Экзамен зачет учебный год 2023 / Гаврилов
.pdf
создавать новые вспомогательные органы, не ликвидировав существующие.
Требующие решения вопросы необходимо распределять между уже функционирующими подразделениями системы ООН, избегая излишнего “дробления” крупных проблем. Кроме того, должны быть определены четкие критерии, определяющие действительную необходимость создания вспомогательных органов и оптимальные сроки их существования.
При этом, безусловно, следует учитывать сложившуюся специализацию
органов и организаций системы ООН и не перегружать их не свойственной им работой. В связи с этим не совсем обоснованными представляются решения ЭКОСОС, в соответствии с которыми Комиссия по правам человека получила
право оказывать содействие Совету в координации деятельности органов и учреждений ООН в области прав человека.81 В настоящее время в ее
компетенцию входит практически весь диапазон общих вопросов по данной проблеме. Как следствие, Комиссия не всегда способна уделять должное внимание выполнению тех своих обязательств, которые связаны с процессом составления проектов конвенций и других документов, посвященных регламентации правового положения личности.82 “ Во многих случаях дублирование усилий или вмешательство одного из
органов ООН в сферу деятельности другого, ¾ указывают И.П.Блищенко и А.Е.Бикулов, ¾ происходят потому, что зачастую представители одного и того
же государства принимают в различных органах и организациях системы ООН решения без знания всех обстоятельств дела, т.е. не имея информации о мероприятиях и решениях других органов в этой же области”.83 Поэтому
устранение параллелизма в работе органов и организаций ООН будет способствовать также их лучшая информированность о работе друг друга.
Она должна быть обеспечена путем предоставления Генеральной Ассамблеей и ЭКОСОС необходимой информации тем подразделениям системы ООН, работу которых они координируют. С другой стороны,
Ассамблея и Совет сами вправе требовать от соответствующих органов и организаций документацию по вопросам планирования их деятельности.
На наш взгляд, решению многих из указанных выше проблем могло бы способствовать принятие в рамках ООН единого документа, определяющего
процедуру выработки и одобрения актов нормативного характера или хотя бы закрепляющего ее основные принципы и этапы. Такие попытки уже предпринимались на заре деятельности ООН, когда Генеральная Ассамблея своими резолюциями 362 (IV) от 22 октября 1949 г. и 694 (VII) от 6 ноября 1952 г. утвердила в качестве приложения к собственным правилам процедуры
рекомендации и предложения Специального комитета по рассмотрению
81 См.: Док. ООН E/CN. 4/1374 от 21 мая 1979 г.; Док. ООН E/CN. 4/Sub. 2/1982/36 от 27
августа 1982 г.
82См.: United Nations Training Course on International Norms and Standards in the Field of Human Rights. N.Y., 1990. P. 11.
83Блищенко И.П., Бикулов А.Е. Проблема координации деятельности органов и организаций системы ООН и повышения их эффективности // Советский ежегодник международного права, 1988. М., 1989. С. 149.
методов и процедуры, касающиеся некоторых вопросов участия Ассамблеи в нормотворческом процессе. Однако они носили разрозненный характер и не имели обязательной силы.
Позднее в ходе своей работы ООН неоднократно возвращалась к проблеме упорядочения нормотворческой деятельности органов и организаций ее системы. Этому вопросу была посвящена, в частности, специальная дискуссия, проходившая в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи с 1977 по 1984 г. под общим названием “ Обзор процесса заключения многосторонних договоров”. По ее итогам был принят “заключительный документ”, одобренный резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 39/90 от 13 декабря 1984 г.
В ходе дискуссии большинство государств высказались за нецелесообразность возложения на какой-либо из органов ООН, в том числе и на Генеральную Ассамблею, задачи всеобщей координации деятельности, связанной с заключением многосторонних договоров. Было также отвергнуто
предложение о необходимости упрощения и унификации техники и методов разработки и принятия текстов соглашений.
“ В рамках и под эгидой ООН заключаются договоры по широкому кругу проблем, относящихся к различным областям международных отношений,
разработка проектов которых требует существенно отличающейся по своему характеру предварительной работы, ¾ пишет, поддерживая это решение М.П.Дружков. ¾ Поэтому применение в практике ООН различных методов и процедур является не только оправданным, но и целесообразным”.84 “ Пути
совершенствования и повышения эффективности процесса сокращения сроков разработки проектов договоров, ¾ продолжает он, ¾ следует искать не в сравнении процедур, применяемых в связи с этим в различных органах ООН, и тем более не в их унификации, а в изучении опыта, накопленного внутри каждого органа ООН, с целью улучшения его работы, совершенствования существующих в нем методов и приемов выработки проектов договоров”.85
С этой точкой зрения трудно согласиться. Множественность органов, выполняющих нормотворческие функции, отсутствие четкой скоординированности их деятельности, непроработанность вопроса о перечне субъектов, обладающих правом инициирования соответствующей работы, отнюдь не способствуют, на наш взгляд, повышению эффективности нормотворческих усилий ООН. В данной ситуации изучение опыта
функционирования отдельных подразделений Организации и поиск путей его совершенствования без принятия кардинальных решений, направленных на упорядочение нормотворческого процесса в рамках ООН в целом, вряд ли может привести к каким-либо существенным положительным сдвигам.
Вследствие этого принятие единого акта, регламентирующего порядок разработки ООН различных нормативных соглашений и резолюций, представляется все же необходимым. Тем более, что некоторыми
специализированными учреждениями Организации такие документы уже
84Дружков М.П. Указ. соч. С. 63.
85Дружков М.П. Указ. соч. С. 64.
одобрены. Речь идет, например, о “ Регламенте международной конвенции труда” МОТ 1958 г. и “ Правилах процедуры, касающихся рекомендаций государствам-членам и международных конвенций, подпадающих под условия пункта 4 статьи IV Устава” ЮНЕСКО 1977 г.
В ходе дискуссии “ Обзор процесса заключения многосторонних договоров”, проходившей в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН, было высказано предложение, касающееся сокращения числа договорных
инициатив путем установления особого порядка предварительных консультаций, сопровождения инициатив обязательным мотивированным комментарием, проведения специальным органом ООН экспертной оценки возможных последствий, вплоть до отклонения инициативы как таковой. При
этом Ассамблея должна взять на себя функцию регулирования количества заключаемых договоров, а при необходимости ¾ торможения этого процесса.
Хотя эта точка зрения также не получила всеобщего признания, представляется, что в таком подходе к решению проблемы оптимизации нормотворческой деятельности ООН есть немало положительного. По крайней мере, с его помощью можно возвести барьер на пути принятия Организацией малозначительных и второстепенных нормативных актов, существенно
сократить бесполезные с практической точки зрения временные затраты в ходе их подготовки и обсуждения, сконцентрировать внимание органов ООН на принятии действительно важных и нужных решений.
В настоящее время в Организации Объединенных Наций все большее распространение получает идея об установлении моратория на процесс нормообразования в области прав человека в силу того, что многие
нормативные акты не только не способствуют в должной мере повышению эффективности международного сотрудничества в целях обеспечения поощрения и защиты прав и основных свобод личности, но и “ имеют тенденцию выхолащивать, распылять или затуманивать содержание некоторых из актов действующих”.86
О необходимости предоставления приоритета имплементации существующих международных стандартов по правам человека и установления жестких требований к проектам будущих соглашений, посвященных регламентации этих вопросов, говорилось, в частности, в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 41/120, принятой 4 декабря 1986 г. по инициативе Австралии. В данном акте, получившем наименование “Установление международных стандартов в области прав человека”, отмечалось, что новые документы должны согласовываться с существующим сводом международно-правовых норм, носить фундаментальный характер, пользоваться широкой международной поддержкой и предусматривать, где это уместно, реалистические и эффективные механизмы осуществления.87
Безусловно, проблему совершенствования нормотворческой деятельности
86United Nations Training Course on International Norms and Standards in the Field of Human Rights. N.Y., 1990. P. 11.
87См.: Генеральная Ассамблея: Официальные отчеты. Сорок первая сессия. Нью-Йорк, 1986.
Доп. № 53. Ст. 221.
ООН невозможно решить исключительно за счет сдерживания процесса появления и регламентации новых прав человека или ограничения прав государств выдвигать соответствующие предложения. Такой подход, отмечает С.В.Золотухин, “ может затруднить осуществление уже признанных прав,
поскольку концепция прав человека является динамичной и постоянно развивается благодаря как конкретизации существующих норм, так и появлению новых норм”.88
В то же время нельзя не согласиться с В.А.Карташкиным, который пишет, что “ не следует увлекаться изобретением все новых и новых прав и заключением соответствующих договоров. Декларативное провозглашение нереальных прав, свод пропагандистских призывов лишь компрометируют идею реального обеспечения основных прав и свобод человека”.89 Само по себе
увеличение количества нормативных актов ООН о правах человека не приведет к улучшению ситуации с ними в мире. Регламентационно-нормативное “дробление” проблемы на множество мелких составляющих лишь ухудшит положение вещей. Поэтому первостепенная задача, стоящая сейчас перед мировым сообществом, заключается в обеспечении ратификации и осуществления уже действующих актов, в повсеместном претворении их в жизнь.
Указанные проблемы сегодня во многом характерны и для специализированных учреждений ООН. Поскольку конвенции и рекомендации МОТ, отмечает С.А.Иванов, “ охватили различные области труда и трудовых отношений, происходит сокращение нормотворчества, т.е. основного направления деятельности МОТ”. Поэтому в перспективе принятие новых нормативных актов в рамках этой организации, продолжает он, “уступит место контролю за применением конвенций и рекомендаций о труде. Во всяком случае должно уступить: поскольку имеется столь широкая сеть международных норм о труде, ... самой насущной проблемой становится их реальное применение”.90
Необходимо также учитывать, что органы ООН с чисто технической
точки зрения не в состоянии рассматривать непомерно большое количество вопросов о правах человека, которые фигурируют в их повестке дня. Их
перечень должен быть значительно сокращен за счет не имеющих практического значения, взаимодублирующих, а также тех вопросов, которые уже урегулированы международными пактами о правах человека. Остальные вопросы должны быть разбиты на две или три группы, которые могли бы обсуждаться поэтапно с тем, чтобы рассмотрение менее актуальных вопросов не наносило ущерба решению главных и наиболее сложных проблем.
88Золотухин В.С. К вопросу о концепции “ третьего поколения прав человека” или “ прав солидарности” // Советский ежегодник международного права, 1989-90-91. Санкт-Петербург, 1992. С. 183.
89Карташкин В.А. Всеобщая декларация прав человека в современном мире ( К 40- й годовщине принятия Всеобщей декларации прав человека) // Советский ежегодник
международного права, 1988. М., 1989. С. 45. 90 Иванов С.А. Указ. соч. С. 17-18.
С этой целью в рамках Комиссии по правам человека необходимо разработать единый перспективный план нормотворческой деятельности ООН с последующим утверждением его на сессии Генеральной Ассамблеи. В нем должны быть четко определены перечень и сроки подготовки проектов актов о правах человека, имеющих универсальное значение, и указаны конкретные исполнители данной работы. При этом приоритет следует отдать самой Комиссии, предусмотрев создание в ее составе небольших проектных рабочих групп, и сократить до минимума участие других вспомогательных подразделений органов системы ООН в процессе разработки документов, регламентирующих правовое положение личности.
Содержание нормотворческой деятельности Организации в области прав человека должно определяться наличием действительно насущных потребностей всего мирового сообщества в регулировании соответствующих общественных отношений на современном этапе развития человеческой цивилизации. Для регламентации же других вопросов необходимо полнее
использовать до сих пор не до конца востребованный потенциал региональных ММПО. При составлении текста нормативных документов следует добиваться большей точности и конкретности содержащихся в них правил поведения, отказаться от практики принятия “ гладких” и ни к чему не обязывающих формулировок. Нормативные предписания должны быть в достаточной мере четкими и ясными, чтобы обладать регулирующими возможностями.
Актуальной остается также проблема единообразного толкования используемых в таких актах терминов. “ Надо иметь в виду, ¾ отмечает С.Ю.Марочкин, ¾ что договаривающиеся государства зачастую принадлежат к разным общественным системам, и один и тот же термин может иметь неидентичное содержание во внутреннем праве этих стран. Поэтому
закрепление в договоре в виде правовой нормы содержания употребляемых понятий важно для достижения целей договора”.91
Вместе с тем, на наш взгляд, вовсе не обязательно принимать каждый нормативный акт о правах человека в форме пакта или конвенции, имеющих юридически обязательный характер. Правовые средства регулирования в этой области могут сочетаться с политическими. Целесообразность использования
тех или других должна определяться самими государствами с учетом конкретных политических, экономических, идеологических условий, складывающихся на международной арене, а также исходя из предназначения и предметного содержания самого нормативного акта.
2.3. Юридическое и политическое значение актов ООН о правах человека
Вопрос о правовой природе и юридической силе актов ММПО является
91 Марочкин С.Ю. Вопросы эффективности норм международного права // Советский ежегодник международного права, 1988. М., 1989. С. 17.
одним из наиболее сложных и часто обсуждаемых в доктрине международного права. К настоящему времени среди юристов-международников сформировалось относительно устойчивое мнение о том, что договоры с
участием международных организаций обладают всеми признаками международно-правовых актов и имеют обязательную юридическую силу для заключивших их сторон.92 В качестве юридически обязательных в доктрине
рассматриваются также акты внутреннего права ММПО и нормативные технические регламенты, принимаемые некоторыми специализированными международными организациями.93
С другой стороны, проблему определения юридической силы нормативных резолюций ММПО и, особенно, резолюций-рекомендаций Генеральной Ассамблеи ООН, выступающих в качестве основной формы
внешнего выражения и закрепления собственной нормоустановительной деятельности этой Организации, до сих пор нельзя признать окончательно разрешенной. На этот счет в международно-правовой литературе существуют три основные точки зрения: а) резолюции-рекомендации, или по крайней мере некоторые из них, являются юридически обязательными для государств; б) эти резолюции содержат некоторый юридический элемент, хотя и не являются юридически обязательными; в) они имеют только политическое и моральное значение.94
В отечественной доктрине первая из указанных позиций была подвергнута всесторонней и аргументированной критике.95 Поэтому, представляется, что в рамках данной работы нет необходимости вновь обращаться к анализу ее основных положений. Отметим лишь, что основная причина, в соответствии с которой резолюции-рекомендации Генеральной
Ассамблеи нельзя рассматривать в качестве юридически обязательных регулятивных источников международного права, состоит в том, что органы
ООН могут принимать решения только на основании и в пределах своих полномочий, определяемых Уставом Организации, который не предусматривает возможности одобрения Ассамблеей в данном случае актов,
являющихся обязательными или квазиобязательными с юридической точки зрения.
“Наделение всех резолюций Генеральной Ассамблеи обязательной силой,
¾ совершенно справедливо отмечает Е.К. Ефимов, ¾ не могло бы быть
92См.: Лукашук И.И. Стороны в международных договорах. М., 1966. С. 133-136; Тункин Г.И. Теория международного права. С. 121-129; Шибаева Е.А. Право международных организаций. С. 106-110; Моравецкий В. Указ. соч. С. 135-136; Талалаев А.Н. Указ. соч. С. 64-70.
93См.: Тункин Г.И. Теория международного права. С. 117-121; Крылов Н.Б. Указ. соч. С. 7392; Курс международного права. В 7 т. Т. 1. М., 1989. С. 205-208.
94См.: Тункин Г.И. Право и сила в международной системе. С. 59.
95См., например: Фельдман Д.И., Яновский М.В. Указ. соч. С. 48-78; Ефимов Г.К. Генеральная Ассамблея ООН. М., 1969. С. 83-98; Тункин Г.И. Теория международного права. С. 184-200; Яновский М.В. Указ. соч. С. 273-291; Морозов Г.И. Указ. соч. С. 276-287; Тункин Г.И. Право и сила в международной системе. С. 59-67.
достигнуто без наделения Ассамблеи законодательными функциями”,96 которыми она в настоящее время, безусловно, не обладает. Силу юридически обязательного документа резолюции-рекомендации Генеральной Ассамблеи ООН не могут придавать ни подавляющее большинство голосов государств, отданных в ее поддержку, ни их намерение юридически связывать себя ее положениями. Как указывает Г.И.Тункин, “ голосуя за резолюцию в Генеральной Ассамблее, государства действуют в рамках Устава и независимо от их намерений, резолюция может иметь только ту силу, которая предусмотрена Уставом. Признание государствами резолюции Генеральной Ассамблеи, имеющей характер рекомендации, обязательной ¾ особая акция, не связанная с голосованием по резолюции и выходящая за рамки Устава”.97
Ряд зарубежных ученых-юристов, поддерживая в целом вывод об отсутствии у государств юридической обязанности выполнять резолюции- рекомендации Генеральной Ассамблеи, тем не менее считают, что принятие этих актов создает для государств-членов ООН правомочия действовать в соответствии с их предписаниями. Х.Лаутерпахт, например, заявлял в связи с этим, что “... в определенных случаях они ( резолюции ¾ В.Г.) представляют юридическую базу, на основе которой члены ООН могут действовать индивидуально или коллективно...”98 А Р.Фолк, в свою очередь, указывал, что резолюции “ обладают силой “ мягких” юридических норм”, не уточняя при этом содержания данного понятия.99
Х.Лаутерпахт также отмечал, что резолюциям-рекомендациям Генеральной Ассамблеи сопутствуют юридические санкции, которые могут
быть применены к нарушителям в случае невыполнения ими положений этих актов. Точно такого же мнения придерживается мексиканский юрист- международник Х.Кастаньеда. “ Средства давления, применяемые международными организациями для того, чтобы добиться выполнения чисто политических, необязательных рекомендаций, ¾ пишет он, ¾ являются такими же, как и средства, применяемые для того, чтобы добиться соблюдения юридических обязательств”.100
Достаточно показательной в этом смысле является также позиция индийского ученого Р.Патака, который писал, что “ декларации и резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей ООН, согласно традиционной точке зрения не создают права, но современное мнение склоняется к тому, что консенсус, а не просто согласие, может создать основу для юридических обязательств, связывающих государства”.101
На наш взгляд, с приведенными выше точками зрения зарубежных
96Ефимов Е.К. Указ. соч. С. 89.
97Тункин Г.И. Теория международного права. С. 191.
98Цит. по: Тункин Г.И. Право и сила в международной системе. С. 63.
99См.: International Law and World Order: A Problem-Oriented Coursebook. St. Paul, Minn., 1980. P. 95
100Castaneda J. Legal Effects of United Nations Resolutions. N.Y.-L., 1969. P. 11.
101Pathak R. The Functioning of International Law in the International System // Indian Journal of International Law. 1984. Vol. 24. N. 1. P. 3-4.
авторов вряд ли можно согласиться. Нельзя говорить о какой бы то ни было
юридической силе актов или о возможных правовых последствиях их неисполнения в том случае, если такие акты заведомо не являются регулятивными источниками международного права. Их адресат может их и не соблюдать. Действительным источником юридически значимых полномочий субъектов межгосударственных отношений, по которым можно также судить о наличии противоправной практики государств, могут быть только правовые нормы. Сами по себе резолюции-рекомендации Генеральной Ассамблеи ООН их не содержат.
Как подчеркивалось в шеститомном курсе международного права, юридическое значение резолюций Ассамблеи “ в целом состоит не в том, что они непосредственно создают нормы международного права, а в том, что они могут существенно влиять на международное правотворчество: во-первых, определяя необходимость международно-правового регулирования отдельных вопросов международных отношений; во-вторых, определяя направление этого регулирования; в-третьих, сигнализируя о неизбежности пересмотра устарелых норм и упразднения отживших институтов”.102
Многие резолюции служат основой для выработки соответствующих международных договоров. Однако следует иметь в виду, что “ договорный
процесс формирования норм в этом случае не является продолжением процесса создания рекомендательных норм, так как последний вообще не является частью договорного процесса. Первая стадия договорного процесса ¾ согласование воль государств относительно правил поведения. Государства же, участвующие в договорном процессе, юридически не связаны нормами резолюций, служащих исходными в выработке соответствующего договора.
Преобразование рекомендательных норм в договорные совершенно меняет их юридический статус: они становятся юридически обязательными для государств”.103 В качестве составной части процесса заключения международных соглашений, как было показано выше, могут выступать только те акты Генеральной Ассамблеи, при помощи которых одобряются или принимаются тексты таких договоров.
Необходимо также отметить, что резолюции Генеральной Ассамблеи
ООН играют важную роль в формировании обычных норм международного права. Вместе с тем относительно их места в этом процессе в доктрине высказываются далеко не однозначные суждения.
Так, например, Л.Кондорелли не возражает против того, что резолюции- рекомендации ММПО “привнесли существенные новеллы во все, что касается времени, форм, процедур и механизмов, с помощью которых выявляются и могут поддаваться определению оба конститутивных элемента обычая: практика государств и opinio juris”.104 Однако одновременно он отрицает какую
бы то ни было прямую связь между резолюциями Генеральной Ассамблеи и
102Курс международного права. В 6 т. Т. 1. М., 1967. С. 194-195.
103Курс международного права. В 7 т. Т. 1. М., 1989. С. 211-212.
104Condorelli L. The role of General Assembly resolutions // Change and stability in international law making. Berlin-N.Y., 1988. P. 43.
формированием международного обычая. “ Провозглашение большинством государств некоторых принципов поведения, облеченных в форму резолюций, ¾ пишет он, ¾ является серьезным указанием на то, что эти принципы не принадлежат к общему (обычному ¾ В.Г.) международному праву, как бы ни была значительна группа государств, настаивающих на обратном”.105 Даже в том случае, “ если резолюции принимаются единогласно, консенсусом или подавляющим большинством голосов, ¾ подчеркивает Л.Кондорелли, ¾ их содержание настолько неполно и неопределенно, что за ними не может быть признан сколько-нибудь значительный нормативный эффект”.106
Э. Хименес де Аречага, напротив, заявляет, что “ было бы
преувеличением полностью отвергать нормотворческий и нормопреобразующий эффект резолюций Генеральной Ассамблеи ООН”.107 А профессор Ж.Аби-Сааб считает, что выводы Л. Кондорелли могут быть справедливы лишь при анализе проблемы в самом общем виде. При более детальном рассмотрении выясняется, что резолюции Генеральной Ассамблеи оказывают существенное влияние на процесс нормообразования. С одной стороны, в них фиксируется отказ государств подчиняться ранее действующей норме права. С другой ¾ резолюции готовят почву для последующего утверждения той или иной нормы в качестве обязательной.108
С ними в принципе солидарна Р.Хиггинс. По ее мнению, деятельность ООН служит идеальной “ лакмусовой бумажкой” для определения того, сложилась та или иная норма обычного международного права или нет, и каково ее содержание. Но сами по себе резолюции Генеральной Ассамблеи свидетельством нормы права не являются. Вне зависимости от того, принята резолюция или отвергнута и каким количеством голосов, для констатации
наличия нормы международного права необходимо наличие конституирующих ее элементов: устоявшейся практики государств и их согласия рассматривать сложившееся правило поведения в качестве обязательного.109
В данном случае, считает Р.Хиггинс, необходимо учитывать еще практику государств вне ООН. “ Доказательство того, что обычай существует, ¾ пишет она, ¾ не может подменяться ссылками на резолюции. Необходимы и другие аргументы, базирующиеся на анализе фактической, а не декларативной практики государств”.110 Такого же мнения придерживается И.Делюпи, который подчеркивает, что резолюции международных организаций “приобретают юридическую силу в результате поддержки, на которую опираются содержащиеся в них положения, а не того, что большинство
105Condorelli L. The role of General Assembly resolutions. P. 45.
106Ibid. P. 47.
107Change and stability in international law making. P. 49.
108Ibid. P. 50-51.
109См.: Higgins R. The role of resolutions of international organizations in the process of creating norms in the international system // International law and the international system / Coexistence. A rev. of East-West and development issues. Glasgow, 1987. Vol. 24. № 1-2. P. 22.
110Higgins R. The role of resolutions of international organizations in the process of creating norms in the international system. P. 27.
государств голосуют за эти резолюции как таковые”.111 Отечественная доктрина также исходит из того, что рекомендательные
нормы резолюций международных организаций могут стать юридически обязательными путем обычного процесса создания норм международного права. Такой статус в настоящее время имеют некоторые положения Всеобщей декларации прав человека, нормы резолюций, касающиеся запрещения колониализма, расовой дискриминации, апартеида и т.д.112
Однако вслед за многими из цитировавшихся выше зарубежных авторов большинство российских ученых не считает, что принятие Генеральной Ассамблеей ООН резолюций-рекомендаций является достаточным доказательством как наличия сложившейся практики государств, так и выражения ими opinio juris в отношении содержащихся в таких актах правил поведения.
Посвятивший анализу проблемы создания обычно-правовых норм специальную монографию Г.М.Даниленко подчеркивает: “ Поскольку
международное обычное право существует прежде всего в реальных и конкретных международно-правовых отношениях, то очевидно, что отрицание
необходимости наличия фактической практики для его создания противоречит самой сути этого источника права... Общие заявления государств по политическим и правовым проблемам международных отношений (в том числе, облеченные в форму резолюций Генеральной Ассамблеи ¾ В.Г.) теряют в плане оценки обычая свое прецедентное значение, если они не подтверждаются фактической практикой”.113
Такая позиция представляется во многом справедливой. Даже в том случае, когда резолюции содержат формулировки правил поведения, одобряемые государствами при их принятии, они не могут служить средством
признания государствами провозглашаемых норм в качестве юридически обязательных. Этот процесс проходит вне рамок международной организации и основывается не на ее уставе, а на общем международном праве.
Вместе с тем, по нашему мнению, широко распространенный в
отечественной доктрине вывод о невозможности возникновения обычного права без предварительного формирования практики уже не во всем отвечает современным реалиям международного нормотворческого процесса.
Здесь более соответствующей действительности представляется точка зрения И.И. Лукашука, который выдвинул тезис о наличии в современном международном праве двух видов обычно-правовых норм. Первые из них, отмечает он, “представляют собой сложившееся в практике неписаное правило, за которым субъекты признают юридическую силу. Другие также являются неписаными правилами, за которыми признается юридическая сила, но создаются они не в результате длительной практики, а путем признания
111Delupis I. The legal value of recommendations of international organizations // Ibid. P. 58.
112См.: Курс международного права. В 7 т. Т. 1. С. 214; Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991. С. 31-36; Бекназар-Юзбашев Т.Б. Права человека и международное право. М., 1996. С. 31-32.
113Даниленко Г.М. Обычай в современном международном праве. М., 1988. С. 78.