Финогенов и другие против России(рассматривает ЕСПЧ).

Фабула дела:

Вечером 23 октября 2002 г. группа вооруженных террористов, принадлежавших к чеченскому сепаратистскому движению, захватила примерно 900 заложников в московском театре на Дубровке. Заявители являлись либо заложниками, либо родственниками заложников, которые погибли в ходе спасательной операции. Заложники содержались под угрозой применения оружия, здание театра было заминировано. Террористы требовали немедленного вывода российских войск из Чеченской Республики. Велись переговоры, и несколько заложников были застрелены. Тем временем власти создали "кризисный штаб" под руководством Федеральной службы безопасности, который осуществлял планирование спасательной операции. Утром 26 октября 2002 г. российские спецслужбы подали неизвестный наркотический газ в зрительный зал через систему вентиляции здания. Через несколько минут почти все террористы потеряли сознание под действием газа, специальное подразделение проникло в здание и убило большинство из них. Заложники были эвакуированы из здания и отправлены в больницы на автомобилях "скорой помощи" или городских автобусах. Согласно официальным данным 129 заложников погибли на месте, 21 - при эвакуации и перевозке в больницы и шесть человек в больницах. Многие из выживших продолжали страдать от серьезных проблем со здоровьем. Прокурор возбудил уголовное дело в связи с этими событиями. Заявители в качестве потерпевших могли знакомиться с материалами дела, но не могли делать фотокопии, раскрывать информацию третьим лицам или вступать в контакт с медицинскими экспертами, осматривавшими трупы. Заключив, что отсутствует причинная связь между применением газа во время спасательной операции и гибелью заложников, прокурор отказал в возбуждении уголовного дела в связи с действиями государственных органов во время событий, хотя расследование в отношении предполагаемых террористов продолжалось. Заявители продолжали выдвигать свои требования, но безрезультатно. Некоторые из них предъявили гражданско-правовые требования к государству, но они были отклонены.

Аргументы заявителей:

1. Заявители утверждали, что требования террористов было возможно осуществить.

2.Они утверждали, что ни один из высокопоставленных гос. деятелей не принял участие в переговорах.

3.Расстрелы из закоторых началась операция были лишь предлогом, так как им подвергались только лица, проникающие в здание снаружи.

4.Власти Российской Федерации не указали, кто принял решение применить газ.

5.Власти Российской Федерации не предоставили Европейскому Суду списка членов оперативного штаба. Не ясно, было ли этим членам сообщено о применении газа.

6.Утверждение властей Российской Федерации о том, что газ не был смертельным, не подтверждается материалами дела и противоречит их собственным объяснениям: так, утверждая, что газ не был смертельным, они в то же время настаивали на том, что нельзя было предвидеть его возможное действие. Кроме того, собственное описание властей Российской Федерации действия газа и его влияния на гибель заложников опровергает их утверждение, что газ был безвредным.

7.Заявители утверждали, что врачи не были предупреждены о применении газа, его действии и лечении, необходимом в таком случае. Некоторые спасатели и врачи узнали о газе только из средств массовой информации, когда эвакуация уже завершилась.

8.Недостаток инструкций и соответствующих средств серьезно подрывали эффективность медицинской помощи. Заявители утверждали, что те, кто лично входил в число заложников, не получили адекватной медицинской помощи.

Аргументы властей РФ:

1.Власти Российской Федерации напомнили, что Россия является участницей Международной конвенциио борьбе с захватом заложников, статья 3 которой предусматривает: "Государство-участник, на территории которого удерживается захваченный преступником заложник, принимает все меры, которые оно считает целесообразными для облегчения положения заложника, в частности, обеспечения его освобождения...".

2.Власти Российской Федерации далее ссылались на Модельный закон"О борьбе с терроризмом", принятый Межпарламентской ассамблеей государств - участников СНГ 8 декабря 1998 г. В частности, согласно статье 7 Модельного закона если должностные лица государственных органов, осуществляющих борьбу с терроризмом, причиняют вред правоохраняемым интересам граждан, например, при защите жизни и здоровья граждан, безопасности общества и государства, такие действия не могут считаться преступными. При этом правомерными признаются действия таких органов, если предотвращен более значительный вред и если они не могли быть осуществлены иным образом. Лишение жизни человека не является преступлением в тех случаях, когда эти деяния совершены в состоянии необходимой обороны или иной крайней необходимости.

3.Власти Российской Федерации далее настаивали на том, что деятельность государственных органов в настоящем деле имела правовые основания, а именно Законо борьбе с терроризмом. Статья 2З закона о борьбе с терроризмом устанавливает принцип приоритета защиты прав лиц, подвергшихся опасности в террористической акции, над всеми другими соображениями. Та же статья устанавливает принципы минимальных уступок террористам и минимальной огласки приемов и тактики проведения контртеррористических операций государственными органами.

4. Газ, примененный властями, предназначался не для убийства террористов, а для их усыпления, чтобы не было необходимости применять огнестрельное оружие во время штурма. При рассмотрении различных вариантов штурма власти учитывали возможные жертвы среди заложников, но они были неизбежными при данных обстоятельствах. Было также невозможно подсчитать дозу газа более точно из-за различий в физическом состоянии находившихся в театре. В результате доза газа была рассчитана на основе устойчивости к его действию "среднего лица". Любой другой подход мог бы снизить эффективность операции и лишить "эффекта неожиданности" штурм. Власти пытались одновременно избежать максимального ущерба, нейтрализовать террористов и минимизировать негативные последствия. Следовательно, применение газа было "абсолютной необходимой" мерой при данных обстоятельствах.

5.Власти Российской Федерации также утверждали, что гибель заложников не может быть объяснена ненадлежащей медицинской помощью после их освобождения. Они ссылались на многочисленные национальные правовые нормы, которые регулируют оказание медицинской помощи в чрезвычайных ситуациях, затрагивающих большое число людей. Все действия властей полностью соответствовали им.

Решение по делу:

Вопрос права(предположение нарушение ст.2 Конвенции):

Европейский Суд рассмотрит эти жалобы на основании статьи 2 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом...

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи , когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления в соответствии с законом бунта или мятежа".

В решении Европейский суд рассматривал несколько вопросов:

Существовала ли связь между применением газа и количеством жертв?

Европейский Суд полагает, что с общими выводами заключения экспертов применительно ко всем погибшим заложникам (за исключением убитых террористами) трудно согласиться. Неправдоподобно, что 125 человек различных возрастов и физического состояния умерли одновременно в одном и том же месте в результате различных существовавших до этого проблем со здоровьем. Равным образом, массовая гибель заложников не может быть приписана условиям, в которых они содержались три дня, в течение которых никто из них не умер, несмотря на продолжительное лишение еды и воды, неподвижность, психологический стресс и так далее. Власти Российской Федерации сами признали, что было невозможно предвидеть действие газа, и полагали, что некоторых людских потерь невозможно было избежать. Это означает, что газ не был "безвредным", поскольку "безвредность" предполагает отсутствие серьезных неблагоприятных последствий.

Европейский Суд допускает, что применение газа не имело целью убить террористов или заложников. Таким образом, газ скорее относится к "нелетальным, но нейтрализующим видам оружия". Таким образом, данный вопрос относится к сфере ведения ст.2.

Оправдано ли было применение силы?

Как следует из текста статьи 2 Конвенции, применение летальной силы сотрудниками правоохранительных органов может быть оправдано при некоторых обстоятельствах. Тем не менее статья 2 Конвенции не дает им неограниченных полномочий.

Террористы не привели бомбы в действие после того, как газ был применен, хотя некоторые из них какое-то время находились в сознании. Тем не менее следует считать умозрительным предположение о том, что они не выполнили своих угроз из гуманных соображений, возможно, они были просто дезориентированы или не получили четких указаний. В любом случае власти не могли знать со всей уверенностью, выполнят ли террористы свои угрозы в действительности и приведут ли они в действие бомбы. В итоге власти могли разумно заключить, что существовала реальная и серьезная угроза жизни заложников и что применение летальной силы рано или поздно было бы неизбежным.

Европейский суд считает, что применение силы было оправдано.

Допустимо и необходимо ли было дальнейшее проведение переговоров?

Нельзя исключить, что дальнейшие переговоры завершились бы освобождением еще нескольких заложников, таких как, например, иностранные граждане, дети и пожилые люди и так далее. Заявители упорно приводили этот довод, утверждая, что угроза жизням заложников не была неминуемой. Неизвестно, были ли готовы главари террористов делать уступки, так как их поведение и заявления говорили о противоположном. Также важно отметить требования террористов в обмен на освобождение заложников. Европейский Суд не будет строить предположения в принципе, необходимо ли всегда вести переговоры с террористами и "выкупать" жизни заложников в обмен на деньги или исполнение их требований. Многочисленные доводы заявителей ставят под сомнение все антитеррористические операции и выходят далеко за рамки компетенции Европейского Суда, который не имеет полномочий указывать государствам-участникам лучшую политику в разрешении подобных кризисов: вести ли с террористами переговоры и делать ли уступки или сохранять твердость и требовать безоговорочной капитуляции. Разработка жестких правил по данному вопросу может серьезно повлиять на преимущественное право властей при переговорах с террористами. При обстоятельствах данного конкретного дела очевидно, что большинство требований террористов были нереальными для исполнения.

Были ли адекватными средства, привлеченные спецслужбами (газ)?