№ 1 (54) 2006

О некоторых особенностях использования решений Европейского Суда по правам человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации и иных судов

Николай Витрук

В научной литературе неоднократно высказывалась мысль о том, что решения Европейского Суда по правам челове­ка являются источником национального права государств посткоммунистического и постсоветского пространства. Широкое хождение приобрела также идея, согласно кото­рой происходит активное внедрение и укоренение преце­дентного права в национальных правовых системах и в судебной практике. Об этом, в частности, говорили дей­ствующие судьи Конституционного Суда Российской Фе­дерации (В. Д. Зорькин, Г. А. Гаджиев), а также предста­вители других европейских конституционных судов. В настоящее время наблюдается некая эйфория в отноше­нии к решениям Европейского Суда по правам человека (далее — Европейский Суд). При этом, как правило, не делается никаких оговорок, предметно не рассматривает­ся соотношение решений Европейского Суда с другими источниками права в англосаксонской и романо-герман­ской правовых системах, не раскрываются специфические особенности применения решений Европейского Суда в практике национальных судов.

Так, Председатель Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькин полагает, что Конвенция о защи­те прав человека и основных свобод, «поскольку она яв­ляется международным договором, представляет собой составную часть российской правовой системы. То же са­мое относится и к решениям Европейского Суда в той сте­пени, в какой они выражают общепризнанные принципы и нормы международного права»¹. Подобная позиция от­носительно характеристики решений Европейского Суда по правам человека как составной части российской пра­вовой системы до конца не ясна. Прежде всего, непонят­но, почему решения Европейского Суда поставлены в один ряд с Конвенцией, четко не обозначена их субординация, неясно, что представляет собой степень выражения об­щепризнанных принципов и норм международного права в решениях Европейского Суда и кто определяет эту сте­пень. Не сказано также ничего о юридических последст­виях такой квалификации решений Европейского Суда по правам человека.

Что касается российской правовой системы, то заяв­ления о прецедентном праве, в частности о решениях Ев­ропейского Суда как источнике российского права, без каких-либо оговорок и уточнений являются недостаточно аргументированными. Согласно статье 120 Конституции Российской Федерации, судьи независимы и подчиняются только Конституции и федеральному закону. Они приме­няют иные нормативные акты в полном соответствии с Конституцией РФ и федеральным законом. Используя решения судов в качестве прецедентного права, можно облегчить поиск судами истины в правоприменительной практике. Однако в качестве источника права может вы­ступать лишь небольшая категория решений, да и то, вряд ли они могут быть обязательными для судов. Признание прецедентного права в правовой системе России может серьезно ослабить юридическую силу Конституции, зако­на, привести к деформации последних посредством право­применительной практики.

Особое место в российской правовой системе зани­мают решения Конституционного Суда, которые по своей юридической силе равны Конституции. При этом следует различать две составные части решений Конституционно­го Суда: резолютивную часть, констатирующую соответ­ствие либо несоответствие проверяемого объекта Консти­туции, и мотивировочную часть, содержащую системно­правовую аргументацию принятого решения (правовую позицию Конституционного Суда). Итоговое решение и правовая позиция Суда в равной мере общеобязательны для всех субъектов права.

Источником права для всех судов и иных правоприме­нителей является Конституция РФ в интерпретации Кон­ституционного Суда. Все законы и иные нормативные акты не должны противоречить Конституции и правовым позициям Суда (ч. 1 ст. 15, ч. 6 ст. 125 Конституции РФ).

Как и в какой мере использует в своей практике Кон­ституционный Суд РФ решения Европейского Суда по правам человека?

Для ответа на поставленный вопрос необходимо пред­варительно решить вопрос о юридической силе Конвенции о защите прав человека и основных свобод, применение которой и осуществляет Европейский Суд. Указанный во­прос может быть решен лишь в контексте соотношения национального и международного права, прежде всего, Конституции и международного права. Конституция РФ различает общепризнанные принципы и нормы между­народного права и международные договоры Российской Федерации, и те и другие она признает в качестве состав­ной части правовой системы Российской Федерации (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Однако степень их приоритет­ности по отношению к Конституции и законам различна.

Общепризнанные принципы и нормы международного права, признанные Российской Федерацией, по юридиче­ской силе равны Конституции. Международные договоры

Российской Федерации должны соответствовать Консти­туции, они обладают приоритетом по отношению к зако­нам. Согласно части 4 статьи 15 Конституции РФ, если международным договором Российской Федерации уста­новлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Соглас­но пункту «г» части 2 статьи 125 Конституции, Консти­туционный Суд проверяет соответствие Конституции не вступивших в силу международных договоров (см. также пункт «г» части 1 статьи 3 и главу Х Федерального кон­ституционного закона «О Конституционном Суде Россий­ской Федерации»).

В практике Конституционного Суда за более чем де­сятилетний период не было случая рассмотрения данной категории дел. Это настораживает, тем более что Кон­ституция РФ обладает приоритетом по отношению к меж­дународным договорам. В последнее десятилетие подпи­саны и ратифицированы весьма важные для судеб России международные договоры, вокруг отдельных положений которых идут дискуссии. Назрела потребность переломить сложившуюся ситуацию, что возможно осуществить пу­тем введения правила об обязательной проверке на соответствие Конституции РФ не вступивших в силу международных договоров, которые затраги­вают права и свободы человека и гражданина, анало­гично тому, как это предусмотрено Федеральным консти­туционным законом от 2001 года «О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе но­вого субъекта Российской Федерации»². Число обяза­тельных обращений относительно проверки конституци­онности наиболее значимых для человека и гражданина международных договоров целесообразно значительно увеличить.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод была ратифицирована Российской Федерацией и вступи­ла в силу для России 5 мая 1998 года, потому она входит в правовую систему России в качестве источника права и является обязательной для всех субъектов российского права. Конвенция воспринимается Европейским Судом, а также научным сообществом и общественным мнением как конституционный инструмент европейского право­порядка. В силу части 4 статьи 15 Конституции РФ Кон­венция в качестве международного договора включена в российскую правовую систему и, безусловно, обладает приоритетом по отношению к федеральным законам. В то же время Конвенция, закрепляя общепризнанные пра­ва и свободы человека и гражданина, в силу положений статей 15, 17 и 55 Конституции РФ по юридической силе приравнивается к Конституции, следовательно, действует фактически и юридически в качестве конституцион­ного института их признания, соблюдения и защи­ты³. Европейский Суд является интерпретатором смыс­ла и содержания прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в Конвенции, и органом правосудия, кон­статирующим факты их нарушения государствами-ответ- чиками.

Российская Федерация при ратификации Конвенции заявила, что она «признает юрисдикцию Европейского

Суда по правам человека обязательной по вопросам тол­кования и применения Конвенции 1рзо$ас1о и без спе­циального соглашения. Это относится и к Протоколам к ней в тех случаях, если Российская Федерация нарушит положения этих договорных актов, и нарушения эти про­изойдут после вступления в действие указанных актов на территории Российской Федерации». Таким образом, в правовую систему Российской Федерации входят Конвен­ция по защите прав человека и основных свобод и рати­фицированные Российской Федерацией Протоколы к ней, в том числе в правовой интерпретации Европейского Суда. При этом имеются в виду не решения Суда как право­применительные акты, констатирующие факт нарушения Конвенции и определяющие санкции в виде компенсации жертве — потерпевшему от нарушения Конвенции, а со­держащиеся в них правовые позиции Европейского Суда, на основе которых были вынесены соответствую­щие решения. И только в этом смысле можно говорить о решениях Европейского Суда по правам человека как об источнике национального российского права.

Но и в этом случае национальные органы законодательной, исполни­тельной и судебной властей как правоприменители не ли­шены известного усмотрения и права выбора правовых позиций, содержащихся в этих решениях.

Конституция РФ не ограничивается признанием, со­блюдением и защитой прав и свобод человека и граждани­на, зафиксированных в Конвенции о защите прав челове­ка и основных свобод. Как установлено в части 1 статьи 55 Конституции, перечисление в Конституции основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или ума­ление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.

Согласно общепризнанным принципам и нормам меж­дународного права, Конституционный Суд должен выяв­лять случаи нарушения конституционных прав и свобод граждан, а также признавать, соблюдать и защищать дру­гие общепризнанные права и свободы человека и граж­данина наравне с основными правами и свободами, пере­численными в Конституции.

Конституционный Суд осуществляет лишь контроль на соответствие Конституции. Однако при формулировании выводов Суда, содержащихся в резолютивной части его решения, Конвенция о защите прав человека и основных свобод, общепризнанные принципы и нормы междуна­родного права, признанные самим Конституционным Су­дом, имеют юридическую силу, равную конституционным положениям, хотя в итоговых выводах Суда не содержится на них прямых указаний (они приводятся в мотивировоч­ной части решения). На наш взгляд, указание в резолю­тивной части решения Конституционного Суда на соответ­ствие (или несоответствие) Конституции проверяемого закона может быть факультативно дополнено указанием на его соответствие (или несоответствие) общепризнан­ным правам человека и основным свободам, закреплен­ным в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, тем более если положения Конвенции играют ве­дущую или решающую роль в обосновании итогового ре­шения Суда.

Конституционный Суд, проверяя положение статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, со­гласно которому вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи уста­новлена приговором суда, в Постановлении от 25 января 2001 года № 1-П⁴, решил следующее: данное положение не противоречит Конституции, поскольку на его основа­нии государство должно возместить вред, причиненный при осуществлении правосудия посредством гражданско­го судопроизводства в результате принятия незаконных судебных актов, разрешающих спор по существу. С учетом конституционно-правового смысла указанного Постанов­ления и во взаимосвязи со статьями 6 и 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод данное поло­жение не может служить основанием для отказа в воз­мещении государством вреда, которое оно причинило при осуществлении гражданского судопроизводства в иных случаях (а именно когда спор не разрешается по сущест­ву) в результате незаконных действий (или бездействия) суда (судьи), в том числе при нарушении разумных сро­ков судебного разбирательства, — если вина судьи уста­новлена не приговором суда, а иным соответствующим судебным решением. Ссылка на Конвенцию в этом реше­нии дана как в мотивировочной, так и в резолютивной его частях.

Нередко провозглашается тезис о прямом, непосред­ственном действии решений Европейского Суда. Указан­ный тезис требует корректного объяснения.

Решение Европейского Суда действует непосредст­венно и обращено к государству-ответчику, в отношении которого Суд установил факт нарушения Конвенции о за­щите прав человека и основных свобод. Данное решение Европейского Суда является окончательным, обжалова­нию со стороны государства-нарушителя не подлежит и не требует какого-либо иного подтверждения.

Решения Европейского Суда содержат системную пра­вовую аргументацию относительно фактов нарушения Конвенции, то есть правовую позицию, которая, как и решение в целом, является обязательной для государ­ства-нарушителя.

От действия решений Европейского Суда следует от­личать их исполнение, требующее активных действий со стороны государства-нарушителя. Во-первых, государ­ство, нарушившее Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, должно незамедлительно выплатить жертве нарушения Конвенции компенсацию, определен­ную Европейским Судом. Во-вторых, государство обя­зано в разумные сроки предпринять меры по ликвидации условий и причин, вызвавших конкретное нарушение Кон­венции. Естественно, обязательность исполнения санк­ции (выплаты компенсации) отличается от обязательно­го характера ликвидации условий и причин, приведших к нарушению Конвенции и Протоколов к ней, ибо в данной сфере государство-нарушитель имеет самостоятельность и широкое усмотрение в путях, способах, порядке и сро­ках решения этой задачи.

Решения Европейского Суда обращены непосредст­венно к государству-ответчику и лишь опосредованно к его органам — законодательным, исполнительным и су­дебным — и их должностным лицам.

Правовые позиции Европейского Суда обращены и к другим государствам — участникам Конвенции, в которых обнаруживаются такие же нарушения Конвенции и Про­токолов к ней. Все государства — участники Конвенции в силу добросовестности исполнения международных обя­зательств, не дожидаясь соответствующей реакции жертв нарушений Конвенции и Европейского Суда, могут и должны исправить правовые ситуации, не соответствую­щие положениям Конвенции и Протоколам к ней и право­вым позициям Европейского Суда по правам человека.

Проблема правовых позиций Европейского Суда нуж­дается в теоретической разработке, значение которой осо­знается им самим.

Так, Председатель Европейского Суда Л. Вильдхабер отмечает повышение роли «принципиальных решений» Суда, проводит аналогию между природой и значением решений Европейского Суда по правам человека и ме­стом и ролью Конституции в национальной правовой си­стеме⁵.

Правовые позиции Европейского Суда имеют профи­лактическое значение при разрешении аналогичных дел национальными судами и другими правоприменителями.

Уяснение содержания правовых позиций Европейского Суда и их учет в законодательной и в правоприменитель­ной практике национальных государств является одним из направлений выполнения обязательств государств — уча­стников Конвенции и Протоколов к ней.

Практика Конституционного Суда РФ свидетельствует, что все чаще при разрешении конкретных дел в рамках его компетенции используются положения Конвенции и Протоколов к ней в интерпретации Европейского Суда.

Конституционный Суд внимательно изучает практику Европейского Суда, использует его правовые позиции в качестве дополнительной аргументации своих решений, а также при определении содержания основных прав и сво­бод, закрепленных Конституцией РФ либо вытекающих из общепризнанных принципов и норм международного права, и при установлении пределов допустимых ограни­чений этих прав.

Как свидетельствует практика Конституционного Суда, использование правовых позиций Европейского Суда — акт творческий, требующий вдумчивого учета многих фак­торов, в том числе особенностей постановлений Европей­ского Суда по конкретным делам, изменения, развития его правовых позиций.

В практическом плане важным является выявление правовых позиций по всем категориям прав и основных свобод человека, закрепленных в Конвенции и Протоко­лах к ней, и доведение их до органов законодательной, исполнительной и судебной властей, а также до других возможных «потребителей». Для того чтобы эффектив­но решить эту задачу, необходимо преодолеть известные сложности. Прежде всего необходимо решить проблему доступности решений Европейского Суда и содержа­щихся в них правовых позиций, связанную с возможно­стью их поиска, перевода и осмысления их содержания.

Решения Европейского Суда необходимо перевести с официальных языков — английского и французского — на русский. При переводе возникают трудности как чисто лингвистического характера, так и касающиеся смысло­вого содержания. Само выявление правовых позиций Ев­ропейского Суда по правам человека представляет твор­ческий процесс и известную сложность, ибо необходимо уяснить правовую логику решения по конкретному делу исходя как из особенностей правовой системы в целом, так и из конкретного дела. Естественно, что такого рода деятельность требует высокой квалификации специали­стов, и она может быть эффективно осуществлена при накоплении известного опыта специальными центрами при высших судебных инстанциях. Как показывает прак­тика, необходимые решения Европейского Суда по пред­мету рассмотрения ряда дел в Конституционном Суде РФ выявляли и переводили на русский язык специалисты ап­парата Конституционного Суда РФ с участием судей Кон­ституционного Суда. Такая работа проводится и в других высших судебных инстанциях. Для выполнения такого рода работы назрела настоятельная потребность в созда­нии единого центра при высших судебных инстанциях Российской Федерации либо соответствующих центров при каждом из них.

Естественно, что при учете практики Европейского Суда в осуществлении правосудия необходимо знание правовых позиций Европейского Суда по делам, касаю­щимся не только России, но и других государств — участ­ников Конвенции, то есть правовых позиций по макси­мально широкому кругу рассмотренных дел.

Для этого необходима деятельность научно-аналити­ческих центров, которые доводили бы информацию о пра­вовых позициях Европейского Суда до всех судов, а так­же выполняли бы заказы по проблемам, интересующим судей при разрешении сложных дел, коллизионных и впер­вые возникших проблем.

Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ в силу данных им конституционных полномочий дают разъяснения по вопросам судебной практики (ст. 126 и 127 Конституции РФ). При этом они могли бы рекомен­довать учитывать правовые позиции Европейского Суда при осуществлении правосудия по конкретным катего­риям дел. Такие же рекомендации мог бы давать и Кон­ституционный Суд РФ по вопросам осуществления кон­ституционного контроля судами общей и арбитражной юрисдикции и конституционными (уставными) судами, мировыми судьями субъектов Российской Федерации.

Конечно, любой судья может непосредственно обра­титься к решениям Европейского Суда и самостоятельно выявлять его правовые позиции. Однако такая работа требует больших усилий и много времени.

После ознакомления с правовыми позициями Евро­пейского Суда наступает самый сложный творческий этап их учета и использования. Правовые позиции Евро­пейского Суда по правам человека не действуют автома­тически. Необходимо их глубокое понимание, раскрытие смысла и включение в процесс аргументации и принятия решения по конкретному делу.

Европейский Суд по правам человека, прежде чем формулировать свои правовые позиции, предварительно разрабатывает теоретические основы тех или иных инсти­тутов права, имеющих общезначимое звучание, а также принципы права и правосудия. Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ ис­пользуют теоретические разработки Европейского Суда для того, чтобы применить их в национальных правовых системах. Это относится, прежде всего, к определению ха­рактера вреда, наносимого индивиду или юридическому лицу, к вопросу возмещения различных видов вреда, к признанию конфискации имущества в качестве меры уго­ловного наказания и др.

Самая сложная задача, которую должен решить для себя судья, правоприменитель, состоит в том, чтобы отве­тить на вопрос о допустимости использования тех или иных содержащихся в постановлениях Европейского Суда правовых позиций.

Дела, рассмотренные Европейским Судом, являются индивидуальными с точки зрения фактических обстоя­тельств дела и их правовой квалификации с позиций на­ционального права, что, по существу, исключает автома­тическое использование решения Суда по конкретному делу в координатах других национально-правовых систем. В этих случаях требуется большая аналитическая рабо­та, направленная на уяснение юридических фактов, став­ших предметом рассмотрения, их оценки с позиций Кон­венции и Протоколов к ней и содержания постановления, в целях изменения, совершенствования законодательства, исправления конкретной правовой ситуации (пересмотр решений, приговоров), принятия организационных мер.

При использовании правовых позиций Европейского Суда следует учитывать время принятия решения, воз­можность развития правовых позиций, содержащихся в нем, наполнения их новым смыслом и даже изменения. Правовые позиции Европейского Суда помогают судье и суду сформулировать собственную правовую позицию; они выступают в качестве дополнительных правовых ар­гументов при формулировании итоговых решений. Как бы ни был высок авторитет Европейского Суда по правам че­ловека, может встать вопрос о качестве его решения по конкретному делу, о пределах применения правовой по­зиции, касается ли она лишь принципа материального или процессуального права или, возможно, и каких-либо иных деталей и аспектов материального права и процедуры его применения.

Нельзя согласиться с профессором В. А. Тумановым, предлагающим исключить из предмета рассмотрения Ев­ропейского Суда по правам человека вопросы процедур, процессуального права. Это объясняется тем, что нару­шение государством — участником Конвенции принципов судопроизводства в конечном итоге ведет к нарушению прав и свобод, закрепленных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, к невозможности их восста­новления, то есть деформирует суть права и правосудия.

Таким образом, решения Европейского Суда содержат констатацию факта нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод государством-ответчиком.

Данное обстоятельство может привести к определению компенсации человеку, который стал жертвой нарушения Конвенции, а также к формулированию правовых пози­ций по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Следовательно, решения Европейского Суда выявляют факты нарушения прав и свобод челове­ка и гражданина в национальных государствах и нацио­нальных правовых системах. Они ориентируют как госу­дарство-ответчика, так и иные государства — участники Конвенции, в которых возникают аналогичные правовые ситуации, на устранение условий и причин, вызвавших указанные дефекты, и на творческое применение право­вых позиций Суда.

Конституционный Суд РФ, используя правовые по­зиции Европейского Суда, ориентирует законодательный процесс, судебную и иную правоприменительную прак­тику на то, чтобы она соответствовала современному по­ниманию прав и свобод человека и гражданина. Данные права закреплены в Конвенции о защите прав человека и основных свобод и в Протоколах к ней, в интерпретации Европейского Суда. Правовые позиции Европейского Суда способствуют становлению и упрочению российской конституционности и законности как составной части еди­ного европейского правопорядка.

Обсуждаемые проблемы ставят новые актуальные за­дачи в области юридического образования, в подготовке юристов новой формации. Вряд ли можно ограничиться увеличением часов на изучение международного права либо чтением отдельных спецкурсов, созданием в вузе кафедры гуманитарного или европейского права (хотя и это важно). Необходима перестройка юридического об­разования в теоретико-методологическом направлении, в формировании нового правового мировоззрения будущих юристов, навыков по использованию Конвенции о защи­те прав человека, решений и содержащихся в них право­вых позиций Европейского Суда по правам человека в теоретической и практической деятельности.

Николай Витрук — судья Конституционного Суда Российской Федерации в отставке, доктор юриди­ческих наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заведующий кафедрой кон­ституционного права Российской академии право­судия. ^{1 2 3 4 5}

Прямое действие постановлений Европейского Суда по правам человека во внутреннем праве: сравнительный обзор

Михаил Лобов Введение

Проблема действия международных обязательств во внутреннем праве

Феномен прямого действия международных обязательств государства во внутреннем праве является интереснейшей теоретической и практической проблемой, которая всегда привлекала особое внимание правоведов — как консти­туционалистов, так и международников.

Однако хотя о прямом действии международных дого­воров написаны тома диссертаций и статей, в том числе и в России, прямое действие международных судебных ре­шений является зачастую непонятым явлением. Причиной тому является отчасти недостаток эффективно действую­щих органов международного правосудия, решения кото­рых имели бы реальное влияние на внутреннее право. Не секрет, что большинство международно-правовых норм толкуется и реализуется на практике исключительно внут­ренними властями, включая суды, по причине отсутствия или неэффективности механизма единого международно­го судебного толкования и контроля.

Редким, хотя и не единственным исключением из это­го правила является механизм европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Кон­венция) — международного договора особого типа, заслу­жившего квалификацию «конституционного инстру­мента европейского правопорядка» (сопзШиИопа1 тз1гитеп1 о/ 1Не Еигореап огдге риЫ1с)\ В соответствии со статьей 46 Конвенции, постановления Европейского Суда обязательны для государств-ответчиков, которые должны исполнить эти постановления под контролем Комитета министров Совета Европы. Помимо выплаты компенсации исполнение предполагает как можно более полное пезШиНо т Шедгит в отношении заявителя (меры индивидуального характера) и действенное предот­вращение новых нарушений, подобных тем, которые были выявлены Европейским Судом (меры общего характера).

В соответствии с принципом субсидиарности государ­ство-ответчик в принципе свободно в выборе средств ис­полнения постановления Европейского Суда, равно как для исполнения любого другого международного обяза­тельства. На практике, однако, порядок исполнения по­становления Европейского Суда сильно отличается от классической схемы исполнения международных обяза­тельств.

Напомним, что даже в странах, придерживающихся традиции монизма, суды сравнительно редко способны реализовать международное обязательство без особого вмешательства законодательной или исполнительной вла­сти. Естественная сдержанность правоприменительных органов по отношению к международному обязательству объясняется различными факторами. Это и невозмож­ность или нежелательность перевода международных по­литических договоренностей, находящихся в исключи­тельной компетенции правительства, в разряд строгих юридических обязательств, подлежащих судебному рас­смотрению внутри страны (например, доктрина «полити­ческого вопроса» в США, «акт правительства» во Фран­ции, и т.д.). Это и необходимость проверки взаимности в исполнении международного обязательства другими го­сударствами — участниками договора², то есть решения вопроса, подконтрольного министерствам иностранных дел. Это, наконец, и естественные трудности, возникаю­щие у судов в толковании договора в свете практики его применения другими государствами-участниками³. В ре­зультате особые действия парламента или правительства становятся зачастую необходимыми для эффективной реализации международно-правовых обязательств в су­дебной практике, несмотря на то что в теории такое вме­шательство не является необходимым для договоров не­посредственного действия.

В отличие от описанной классической схемы испол­нение постановлений Европейского Суда достигается в большинстве случаев путем непосредственного выполне­ния правоприменительными органами обязательств, вы­текающих из этих постановлений. В результате они дела­ют все возможное в рамках своей компетенции для при­нятия требуемых постановлениями мер, индивидуальных или общих, не нуждаясь в предварительных действиях правительства или парламента с целью приведения внут­реннего права в соответствие с этими постановлениями. Этот феномен характеризуется как прямое действие постановлений Европейского Суда во внутреннем праве.

Именно на этот феномен зачастую ссылаются прави­тельства государств — участников Конвенции, когда ра­портуют об исполнении постановлений Комитету мини­стров Совета Европы. Правительства буквально заявляют и доказывают на конкретных примерах, что допущенные нарушения были исправлены (гезШиНо т Шедгит), а новые действенно предотвращаются путем прямого дей­ствия постановлений Европейского Суда во внутреннем праве, то есть непосредственно действиями внутренних правоприменительных органов⁴. Более того, если прямое действие постановлений еще не достигло должных масш­табов, правительства официально приветствуют и поддер­живают развитие внутренней судебной практики в этом направлении⁵. Комитет министров со своей стороны при­ветствует развитие прямого действия решений Европей­ского Суда во внутреннем праве как эффективнейшего и зачастую необходимого средства исполнения обязатель­ства по предупреждению новых нарушений⁶.

Тема прямого действия постановлений Европейского Суда обширна и многогранна, и в настоящей статье не­возможно рассмотреть все ее аспекты и весь материал, имеющийся в 46 государствах — участниках Конвенции. В статье изложены лишь некоторые обобщающие тезисы, касающиеся принятия государствами принципа прямого действия, а также форм, масштабов, систематичности и, наконец, пределов прямого действия постановлений Ев­ропейского Суда в праве государств Совета Европы.