постоянное совещание приближенных министров, возглавляющих наиболее влиятельные ведомства. В Великобритании оно получило наименование внутреннего кабинета, подобного «кухонному кабинету» при Президенте США, о котором мы расскажем в Особенной части учебника. Такое совещание вырабатывает решения, которые затем издаются от имени всего правительства.

Впоследние десятилетия четко выявилась тенденция создавать при правительстве, а точнее при его главе, особый аппарат, управляющий его делами. Руководитель этого аппарата – весьма влиятельное лицо и все чаще приобретает статус министра.

ВВеликобритании растет значение таких структур, как личный секретариат Премьер-министра и секретариат Кабинета. Во Франции при Премьер-министре действуют гражданский и военный кабинеты, а входящий в состав гражданского кабинета генеральный секретариат Премьер-министра координирует деятельность ведомств, готовит правительственные документы и контролирует их исполнение. В Германии возглавляемое министром Ведомство Федерального канцлера разрабатывает рекомендации для главы правительства по всем направлениям политики (административным, координационным, контрольным, организационным, прогностическим и др.), готовит проекты законов

371

и правительственных постановлений, ответы на запросы, поступающие от членов Бундестага и Бундесрата.

В Испании согласно Закону об организации Центральной администрации государства 1983 года Председателю Правительства и его заместителям при осуществлении их функций помогают такие органы и учреждения, как министерство председательства, руководимое секретарем Совета министров, государственный секретариат по отношениям с Кортесами и по координации законодательства, бюро представителя Правительства, генеральный секретариат председательства, кабинет председательства Правительства как орган политической и технической помощи. На министерство председательства возложено осуществление полномочий председательства Правительства по вопросам административной организации, правового положения и вознаграждения носителей публичных функций, процедуры и инспекции служб.

5. Ведомства и их руководители

Ведомство – это государственный орган исполнительной власти специальной компетенции, то есть специализированный в определенной сфере государственного управления, обладающий именно в этой сфере установленными властными полномочиями. Номенклатура ведомств различна и зависит от национальных традиций словоупотребления. Ведомства могут быть правительственными, когда их руководители входят в состав правительства, и неправительственными, руководители которых в состав правительства не входят. Среди последних следует выделить независимые ведомства, не находящиеся в подчинении какого бы то ни было органа, включая правительство. Последние мы затрагивали в связи с вопросом о вспомогательных органах при парламентах, хотя, строго говоря, это не всегда правильно, поскольку часть из этих независимых органов являются по своему характеру исполнительными. Однако обилие разнообразных форм и сочетаний государственных органов в разных странах не дает возможности последовательно провести строгую классификацию.

Среди правительственных ведомств чаще всего встречаются министерства, которые подчас именуются департаментами или секретариатами, а в социалистических странах – еще государственными комитетами. Впрочем, в некоторых социалистических странах одно время было модно включать в состав правительств руководителей «массовых общественных организаций» – профсоюзной, молодежной, женской и т. п. (Румыния) или давать им право присутствия на заседаниях с совещательным голосом (Куба), превращая центральный аппарат этих организаций в разновидность ведомств. На Кубе в такое ведомство был даже формально превращен и аппарат Академии наук.

Правительственные ведомства организуются и действуют на основе единоначалия, включая социалистические государственные комитеты, название которых наводит на мысль об их коллегиальном характере.

Некоторые ведомства (например, финансов) обладают определенными надведомственными полномочиями. Это означает, что другие равные им по рангу ведомства некоторые свои полномочия осуществляют с согласия или под контролем таких ведомств.

В составе министерств (и аналогичных им органов) иногда создаются крупные самостоятельные подразделения с разными наименованиями, возглавляемые государственными секретарями или иными должностными лицами подобного ранга.

Так, упомянутый испанский закон установил, что в министерских департаментах высшими органами являются министры, государственные секретари, подсекретари и генеральные секретари, имеющие ранг подсекретаря. Все прочие органы и единицы центральной администрации государства находятся в подчинении этих высших органов. Например, в министерстве председательства имеются государственный секретариат по вопросам публичной администрации и подсекретариат председательства, в министерстве образования и науки – государственный секретариат по делам университетов и исследований и подсекретариат образования и науки, в министерстве внутренних дел – подсекретариат внутренних дел и дирекция безопасности государства с рангом подсекретариата и т.д.

Неправительственные ведомства, также имеющие широкий спектр наименований (комиссии, комитеты, советы, агентства, бюро и т.п.), могут быть подчинены правительственным, а могут находиться в прямом подчинении правительства или его главы (главы исполнительной власти). Их руководители могут назначаться и смещаться либо главой правительства непосредственно или через акт главы государства, либо коллегиальным решением правительства также непосредственно или через акт главы государства.

Независимые ведомства учреждаются конституцией или законом, их руководители назначаются

372

согласованным решением законодательной и исполнительной ветвей власти. Часто они, как упоминавшиеся филиппинские конституционные комиссии – гражданской службы, по выборам и Аудитная, – осуществляют юрисдикционные функции, то есть разрешают определенные юридические конфликты.

Члены правительств в большинстве случаев именуются министрами (от лат. minister – подручный, служитель), хотя, как мы видели, в ряде стран употребимы иные наименования.

Для руководителей ведомств, особенно правительственных, а также иных членов правительств часто устанавливаются определенные привилегии и иммунитеты (для глав правительств, разумеется, тоже и в первую очередь). «Член Союзного правительства пользуется иммунитетом, как и союзный депутат», – гласит, например, часть четвертая ст. 100 Конституции Союзной Республики Югославии 1992 года. За совершенные ими должностные (иногда и не только должностные) правонарушения руководители ведомств и иные члены правительств несут ответственность в особом порядке, чего мы коснемся несколько ниже. Устанавливается для них иногда и несовместимость с определенными публичными функциями и частными занятиями.

В странах с парламентарной формой правления, как правило, члены правительства должны быть парламентариями или даже депутатами только нижней палаты (Великобритания, Индия, Германия), а при дуалистических и некоторых смешанных формах правления характерна несовместимость членства в правительстве с парламентским мандатом (Болгария, Австрия, Франция, США).

Греческая Конституция предъявляет к членам Правительства и государственным секретарям те же требования, что и к депутатам (греческое гражданство, право голоса, достижение 25-летнего возраста), а кроме того, требует от них приостанавливать на время исполнения своих функций любую профессиональную деятельность, допуская установление законом также иной несовместимости (ч. 2–4 ст. 81). Согласно части первой ст. 23 французской Конституции «функции члена Правительства несовместимы с парламентским мандатом, с любым профессиональным представительством общенационального характера, со всякой государственной службой или с занятием любой профессиональной деятельностью». Поэтому-то во Франции депутаты и избираются вместе с заместителями: если и пока депутат является министром, его депутатские полномочия осуществляет заместитель. А ч. 5 ст. 75 Конституции Индии гласит, что министр, в течение 6 месяцев не состоящий членом какой-либо из палат Парламента, по истечении этого срока перестает быть министром.

6.Ответственность правительства и его членов

Впредыдущей главе мы уже касались этого вопроса в связи с участием парламента в реализации такой ответственности. Здесь, однако, целесообразно к этому вернуться, чтобы взглянуть на проблему с другой стороны.

Еще раз повторим, что надо различать политическую ответственность правительства и его членов перед парламентом или главой государства (ответственность за политику) и юридическую их ответственность за правонарушения. Политическая ответственность перед парламентом имеет место только при парламентарных и смешанных формах правления, политическая ответственность перед главой государства – при некоторых смешанных и президентской формах правления, а ответственность за правонарушения – при любых.

Формы политической парламентской ответственности мы уже рассматривали. Это в конечном счете отказ в доверии и вотум недоверия за недолжную, по мнению парламента, политику. Особо можно отметить такую разновидность политической ответственности, как ответственность за исполнение бюджета: неутверждение парламентом отчета об исполнении бюджета влечет в нормальных условиях отставку правительства. Политическая ответственность перед главой государства имеет место обычно в виде смещения правительства или министра. Напомним, что во многих странах ответственность правительства за проводимую политику – солидарная: при неодобрении этой политики в отставку уходят все члены правительства, даже если кто-то из них в чем-то с этой политикой не соглашался. Выносить внутренние разногласия на общий суд нельзя; если такое случится, это влечет отставку соответствующего члена правительства.

Поскольку примеры конституционного регулирования парламентской ответственности правительства и его членов мы уже приводили, ограничимся примером такого регулирования ответственности перед главой государства. Согласно части первой ст. 111 хорватской Конституции «Правительство ответственно перед Президентом Республики и Палатой депутатов Собора Республики Хорватии», а ст. 98 управомочивает Президента Республики смещать с должности Председателя

373

Правительства без каких-либо ограничений.

Что же касается ответственности за правонарушения, то в тех странах, где за членами правительства признается в той или иной мере иммунитет от судебного преследования, лишение этого иммунитета производится парламентом, после чего возможна обычная установленная законом ответственность.

Например, в Австрии, в соответствии со ст. 76 и ч. 1 и 2 (п. «b») ст. 142 Федерального конституционного закона 1920 года в редакции 1929 года членам Федерального правительства может быть предъявлено обвинение в совершении виновного правонарушения в ходе их официальной деятельности. Такое обвинение предъявляется Национальным советом в присутствии большинства его членов. Наличие такой конституционной нормы означает, что, несмотря на отсутствие в Федеральном конституционном законе прямого на то указания, члены Федерального правительства пользуются известным иммунитетом от преследования за должностные правонарушения и что предъявление обвинения нижней палатой парламента лишает члена правительства такого иммунитета. Согласно ч. 4 ст. 142 обвинительное решение Конституционного суда в этом случае влечет смещение с должности, а при особо отягчающих обстоятельствах – временное лишение политических прав. Если же деяние наказуемо в уголовном порядке, то Конституционный суд разрешает это дело в соответствии с уголовным законом, даже если оно ранее было начато в обычном суде (ст. 143).

Во Франции члены Правительства несут уголовную ответственность за должностные преступления и проступки в соответствии с уголовным законом перед Судом правосудия Республики. Согласно частям второй – четвертой ст. 68–2, включенной в Конституцию Франции в 1993 году, любое лицо, считающее себя потерпевшим от преступления или проступка, совершенного членом Правительства при осуществлении своих функций, может подать жалобу в комиссию по заявлениям, которая может передать дело генеральному прокурору при Кассационном суде для возбуждения производства в Суде правосудия Республики. Генеральный прокурор при Кассационном суде может и сам возбудить такое производство на основании заключения комиссии по заявлениям.

Контрольные вопросы и задания

1.Что такое исполнительная власть? Как это понятие соотносится с понятиями «административная власть», «исполнительно-распорядительная деятельность», а также «государственное управление»?

2.Как соотносятся при разных формах правления глава государства и глава исполнительной власти?

3.Какие функции и полномочия специфичны для главы государства?

4.В чем сходство и различие статусов монарха и президента при парламентарных формах правления?

5.Каковы взаимоотношения главы государства с законодательной, исполнительной и судебной властями при разных формах правления?

6.Какие вам известны виды ответственности главы государства?

7.Сравните конституционный статус главы Российской Федерации и главы зарубежного демократического и не очень демократического государства.

8.Что такое правительство? Что имеется в виду под данным термином применительно к США и другим президентским республикам?

9.Что такое кабинет? Какие значения этого термина и его разновидности вам известны?

10.Что делает и за что отвечает правительство?

11.Чем обусловлен различный порядок формирования правительства в разных странах?

12.Каковы взаимоотношения правительства с законодательной и судебной властями?

13.Какая разница между инвеститурой и инаугурацией?

14.Как определить институт министра? А государственного секретаря?

15.В чем заключается иммунитет членов правительства? Каково его соотношение с депутатским иммунитетом?

16.Как соотносится ответственность правительства с ответственностью главы государства, какие здесь различия и какое сходство?

17.Сравните систему конституционных взаимоотношений главы государства с правительством в России и в других странах.

Литература

Авторитаризм и демократия в развивающихся странах. М.: Наука, 1996. Административное право зарубежных стран. Учебное пособие. М.: СПАРК, 1996. Американские президенты. Ростов-на-Дону: Феникс, М.: Зевс, 1997.

Ардан Ф. Франция: государственная система. М.: ЮЛ, 1994.

Бельский К.С. Разделение властей и ответственность в государственном управлении (политологические аспекты). Учебное пособие. М.: ВЮЗИ, 1990.

374

Брэбан Г. Французское административное право. М.: Прогресс, 1988.

Исполнительная власть: сравнительно-правовое исследование. М.: ИНИОН РАН,1995. Как делается президент? М.: Прогресс, 1985.

Крутоголов М.А. Президент Французской Республики. М.: Наука, 1980. Крылова И.С. Аппарат управления современной Франции. М.: Наука, 1980. Крылова Н.С. Английское государство. М.: Наука, 1981.

Мишин А.А. Принцип разделения властей в конституционном механизме США. М.: Наука, 1984. Могунова М.А. Скандинавские государства: центральные органы власти. М.: ЮЛ, 1975. Монархи Европы. Судьбы династий. М.: Терра, 1997.

Полунин Б.Л. Вице-президент США (конституционный и фактический статус). М.: Наука, 1988. Правительство, министерства и ведомства в зарубежных странах. М.: ЮЛ, 1994.

Разделенная демократия: сотрудничество и конфликт между Президентом и Конгрессом. М.: ПрогрессУниверс, 1994.

Сахаров Н.А. Институт президентства в современном мире. М.: ЮЛ, 1994. Уилсон Дж. Американское правительство. М.: Прогресс-Универс, 1990. Энтин Л.М. Разделение властей: опыт современных государств. М.: ЮЛ, 1995.

Эрдманн К., Шефер В., Мундхенке Э. Организационная структура правительства и структура управления.

Heidelberg: R. v. Decker's Verlag, 1996.

ГЛАВА X. СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ

§1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

1.Понятие и социальная функция

Если законодательная власть и исполнительная власть возлагаются конституциями на один-два высших государственных органа (соответственно на главу государства и/или парламент, на главу государства и/или правительство), то с судебной властью дело обстоит значительно сложнее. Она возложена на всю совокупность судебных органов от самых низовых до верховных. Каждый из судебных органов, независимо от своего места в системе, разрешает конкретные дела совершенно самостоятельно, руководствуясь исключительно законом и правосознанием. Каждый судебный орган, а не только верховный суд является самостоятельным носителем судебной власти. Этим судебная власть отличается от административной, в рамках которой вышестоящий орган руководит нижестоящими, может давать им указания по решению вопросов их компетенции. В системе судов это невозможно.

Совокупность судов (а порой их деятельность) именуется юстицией (от лат. justitia – справедливость). Деятельность суда по разрешению правовых конфликтов называется юрисдикционной, а предметная и пространственная сфера такой деятельности – юрисдикцией (лат. jurisdictio – судебное разбирательство; судебный округ). Юрисдикционная деятельность, как отмечалось, может быть в известных пределах присуща и представительным и административным органам, однако подобные случаи суть исключение из правила и, кроме того, такая деятельность административных органов в демократическом государстве всегда подконтрольна суду.

Юрисдикционная деятельность судов представляет собой правосудие, то есть вынесение подлинно правовых решений по разбираемым конфликтам. Это достигается благодаря применению специальных процессуальных форм, призванных гарантировать права человека в судебном процессе и облегчить по каждому рассматриваемому делу установление истинных его обстоятельств.

Социальная роль судебной власти в демократическом обществе заключается в том, чтобы в разного рода юридических конфликтах обеспечивать господство права, выраженного прежде всего в конституциях и других законах, международных договорах, а также в приравненных к закону или подзаконных высокого уровня актах – указах, декретах, ордонансах, внутригосударственных публичноправовых договорах и т.п. Примечательно, что во многих странах законно изданные нормативные акты ведомственного характера, не говоря уже об актах местного значения, источниками права не признаются. Они обязательны к исполнению соответствующими субъектами, но их правовая обоснованность может быть в любое время относительно легко оспорена и проверена. В странах англосаксонской правовой системы суд в случаях пробелов в законодательстве руководствуется также упоминавшимся в гл. I и II прецедентным, или общим, правом, включая создание прецедентов высшими судами страны.

Очень ярко выразил социальную роль судебной власти .французский исследователь США Алексис

375

де Токвиль в своей книге, увидевшей свет в 1835 году:

«Все правительства имеют всего лишь две возможности преодолеть сопротивление, оказываемое ему гражданами: материальные средства, которыми они сами располагают, и решения судов, к чьей помощи они могут прибегать.

Правительство, которое может принуждать к повиновению своим законам только силой оружия, находится на грани гибели. С ним, по всей вероятности, произойдет одно из двух: если это слабое и умеренное правительство, то оно прибегнет к силе лишь в самом крайнем случае, оставляя без внимания множество мелких случаев неповиновения, и тогда государство окажется во власти анархии.

Если же правительство сильное и решительное, то оно будет прибегать к насилию ежедневно и вскоре превратится в военно-деспотическое. Его бездействие, равно как и его деятельность окажутся одинаково гибельными для населения, которым оно управляет.

Великая цель правосудия состоит в замене идеи насилия идеей права, в установлении правовой преграды между правительством и используемой им силой»*.

* де Токвиль А. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992. С. 120.

Действительно, осуществляя правосудие, судебная власть вводит государственное насилие в цивилизованные рамки, гарантируя законопослушных граждан от опасности попасть под «колеса» государственной машины. Эта весьма важная цель правосудия не является, однако, единственной.

Если ограничиться ею, то судебная власть выступает лишь как карающая длань, пусть цивилизованно карающая. Она это делает, но К этому не может сводиться ее социальная функция. В обществе возникает много конфликтов, и постепенно конфликт между незаконопослушным индивидом и государством становится далеко не главным. Не менее важен конфликт между законопослушным индивидом и государством, возникающий в случае ошибок, а то и произвола государства. И если в случае, о котором говорит А. де Токвиль, суд должен выступить инструментом государства против ослушников (а точнее, может быть, защитить государство от них, констатировав, что право на его стороне), то в данном случае ситуация обратная: суд должен защитить человека от государства, когда право (признанное государством) на стороне человека, чего мы уже касались в гл. III.

И конфликты между властями государства, и между государственными органами в рамках одной ветви власти, включая в обоих случаях судебную, и между государством и иными публичными корпорациями (субъектами федераций, местными самоуправляющимися сообществами и др.) также, поскольку не решены иными способами, подлежат разрешению судебной властью (в демократическом государстве, конечно). Разумеется, суд призван разрешать на основе права конфликты и между частными субъектами, будь то индивиды или группы, поскольку самостоятельное утверждение ими своих действительных или мнимых прав породило бы в обществе хаос.

В связи с функцией судебной власти встает вопрос о влиянии политического фактора на ее деятельность. По логике такое влияние должно бы быть исключено. Если законодательная власть и исполнительная власть (в значительной своей части, по крайней мере, решающей в макромасштабе страны) не только постоянно находятся под непосредственным воздействием политических сил, но и сами представляют собой активную политическую силу, то судебная власть должна бы быть полностью деполитизирована, ибо в противном случае она не сможет быть беспристрастной (пристрастный судья – не судья), а при разрешении дел будет руководствоваться не правом, а политической целесообразностью.

Да, по идее это должно бы быть так. Известно латинское изречение: «Fiat justitia, pereat mundus!» («Да свершится правосудие, хотя бы погиб мир!»), служившее девизом германскому императору Фердинанду I (1556–1564). Оно означает, что право должно применяться судом, несмотря ни на какие политические и иные последствия. Но даже самая гениальная идея в жизни обычно не может быть реализована в голом виде, ибо попытки реализовать ее таким образом часто дают обратные результаты, в чем мы в своей истории уже неоднократно получали возможность убедиться. И кому будет нужно правосудное решение, если мир из-за него погибнет?

На практике, конечно, полная деполитизация судебной власти невозможна. Судьи, особенно при разрешении дел в сфере публичного права (его недаром называют политическим правом), не могут не предвидеть политических последствий тех или иных своих решений, а вынося решения, не могут не считаться с этими последствиями. Американский исследователь Дж. Уайт писал, исходя из этого: «В реальной жизни судьи и не призваны воздерживаться от решения политических вопросов вообще; скорее им следует при решении таких вопросов не выражать слишком открыто свои политические

376

симпатии и партийные убеждения»*.

* White G.E. The American Judicial Tradition. N.Y.: 1976, p. 371.

Дж. Уайт, думается, не очень точен. Разрешая дела, имеющие политическое содержание, суд должен применять к ним именно право. Политические симпатии и партийные убеждения суд вообще выражать не вправе, иначе это опять же не суд. И когда мы говорим, что необходимо предвидеть последствия, это значит, что из возможных правовых решений нужно выбрать такое, которое не нанесет социального ущерба или при котором ущерб этот будет минимальным. Границы же усмотрения суда только и исключительно правовые.

Впротивном случае суд утрачивает самостоятельность и превращается в простой придаток других ветвей власти, как это имеет место при авторитарных, а особенно тоталитарных режимах, когда действует хорошо нам известное «телефонное право» и суд часто выступает орудием политической расправы.

Вобщем судебная власть – это инструмент, посредством которого право воздействует на общественные отношения. Инструмент не единственный, но главнейший в конфликтных случаях. Однако этот инструмент оказывается подчас бесполезным, когда одна из сторон в конфликте или все они вообще не признают право как социальную ценность либо признают обязательность его норм для других, но не для себя. Из всех властей судебная власть – слабейшая: она не опирается на волеизъявление избирателей, как законодательная власть, и не располагает силовыми структурами для принуждения, как власть исполнительная. Но сила судебной власти в уважении цивилизованного общества к праву и к суду как его профессиональному толкователю и справедливому применителю. Не случайно в западных странах юристы не сразу могут взять в толк, о чем идет речь, когда мы спрашиваем их о последствиях неисполнения судебных решений. Они не могут себе представить, как это возможно – не исполнить решения суда.

Сказанное не значит, что в демократических странах суд всегда и обязательно справедлив, что судебные решения всегда и обязательно правосудны. Есть, конечно, и противоположные случаи. Может быть, их иногда значительно больше, чем это кажется допустимым. Но все же это именно случаи, а не система; иначе никакой демократический режим, никакой конституционный строй вообще невозможен. Суд – это последний бастион, последний рубеж демократии; если он подчинен «телефонному праву» (неважно, чьим указаниям он внимает – партийного лидера, президента страны или пахана преступного сообщества) либо если судебные решения могут безнаказанно игнорироваться, в такой стране нет конституционного строя, а конституция если и есть, то не стоит той бумаги, на которой напечатана.

Но в заключение вопроса о социальной функции суда нельзя не остановиться еще на одной проблеме, весьма прозаической. Речь идет о цене обращения в суд. Цена эта выражается как в деньгах, в которые обходится деятельность суда и которые приходится платить заявителю (это неодинаковые суммы), так и во времени, затрачиваемом для получения искомого результата.

Сама по себе судебная власть стоит очень дорого. Квалификация ее должностных лиц зачастую самая высокая во всем государственном аппарате, а к числу гарантий ее независимости, о которой речь ниже, относится и весьма высокая оплата этой квалификации и профессионального риска, производимая в различных формах (денежное вознаграждение, пенсионирование, охрана и др.). Например, в начале 80-х годов судопроизводство в большинстве американских судов обходилось в 1,5 тыс. долларов за день, а в суде присяжных – не менее 54 тыс. долларов в месяц. Час судебного заседания стоил 250 долларов, 20-минутное заседание по оформлению признания вины – 75 долларов, по рассмотрению проступка несовершеннолетнего – не менее 50 долларов*.

* См.: Судебные системы западных государств. М.: Наука, 1991. С. 12.

Отсюда, конечно, не следует, что заявитель должен авансировать или гарантировать возмещение этих расходов. В противном случае конституционный принцип права на правосудие, доступности суда, о чем шла речь в гл. III и к чему мы еще вернемся, повис бы в воздухе: суд был бы доступен только для богатых, причем очень богатых. Ни о какой демократии в этих условиях говорить было бы нельзя. С другой стороны, доступ к правосудию, свободный от какой бы то ни было материальной ответственности, может повлечь перегрузку судов вздорными претензиями склонных к сутяжничеству индивидов. Поэтому обычно обращение в суд требует уплаты государственной или местной пошлины, которая в принципе должна быть посильна и затем относится на судебные издержки, уплачиваемые проигравшей стороной. Пошлины, хотя и не могут ставить целью обеспечить самоокупаемость

377

судебной власти, но все же уменьшают бремя налогоплательщиков по ее содержанию. Проблема не ограничивается размером пошлины: само ведение дела, как правило, для стороны материально весьма обременительно. Многие западные исследователи продолжают констатировать, что еще достаточно часто обращение в суд и ведение в нем дела обходятся слишком дорого и для бедных подчас оказываются недоступными.

Не менее важно и то, что судебный порядок разрешения конфликтов отнимает много времени, ибо судебная процедура не может не быть сложной. Известна американская пословица «время – деньги», но в жизни нередко время оказывается дороже денег. Пока длится судебное разбирательство конфликта, он может утратить всякий смысл, а решение суда – оказаться никому не нужным.

Такая высокая цена правосудия должна побуждать субъекты, заинтересованные в скорейшем и материально менее обременительном разрешении конфликта, обращаться к иным способам его разрешения – взаимным договоренностям, арбитражу, административным решениям и т.д. Суд должен быть действительно последним средством.

Объем конституционного регулирования судебной власти бывает различен. В качестве тенденции можно отметить увеличение места, отводимого этой ветви власти в конституциях. Однако определение ее социальной функции встречается достаточно редко в демократических конституциях, но зато весьма часто в конституциях социалистических, делающих упор на карательных, охранительных по отношению к строю, государству, правопорядку и т.п., а также, что звучит несколько комично, воспитательных задачах судов.

Так, часть вторая ст. 66 Конституции Французской Республики 1958 года характеризует судебную власть как хранительницу личной свободы. А вот как ст. 123 Конституции Республики Куба 1976 года следующим образом определяла только главные цели деятельности судов:

«а) поддерживать и укреплять социалистическую законность;

b)защищать экономический, социальный и политический строй, установленный настоящей Конституцией;

c)охранять социалистическую собственность, личную собственность граждан и другие формы

собственности, признаваемые настоящей Конституцией;

ch) защищать права и законные интересы государственных учреждений, хозяйственных и массовых общественных организаций;

d) охранять жизнь, свободу, достоинство, честь, имущество, семейные отношения и другие права и законные интересы граждан;

e)предупреждать нарушения закона и антиобщественное поведение, наказывать и перевоспитывать тех, кто допускает такие нарушения, восстанавливать действие правовых норм, когда имеются заявления

об их нарушении;

f) повышать общественное правосознание в целях строгого соблюдения закона, формулируя решения таким образом, чтобы они способствовали воспитанию граждан в духе сознательного и добровольного выполнения ими своих обязанностей – быть преданными Родине, делу социализма и соблюдать правила социалистического общежития».

Мы привели эту длинную цитату, чтобы показать, как тоталитарный режим понимает задачи суда. Мы не можем говорить применительно к «Острову Свободы» о судебной власти, ибо в условиях советской организации государства таковой просто не может быть: власть не разделена, а сосредоточена формально в ассамблеях народной власти (фактически в руках коммунистического диктатора). Здесь речь может идти только о системе судов. Из приведенной цитаты вытекает, что суды являются просто звеном в системе тоталитарной власти, стремящейся контролировать не только поведение, но и мысли граждан, обязанных быть преданными делу социализма. В частности, возложение на суды задачи защищать определенный экономический, социальный и политический строй превращает их в органы открытого политического действия: если правомерная деятельность лица наносит этому строю ущерб, суд должен это лицо покарать. Не случайно в 1992 году эти одиозные положения были исключены.

2. Структура судебной власти

Эта структура охватывает прежде всего сами суды. В странах англосаксонской правовой системы часто они образуют единую систему, в которой различные ветви замыкаются на единый верховный суд. В то же время во все большем числе стран, особенно в континентальной Европе, наблюдается тенденция к полисистемности*. Это значит, что в стране создается несколько независимых друг от

378

друга систем общих и специализированных судов во главе со своими высшими судами. Самый яркий пример полисистемности дает Основной закон для Федеративной Республики Германии 1949 года, предусмотревший учреждение наряду с Федеральным конституционным судом (ст. 92–94) еще пяти высших судов: Федеральной судебной палаты, Федерального административного суда, Федеральной финансовой палаты, Федерального трудового суда и Федерального социального суда, которые в целях обеспечения единообразия судебной практики создают совместный сенат (ч. 1 и 3 ст. 95).

* См.: Судебные системы западных государств. М.: Наука, 1991. С. 17–18.

В странах с романской правовой системой и некоторых иных часто наряду с системой судов общей юрисдикции (т.е. рассматривающих главным образом гражданские и уголовные дела) создается отдельная система административной юстиции, возглавляемая органом, который обычно именуется государственным советом и осуществляет также некоторые иные функции (Франция, Италия), либо верховным административным судом (Швеция). Подобным же образом сформировали по две судебные системы и некоторые постсоциалистические страны (Болгария, Чехия). В Польше Высший административный суд пока что остается подчиненным надзору Верховного суда, однако согласно ч. 2 ст. 236 Конституции Республики Польша 1997 года в течение пяти лет после ее вступления в силу, то есть до октября 2002 года, должны быть приняты законы об административных судах, которые должны, в частности, предусмотреть независимость Высшего административного суда от Верховного суда*. Военные суды во многих государствах в мирное время не создаются (см., например, ст. 84 Федерального конституционного закона Австрии 1920 г. в редакции 1929 г.), а там, где существуют, образуют особую ветвь судов общей юрисдикции. То же можно сказать об административных судах там, где не образована замкнутая их система, и некоторых иных специальных судах: семейных, ювенильных (по делам несовершеннолетних), трудовых, патентных, финансовых (налоговых) и пр.

* См.: Garlicki L. Polskie prawo konstitucyjne. Zarys wykadu. Wyd. 2. Warszawa: LIBER, 1998, s.300.

Особое место в странах континентальной Европы, включая постсоциалистические, занимают конституционные суды (во Франции – Конституционный совет), которые в некоторых конституциях рассматриваются в разделах, посвященных не судебной власти, а конституционным гарантиям (Италия, Франция). В Австрии в таком разделе содержатся нормы и об Административном суде. Мы уже отмечали в гл. II, что в федеративных государствах, где конституционные суды создаются также субъектами федераций, они единой системы не образуют. Отмечали мы и то, что в странах, воспринявших англосаксонскую правовую систему (США, Индия, Япония), и некоторых иных функции конституционного контроля (надзора) возложены на суды общей юрисдикции.

Следует также упомянуть создаваемые в некоторых странах суды для рассмотрения дел о конституционной ответственности высших должностных лиц (Высокий суд правосудия и Суд правосудия Республики во Франции, Государственный трибунал в Польше).

Встранах с романской системой права и некоторых других к судебной власти относятся и счетные палаты и другие подобные органы (см., например, ст. 103 Конституции Итальянской Республики

1947 г.).

Вряде мусульманских стран наряду с государственными действуют шариатские суды (напоминаем, шариат – свод мусульманского права).

Демократические конституции обычно содержат запрещение чрезвычайных судов, которые могли бы действовать вне установленной законом процедуры. Например, ч. 1 ст. 101 германского Основного закона гласит: «Чрезвычайные суды не допускаются. Никто не может быть изъят из ведения своего законного судьи».

Наиболее распространенные судебные системы мы рассмотрим в следующих двух параграфах. Структурой судебной власти охватываются кроме судов некоторые иные виды государственных

органов и учреждений, обслуживающих судебную власть, среди которых прежде всего нужно отметить органы предварительного расследования и органы прокуратуры. В одних странах они встроены в судебную систему, в других существуют отдельно от судов, поддерживая с ними функциональную связь. Обслуживает судебную власть и такое учреждение, как адвокатура, главная функция которой заключается в оказании правовой помощи всем, кто в ней нуждается. Наконец, в ряде стран существует специальная судебная полиция, подчиненная судебной власти (см., например, ст. 109 Конституции Италии).

379

3. Статус судей, прокуроров, следователей

Эти должностные лица, которые непосредственно осуществляют судебную власть либо теснейшим образом с ней взаимодействуют, обеспечивая выполнение ею своих функций, должны отвечать целому ряду высоких специальных требований как профессионального характера (юридическое образование, стаж юридической работы), так и морального (безупречная репутация, отсутствие судимости и пр.), которые устанавливаются законом, а иногда и конституцией. Чтобы иметь моральное право судить других, самому нужно быть на высоте. На практике, конечно, в каждой стране бывает всякое – и некомпетентность, и коррумпированность, и пристрастность, и просто глупость, и многое другое, но закон в данном случае служит необходимым ориентиром для надлежащего комплектования судебной власти и содержит требуемые средства для ее очищения в случае нужды.

В странах с романской правовой системой и некоторых других странах, воспринявших отдельные их институты, судьи, прокуроры и следователи объединяются обычно общим понятием магистратуры. Термин «магистрат» имеет много значений, но в данном случае магистратами считаются судьи, начиная с основного уровня, прокуроры и следователи. В других странах такой обобщающей терминологии не существует, хотя, например, следователи и в немецкоязычных странах называются следственными судьями (Untersuchungsrichter); впрочем, мы можем вспомнить и дореволюционных российских

судебных следователей.

Судейский корпус формируется, как правило, путем назначения, хотя и встречаются случаи выборности. Например, в большинстве штатов США судьи выбираются, причем нередко баллотируются как представители той или иной партии. «Такая форма избрания судей, – пишет американский исследователь Лоуренс Фридмэн, – поражает европейцев как исключительно странная, столь же странная, как если бы избирали врачей, полицейских или химиков. Но принцип выборности уходит корнями в глубь истории Соединенных Штатов. ...Избрание должно сделать судей ответственными перед общественностью. ...Но выборная система на практике не работала столь успешно, как ожидалось, прежде всего потому, что лишь немногие выборы на самом деле проводились на альтернативной основе. Со временем выборы становятся все менее «жаркими», все более блеклыми и бесцветными»*. Впрочем, в тех же США федеральные судьи назначаются, как уже отмечалось, Президентом по совету и с согласия Сената (часть вторая разд. 2 ст. II Конституции Соединенных Штатов Америки 1787 г.).

* Фридмэн Л. Введение в американское право. М.: Прогресс-Универс, 1992. С. 57.

Согласно частям второй и третьей ст. 79 Конституции Японии 1946 года назначение судей Верховного суда подлежит пересмотру народом при проведении первых после данного назначения всеобщих выборов в Палату представителей и последующим пересмотрам при проведении выборов в Палату представителей по прошествии каждых 10 лет; если большинство избирателей высказывается за смещение судьи, он подлежит смещению.

Преобладание назначаемости судей имеет серьезные резоны, несмотря на то, что этому порядку формирования судебной власти может быть брошен упрек в недемократичности. При выборах судей гражданами и даже представительными органами неизбежно действует политический фактор: выбирающие судью граждане или депутаты руководствуются не столько его личными качествами, сколько политическими убеждениями. Это приходит в противоречие с объективным требованием максимально возможной деполитизации судебной власти. Конечно, политический момент играет роль и при назначении, и поэтому представляется предпочтительным такой порядок назначения, при котором оно не является прерогативой какой-либо одной ветви власти, а требует согласованной воли двух из них, если не всех трех. В ряде стран (преимущественно с романской системой права) назначение, перемещение и увольнение судей входят в компетенцию высших органов судейского сообщества (высших советов магистратуры и т.п.), которые иногда должны согласовывать свои решения с министром юстиции. Впрочем, возглавляются эти органы нередко президентами.

Органы конституционной юстиции формируются в особом порядке, который будет рассмотрен ниже

– п. 1 § 3 настоящей главы.

Важным принципом, гарантирующим независимость носителей судебной власти, является их несменяемость: они не могут быть смещены или перемещены без своего согласия иначе, как по решению высшей власти, причем им гарантируются особые возможности защиты. Например, в США федерального судью можно уволить досрочно только в порядке импичмента. Судьи там остаются в должности до тех пор, пока «хорошо себя ведут» («during good Behaviour»), то есть пока сами не

380