Экзамен зачет учебный год 2023 / Гаджиев_ПРИНЦИПЫ ПРАВА И ПРАВО ИЗ ПРИНЦИПОВ-1
.docxВ свете конституционного принципа правового государства (ст. 1, ч. 1), неприкосновенности частной собственности (ст. 35, ч. 3; ст. 55, ч. 2 и 3) принятие решений о консолидации акций должно осуществляться в рамках надлежащей юридической процедуры, предполагающей поэтапную деятельность, осуществляемую в разумные сроки в целях защиты прав мелких акционеров как слабой стороны в корпоративных отношениях и обеспечения равноценного возмещения.
Итак, в деле о дробных акциях, как и ранее в деле о проверке конституционности статьи 167 Гражданского кодекса, необходимо было сделать выбор в пользу одного из двух равновеликих прав - либо права преобладающих акционеров, либо права миноритарных акционеров. Какими же ценностными суждениями руководствуется Конституционный Суд и носят ли они сугубо правовой характер? На эти вопросы сложно дать ответ в рамках настоящей статьи. Ограничимся пока лишь гипотезой, в соответствии с которой указанные ценностные суждения могут иметь не только сугубо юридическую природу. Суды обладают дискрецией (усмотрением) на принятие альтернативных правовых решений <11>, которые могут иметь различные экономические последствия, а поэтому у суда появляется возможность использовать экономические аргументы при выборе того варианта решения суда, который имеет предпочтительные экономические последствия. Не случайно складывается новая экономико-правовая система идей, именуемая экономикой права <12>, предлагающая критерии для выбора правовых решений, обладающих свойством предпочтительности с точки зрения экономической эффективности.
--------------------------------
<11> См.: Барак А. Судейское усмотрение: Пер. с англ. / Науч. ред. В.А. Кикоть, Б.А. Страшун; Вступ. статья М.В. Баглая. М.: Норма, 1999; Верещагин А.Н. Судебное правотворчество в России: Сравнительно-правовые аспекты. М., 2004.
<12> См.: Одинцова М.И. Экономика права. М., 2007.
В основе выбора между равновеликими правовыми ценностями может лежать необходимость учета объективной экономической закономерности, и, таким образом, арсенал правовой аксиологии должен пополняться путем использования не только юридических знаний. В решении Конституционного Суда о дробных акциях чаша весов Фемиды склонилась в пользу крупных акционеров, поскольку выявлена объективная экономическая закономерность процессов, протекающих в ходе функционирования публичных акционерных обществ. В какой-то период времени акционерное общество нуждается в концентрации финансовых средств и для этого размещает акции на рынке ценных бумаг. Проявляется тенденция превратиться в более открытое общество <13>. Затем в силу каких-то причин возникает потребность в "закрытии" акционерного общества, которое является специальной организационно-правовой формой, предназначенной для обслуживания указанных экономических потребностей. Может ли правовое регулирование не считаться с метаморфозами, происходящими с акционерным обществом в силу различных экономических интересов? Нет. Есть объективные пределы вмешательства публичной власти в частную сферу. Исходя из этого, Конституционный Суд согласился с тем, что законодатель имеет право признать преобладающими интересы крупных акционеров, стремящихся к сосредоточению корпоративного контроля в одних руках, и признал не противоречащим Конституции так называемое право на вытеснение из общества миноритарных акционеров. Та же система рассуждений лежит в основе Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июля 2007 года N 681-О-П по жалобам граждан Ю.Ю. Колодкина и Ю.Н. Шадеева на нарушение их конституционных прав положениями статьи 84.8 Федерального закона "Об акционерных обществах". На первый взгляд может показаться, что Конституционный Суд в этом случае играет роль только запасного игрока на поле конституционной политики, что он лишь признал конституционность нормы. Однако на самом деле в результате осуществления конституционного правосудия найдено более тонкое решение. Если решение законодателя в большей степени ориентируется на интересы крупных акционеров, то предложенное Конституционным Судом конституционно-правовое истолкование оспоренных норм Федерального закона "Об акционерных обществах", основанное на экстрагировании новых общих норм из конституционных принципов правового государства и неприкосновенности собственности, в большей степени ориентировано на защиту мелких акционеров. Для уточнения нормы Федерального закона "Об акционерных обществах" Конституционный Суд хитроумно воспользовался понятием общего для акционерного общества блага, причем интерпретировал его весьма нетрадиционно.
--------------------------------
<13> См.: Степанов Д. Легитимное вытеснение // ЭЖ-Юрист. 2007. N 46. С. 5.
В части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации предусмотрена конституционная гарантия права частной собственности, в соответствии с которой "принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения". Аналогичная норма содержится в абзаце 3 статьи 14 Основного Закона ФРГ.
В мае 2007 года практически одновременно Конституционный Суд Российской Федерации и Федеральный конституционный суд Германии применили указанные конституционные нормы при проверке конституционности статьи 84.8 Федерального закона от 26 декабря 1995 года N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" <14> и абзаца 2 § 327a Акционерного закона Германии <15>. Так же как и Конституционный Суд Российской Федерации, Федеральный конституционный суд Германии 30 мая 2007 года единогласно решил, что конституционная жалоба не принимается для разрешения по существу. Конституционный Суд Российской Федерации, как и немецкий Суд, не признал норму, касающуюся вытеснения миноритарных акционеров из акционерного общества по инициативе акционера, обладающего 95 и более процентами акций (так называемое Squeeze-out), противоречащей статье 35 Конституции Российской Федерации, однако в отличие от Федерального конституционного суда Германии прибегнул к так называемому конституционно-правовому истолкованию проверяемой нормы.
--------------------------------
<14> См.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июля 2007 года N 681-О-П по жалобам граждан Ю.Ю. Колодкина и Ю.Н. Шадеева на нарушение их конституционных прав положениями статьи 84.8 Федерального закона "Об акционерных обществах" во взаимосвязи с частью 5 статьи 7 Федерального закона от 5 января 2006 года N 7-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах" и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации".
<15> Федеральный конституционный суд Германии. IB v. R 390/4.
Несмотря на общее сходство позиций, расхождения в высказанных Судами аргументах значительны и их анализ показывает различия в понимании конституционного принципа неприкосновенности собственности в Германии и России. Оспоренные нормы Законов очень близки. Так же, как гласит первое предложение абзаца 1 § 327a Акционерного закона Германии, согласно российскому Закону акционер, владеющий 95 и более процентами акций открытого акционерного общества, вправе выкупить у остальных акционеров общества их акции. Требование о выкупе направляется владельцам выкупаемых ценных бумаг через открытое общество. К такому требованию должна прилагаться копия отчета независимого оценщика о рыночной стоимости выкупаемых ценных бумаг.
Владелец выкупаемых ценных бумаг, не согласившийся с назначенной ценой, вправе обратиться в суд с иском о возмещении убытков, причиненных в связи с ненадлежащим определением цены выкупаемых ценных бумаг. Предъявление владельцем ценных бумаг указанного иска не является основанием для приостановления выкупа ценных бумаг или признания его недействительным.
Федеральный конституционный суд Германии пришел к выводу, что первое предложение абзаца 3 статьи 14 Основного Закона ФРГ принципиально не исключает возможность передачи акций миноритарных акционеров (против их воли) основному акционеру. Но при этом норма абзаца 1 § 327a Акционерного закона Германии, по мнению Федерального конституционного суда Германии, означает не экспроприацию собственности по смыслу абзаца 3 статьи 14 Основного Закона ФРГ, а определение содержания и границ собственности в соответствии со вторым предложением абзаца 1 статьи 14 Основного Закона ФРГ.
По мнению же Конституционного Суда Российской Федерации, подобное перераспределение акционерной собственности следует квалифицировать как принудительное отчуждение собственности миноритарных акционеров для государственных нужд, то есть в публично-правовых целях в смысле части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации.
На первый взгляд такое вольное истолкование понятия "государственные нужды" российским Судом может вызвать особый интерес, поскольку главным бенефициаром от принудительного перераспределения акций выступает основной акционер, а это частное лицо, преследующее собственные интересы.
В Постановлении от 24 февраля 2004 года (также посвященном проблеме Squeeze-out) Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что перераспределение акций осуществляется не только в частных интересах основного акционера, но и для достижения общего для акционерного общества блага, то есть своего рода специфического публичного интереса.
Иными словами, институт принудительного выкупа акций в интересах преобладающего акционера содержит нормы, отвечающие интересам как преобладающего акционера, так и всего акционерного общества, которое стремится к снижению своих издержек, связанных с публичным статусом открытого акционерного общества.
Принудительный выкуп акций, по мнению Конституционного Суда, в достаточной мере удовлетворяет требованиям общего для акционерного общества блага, поскольку не только ведет к снижению совокупных издержек самого общества, но и повышает эффективность управления его делами. Таким образом, the squeeze-out right является соразмерным ограничением права собственности по сравнению с защищаемыми ценностями, так как это право удовлетворяет не только частный интерес преобладающего акционера, но одновременно и публичный, содержанием которого является эффективное управление компанией, достаточная ликвидность рынка ценных бумаг и в конечном счете рост конкурентоспособности российских корпораций.
Есть определенное сходство между правовыми позициями Федерального конституционного суда Германии и Европейской комиссии по правам человека (органа, существовавшего в недалеком прошлом для решения вопроса о допустимости рассмотрения жалоб Европейским судом по правам человека), которая дала оценку принудительному выкупу акций в деле Брамелид и Мальмстрем против Швеции <16>. Институт принудительного выкупа акций Комиссия признала не противоречащим положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод <17>. Было отмечено, что "при принятии законодательства такого типа законодательная власть преследует общую цель формирования системы регулирования, благоприятной для тех интересов, которые она считает наиболее заслуживающими защиты, что, однако, никак не связано с понятием общественного интереса в его обычном понимании в сфере экспроприации". Иными словами, институт принудительного выкупа акций, как и в решении Федерального конституционного суда Германии, был выведен за пределы понятия "отчуждение права собственности в публичных целях". В итоге Европейская комиссия по правам человека признала право каждого государства - участника Конвенции о защите прав человека и основных свобод устанавливать нормы исходя только из потребностей правовой политики, без необходимости их оправдания требованиями публичных интересов <18>.
--------------------------------
<16> Appication No. 8588/79, 8589/79. Bramelid and Malmstrom v. Sweden. Decision of 12 October 1982. DR 29. P. 71.
<17> Конвенция о защите прав человека и основных свобод, ETS N 005. Рим, 4 ноября 1950 года, с изм. и доп. от 21 сентября 1970 года, 20 декабря 1971 года, 1 января, 6 ноября 1990 года, 11 мая 1994 года.
<18> См.: Архипов Д.А. Принудительный выпуск голосующих акций - инструмент непропорционального ограничения прав миноритарных акционеров // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2005. N 12. С. 4.
Очевидно, что принципиальное различие между решениями, принятыми немецким и российским Конституционными судами практически по одной и той же правовой проблеме, состоит в том, что законные интересы акционерного общества как публичной корпорации рассматриваются как общее для акционерного общества благо, причем в качестве такового рассматриваются интересы не только крупного акционера, а именно всего общества в целом.
Такая интерпретация позволяет максимально учесть интересы миноритарных акционеров благодаря использованию нормы-гарантии о равноценном возмещении при принудительном отчуждении имущества. Конституционная формула равноценного возмещения отличается от используемого в практике Европейского суда понятия "справедливое возмещение".
Принципиальное значение приобретает вопрос о том, какой должна быть стоимость отчуждаемого для государственных нужд имущества частных собственников. Что означает "равноценное возмещение"? Надо ли оценивать экономическую ценность изымаемой вещи исходя из существующей ценности по рыночным ценам или же необходимо принимать во внимание ту экономическую ценность эксплуатации вещи, которая в будущем может возрасти (то есть с учетом будущей потенциально более высокой стоимости)?
При определении размера компенсации необходимо учитывать многие конституционные ценности. Право частной собственности призвано защищать только разумный эгоизм. При определении размера компенсации необходимо также учитывать потребности всего общества в развитии транспорта, средств связи и т.д. Компенсация не должна достигать таких размеров, чтобы всякие публично значимые инновации становились экономически невыгодными в силу высоких затрат на компенсацию за изъятие имущества. Развитие технического прогресса не может стопориться в силу права частной собственности. Необходимо принимать во внимание и то обстоятельство, что источник выплаты компенсации частным собственникам - это не какие-то "закрома Родины", а налоговые поступления, которыми облагаются все другие собственники.
В Конституции Российской Федерации определен важнейший критерий возмещения при принудительном отчуждении имущества для государственных нужд: оно должно быть равноценным. Между тем Европейский суд по правам человека допускает возможность снижения размера возмещения, в результате которого оно уже не будет равноценным. В решении от 23 сентября 1982 года по делу Спорронг и Лоннрот против Швеции <19> Европейский суд указал, что суды должны определять, "было ли соблюдено справедливое равновесие между требованиями интересов общества и необходимыми условиями защиты основных прав личности".
--------------------------------
<19> Application No. 7151/75, 7152/75. Sporrong and Lonnroth v. Sweden. Judgment of 23 September 1982.
Сравнение этих двух различных способов определения размера возмещения при отчуждении имущества для публичных нужд позволяет сделать вывод, что предусмотренная в части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации норма о возмещении построена на частноправовых принципах неприкосновенности собственности и обеспечения восстановления нарушенных прав, в то время как правовая позиция Европейского суда по правам человека заключается в том, что отношения, возникающие при отчуждении имущества у частных собственников, представляют собой сферу прежде всего публичного права.
Таким образом, поскольку изъятие акций у миноритарных акционеров осуществляется ради такой частно-публичной цели, как общее для всего акционерного общества благо, то им необходимо предоставлять равноценное возмещение, учитывающее в том числе и возможное возрастание стоимости выкупаемых акций, наступающее после выкупа.
Краткие выводы.
1. Интерпретируя конституционные принципы и создавая при этом новые представления о них при разрешении конкретных дел, органы конституционной юстиции экстрагируют, выделяют из них юридические сентенции, веления, императивы. Чаще всего они адресованы органам государства. Эти веления носят, безусловно, властный характер, доказывающий, что эти органы осуществляют государственную власть.
2. Представления о конституционных принципах, возникшие при рассмотрении конкретного дела и носящие в связи с этим казуальный характер, содержат в себе общую юридическую норму, обладающую принципиально иной нормативностью.
В отличие от обычных юридических норм, право из принципов не обладает традиционными формально-юридическими признаками и прежде всего формальной определенностью. По сути, это не признанная официально нетрадиционная форма существования права.
3. Право из принципов может либо содержать напутствие законодателю, некую разновидность рамочного правового регулирования, либо корректировать законодательные нормы в свете конституционных принципов.
Часто это право носит правовосполнительный характер, устраняя пробелы в правовом регулировании.
4. В результате извлечения органами конституционной юстиции права из принципов возникает проблема поиска разграничительных линий между полномочиями законодательных органов и органов конституционной юстиции.