Экзамен зачет учебный год 2023 / А

Международные договоры об иммунитете государств

от юрисдикции судов других государств

Юрисдикционный иммунитет является еще одним проявлением признания и уважения в международных отношениях самостоятельности и запрета на вмешательство во внутренние дела национальных государств. Оправданным в связи с этим является положение Преамбулы Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, утвержденной Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 2 декабря 2004 г. A/Res/59/38 (далее - Конвенция ООН об иммунитете), согласно которой "юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности получили общее признание в качестве одного из принципов обычного международного права".

Отказ от юрисдикционного иммунитета может быть признан только в том случае, когда он явно выражен, в частности в силу международного договора (ст. 7 Конвенции ООН об иммунитете). Таким образом, международный договор должен прямо предусматривать согласие государства на юрисдикцию суда иностранного государства <1>. Допустим, что Конвенция содержит такое согласие в ст. 46, устанавливающей обязательность постановлений ЕСПЧ. Однако с учетом верховенства принципа самостоятельности и невмешательства во внутренние дела, а также принципа субсидиарности представляется, что международный договор, кроме того, должен был бы прямо и недвусмысленно предусматривать, что обязательность решения иностранного и международного суда распространяется и на вопросы, касающиеся публичного порядка соответствующего государства, его суверенитета.

--------------------------------

<1> В России данное требование дублируется в национальном праве - ст. 251 АПК РФ, ст. 401 ГПК РФ, п. 2 ст. 3 УК РФ. См. также п. 8 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. N 8 "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса".

Отметим, что Конвенция ООН об иммунитете <1> восприняла подходы, заложенные ранее в других международных соглашениях и основанные на принципе par in parem not habet jurisdictionem <2>, при этом проведя дополнительно более четкое разграничение между иммунитетом государства при осуществлении им суверенных, властных функций (jure imperii - абсолютный иммунитет) и функций, связанных с коммерческой и иной подобной деятельностью государства (jure gestionis - функциональный, ограниченный иммунитет) <3>.

--------------------------------

<1> В силу не вступила.

<2> "Равный равному неподсуден".

<3> Подробнее см.: Вельяминов Г.М. Международное право: опыты. М.: Статут, 2015.

О необходимости очевидного (явного) отказа от юрисдикционного иммунитета по вопросу публичного порядка могут свидетельствовать и положения ст. 20 Европейской конвенции об иммунитете государств ETS N 074 (Базель, 16 мая 1972 г.), согласно которым по общему правилу "Договаривающееся Государство должно привести в исполнение судебное решение, вынесенное в отношении его судом другого Договаривающегося Государства..." (п. 1). Однако "Договаривающееся Государство не обязано приводить в исполнение такое судебное решение, если: а) его исполнение вступило бы в явное противоречие с публичным порядком этого Государства" (п. 2).

Применительно к решениям арбитражных (судебных) учреждений, созданных национальными государствами на основании международного договора и имеющих в этом смысле сходство с Европейским судом, примечательными являются нормы Конвенции об урегулировании инвестиционных споров между государствами и физическими или юридическими лицами других государств (Вашингтон, 18 марта 1965 г.), учредившей международную организацию - Международный центр по урегулированию инвестиционных споров. Согласно п. 1 ст. 54 данной Конвенции "каждое Договаривающееся Государство должно признавать арбитражное решение, вынесенное согласно настоящей Конвенции [Центром], в качестве обязательного и выполнять финансовые обязательства, предусмотренные этим решением, в пределах своей территории, как если бы это было окончательным решением суда данного государства". При этом, как указывается в ст. 55, "ничто, содержащееся в статье 54, не должно толковаться как отступление от правоположений, действующих в любом Договаривающемся Государстве в отношении иммунитета этого государства или любого иностранного государства от принудительного исполнения".

Этому же принципу вторит принятая через 20 лет Сеульская конвенция об учреждении Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций (Сеул, 11 октября 1985 г.). В силу п. "j" ст. 4 этой Конвенции "каждый из членов [Агентства] признает арбитражное решение, вынесенное согласно настоящей статье, как обязательное и подлежащее исполнению в пределах его территорий, как если бы это было окончательное решение суда в этой стране-члене. Исполнение арбитражного решения регулируется законами об исполнении судебных решений, действующими в государстве, на территории которого такое исполнение должно иметь место, и не умаляет действующего законодательства, относящегося к иммунитету от исполнения".

О необходимости явной оговорки относительно отказа от иммунитета по вопросам публичного порядка (т.е. прежде всего по вопросам пределов исполнения и принятия иных принудительных мер в отношении государства) свидетельствуют и нормы национального права об условиях исполнения решений иностранных судов, а также судебная практика, некоторые иллюстрации из которых будут приведены далее. С учетом сказанного применительно к Конвенции прямо закрепленные в ней субсидиарная роль Европейского суда и широкое поле усмотрения национальных государств <1> дополнительно усиливают требование к выражению государством явного отказа в пользу ЕСПЧ от иммунитета государства по вопросам публичного порядка.

--------------------------------

<1> Аналогичный подход к определению широты усмотрения национальных государств принят и Европейским судом справедливости. См.: Case C-83/94, Germany v. Leifer // [1995] ECR I-3231 и др.

Международные договоры о признании и об исполнении

иностранных судебных решений

Реализация функционального юрисдикционного иммунитета напрямую связана с основаниями и порядком признания и исполнения иностранных судебных решений. Многие международные договоры о признании и об исполнении иностранных судебных решений ориентированы на их применение также и государствами - участниками Конвенции, поэтому такие договоры могут отражать то, как соответствующие правительства понимают пределы обязательности решений как иностранных, так и международных судов. В большинстве случаев таким пределом в силу прямого указания в тексте соглашения выступает национальный публичный порядок (основные принципы правопорядка и т.п.), являющийся важным элементом суверенитета. Некоторые соглашения уточняют, что для применения защитной оговорки необходимо не любое рассогласование с публичным порядком, а только явное, существенное и т.п.

Приведу несколько ссылок. Это Брюссельская конвенция по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров от 27 сентября 1968 г. - ст. ст. 26 и 27; Луганская конвенция по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров от 16 сентября 1988 г. - ст. ст. 26 и 27; Регламент Совета ЕС от 22 декабря 2000 г. 44/2001 о юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам - ст. ст. 33 и 34; Кишиневская конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 2002 г. - п. п. "а" и "з" ст. 59; Конвенция ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г. - подп. "b" п. 2 ст. 5 <1> и др.

--------------------------------

<1> Blessing M. Mandatory Rules of Law versus Party Autonomy in International Arbitration // Journal of International Arbitration. 1997. Vol. 14. No. 4. P. 24; Bermann G. Introduction: Mandatory Rules of Law in International Arbitration // American Review of International Arbitration. 2007. Vol. XVIII. P. 20.

Более универсальным международным инструментом, характеризующим развитие тенденции по данному вопросу, являются Принципы трансграничного гражданского процесса 2004 г., рекомендованные Международным институтом унификации частного права. Согласно 30-му принципу несовместимость с национальным публичным порядком может являться основанием для отказа в исполнении решения иностранного суда <1>.

--------------------------------

<1> UNIDROIT Principles of Transnational Civil Procedure // http://www.unidroit.org/english/principles/civilprocedure/ali-unidroitprinciples-e.pdf.

Критерий явного (но не любого) несоответствия публичному порядку содержится, в частности, в таких документах, как Регламент Европейского парламента и Совета ЕС от 17 июня 2008 г. 593/2008 о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам, - ст. 21; Регламент Европейского парламента и Совета ЕС от 11 июня 2007 г. 864/2007 о праве, применимом к внедоговорным обязательствам (Рим II), - ст. 26; Регламент Совета ЕС от 29 мая 2000 г. 1346/2000 о процедурах банкротства - ст. 26; Конвенция ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле (Нью-Йорк, 12 декабря 2001 г.) - ст. 23; Типовой закон ЮНСИТРАЛ о трансграничной несостоятельности 1997 г. - ст. 6 и др. <1>.

--------------------------------

<1> На то, что условием защитной оговорки является не любое несоответствие российскому праву, а существенное, обращал внимание и Высший Арбитражный Суд РФ в своем информационном письме от 26 февраля 2013 г. N 156 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений".

Значение публичного порядка для признания и исполнения решений иностранных судов сохраняется и во многих двусторонних международных соглашениях, при этом он указывается либо непосредственно в нормах, посвященных решениям иностранных судебных инстанций <1>, либо в качестве принципа <2>.

--------------------------------

<1> Например, ст. 17 Договора между Российской Федерацией и Арабской Республикой Египет о взаимной правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, коммерческим и семейным делам 1997 г.

<2> Например, ст. 12 Договора между СССР и Республикой Кипр о правовой помощи по гражданским и уголовным делам 1984 г.

Рассматриваемая оговорка прямо закреплена в законодательных актах многих государств - участников Конвенции. Например, в России это правила ст. 1193 ГК РФ, ст. ст. 244, 256 АПК РФ, ст. 412 ГПК РФ, ст. 36 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" и др., во Франции - ст. 1514, п. 5 ст. 1520 ГПК Франции, в Германии - ст. 6 Вводного закона к ГГУ ФРГ <1>, в Турции - ст. 38 Закона о международном частном праве и международном гражданском процессе 1982 г., в Швейцарии - ст. ст. 25, 27 Закона о международном частном праве 1987 г. В британском Акте о правах человека 1998 г. содержится норма, закрепляющая аргумент о субсидиарности Конвенции по отношению к национальному праву: установлено, что решения ЕСПЧ учитываются (принимаются во внимание) при разрешении дел национальными судами.

--------------------------------

<1> Гражданское процессуальное уложение Германии. Вводный закон к Гражданскому уложению (пер. с нем.) / В. Бергманн, введ., сост. М.: Волтерс Клувер, 2006.

С учетом сказанного следует согласиться с Т.Н. Нешатаевой, полагающей, что оговорка о публичном порядке действует независимо от ее указания в тексте конкретного международного соглашения, поскольку она является "частной стороной общепризнанного принципа невмешательства во внутренние дела государства" <1>.

--------------------------------

<1> Нешатаева Т.Н. Суд и общепризнанные принципы и нормы международного права // Вестник ВАС РФ. 2004. N 3. С. 128.

Практика иностранных судов по установлению пределов

исполнимости обязывающих решений международных организаций

Учет последующего поведения сторон договора, в том числе международного, является общепризнанным юридическим приемом для выявления воли сторон при заключении договора, для установления подразумеваемого смысла последнего. Об этом же говорится и в приведенном выше положении подп. "b" п. 3 ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров.

Вопрос о статусе и роли международных судов получил широкое освещение в специальной российской и зарубежной литературе <1>. Едва ли можно говорить о том, что и среди зарубежных коллег безусловно признается приоритет решений международных судов перед национальным суверенитетом, даже в случаях, когда то или иное международное соглашение включает положения об обязательности решений таких судов и прямо не устанавливает в своем тексте соответствующих изъятий.

--------------------------------

<1> Мусин В.А. Судебная защита: соотношение внутригосударственного и межгосударственного правосудия // Права человека. Практика Европейского суда по правам человека. 2015. N 2. С. 3 - 8; Karen J. Alter Delegating to International Courts: Self-binding vs. Other-binding Delegation // Law and Contemporary Problems. 2008. Vol. 71; http://www.law.duke.edu/journals/lcp; de Wet E. The Role of European Courts in the Development of a Hierarchy of Norms within International Law: Evidence of Constitutionalisation? // European Constitutional Law Review. 2009. Vol. 5. P. 284 - 306; Donald A., Gordon J., Leach P. The UK and the European Court of Human Rights // Equality and Human Rights Commission Research. 2012. Report 83. P. 126 - 140; www.equalityhumanrights.com; Human Rights Enforcement via Peremptory Norms - A Challenge to State Sovereignty // http://www.rgsl.edu.lv/uploads/files/RP_6_Zenovic_final.pdf.

Современная международная практика содержит множество примеров, когда участники международных отношений отказывались от исполнения решений международных организаций, включая европейские международные суды, со ссылкой, прямо или косвенно, на национальный и (или) международный публичный порядок. Приведем некоторые из таких ситуаций.

ЕСПЧ. Безграничность усмотрения Европейского суда ставилась под сомнение судебными инстанциями Германии, Италии, Австрии, Великобритании <1>, а также Турции.

--------------------------------

<1> См. ссылки в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. N 21-П.

Европейский суд справедливости. Неоднократно национальному судебному контролю подвергались решения Европейского суда справедливости со ссылкой на то, что приоритет решений последнего признается только при условии уважения фундаментальных конституционных принципов стран-участниц (Германия <1>, Польша <2>, Италия, Испания, Франция, Великобритания <3>).

--------------------------------

<1> Dr. Gunnar Beck. The German Constitutional Court versus the EU: Self Assertion in Theory and Submission in Practice - Euro Aid and Financial Guarantees. Part 1 // http://eutopialaw.com/2011/10/24/%E2%80%9Cthe-german-constitutional-court-versus-the-eu-selfassertion-in-theory-and-submission-in-practice-%E2%80%93-euro-aid-and-financial-guarantees-part-1/; Solange II (Re Wuensche Handelsgesellschaft, BVerfG decision of 22 October 1986 [1987] 3 CMLR 225, 265). Ранее Европейский суд справедливости высказывал мнение о том, что его решения имеют приоритет перед Конституцией ФРГ: Internationale Handelsgesellschaft, BVerfGE 37, 271, [1974] 2 CMLR 540 (Solange I); Lisbon Treaty Case, BVerfG, 2 BvE2/08, Judgment of 30 June 2009. Известны и случаи, когда Конституционный суд ФРГ, учитывая особенности развития немецкого общества, согласился с мнением Европейского суда справедливости, поставившего под сомнение одно из положений национальной конституции (дело Tanya Kriel).

<2> Постановление Конституционного трибунала от 11 мая 2005 г. N К 18/04.

<3> См.: Conway G.M. Conflict of Norms in European Union Law and the Legal Reasoning of the European Court of Justice // http://core.ac.uk/download/pdf/337631.pdf.

Международный суд ООН и резолюции Совета Безопасности ООН. Известны случаи, когда государственный суверенитет и национальные интересы государства являлись основанием для отказа в исполнении решений Международного суда ООН (например, Италия, США <1>) <2>.

--------------------------------

<1> В деле Avena и ряде иных подобных дел с участием Германии, Парагвая, Мексики Верховный суд США признал допустимым не исполнять вынесенные против США решения Международного суда ООН со ссылкой на национальные интересы по вопросу о применении ст. 36 Венской конвенции о консульских отношениях, ратифицированной США в 1969 г. См.: Bradley C.A. Enforcing the Avena Decision in U.S. Courts // Harvard Journal of Law & Public Policy. 2006. Vol. 30. No. 1.

<2> Кроме того, в практике Международного суда ООН и других международных судов встречаются многочисленные дела, по которым государства освобождаются от ответственности за нарушения своих международно-правовых обязательств, если такие нарушения были обусловлены условиями крайней необходимости - necessity (предотвращение еще большего вреда экологии и т.п.). Подробнее см.: Доклад Комиссии международного права о работе ее пятьдесят третьей сессии (23 апреля - 1 июня и 2 июля - 10 августа 2001 года). Документ A/56/10 // Ежегодник Комиссии международного права. 2001. С. 95 - 101; http://legal.un.org/ilc/publications/yearbooks/russian/ilc_2001_v2_p2.pdf.

Принцип уважения суверенитета иностранного государства при отправлении правосудия проявляется при решении вопроса о сохранении иммунитета государства и его должностных лиц, даже при совершении последними международных военных преступлений, очевидно нарушающих сверхимперативные нормы международного права, в том числе и права человека.

Показательной в этом смысле является практика Международного суда ООН по делам "Италия против Германии" <1> и "Конго против Руанды" <2>.

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного суда Итальянской Республики от 22 октября 2014 г. N 238/2014 в связи с решением Международного суда ООН по делу о юрисдикционных иммунитетах государств (Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy: Greece Intervening), Judgment // ICJ Reports. 2012); постановление Международного суда ООН от 3 февраля 2012 г. (п. 95) // http://www.icj-cij.org/docket/files/143/16883.pdf.

<2> Democratic Republic of the Congo v. Rwanda, Jurisdiction and Admissibility, Judgment // ICJ Reports. 2006. Paras. 64, 125.

Конституционный суд Италии признал неконституционным Закон 1957 г. о ратификации Устава ООН в части исполнения решений Международного суда ООН в той мере, в какой он предписывал на основе ст. 94 Устава ООН признавать обязательным решение этого Суда от 3 февраля 2012 г. По мнению Международного суда ООН, с которым не согласился Конституционный суд Италии, даже нарушение государствами императивных норм международного права (совершение военных преступлений и преступлений против человечности) не означает потерю государственного иммунитета <1>.

--------------------------------

<1> Схожий подход высказывался ЕСПЧ в Постановлениях от 21 ноября 2001 г. по делу "Аль-Адсани против Соединенного Королевства" [Al-Adsani v. the United Kingdom] (жалоба N 35763/97) и от 14 января 2014 г. по делу "Джонс и другие против Соединенного Королевства" [Jones and Others v. the United Kingdom] (жалобы N 34356/06, 40528/06).

Нельзя не упомянуть и о подходе самого ЕСПЧ к вопросу о толковании резолюций Совета Безопасности ООН, которые в соответствии со ст. 25 Устава ООН являются обязательными для исполнения, а в силу ст. 103 Устава, вновь напомним, "в том случае, когда обязательства Членов Организации по настоящему Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу".

В делах, касающихся участия сил НАТО в военных действиях в Югославии, ЕСПЧ посчитал, что его юрисдикция не распространяется на действия сил (включающих некоторые страны - участницы Конвенции), функционирующих на европейской территории под эгидой ООН, и поэтому многочисленные заявления о нарушении прав человека в этот период были отклонены <1>. Ранее Международный суд ООН занял схожую позицию, по сути, отказав в судебном контроле над резолюциями Совета Безопасности ООН в силу их общеобязательности <2>.

--------------------------------

<1> Решения Большой палаты ЕСПЧ о неприемлемости жалоб от 31 мая 2007 г. по делу "Берами и Берами против Франции" [Behrami and Behrami v. France] (жалоба N 71412/01) и по делу "Сарамати против Франции, Германии и Норвегии" [Saramati v. France, Germany and Norway] (жалоба N 78166/01).

<2> International Court of Justice. Questions of Interpretation and Application of the 1971 Montreal Convention arising from the Aerial Incident at Lockerbie (Libyan Arab Jamahiriya v. the United Kingdom), Provisional Measures. Order of 14 April 1992 // ICJ Reports. 1992. P. 114; http://www.icj-cij.org/docket/files/89/7213.pdf; http://www.icj-cij.org/docket/index.php?sum=460&code=lus&p1=3&p2=3&case=89&k=82&p3=5. См. также: Иваненко В.С., Кононова К.О. Санкционные резолюции Совета Безопасности ООН и их имплементация в правовой системе России // Правоведение. 2009. N 1. С. 46. В то же время Международный суд ООН обращал внимание на необходимость соблюдения прав человека, хотя, возможно, и в усеченном виде, в условиях ведения военных действий. См.: International Court of Justice's Advisory Opinion on the Legal Consequences of the Construction of a Wall in the Occupied Palestinian Territory (9 July 2004), Judgment of 19 December 2005, Armed Activities on the Territory of the Congo (Democratic Republic of the Congo (DRC) v. Uganda). Краткий анализ данных актов содержится в Постановлении Большой палаты ЕСПЧ от 7 июля 2011 г. по делу "Аль-Скейни и другие против Объединенного Королевства" [Al-Skeini and Others v. the United Kingdom] (жалоба N 55721/07), п. п. 90 - 91.

В дальнейшем Европейский суд свой подход скорректировал в деле о задержании, так сказать, без суда и следствия британского подданного иракского происхождения по подозрению в причастности в террористической деятельности <1>. Вновь встал вопрос о соотношении решения, принятого на основании Устава ООН, и установленных в Конвенции процессуальных и иных гарантий. Британская Палата лордов большинством голосов, следуя сложившейся практике, подтвердила приоритет обязательств, основанных на резолюции Совета Безопасности ООН, перед обязательствами, вытекающими из Конвенции, тем более что в Резолюции говорилось о принятии всех мер, необходимых для содействия поддержанию безопасности и стабильности в Ираке <2>.

--------------------------------

<1> Постановления Большой палаты ЕСПЧ от 7 июля 2011 г. по делу "Аль-Джеда против Объединенного Королевства" [Al-Jedda v. the United Kingdom] (жалоба N 27021/08), по делу "Аль-Скейни и другие против Объединенного Королевства", от 16 сентября 2014 г. по делу "Хассан против Объединенного Королевства" [Hassan v. the United Kingdom] (жалоба N 29750/09).

<2> Резолюция Совета Безопасности ООН от 8 июня 2004 г. 1546 (2004), S/RES/1546 (2004).

Европейский суд посчитал иначе: "все меры" не означает любые. По мнению Суда, защита прав человека является одним из основных принципов деятельности ООН, поэтому Резолюцию Совета Безопасности ООН следует толковать в контексте действия этого принципа. Следовательно, как заключил Суд, меры, принимаемые в процессе выполнения указанной Резолюции, должны осуществляться с учетом необходимости соблюдения прав человека. Таким образом, данное требование хоть и не указано в тексте Резолюции, но оно является подразумеваемым. Суд также отметил, что при возникновении сомнений в понимании положений резолюции Совета Безопасности ООН предпочтительным является то толкование, которое ближе по своему смыслу к требованиям Конвенции, за исключением тех случаев, когда в тексте резолюции прямо и недвусмысленно указано иное.

Получается, что Европейскому суду совсем не чужд прием контекстного толкования, даже в отношении решений, которые в силу международного соглашения являются общеобязательными. Необходимо сохранять последовательность. Подразумевается, что толкование и исполнение решений Суда должны осуществляться с учетом его субсидиарной роли и закрепленного в международном праве принципа уважения суверенитета и публичного порядка национального государства. Подразумевается, что оценку решений Европейского суда допустимо осуществлять через призму общепринятых (не только европейских) стандартов прав человека.

К аналогичному контекстному приему толкования императивной нормы прибегал и Европейский суд справедливости.

Например, по обстоятельствам дела "Яссин Абдулла Кади против Совета Европы и Европейской комиссии" <1> заявитель - бизнесмен арабского происхождения, понесший убытки в результате включения его в санкционный список, оспаривал действительность европейских регламентов, утвержденных во исполнение Резолюции Совета Безопасности ООН от 15 октября 1999 г. 1267 (1999). Суд ЕС подтвердил обязательность указанной Резолюции, отметив, что он оставляет "в крайне исключительных случаях право косвенного контроля на предмет соответствия резолюции Совета Безопасности нормам jus cogens", понимая под таковыми "совокупность высших норм международного публичного права, которые являются обязательными для всех субъектов международного права, включая ООН, и от исполнения которых невозможно уклониться" (п. п. 226 и 231 решения) <2>.

--------------------------------

<1> Case T-85/09, Kadi v. European Commission, Judgment, 30 September 2010; Joined cases C-402/05 and C-415/05, Jassin Abdullah Kadi and Al Barakaat International Foundation v. Council of the European Union and the Commission of the European Communities // [2008] ECR I-0635; Joined Cases C-584/10 P C-593/10 P and C-595/10 P, Judgment (Grand Chamber), 18 July 2013 // http://curia.europa.eu/juris/document/document.jsf?text=&docid=139745&pageIndex=0&doclang=en&mode=req&dir=&occ=first&part=1&cid=1914364.

<2> Цит. по: Исполинов А.С. Санкции Совета Безопасности ООН, суды ЕС и права человека // Евразийский юридический журнал. 2011. N 6 (37). С. 33. См. также: Tomuschat C. The Kadi Case: What Relationship is There Between the Universal Legal Order under the Auspices of the United Nations and the EU Legal Order? // British Yearbook of European Law. 2009. Vol. 5; http://yel.oxfordjournals.org/content/28/1/654.extract; Kokott J., Sobotta C. The Kadi Case - Constitutional Core Values and International Law - Finding the Balance? // The European Journal of International Law. 2012. Vol. 23. No. 4; http://ejil.oxfordjournals.org/content/23/4/1015.full.pdf; Fassbinder B. Targeted Sanctions and Due Process: Study Commissioned by United Nations Office of Legal Affairs. P. 22 // www.untreaty.un.org/ola/media/info_from_lc/Fassbender_study.pdf.

В итоге Суд ЕС установил, что в отношении заявителя было нарушено его право на защиту, в частности право на то, чтобы быть выслушанным при включении в список, а также его право на собственность, и признал данные регламенты в отношении заявителя недействительными.

Толкование обязывающей нормы международного права в системе других правовых норм, ссылка на национальные интересы и суверенитет в качестве основания для отказа в признании и исполнении решений иностранных судов применяются и на североамериканском континенте.

Так, в США дискуссия о соотношении национального суверенитета, норм международного права и решений международных судов развернулась в основном по двум направлениям. Во-первых, американская юриспруденция была призвана решить этот вопрос в связи с необходимостью применения специальных мер, порой прямо нарушающих общепризнанные нормы международного права, но, по мнению американского правительства, отвечающих национальным интересам - повышения эффективности предупреждения террористических актов (задержание и содержание в тюрьмах "без суда и следствия" лиц, подозреваемых в причастности к террористическим организациям, применение к таким лицам пыток с целью получения информации, проведение секретных антитеррористических акций на территории других государств без согласования с правительствами последних и т.п.) <1>. Еще более ярким примером применения флага защиты национальных интересов, но вопреки обязательным требованиям Устава ООН о необходимости специальной резолюции Совета Безопасности ООН являются военные действия в Ираке, проведенные при активном участии США в 2003 г.