III. По вопросу о предполагаемом нарушении требований статьи 3 конвенции

43. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

[...]

В. Оценка обстоятельств дела, данная Европейским Судом

[…]

50. … Описывая статью 3 Конвенции в общих выражениях, можно сказать, что она предусматривает главным образом негативное обязательство государств воздерживаться от причинения серьезного вреда тем, кто находится под их юрисдикцией…

[…]

52. Что касается форм обращения, на которое распространяется действие статьи 3 Конвенции, практика Европейского Суда указывает на ненадлежащее обращение, которое достигает минимального уровня жестокости и предполагает фактическое нанесение телесных повреждений либо причинение значительных физических или психических страданий… То или иное обращение может считаться унижающим достоинство и подпадать под действие запрета, содержащегося в статье 3 Конвенции, если оно унижает или позорит человека, обнаруживает неуважение к его человеческому достоинству, принижает его или вызывает у человека чувство страха, тоски или собственной неполноценности, способное преодолеть моральное и физическое сопротивление личности… Страдания, источником которых является физическое или психическое заболевание, возникшее естественным путем, могут приводить к нарушениям статьи 3 Конвенции, если они усугубляются или могут усугубляться обращением, связанным с условиями содержания под стражей, высылкой или иными действиями, за которые могут нести ответственность органы государственной власти…

53. В настоящем деле никто не оспаривает, что само государство-ответчик не обращалось с заявительницей ненадлежащим образом. Не жалуется заявительница и на недостаточность ухода со стороны медицинских служб государства…

54. Заявительница, скорее, утверждает, что отказ Директора публичных преследований дать обязательство не подвергать ее мужа судебному преследованию в случае, если тот поможет ей совершить самоубийство, а также уголовно-правовой запрет на оказание содействия при совершении самоубийства свидетельствуют о бесчеловечном и унижающем достоинство обращении. За это обращение несет ответственность государство, так как оно в этом случае не может защитить ее от страданий, которые ее ожидают, когда болезнь перейдет в последнюю стадию. Эта жалоба, однако, дает новую, расширительную трактовку понятия «обращение», которая, по оценке Палаты лордов, выходит за пределы обычного значения этого слова. Европейский Суд должен подходить к толкованию Конвенции, являющейся живым организмом, гибко и динамично. В то же время любое толкование Конвенции должно соответствовать ее основным целям и ее внутренней непротиворечивости как системы защиты прав человека. Статью 3 Конвенции следует толковать во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции, которая до сих пор ассоциировалась с этой статьей как отражающая основные ценности, которые чтят в любом демократическом обществе. Как было указано выше, статья 2 Конвенции предполагает, прежде всего, запрет прибегать к силе или к иным действиям, если это может привести к смерти человека, и никому не дает права требовать от государства, чтобы оно разрешило или облегчило его смерть.

55. … позитивное обязательство государства, на котором основаны доводы заявительницы, не заключается в устранении или смягчении вреда путем, например, предупреждения всякого ненадлежащего обращения со стороны государственных органов или частных лиц или повышения качества оказываемой заявительнице медицинской помощи. Это потребовало бы от государства разрешить действия, направленные на причинение смерти, а такое обязательство нельзя вывести из статьи 3 Конвенции.

56. Поэтому Европейский Суд приходит к выводу, что статья 3 Конвенции не предусматривает никаких позитивных обязательств, требующих от государства-ответчика дать обещание не подвергать судебному преследованию мужа заявительницы в случае, если тот поможет ей совершить самоубийство, или предусмотреть законную возможность оказывать содействие при совершении самоубийства в любой другой форме. Соответственно, по настоящему делу не было допущено никакого нарушения статьи 3 Конвенции.