В КОНСТИТУЦИОННОМ СУДЕ РОССИИ: РЕШЕНИЯ И КОММЕНТАРИИ

Правовые категории в Постановлении:

право на судебную защиту; пересмотр судебных актов в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам; обратная сила закона; законный суд.

Заявители:ЗАО «Производственное объединение “Берег”», ОАО «Карболит», «Завод “Микропровод”», «Научно-производст- венное предприятие “Респиратор”» (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ

вих истолковании Пленумом Высшего Ар-

битражного Суда РФ в постановлении от 14 февраля 2008 года № 14, как предполагающих возможность для заявителя, оспаривающего судебный акт в порядке надзора, обратиться с заявлением о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам

варбитражный суд, вынесший соответствующее судебное решение, на основании определения об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, принятого коллегиальным составом судей Высшего Арбитражного Суда РФ с учетом того, что после вступления в законную силу обжалуемого судебного акта Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ, либо Президиум Высшего Арбит-

ражного Суда РФ, определил (изменил) практику применения законодательных положений, на которых было основано оспариваемое в надзорном порядке судебное решение, при том, что срок его обжалования по вновь открывшимся обстоятельствам начинает течь с момента получения копии определения об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ.

Позиция заявителей: оспариваемые нормы неправомерно расширяют перечень оснований для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, изменяют процедуру такого пересмотра, установленного федеральным законом, устанавливают порядок исчисления срока для обращения в арбитражный суд с заявлением о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам, отличный от порядка, предусмотренного федеральным законом, что нарушает права заявителей, гарантированные Конституцией РФ, в том числе ее статьями 19 (часть 1), 45 (часть 1), 46 (часть 1), 47 (часть 1), 55 (часть 3), 120 (часть 1), 123 (часть 3), 127 и 128 (часть 3).

Итоговый вывод решения: взаимосвязанные положения пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ в истолковании Пленума

только при наличии специального указания на такую возможность, выраженного в соответствующем постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ или Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ формально определенным образом, ясно и недвусмысленно. Такое указание, сформулированное Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ как в порядке абстрактного толкования законодательства, так и в связи с рассмотрением конкретного дела Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ, не предопределяет решение компетентного арбитражного суда при реализации процедуры возобновления дела по вновь открывшимся обстоятельствам.

Конституция РФ закрепляет положение о недопустимости придания обратной силы нормам закона, ухудшающим положение лиц, на которых распространяется их действие (статья 51, часть 1). В своих решениях Конституционный Суд РФ подчеркивает, что придание закону обратной силы имеет место преимущественно в интересах индивида, в отношениях, возникающих между ним и государством в публичной сфере (см.: решение от 1 октября 1993 года № 81-р, определения от 25 января 2007 года № 37-О-О, от 15 апреля 2008 года № 262-О-О). Соответственно, не может иметь обратную силу постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ или Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащее толкование нормы права, вследствие которого ухудшается положение лица, привлеченного или привлекаемого к административной ответственности, а равно недопустимо придание обратной силы закону, ухудшающему положение налогоплательщика.

При оценке возможности придания закону обратной силы необходимо применять дифференцированный подход, учитывающий характер спорных правоотношений. Не исключается возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов на основании правовой позиции, сформулированной в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ или Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, если в результате нового толкования улучшается положение лиц, привлекаемых к публично-правовой ответственности, а в исключительных случаях – и по делам, вытекающим из гражданских правоот-

ношений, когда требуется защита неопределенного круга лиц или заведомо более слабой стороны в правоотношении.

Данной позиции придерживается и Европейский Суд по правам человека, который признает возможной отмену вступившего в законную силу судебного решения только в исключительных обстоятельствах (см.: постановление от 28 октября 1999 года по делу «Брумэреску против Румынии). Возможность отступления от принципа правовой определенности присутствует только в случае существенного нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия (см.: постановление от 23 июля 2009 года по делу «“Сутяжник” против России»). Практика Европейского Суда по правам человека свидетельствует, что отмена судебного решения в связи с приданием толкованию, данному высшим судом, обратной силы не может рассматриваться как нарушение принципа правовой определенности, если это необходимо для обеспечения справедливого правосудия и восстановления нарушенного права. В то же время, придание закону обратной силы, имеющее следствием ухудшение правового положения гражданина, установленного судебным решением, рассматривается Европейским Судом как несовместимое с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Нормативные положения статей 311, 312 АПК РФ не предполагают возможность осуществления пересмотра вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам иначе как в порядке, установленном соответствующей главой АПК РФ. Процессуальный механизм, предусмотренный постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 февраля 2008 года № 14 и предполагающий, в частности, принятие определения об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ с указанием на возможность пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам, не имеет обязательного значения для арбитражного суда, принявшего оспариваемый судебный акт, поскольку действующее арбитражное процессуальное законодательство не устанавливает какой-либо механизм, исключающий для нижестоящего арбитражного суда возможность не согласиться с указанием коллегии состава

Правовые категории в Постановлении:

свобода предпринимательской деятельности; свобода договора; ограничения права частной собственности; защита прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг; принцип соблюдения баланса интересов всех участников правоотношений.

Заявители: открытые акционерные общества «Газпром», «Газпром нефть», «Оренбургнефть» и Акционерный коммерческий Сберегательный банк Российской Федерации (ОАО) (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: взаимосвязанные положения абзаца второго пункта 3 и пункта 4 статьи 44 Федерального закона «Об акционерных обществах» (в редакции, действовавшей до вступления в силу Федерального закона от 19 июля 2009 года № 205-ФЗ) как не освобождающие акционерное общество – эмитента от ответственности за действия регистратора, связанные с ведением и хранением реестра акционеров и повлекшие убытки для акционера.

Позиция заявителей: оспариваемые законоположения – по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, – возлагают на акционерное общество (эмитента), передавшее ведение и хранение реестра своих акционеров регистратору, ответственность за ненадлежащее исполнение регистратором своих обязанностей, выразившееся в необоснованном списании акций со счетов их владельцев, при отсутствии вины самого акционерного общества, и тем самым нарушает их права, гарантированные статьями 8, 17 (часть 3), 19 (часть 1), 34 (часть 1), 35 (часть 1), 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: оспариваемые положения – как обеспечивающие в системе соответствующего правового регулирования баланс интересов акционера как инвестора, вложившего свои средства в уставный капитал акционерного общества – эмитента, самого эмитента как лица, обязанного обеспечить ведение учета лиц, вложивших средства в его акционерный капитал, и регистратора, непосредственно осуществляющего ведение и хранение реестра акционеров, при неправомерном списании акций с лицевого счета акционера – не противоречат Конституции РФ.

Мотивы решения. Осуществляя регулирование предпринимательской деятельности коммерческих организаций, включая акционерные общества, федеральный законодатель обязан учитывать, что, по смыслу статьи 55 (часть 3) Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьями 8, 17, 34 и 35, ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц (см.: Постановление от 18 июля 2003 года № 14-П).

Модель акционерного общества как специфической организационно-правовой формы коммерческой организации рассчитана на аккумулирование значительных финансовых средств, в том числе средств физических лиц. Поскольку успешное привлечение средств инвесторов возможно только в том случае, если они будут в достаточной степени увере-

ны в сохранности своих инвестиций, защита их прав и законных интересов на рынке ценных бумаг является важной задачей государственной экономической политики.

Частью названной государственной политики является законодательно установленное требование о передаче акционерным обществом функции ведения и хранения реестра акционеров в случае, если их число более 50, специальному лицу – регистратору как профессиональному участнику рынка ценных бумаг. Данное регулирование имеет целью усиление защиты прав и законных интересов владельцев акций, в частности миноритарных акционеров, и направлено на устранение возможного конфликта интересов акционеров и эмитента, а также выступает гарантией достижения таких публичных целей, как привлечение частных инвестиций в экономику и обеспечение стабильности общественных отношений в сфере гражданского оборота. Поэтому оно не может рассматриваться как несоразмерно ограничивающее право частной собственности и потому нарушающее статьи 35 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции РФ.

Федеральный законодатель не навязывает акционерному обществу выбор конкретного регистратора и не ограничивает его в возможности предусмотреть в договоре с регистратором любые не противоречащие закону способы защиты своих интересов и интересов своих акционеров (к примеру, включить в договор положение о добровольном страхо-

вании регистратором риска неправомерного списания акций). Поскольку именно акционерное общество выбирает регистратора и вырабатывает условия договора с ним, оно обязано проявить достаточную осмотрительность и заботливость, чтобы заключить договор с таким лицом, деятельность которого позволит обеспечить имущественные интересы акционеров. В силу того, что риск утраты акционером прав на принадлежащие ему акции при осуществлении с ними регистрационных действий должен компенсироваться гарантией возмещения ему убытков, причиненных такой утратой, предполагается, что возмещение убытков может быть обеспечено через привлечение к ответственности самого акционерного общества – эмитента за неправомерное списание регистратором акций с лицевого счета акционера. При этом с регистратора не снимается ответственность за ненадлежащее исполнение обязанности по ведению и хранению реестра.

Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: статья 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в силу которой право каждого физического и юридического лица на уважение и защиту принадлежащей ему собственности не умаляет право государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для контроля за использованием собственности согласно общим интересам.

венные органы по защите прав и свобод человека.

Заявители: граждане А. А. Дорошок, А. Е. Кот и Е. Ю. Федотова (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: часть вторая статьи 392 ГПК РФ как допускающая отказ в пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам вступившего в законную силу судебного постановления в случае констатации Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом общей юрисдикции конкретного дела, судебное решение по которому послужило поводом для обращения заявителя в Европейский Суд по правам человека.

Позиция заявителей: оспариваемое по-

ложение не соответствует статьям 1, 2, 15 (части 1, 2 и 4), 17 (часть 1), 18, 19 (часть 1), 42, 46 (части 1 и 2), 55 (часть 2), 79 и 120

Конституции РФ, поскольку не предусматривает в качестве основания для пересмотра вступившего в законную силу судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом общей юрисдикции конкретного дела, в связи с разрешением которого заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека.

Итоговый вывод решения: часть вторая статьи 392 ГПК РФ не противоречит Конституции РФ, поскольку не может рассматриваться как позволяющая суду общей юрисдикции отказывать в пересмотре по заявлению гражданина вынесенного им судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам в случае, если Европейским Судом по правам человека установлено нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении конкретного дела, послужившего поводом для обращения заявителя в Европейский Суд по правам человека.

На федерального законодателя возлагается обязанность внести изменения в Гражданский процессуальный кодекс РФ, гарантирующие возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в случаях установления Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции

о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом общей юрисдикции конкретного дела, в связи с которым заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека.

Судебные постановления по делам заявителей подлежат пересмотру в установленном порядке.

Мотивы решения. Конституция РФ

(статья 46, часть 3) закрепляет право каждого в соответствии с международными договорами Российской Федерации на обращение в межгосударственные органы по защите прав

исвобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Ратификация Российской Федерацией Конвенции о защите прав человека

иосновных свобод означает признание Российской Федерацией обязательности юрисдикции Европейского Суда по правам человека по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях их предполагаемого нарушения Российской Федерацией. Положение статьи 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, возлагающее на ратифицировавшее Конвенцию государство обязанность по исполнению окончательных постановлений Европейского Суда по правам человека, было истолковано Европейским Судом по правам человека в постановлении от 15 января 2009 года по делу «Бурдов против России» как возлагающее на государство-ответчика не только обязательство по осуществлению соответствующих выплат, но и обязательство по устранению такого нарушения в рамках национальной правовой практики, что, в свою очередь, обуславливает введение в национальном законодательстве механизма восстановления прав заинтересованных лиц в случае, если эти права не могут быть восстановлены путем присуждения и выплаты одной лишь денежной

компенсации (см.: рекомендация Комитета министров Совета Европы от 19 января 2000 года № R (2000) 2 «По пересмотру дел и возобновлению производства по делу на внутригосударственном уровне в связи с постановлениями Европейского Суда по правам человека»). Иное означало бы умаление и ограничение права каждого на судебную защиту посредством справедливого правосудия (см.: постановления Конституционного Суда РФ от

стемы Российской Федерации только в порядке исполнения судебных актов, в том числе и применительно к случаям возмещения государством имущественного вреда, причиненного реабилитированному лицу, уголовное преследование в отношении которого было прекращено на стадии досудебного производства.

Позиция заявителей: оспариваемое ре-

гулирование фактически исключает для лиц, реабилитированных на стадии досудебного производства по уголовному делу, возможность реализации конституционного права на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, поскольку уголовно-про- цессуальное законодательство не предусматривает обязанности суда рассмотреть требование реабилитированного взыскателя и, соответственно, не предоставляет ему возможность получить отвечающий предписаниям статьи 242.1 Бюджетного кодекса РФ судебный акт, чем нарушаются права, гарантированные статьями 19 (часть 1), 52 и 53 Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: положения статьи 242.1 Бюджетного кодекса РФ, определяющие общий порядок обращения взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, применительно к случаям возмещения государством имущественного вреда, причиненного реабилитированному лицу, уголовное преследование в отношении которого было прекращено на стадии досудебного производства, не противоречат Конституции РФ.

Дело Демидкиной Г. М. подлежит пересмотру в установленном порядке с учетом настоящего Постановления.

Мотивы решения. Конституция РФ закрепляет право каждого на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (статья 53). Реализация данного права гарантируется конституционной обязанностью государства обеспечивать потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (статья 52), а также государственную, в том числе судебную, защиту прав и свобод человека и гражданина (статья 45, часть 1; статья 46).

Право на судебную защиту предполагает не только право на обращение в суд, но и гарантии, позволяющие реализовать его в полном объеме и обеспечивающие эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости и равенства (см.: постановления от 14 июля 2005 года № 8-П, от 26 декабря 2005 года № 14-П, от 25 марта 2008 года № 6-П и др.).

Конкретизируя конституционно-правовой принцип ответственности государства за незаконные действия (бездействие) органов государственной власти или их должностных лиц, федеральный законодатель устанавливает порядок и условия возмещения вреда, причиненного такими действиями (бездействием). При этом, исходя из необходимости максимально возможного возмещения вреда, он должен принимать во внимание особенности регулируемых общественных отношений (см.:

Постановление от 27 января 1993 года № 1-П) и предусматривать наряду с общими гражданско-правовыми правилами компенсации вреда упрощающие процедуру восстановления прав реабилитированных лиц специальные публично-правовые механизмы. При рассмотрении вопроса о возмещении вреда, причиненного гражданину в результате ошибочного привлечения к уголовной ответственности, действуют требования презумпции невиновности (статья 49 Конституции), исходя из существа которых на гражданина не может быть возложена обязанность доказывания оснований для возмещения данного вреда, непосредственно связанная с доказыванием невиновности в совершении преступления.

Аналогичной позиции придерживается Европейский Суд по правам человека, который исходит из того, что пункт 2 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, закрепляющий принцип презумпции невиновности, распространяется на судопроизводство по возмещению ущерба, если получение компенсации обусловливается именно незаконностью привлечения к уголовной ответственности или заключения под стражу, что подтверждено вступившим в силу оправдательным решением (см.: постановления от 21 марта 2000 года по делу «Рушити (Rushiti) против Австрии», от 11 февраля2003годаподелу«Хаммерн(Hammern)

против Норвегии», от 29 июня 2006 года по делу «Пантелеенко (Panteleyenko) против Украины»).

Таким образом, федеральный законодатель не должен возлагать на гражданина, как более слабую сторону в правоотношении, излишние обременения, связанные с произвольными решениями и действиями органов исполнительной власти.

Содержащиеся в статье 242.1 Бюджетного кодекса РФ общие предписания относительно исполнения судебных актов, обеспечивающие, в том числе в соответствии со статьями 1069 и 1070 ГК РФ, возмещение за счет казны Российской Федерации причиненного гражданину незаконными действиями государственных органов вреда, применяются при исполнении судебных решений, принятых как в гражданском, так и в уголовном судопроизводстве. Обязанность уполномоченного финансового органа по выплате средств из соответствующего бюджета возникает лишь при условии, что она подтверждена актом, принятым судом. В указанном требовании находит выражение принцип иммунитета бюджета (статья 239 Бюджетного кодекса РФ).

Нормативные положения статьи 242.1 Бюджетного кодекса РФ не ограничивают и не могут ограничить право на компенсацию причиненного незаконным уголовным преследованием вреда ни по объему, ни по процедуре его возмещения.

Действующий уголовно-процессуальный порядок признания права на возмещение имущественного вреда в связи с реабилитацией, в том числе на стадии досудебного производства по уголовному делу (статья 133, часть первая статьи 134, статья 135, часть вторая статьи 136, статья 137, часть первая статьи 138, пункт 1 статьи 397, статья 399 УПК РФ), в соответствии с требованиями статей 45, 49, 52 и 53 Конституции во всех случаях создает для реабилитированных лиц упрощенный по сравнению с исковым порядком гражданского судопроизводства режим правовой защиты, освобождающий их от бремени доказывания оснований и размера возмещения вреда и одновременно предоставляющий им возможность участвовать в доказывании объема компенсации, а также возможность обжалования принятых об этом решений в случае несогласия с ними.

Как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд РФ, ни конституционное право на судебную защиту, ни принципы состязательности и равноправия сторон, ни общеправовой принцип равенства не предполагают выбор гражданином по своему усмотрению любых способов и процедур судебной защиты (см.: постановления от 28 января 1997 года № 2-П, от 16 июля 2004 года № 15-П и др.), законодатель же управомочен как на установление процедур, в рамках которых осуществляется возмещение вреда реабилитированным лицам, так и на дальнейшее их совершенствование, если эти процедуры недостаточно ясны или пробельны (см.: постановления от 20 февраля 1996 года № 1-П, от 17 июля 2002 года № 13-П, от 20 февраля 2006 года № 1-П и др.).

Уголовно-процессуальный кодекс РФ, не предусматривая непосредственно, каким образом реабилитированное лицо может получить судебное решение, подтверждающее его право на возмещение имущественного вреда, вместе с тем не исключает такую возможность.

При внесении Федеральным законом от 27 декабря 2005 года № 197-ФЗ в Бюджетный кодекс РФ статьи 242.1, согласно которой обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации осуществляется только по судебному акту, законодатель обязан был учесть, что соответствующие положения уголовно-процес- суального законодательства не должны создавать препятствий для обращения взыскания на средства бюджета в целях возмещения гражданам имущественного вреда, причиненного незаконным и (или) необоснованным уголовным преследованием. Такой подход, вытекающий из статьи 53 Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьями 15 (часть 2), 17 (часть 2), 18, 45, 46 и 52, предполагал внесение поправок и в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, что, однако, не было своевременно осуществлено.

В результате возникла формальная не­ согласованность между взаимосвязанными положениями частей второй и четвертой статьи 135 УПК РФ относительно вынесения следователем, дознавателем не требующего подтверждения в судебном порядке постановления о производстве выплат в целях компенсации имущественного вреда лицам,

ложением ГПК относительно юридических последствий решений Конституционного Суда РФ более любопытна. В комментируемом Постановлении (абзац второй п. 3.3 мотивировочной части) Суд признал в этой связи «общ[ую] природ[у] правового статуса [Европейского Суда и себя самого] и их предназначения», являющуюся следствием того, что «права и свободы человека и гражданина, признанные Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, – это те же по своему существу права и свободы, что закреплены в Конституции Российской Федерации» (курсив мой. – С. Г.). В этом смысле Конституционный Суд привел к логическому завершению ранее высказывавшуюся им

вряде постановлений «петербургского периода» мысль о том, что содержание конституционных прав и свобод следует определять во взаимосвязи с корреспондирующими им положениями Конвенции19.

Таким образом, пересмотру разрешенных судами общей юрисдикции гражданских дел

всвязи с тем, что в процессе их рассмотрения было нарушено предусмотренное Конвенцией право человека, что впоследствии было признано Европейским Судом по жалобе заявителя, дан «зеленый свет»20.

Вместе с тем на практике возможность такого пересмотра влечет за собой возникновение новых вопросов, основными среди которых, по нашему мнению, являются два: «что такое пересмотр?» и «надо ли всегда пересматривать?»

Разумным представляется обращение к практике применения соответствующих положений УПК РФ и АПК РФ. Так как количество арбитражных дел, дошедших до Страсбурга и завершившихся вынесением постановления Европейского Суда, которым было установлено нарушение Конвенции, очень незначительно, интерес представляют уголовные дела. Так, по делу М. М. Мирилашвили,

вотношении которого, как установил Европейский Суд, была нарушена статья 6 Конвенции, Президиум Верховного Суда РФ производство возобновил, однако в том же заседании пришел к выводу о том, что имевшее место нарушение Конвенции не свидетельствует о том, что вынесенные в отношении осужденного приговор и кассационное определение были незаконными, необоснованными и несправедливыми, в связи с чем оставил

их без изменения21. Насколько такой пересмотр имеет смысл и не означает ли такой подход вмешательство со стороны суда общей юрисдикции в компетенцию Европейского Суда?.. Есть, впрочем, в практике Президиума Верховного Суда РФ и другие примеры22.

Затруднительным является и вопрос о том, любое ли нарушение Конвенции должно повлечь за собой отмену вступивших в законную силу национальных (внутригосударственных) судебных актов. Не вызывает сомнений, что как минимум одна разновидность нарушения статьи 6 Конвенции – чрезмерная длительность судебного процесса – не требует пересмотра дела23. По-разному могут обстоять дела в отношении нарушения других гарантируемых Конвенцией прав, например свободы слова24.

Некоторыми судьями Европейского Суда, в том числе Дж. Малинверни и Д. А. Шпильманном, высказывалась мысль о том, что сам Суд должен определять необходимость пересмотра национальных судебных актов по делу заявителя в случае установления нарушения статьи 6 Конвенции25, а по одному из недавно рассмотренных дел Европейский Суд посчитал необходимым включить соответствующее указание непосредственно в резолютивную часть своего постановления26. В таком случае свобода усмотрения государства-ответ- чика при пересмотре значительно сужается, так как речь идет об исполнении им своего международно-правового обязательства, вытекающего из статьи 46 Конвенции.

Отметим, что Протокол № 14 к Конвенции наделил Комитет министров правом обращаться в Суд с запросом об установлении того, можно ли считать его постановление исполненным (п. 3–5 ст. 46 Конвенции). Надо полагать, что данный механизм может быть использован и для того, чтобы выяснить, был ли пересмотр национальных судебных актов действительно и в полной мере осуществлен.

По нашему мнению, важно, что механизм такого пересмотра существует теперь и в отношении гражданских дел, рассмотренных судами общей юрисдикции. Остается надеяться, что федеральный законодатель своевременно внесет соответствующие коррективы и в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, поло-

жения которого также не содержат основания пересмотра дела в случае успеха гражданина в Страсбурге.

Голубок Сергей Александрович – магистр международного права прав человека, юридический референт секретариата Европейского Суда по правам человека (Страсбург).

sgolubok@gmail.com

1См.: Деменева А. В. Юридические последствия постановлений Европейского Суда по правам человека для Российской Федерации: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 21.

2См.: Tzevelekos V. P. The Use of Article 31(3)(c) of the VCLT in the Case Law of the ECtHR: an Effective Anti-Fragmentation Tool or a Selective Loophole for the Reinforcement of Human Rights Teleology? Between Evolution and Systemic Integration // Michigan Journal of International Law. Vol. 31. 2010. P. 621–690, 675.

3См.: Деменева А. В. Юридические последствия постановлений Европейского Суда по правам человека для Российской Федерации. С. 19.

4См.: Деменева А. В. Исполнение Россией постановлений Европейского Суда по правам человека: количество, не переходящее в качество // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 4 (71). С. 63.

5C.P.J.I., Affaire relative à l’usine de Chorzów (Demande en indemnité), Arrêt n° 13, le 13 septembre 1928 // Recueil des arrêts. Series A, n° 17. P. 27 ([la Cour considère] la réparation comme le corrolaire de la violation des obligations résultant d’un engagement entre États).

6Ibid. P. 47 (la réparation doit, autant que possible, effacer toutes les conséquences de l’acte illicite et rétablir l’état qui aurait vraisemblablement existé si ledit acte n’avait pas été commis).

7См.: Комиссия международного права. Ответственность государств за международно-проти- воправные деяния // Приложение к резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 56/83, A/RES/ 56/83 (2001). Ст. 34–35.

8См.: Shelton D. Remedies in International Human Rights Law. 2nd ed. Oxford; New York: Oxford University Press, 2005. P. 92; Crawford J. Introduction // The International Law Commission’s Articles on State Responsibility: Introduction, Text and Commentaries / Ed. by J. Crawford. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 2002. P. 1–60, 7, 34.

9См.: Cohen-Jonathan G. Quelques considérations sur l’autorité des arrêts de la Cour européenne des droits de l’homme // Liber amicorum Marc-André Eissen. Bruxxells: Bruylant, 1995. P. 39–64, 44 (la situation d’une personne encore détenue irrégulièrement (en violation de l’article 5) à l’époque de l’arrêt de la Cour [européenne]).

10Application no. 71503/01, Assanidze v. Georgia, Judgment of 8 April 2004. Para. 202. См. также: Application no. 46468/06, Aleksanyan v. Russia, Judgment of 22 December 2008. Para. 240.

11См.: Cohen-Jonathan G. Op. cit. P. 45–46.

12Рекомендация R (2000)2. II.

13Новое обстоятельство (п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ).

14Вновь открывшееся обстоятельство, если нарушение Конвенции было допущено «при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела» (п. 7 ст. 311 АПК РФ), что в результате излишне текстуального толкования может означать лишь процессуальное нарушение, но не затрагивать случаи неправильного применения материального права.

15См.: п. 10 ст. 1 проекта Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации», внесенного Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 года № 4.

16См.: Султанов А. Р. Пересмотр судебных актов

всвязи с актами межгосударственных органов // Закон. 2009. № 12. С. 177–183.

17См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 26 февраля 2010 года № 4-П по делу о проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса РФ

всвязи с жалобами граждан А. А. Дорошка, А. Е. Кота и Е. Ю. Федотовой // Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. № 11. Ст. 1255.

18См.: п. 3.3–3.5 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2010 года № 10-П // Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. № 19. Ст. 2357.

19См.: Голубок С. А. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации: начало петербургского периода и несколько слов в защиту периода московского // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 6 (73). С. 156.

20Это соответствует также и тому, что защита прав человека, исходя из статьи 18 Конституции РФ,