Экзамен зачет учебный год 2023 / А

Представляется, что к таковым следует отнести правила (принципы), квалифицируемые некоторыми учеными как естественно-правовые процессуальные права, правила, восходящие своими корнями еще к римскому праву, имеющие отражение во всех правовых системах и закрепленные посредством уточняющих их положений в процедурных регламентах всех международных судов, включая Европейский суд. Универсальность и общепризнанность данных положений позволяют рассматривать их в качестве элементов международного публичного порядка, а также процедурных естественных прав <1>.

--------------------------------

<1> Waldron J. The Rule of Law and the Importance of Procedure. New York University School of Law. Research paper. October 2010. P. 4 // www.ssrn.com; Jackson P. Natural Justice. London: Sweet & Maxwell, 1979; Trial Observation Manual // International Commission of Jurists. P. 34 // http://www1.umn.edu/humanrts/research/trial_observation_manual.pdf.

Назовем, наконец, рассматриваемые общеправовые стандарты процедуры, обеспечивающие справедливость рассмотрения споров юрисдикционными органами, в том числе и международным судом. Это, во-первых, принцип nemo judex in causa sua - "никто не может быть судьей в собственном деле" <1> и, во-вторых, принцип audi alteram partem - "выслушать обе стороны" <2>.

--------------------------------

<1> К данному вопросу обращался и Конституционный Суд. См.: Определение Конституционного Суда РФ от 11 мая 2012 г. N 783-О.

<2> Постановление Конституционного Суда РФ от 12 марта 2001 г. N 4-П.

С учетом сказанного не может не вызывать возражений подход, избранный Европейским судом при определении получателей справедливой компенсации по делу ЮКОСа. Суд определил в качестве бенефициаров платежа всех акционеров компании (более 50 тыс.) пропорционально доле участия в ее капитале на момент ликвидации <1>. Примечательно то, что, как видно из постановлений Суда по делу, заявитель в лице его представителя требовал осуществления выплаты в пользу зарубежного фонда - самостоятельного юридического лица, призванного осуществлять расчеты с акционерами (далее - фонд) <2>, а также то, что ни компания в период рассмотрения дела Судом до ее ликвидации (почти три года), ни представитель заявителя, допущенный Судом к участию в процессе и после ликвидации компании, ни фонд (бенефициар, назначенный заявителем), ни сами акционеры об изменении получателя выплат не ходатайствовали, согласия или пояснений по данному вопросу не давали. Мнения кого-либо из указанных лиц, в том числе мнения представителя заявителя по вопросу об изменении получателя платежа, Европейский суд не запрашивал. Из Постановления Суда также неясно, имела ли возможность другая сторона спора - Российское государство предложить свои пояснения по данному процессуальному действию Суда <3>.

--------------------------------

<1> См. § 37 Постановления о справедливой компенсации по делу ЮКОСа.

<2> См.: Там же, § 11.

<3> Заметим, что Европейский суд в своей практике придает меньшее значение участию стороны при рассмотрении заявлений по гражданским делам, чем по делам о привлечении лица к публично-правовой ответственности (для сравнения: Постановление ЕСПЧ от 26 мая 1988 г. по делу "Экбатани против Швеции" [Ekbatani v. Sweden] (жалоба N 10563/83), § 25). В деле нотариуса Николая Рошка против России ЕСПЧ признал, что личное участие заявителя при рассмотрении заявления в Конституционном Суде являлось необязательным, поскольку, в частности, его интерес совпадал с интересами других нотариусов и был представлен таким образом в процессе конституционного судопроизводства (решение ЕСПЧ по вопросу о приемлемости жалобы от 6 ноября 2003 г. по делу "Николай Дмитриевич Рошка против России" [Nikolay Dmitriyevich Roshka v. Russia] (жалоба N 67578/01)). Н.Д. Рошка обратился в Конституционный Суд с идентичным заявлением вместе с более чем 2 тыс. других нотариусов. Все заявления были объединены в одно производство, присутствие Н.Д. Рошка в процессе слушания дела, по мнению ЕСПЧ, вряд ли могло повлиять на результаты решения. В отличие от акционеров по делу ЮКОСа Н.Д. Рошка обратился за защитой своих прав, его интерес был представлен другими нотариусами, имевшими такой же интерес.

Приведенное процессуальное решение Европейского суда необходимо оценивать в контексте некоторых иных примененных в данном деле процессуальных подходов, связанных с указанным вопросом о замене и усиливающих необходимость его мотивировки Европейским судом применительно к соблюдению принципа "выслушать обе стороны".

Во-первых, не следует забывать, что при вынесении Основного постановления Европейский суд, отказывая в применении правила п. 2 ст. 35 Конвенции <1>, разъяснил, что интересы юридического лица - заявителя и его акционеров различны, поэтому тот факт, что вопрос о защите интересов акционеров поставлен в ином международном суде - Постоянном арбитражном суде в Гааге, по мнению Суда, для динамики данного дела с участием иного лица - компании значения не имеет. Суд не увидел совпадения интересов акционеров. В последующем Европейский суд, принимая решение от 31 июля 2014 г. о выплате в пользу акционеров, т.е. о защите интересов акционеров, а не назначенного заявителем лица, не был смущен тем, что незадолго до этого иной международный суд удовлетворил требования акционеров, заявленные по тем же обстоятельствам, т.е. связанным с деятельностью и ликвидацией компании "ЮКОС". Таким образом, Европейский суд осуществил защиту интересов лиц (акционеров), которые, по его же мнению (согласно Основному постановлению по делу ЮКОСа), в данном процессе защите не подлежали.

--------------------------------

<1> "2. Суд не принимает к рассмотрению никакую индивидуальную жалобу, поданную в соответствии со статьей 34, если она... b) является по существу аналогичной той, которая... уже является предметом другой процедуры международного разбирательства или урегулирования." Под указанной процедурой признается не только практика международных судов, но и, например, арбитражная процедура в Международном валютном фонде, процедура медиации в Банке международных расчетов (решение ЕСПЧ от 8 апреля 2004 г. по делу "Ковачич и другие заявители против Словении" [Kovacic and Others v. Slovenia] (жалоба N 44574/98)). Подробный анализ применения данного положения см.: Берже В. Страсбургский суд и совмещение международных процедур контроля в области прав человека // Права человека. Практика Европейского суда по правам человека. 2012. N 12 (81). С. 34 - 41.

Кроме того, практика Европейского суда допускает защиту имущественных интересов акционеров лишь в исключительных случаях <1>. Рассматриваемая ситуация, тем более в виде выплаты всем акционерам, под выработанные Судом исключения не подпадает, а предпринятый ход с учетом прочно сложившейся практики вряд ли был разумно предсказуем. Поэтому едва ли данное решение, к тому же возлагающее значительное бремя на государственный бюджет (т.е. требующее особой тщательности в аргументации), соответствует критерию правовой определенности.

--------------------------------

<1> См. подробнее мое особое мнение к Постановлению о справедливой компенсации по делу ЮКОСа (п. 1).

Во-вторых, Европейский суд допустил к участию в процессе представителя заявителя, полномочия которого были удостоверены с явным нарушением требований российского законодательства, и поэтому правовых оснований для участия такого представителя в деле не имелось. Так, доверенность была выдана в порядке передоверия без ее нотариального удостоверения, срок производной доверенности превышал срок, на который была выдана основная доверенность, в любом случае полномочия, удостоверенные доверенностью, прекращались с началом процедуры банкротства в силу прямого указания закона, а полномочия по представлению интересов компании переходили к арбитражному управляющему; последний уведомил Европейский суд об отсутствии у представителя полномочий на ведение дела в Суде. Заметим, что представитель в последующем, после ликвидации компании, не приобрел полномочий ни со стороны фонда, ни со стороны акционеров. Указанные обстоятельства, имеющие важное значение для определения лица, управомоченного действовать от имени стороны в процессе, оценки не получили. Суд, кроме того, не посчитал необходимым пояснить, по какой причине к участию в процессе не был привлечен арбитражный управляющий, который в силу прямого указания национального закона на протяжении нескольких лет в период ведения дела в Суде являлся единственным лицом, управомоченным действовать от имени компании-заявителя.

Европейский суд многократно разъяснял, что он не связан в своих рассуждениях конструкциями национального права, хотя и учитывает их, отдавая приоритет содержанию перед формой в свете положений Конвенции. Между тем надлежащее установление намерения лица и управомоченности его представителя на защиту соответствующего интереса в суде является общепризнанным и отправным условием справедливости судебного процесса. В деле ЮКОСа Европейский суд вопреки своей прочно сложившейся практике, похоже, этим требованием пожертвовал.

Таким образом, ни одна из сторон не была выслушана по такому важнейшему для разрешения спора вопросу, как замена получателя платежа без согласия и первоначального бенефициара, и бенефициара, самостоятельно определенного Судом, и, наконец, заявителя или его представителя, допущенного к участию в деле Судом.

Понятие национального публичного порядка, суверенитета

и международного публичного порядка, их значение

для деятельности юрисдикционных органов

Понятие "публичный порядок" получило широкое применение в различных правовых системах, хотя единое его определение пока не сформировано. Оно может использоваться для характеристики как материально-правовых, так и (или) процессуально-правовых основ деятельности общества <1>. Под публичным порядком понимается порой организация публичной власти, а также общественный порядок (спокойствие) <2>. В него могут включаться не только правовые категории, но и иные регуляторы поведения - общепризнанные основы морали, нравственности и т.п.

--------------------------------

<1> Одно из усилий международного сообщества по выявлению общего и специального в определении понятия "публичный порядок" отражено в докладе комиссии ЮНСИТРАЛ 1985 г. (http://www.uncitral.org/pdf/russian/yearbooks/yb-1985-r/yb_1985_r.pdf (с. 52, 57, 114, 119 и др.)).

<2> См., например: британский Закон о публичном порядке (Public Order Act) 1986 г. // http://www.legislation.gov.uk/ukpga/1986/64/pdfs/ukpga_19860064_en.pdf. Законы с аналогичным названием, устанавливающие некоторые виды преступлений против государственного (общественного) порядка, (спокойствия), существуют и в ряде других стран.

Представляется, что применение данного понятия в различных актах международного и национального права, а также в судебной практике, о которых подробнее будет сказано в следующем разделе, позволяет предложить для целей дальнейших рассуждений следующее определение. Публичный порядок - это основополагающие (фундаментальные) принципы права, иных общепринятых регуляторов поведения (мораль, нравственность, культура и т.п.), а также ключевые социальные и политические институты, направленные на обеспечение стабильности, суверенитета, самобытности и идентичности общности людей, признанной международным правом в качестве самостоятельной. Основные элементы публичного порядка закреплены в конституционных актах соответствующего государства (общности).

Публичный порядок неразрывно связан с понятием суверенитета. Суверенитет обеспечивает публичный порядок, являясь одновременно его важнейшим элементом <1>.

--------------------------------

<1> "Суверенитет, предполагающий, по смыслу статей 3, 4, 5, 67 и 79 Конституции Российской Федерации, верховенство, независимость и самостоятельность государственной власти, полноту законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории и независимость в международном общении, представляет собой необходимый качественный признак Российской Федерации как государства, характеризующий ее конституционно-правовой статус" (п. 2.1 Постановления Конституционного Суда РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П).

По мнению В.Д. Зорькина, "участие России в различных международных конвенциях и соглашениях глобального и регионального уровня никак не означает делегирования на этот уровень той или иной части государственного суверенитета России. Членство в ООН подразумевает объединение, а не делегирование суверенитетов. ООН создавалась именно на основе идеи объединенных наций (United Nations) и объединенных суверенитетов (joint Sovereignties, "pooling" Sovereignties)" (Право силы и сила права: Лекция для участников V Международного юридического форума (Санкт-Петербург, 28 мая 2015 г.) // Российская газета. 2015. 28 мая).

Под международным публичным порядком необходимо понимать элементы, обладающие схожими характеристиками и действующие для международного сообщества в целом <1>. При этом нормативно-правовой элемент составляют так называемые сверхимперативные нормы (jus cogens). В соответствии со ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров это такие общепризнанные принципы международного права, которые образуются из императивных норм публичного международного права, принимаемых и признаваемых международным сообществом государств в целом как нормы, отклонение от которых недопустимо <2>.

--------------------------------

<1> International Sumposium on the International Legal Order // http://www.law.harvard.edu/faculty/dkennedy/publications/leiden.pdf; Lalive P. Transnational (or Truly International) Public Policy and International Arbitration // Comparative Arbitration Practice and Public Policy in Arbitration / Ed. P. Sanders. ICCA Congress Series, 1986. New York. Vol. 3. Kluwer Law International, 1987; де Варей-Соммьер П., Гетьман-Павлова И.В. Международный и внутренний публичный порядок при признании и исполнении иностранных арбитражных решений (правоприменительный опыт Франции и России) // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2014. N 1.

<2> Данное положение необходимо читать в контексте с нормой ст. 38 Статута Международного суда, являющейся в соответствии со ст. 92 Устава ООН его составной частью и устанавливающей общий перечень источников международного права.

Соотношение Конвенции как международно-правового договора

и Конституции РФ

Вопрос о приоритете международных договоров перед внутренним правом в подавляющем большинстве государств решается в пользу международного права. Однако взгляд мирового сообщества не столь однозначен при решении вопроса о подчиненности международному праву национальной конституции. В специальной литературе называются страны, в которых примат конституции или следует прямо из ее текста (некоторые страны Латинской Америки, Африки и Азии), или должен быть смягчен в пользу международного договора специальным решением (Нидерланды, Испания), либо допустимость отсутствия приоритета перед национальной конституцией признавалась в отдельных случаях высшими судебными инстанциями (Франция, Германия <1>, США, Соединенное Королевство, Япония <2>, Босния и Герцеговина <3>).

--------------------------------

<1> Нуссбергер А. Европейский суд по правам человека и Федеральный конституционный суд Германии // Права человека. Практика Европейского суда по правам человека. 2014. N 12 (105). С. 4 - 12; Пыриков Е.Г. Федеральный конституционный суд Федеративной Республики Германия о юридической силе и исполнении в Германии постановлений Европейского суда по правам человека // Российское правосудие. 2007. N 2; , Richter T. Report on the Bundesverfassungsgericht's (Federal Constitutional Court) Jurisprudence in 2005/2006. P. 162 - 170 // https://germanlawjournal.com/pdfs/Vol09No02/PDF_Vol_09_No_02_161-194_Developments_Mueller.pdf.

<2> Лукашук И.И. Право международной ответственности. М., 2004. С. 96 - 108; Он же. Международное право. Общая часть. М., 2010. С. 271 - 278; Martinico G. Is the European Convention Going to Be "Supreme"? A Comparative-constitutional Overview of ECHR and EU Law before National Courts // European Journal of International Law. 2012. Vol. 23. N 2. P. 404, 423 - 424; http://www.ejil.org/pdfs/23/2/2288.pdf; Лобов М. Прямое действие постановлений Европейского суда по правам человека во внутреннем праве: сравнительный обзор // Имплементация решений Европейского суда по правам человека в практике конституционных судов стран Европы. М.: Институт права и публичной политики, 2006.

<3> См. упомянутое выше Постановление Суда по делу "Сейдич и Финци против Боснии и Герцеговины", § 14).

Что же касается России, то Конституционный Суд однозначно высказался в вышеуказанном Постановлении от 14 июля 2015 г. N 21-П в пользу Конституции РФ. Приведенную в Постановлении аргументацию, основанную как на буквальном, так и на контекстном прочтении норм Основного Закона, можно дополнительно подкрепить ссылкой на ст. 22 "Особый порядок выражения согласия на обязательность для Российской Федерации международных договоров" Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации": "Если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после (выделено мной. - А.Б.) внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке" <1>.

--------------------------------

<1> Аналогичная норма содержится в ч. 2 ст. 9 Конституции Украины: "Заключение международных договоров, противоречащих Конституции Украины, возможно только после внесения соответствующих изменений в Конституцию Украины".

Особое внимание следует обратить на действие ст. 79 Конституции РФ, в соответствии с которой "Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации".

Закрепление названных и иных положений в Конституции РФ и в специальном законе, посвященном международным договорам, позволяет утверждать, что приоритет конституционных положений, в том числе в части, касающейся прав человека, выражен достаточно явно и что конституционные положения в силу их закрепления в Конституции РФ имеют особо важное значение. В связи с этим Российская Федерация вправе ссылаться на положения п. 1 ст. 46 <1> Венской конвенции о праве международных договоров, если предлагаемое Европейским судом эволютивное толкование текста Конвенции противоречит положениям ст. ст. 15 и 79 Конституции РФ. Правильной необходимо признать и ссылку Конституционного Суда на действие презумпции добросовестности лиц, заключавших международный договор с Россией в силу общедоступности, и поэтому потенциальной известности данных конституционных ограничений (п. 3 Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. N 21-П).

--------------------------------

<1> "Государство не вправе ссылаться на то обстоятельство, что его согласие на обязательность для него договора было выражено в нарушении того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, как на основание недействительности его согласия, если только данное нарушение не было явным и не касалось нормы его внутреннего права особо важного значения".

Согласно исследованию, проведенному В. Берже, являющимся главным юридическим советником Европейского суда, в "большинстве стран она [Конвенция] занимает промежуточное положение между Конституцией и обычными законами. Эти различия при этом почти не имеют значения для Европейского суда... поскольку в силу действия принципа pacta sund servanda за Судом остается последнее слово в вопросах применения и толкования Конвенции" <1>. Как известно, к этой же логике прибег и Европейский суд в деле Анчугова и Гладкова, не учтя при этом действие оспариваемой конституционной нормы в совокупности с другими нормами российского права и допустив тем самым в своей аргументации очевидную логическую ошибку <2>.

--------------------------------

<1> Берже В. Конституционные Суды и Европейский суд по правам человека. С. 35.

<2> Подробнее см. мою статью "Постановления Европейского суда по правам человека и Конституция Российской Федерации: конфликт юрисдикций".

Сомнения авторитетного сотрудника Европейского суда, хотя и не поддержанные в деле Анчугова и Гладкова, в отношении места Конвенции в иерархии норм национального права находят отклик в многочисленных публикациях по вопросу о соотношении международного и национального права. В связи с этим вывод о приоритете положений Конвенции как международного договора перед положениями национальных конституций не является общепринятым, и его применение в любом случае должно осуществляться с учетом всех особенностей конкретной ситуации <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Ludwikowski R.R. Supreme Law or Basic Law? The Decline of the Concept of Constitutional Supremacy // Cardozo Journal of International and Comparative Law. 2001. Vol. 9. P. 253; http://scholarship.law.edu/scholar; Posner E., Goldsmith J.L. Understanding the Resemblance between Modern and Traditional Customary International Law // Virginia Journal of International Law. 2000. Vol. 40. No. 639; http://chicagounbound.uchicago.edu/journal_articles; Будылин С.В. Конвенция или конституция? Международное право и пределы государственного суверенитета // СПС "КонсультантПлюс".

Вновь отметим: ответ на вопрос о том, следует ли исполнять международные договоры, очевиден, однако разногласие в другом. О чем договорились и что является обязательным для исполнения? Какие положения договора хотя прямо и не указаны в тексте ст. 46 Конвенции, но в ней подразумеваются, подчеркивая субсидиарную, а не верховенствующую роль Суда? Мною в данной статье анализируются лишь основные подразумеваемые условия, хотя имеются и иные (например, если гарантии, предоставляемые национальным государством, окажутся выше международных гарантий и т.д.).

Уяснение требования об обязательности постановлений

Европейского суда в системе других норм международного права

Необходимость толкования норм Конвенции в контексте с другими международными соглашениями, а также практики их применения вытекает из положений Венской конвенции о праве международных договоров.

В соответствии с подп. "a" п. 1 ст. 2 Венской конвенции о праве международных договоров "договор" означает международное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования". Кроме того, как следует из положений п. 3 ст. 31 той же Конвенции, при толковании международного договора "наряду с контекстом учитываются... b) последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования... c) любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками (выделено мной. - А.Б.)".

Общие нормативные положения, образующие совместно с Конвенцией договор как по предмету Конвенции в целом (основные права и свободы человека), так и по отдельным ее положениям (включая норму об обязательности постановлений ЕСПЧ как международного суда), содержатся в (а) основополагающем акте международного права - Уставе ООН, (б) региональных конвенциях и иных соглашениях, (в) специальных многосторонних и двусторонних соглашениях, посвященных вопросу исполнения решений иностранных судов, защите государственного иммунитета, и в других документах международного права. При этом, как следует из приведенного выше положения подп. "а" п. 1 ст. 2 Венской конвенции о праве международных договоров, для установления содержания соглашения конкретное наименование документа (конвенция, соглашение и др.) значения не имеет. Более важными представляются состав участников соглашений (их "пересечение") и предмет конкретного положения (обязательность решения иностранного (международного) публичного органа власти и т.п.).

Предложим далее краткую характеристику некоторых норм международного права, практики их применения, составляющих основу для формулирования приведенных выше подразумеваемых условий ст. 46 Конвенции.

Устав ООН и Венская конвенция о праве

международных договоров

Принцип уважения самостоятельности, суверенитета и равенства государств закреплен в Уставе ООН (п. п. 1, 7 ст. 2 и др.) <1>. А в соответствии со ст. 103 Устава ООН "в том случае, когда обязательства Членов Организации по настоящему Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу".

--------------------------------

<1> "1. Организация основана на принципе суверенного равенства всех ее Членов"; "7. Настоящий Устав ни в коей мере не дает Организации Объединенных Наций права на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, и не требует от Членов Организации Объединенных Наций представлять такие дела на разрешение в порядке настоящего Устава; однако этот принцип не затрагивает применения принудительных мер на основании главы VII".

Кроме того, в Преамбуле Венской конвенции о праве международных договоров воспроизводятся в качестве принципов международного права со ссылкой на Устав ООН такие принципы, как принципы суверенного равенства и независимости всех государств, невмешательства во внутренние дела государств. Размещение этих принципов в Преамбуле Венской конвенции в дополнение к Уставу ООН определяет, что толкование и применение норм Венской конвенции и на ее основании норм иных международных соглашений должны приводить к соблюдению данных принципов. Содержание указанных и иных принципов раскрывается в таких актах международного права, как (а) Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, от 24 октября 1970 г. и (б) Заключительный акт Хельсинского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. и др. В частности, поясняется, что понятие суверенного равенства включает в себя такие элементы, как признание за государством прав, присущих полному суверенитету, право государства свободно выбирать и развивать свои политические, социальные, экономические и культурные системы и др.

Что же касается Конвенции, то ее положения, отражающие и развивающие на региональном уровне иной основополагающий принцип международного права - необходимость уважения и защиты прав человека, тем более должны толковаться и применяться в неразрывной связи, т.е. с сохранением действия принципа защиты суверенитета и невмешательства во внутренние дела государства. Приведенные положения наполняют принцип субсидиарной (но не верховенствующей - субординационной) роли ЕСПЧ по отношению к деятельности государств по защите прав человека. Не случайно государства - участники Конвенции неоднократно напоминали об этом Европейскому суду на международных конференциях в Интерлакене (2010 г.), в Измире (2011 г.), в Брайтоне (2012 г.), в Брюсселе (2015 г.), включив соответствующее положение в Протокол N 15 в качестве Преамбулы к тексту Конвенции.