Экзамен зачет учебный год 2023 / Sajo_-_Chapter_0_(Introduction) (1)

ды54 или, по крайней мере, установить специальные процедуры для разрешения конфликтов между граждани ном и государством55. Таким образом, нужно признать, что в случае возможного нарушения конституционных и других прав существует возможность доступа к судам как таковым. Это обстоятельство, конечно, не гарантиру ет защиту прав человека само по себе, но лишь в том случае, если граждане знают об этой возможности и ис пользуют ее.

Однако для эффективной защиты прав доступ к судам должен быть дополнен наделением судов полным объемом контроля. Здесь существует серьезная проблема, в основе которой – конфликт компетенции между судами общей юрисдикции и Конституционным Судом по вопросам прямого применения Конституции и толко вания второй альтернативы ч. 4 ст. 125 российской Конституции. Отправной пункт проблемы – вопрос о том, обязаны ли суды проверять конституционность закона, который они должны применить в конкретном деле, и если да, то в каких случаях. В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда, это нужно делать только при наличии сомнения: если суд придет к выводу о неконституционности закона, он должен объявить за кон неконституционным и, следовательно, недействительным в данном случае (инцидентно), что распространя ет свое действие только на стороны спора56. Разумеется, что эффект такого аннулирования закона действует только в отношении сторон.

Конституционный Суд уже возразил против данного подхода, и, в процедуре толкования Конституции (ч. 5 ст. 125), он дал токование второй альтернативы ч. 4 ст. 125 Конституции, как имеющей обязывающее действие в отношении всех судов (и других органов)57. Теперь суды должны обращаться в Конституционный Суд, если они уверены, что закон неконституционен. Однако Конституционный Суд пошел значительно дальше. Он уста новил связь между ч. 4 ст. 125 и п. «а» ч. 2 ст. 125 Конституции и указал, что проверка конституционности всех актов, указанных в п. «а» ч. 2 ст. 125 Конституции является обязанностью единственно и исключительно Кон ституционного Суда. Это означает, что другие суды не имеют права проверять конституционность президент ских указов, постановлений Совета Федерации и Государственной Думы и постановлений Правительства, ко торые указаны в п. «а» ч. 2 ст. 125 Конституции Российской Федерации. Это решение было позднее подтвер ждено другим решением, устанавливающим, что в той степени, в какой это касается законов и других правовых актов субъектов федерации, суды общей юрисдикции могут контролировать соответствие этих правовых актов только федеральному законодательству58.

Часть 4 ст. 125 Конституции Российской Федерации предоставляет доступ к Конституционному Суду как для граждан, так и для других судов, если предполагается, что закон (принятый законодательным органом как фе дерации, так и субъекта федерации) нарушает конституционные права, или неконституционен. Это положение, однако, не предоставляет доступ к Конституционному Суду, если другие подзаконные нормативные акты – как те, которые указаны в п. «а» ч. 2 ст. 125 Конституции – являются неконституционными и нарушают основные права. Таким образом, в результате, доступа к Конституционному Суду по данным делам нет. Для обычных су дов, куда гражданин имеет доступ по данным вопросам конституционности, акты, указанные в п. «а» ч. 2 ст. 125 Конституции лежат за пределами их юрисдикции. Это означает, что для гражданина нет правового средства за щиты от неконституционных указов Президента, постановлений Правительства, Совета Федерации и Государ ственной Думы. Это приводит к серьезному пробелу в судебной защите конституционных прав и находится в прямом противоречии с основным принципом, содержащимся в ст. 46 Конституции.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод в практике Конституционного Суда Российской Федерации

Интеграция России в европейское сообщество, в единое европейское правовое пространство возможна при ус ловии учета всех тенденций современного правового развития, в том числе и тенденции взаимной интеграции систем континентального и общего права. Анализ решений Конституционного Суда Российской Федерации по вопросам, затрагивающим права граждан, а также соответствующих правовых концепций, сформулированных конституционными судьями при принятии этих решений, позволяет выяснить, насколько российское конститу ционное правосудие соотносится с интеграционными процессами в странах Европейского Союза.

В связи с вступлением России в Совет Европы 28 февраля 1996 г. министр иностранных дел Российской Федерации подписал Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод (далее – ЕКПЧ) от 4 ноября 1950 г., а также ряд протоколов к ней. В соответствии с международным правом после подписания Конвенции Россия была обязана воздерживаться от всех действий, подрывающих стремления и цели Конвен

54Конституция РФ подразумевает их в ч. 2 ст. 118, которая говорит об осуществлении правосудия посредством конституционного, граждан ского, административного и уголовного судопроизводства, но это не обязательно предполагает создание особого ответвления в судебной системе. Как видно по деятельности гражданского и уголовного судов, которые оба являются частью судов общей юрисдикции, достаточ но иметь специализированные суды внутри одного ответвления судебной системы.

55Возникает вопрос, насколько подходит распределение бремени доказывания в гражданском процессе для решений споров между государ ством и гражданином. Возникает также проблема надлежащего ответчика: министерство является юридическим лицом, что в свою оче редь большой вопрос, т. к. в случае требования возмещения ущерба государством, оно является необеспеченным, если ответчик – ми нистерство.

56Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г.

57Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 1998. № 5. С. 51и далее.

58Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2000. № 4. С. 15 и далее.

Материалы не могут быть воспроизведены полностью или частично в печатном, электронном или ином виде иначе как с письменного разрешения Издателя

ции59. В России Конвенция вступила в силу лишь после ее ратификации законом от 30 марта 1998 г.60 в момент сдачи на хранение ратификационной грамоты Генеральному секретарю Совета Европы 5 мая 1998 г.61 Россий ская Федерация сделала оговорку только в отношении двух положений Конвенции в соответствии с ч. 1 ст. 64 Конвенции62, поскольку отдельные положения Уголовно процессуального кодекса, а также дисциплинарного права вооруженных сил не были совместимы с ч. 3 и 4 ст. 5 Конвенции. Однако, эта оговорка ограничена пе риодом времени, необходимым для изменения соответствующих положений российского законодательства63. Помимо этого, Российская Федерация признала компетенцию Европейской Комиссии по правам человека в соответствии с прежней редакцией ч. 1 ст. 25 ЕКПЧ, согласно которой могли быть предъявлены индивидуаль ные жалобы против нарушения прав, гарантированных Конвенцией, а также признала обязательную юрисдик цию Европейского Суда по правам человека в отношении всех дел, касающихся вопросов применения и толко вания Конвенции, в соответствии с прежней редакцией ст/ 46 ЕКПЧ.

Конвенция, и в особенности предусмотренный в ней контрольный механизм, была существенно изменена со вступлением в силу Дополнительного Протокола № 11 к Конвенции от 1 ноября 1998 г., действующим во всех странах – членах Совета Европы, включая Россию. С этих пор действует новая единообразная процедура про верки соблюдения Конвенции Европейским судом по правам человека в Страсбурге. Жалобы физических лиц, негосударственных организаций или групп лиц, утверждающих, что их права, гарантируемые Конвенцией или ее протоколами, были нарушены одним из государств участников договора, рассматриваются не Европейской Комиссией по правам человека, а непосредственно Европейским судом по правам человека64.

Для индивидуальных жалоб действуют условия приемлемости ст. 35 Конвенции, согласно которой, прежде всего, должны быть исчерпаны все внутригосударственные средства правовой зашиты.

До сих пор Европейский Суд по правам человека еще не решал по сути дел против России, но им был выне сен ряд решений о приемлемости или неприемлемости жалоб65. Жалобы были в частности объявлены непри емлемыми, если они ссылались на события, имевшие место до вступления Конвенции в силу в России 5 мая 1998 г. Таким образом эти жалобы не соответствуют условию rationе temporis Суда66. Эта общая формула оз начает, что в компетенцию Суда не входит рассмотрение дел, факты по которым имели место до начала приме нения соответствующего закона. То, что Конвенция и судебная практика Европейского Суда по правам челове ка все же влияют на практику Конституционного СудаРоссийской Федерации, становится очевидным в реше нии Европейского Суда по правам человека, в котором Суд ссылается на решение Конституционного Суда, применяющее ч. 1 и п. «с» ч. 3 с. 6 ЕКПЧ, а также п. 1 ст. 2 Протокола № 7 к Конвенции67. Однако, нормы Кон венции и их толкование Европейским Судом по правам человека уже применялись в практике Конституционно го Суда различными способами.

Для определения роли норм Конвенции для Конституционного Суда особое значение имеют следующие кон ституционные положения:

Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международ ного права, а также международные договоры являются составной частью правовой системы. В случае проти воречия между положениями международного договора и одного из национальных законов, применяются пра вила международного договора (см. предл. 2 ч. 4 ст. 15 Конституции). Следовательно, Конвенция после ее всту пления в силу 5 мая 1998 г. является интегральным элементом правовой системы Российской Федерации и преобладает в своем применении над национальными предписаниями. Однако, в судебной практике Конститу ционный Суд, по видимому, не отменяет действительности законоположения из за нарушения Конвенции не посредственно при помощи коллизионной нормы предл. 2 ч. 4 ст. 15. Конституционный Суд в резолютивной час ти решения опирается в общем скорее на соответствующие, затронутые и нарушенные правовые нормы Кон ституции. Если Суд учитывает нормы Конвенции, то они упоминаются не в резолютивной части, а в обоснова нии решения68. Такой подход может быть обоснован ч. 8 ст. 75 Федерального конституционного закона «О Кон ституционном Суде Российской Федерации», согласно которому решение Конституционного Суда должно со держать те нормы Конституции и Закона о Конституционном Суде, которыми руководствовался Конституцион ный Суд при принятии решения.

59См. ст. 18 Венской Конвенции о праве договоров.

60Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 14. Ст. 1514.

61См. ч. 3 ст. 59 (бывшая ч. 3 ст. 66) Европейской Конвенции.

62Сейчас ч. 1 ст. 57 Европейской Конвенции.

63Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 14. Ст. 1514.

64См. ст. 34 Европейской Конвенции.

65См.: Human Rights Documentation (HUDOC) см. на: http://www.echr.coe.int.

66 См., например: Decision as to the Admissibility of Application, No. 47033/99 by Lyudmila Fransetsevna Tumilovich against Russia – от 22 июня 1999 г.

67В своем решении (Partial Decision as to the Admissibility of Application no 46502/99 by Oleg Nikolayevich Shulmin – от 30 мая 2000 г.) Ев ропейский Суд по правам человека установил, что ч. 2 ст. 335 Уголовно процессуального кодекса РСФСР отменена Конституционным Судом, со ссылкой, наряду с прочими, на ч. 1 и п. «с» ч. 3 ст. 6 Конвенции. Речь шла о Постановление Конституционного Суда Россий ской Федерации от 10 декабря 1998 г. по делу о проверке конституционности части второй ст 335 УПК РСФСР в связи с жалобой граж данина М. А. Баронина. См. также § 1 главы IV настоящего издания – об участии в судебном заседании.

68См.: Тиунов О. И. О роли Конвенции о защите прав человека и основных свобод и решений Европейского Суда по правам человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации: Доклад к Международной конференции «Россия и Совет Европы: перспекти вы взаимодействия». Москва, 18 и 19 мая 2001 г. С. 6.

Материалы не могут быть воспроизведены полностью или частично в печатном, электронном или ином виде иначе как с письменного разрешения Издателя

Кроме того, в ч. 1 ст. 17 Конституции в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека со гласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией. На сколько Конвенция совпадает в своем содержании с общепризнанными принципами и нормами международно го права, настолько она подпадает под ч. 1 ст. 17 Конституции. В этом смысле Конституционный Суд Россий ской Федерации сослался при мотивировке одного решения в связи с рассмотрением ч. 1 ст. 17 Конституции на ст. 2 Протокола № 4 к Конвенции, в котором обосновано право свободного передвижения – еще до того как Протокол № 4 вступил в силу в России 5 мая 1998 г.69

В третьей части ст. 46 Конституции, кроме этого, гарантируется, в соответствии с международными догово рами РФ, право обращаться с жалобами в межгосударственные органы по защите прав человека, если все внутригосударственные средства правовой защиты исчерпаны. Таким образом, право подачи жалобы на рас смотрение Европейским Судом по правам человека в соответствии со ст. 34 ЕКПЧ обеспечивается Конститу цией Российской Федерации. Еще до того как Конвенция и ее протоколы вступили в силу в России, Конститу ционный Суд решил, что применение этой нормы может привести к пересмотру дел высшими судами Россий ской Федерации после успешной жалобы к такому международному органу70.

До сих пор Конституционный Суд Российской Федерации в своей судебной практике привлекает положения ЕКПЧ и их толкование в практике Европейского Суда по правам человека нередко в рамках определения кон ституционно правого смысла законов. Конституционный Суд, например, использовал судебную практику Страсбурга в отношении права на справедливое судебное разбирательство в соответствии со ст. 6 ЕКПЧ, а также возможности Суда относительно присуждения к возмещению при нарушении Конвенции (ст. 41 ЕКПЧ) при определении конституционно правового смысла ч. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федера ции71. В деле о проверке конституционности п. 1 ч. 2 ст. 72 Уголовно процессуального кодекса РСФСР, а также ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре, Конституционной Суд снова сделал ссылку на ст. 5 и 6 Конвенции72. Вме сте с тем он уточнил, что российские суды всех инстанций при рассмотрении дел, обязаны руководствоваться толкованием, соответствующим Конвенции. Решения, принятые судом вопреки нормам Конвенции служат для гражданина, полагающего, что тем самым его права и свободы были нарушены, основанием для обращения в вышестоящие судебные инстанции73.

Конституционный Суд привлекал нормы Конвенции и для более подробного определения содержания норм российской Конституции. Он, например, указал при истолковании принципа запрещения повторного осужде ния за то же самое преступление (пе bis in idem), содержащемся в ч 1 ст. 50 Конституции Российской Федера ции, на ч. 1 ст. 4 Протокола № 7 к ЕКПЧ74, а при интерпретации принципа равенства спорящих сторон в судеб ном разбирательстве по ч. 3 ст. 123 Конституции – на ст. 6 Конвенции. Все эти примеры указывают на то, что Конвенция играет большую и разнообразную роль в судебной практике Конституционного Суда. Исходя из это го, можно ожидать, что Конституционный Суд и в дальнейшем будет способствовать реализации норм Конвен ции и их толкования Европейским Судом по правам человека.

В. ДОСТОИНСТВО: ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ КАТЕГОРИЯ ЗАЩИТЫ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПРАВ75

Защита права на достоинство человека согласно нормам международного права

Защита достоинства человеческой личности предусматривается в различных международных инструментах. Среди них – Всеобщая декларация прав человека [1948], которая открывается словами:

Принимая во внимание, что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира.

Статья 1 Всеобщей Декларации гласит:

Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах.

69 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 4 апреля 1996 г.

70 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 г. по делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК РСФСР в связи с жалобами граждан К. М. Кульнева, B. C. Лалуева, Ю. В. Лукашова и И. Л. Серебренникова; см. также: Maxim Ferschtman. Reopening of judicial procedures in Russia: the way to implement the future decisions of ECHR supervisory organs? // Т. Barkhuysen et al. (eds.). The Execution of Strasbourg and Geneva Human Rights Decisions in the National Legal Order. P. 123–135.

71 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2001 г. по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Трухнова.

72Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июля 2000 г. по жалобе гражданина Паршуткина Виктора Васильевича на нарушение его конституционных прав и свобод п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и статьями 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР.

73Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2000 г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граж данина Идалова Тимура Саид Магомедовича на нарушение его конституционных прав рядом статей Уголовно процессуального кодекса РСФСР и ч. 2 ст. 8 Федерального закона «Об оперативно розыскной деятельности».

74Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2001 г. по делу о проверке конституционности ст. 265 УК Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А. А. Шевякова // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2001.

№5. С. 31 (34).

75См. также § 1 главы V настоящего издания.

Материалы не могут быть воспроизведены полностью или частично в печатном, электронном или ином виде иначе как с письменного разрешения Издателя

По словам Мэри Энн Глендон, ведущего специалиста по правам человека,

Всеобщая декларация ООН прав человека [1948] – это главная точка отсчета во всемирном диалоге о человеческой свободе и достоинстве в сегодняшнем мире (Mary Ann Glendon. Knowing the Universal Declaration of Human Rights // Notre Dame Law Review. Vol. 73. 1998. P. 1153).

Преамбула к Уставу Организации Объединенных Наций направлена на то, чтобы

вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, в равноправие мужчин и женщин и в равенстве прав больших и малых народов.

Статья 10 Международного пакта о гражданских и политических правах (1966) предусматривает, что

все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой лично сти.

А ст. 13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (1966) предусматрива ет, что

участвующие в настоящем Пакте государства признают право каждого человека на образование. Они соглашаются, что обра зование должно быть направлено на полное развитие человеческой личности и создание ее достоинства и должно укреплять уважение к правам человека и основным свободам. Они далее соглашаются в том, что образование должно дать возможность всем быть полезными участниками свободного общества, способствовать взаимопониманию, терпимости и дружбе между все ми нациями и всеми расовыми, этническими и религиозными группами и содействовать работе Организации Объединенных Наций по поддержанию мира.

Российская Федерация подписала или ратифицировала все эти инструменты.

Что такое достоинство человека?

Человеческое достоинство – это не точный юридический термин, а скорее философское понятие. Оно охваты вает множество других понятий, закреплённых в конституционных и законных нормах, которые обсуждаются ниже. Стоит обратиться к словам известного правоведа Оскара Шахтера (Oscar Schachter).

Мы не находим чёткого определения выражения «достоинство человеческой личности» в международном … или национальном праве. Его глубинное значение опирается на интуитивное понимание или угадывание, которое в значительной мере, определя ется разнообразными культурными факторами. … Что подразумевает «уважение» к «неотъемлемой ценности» или «неотъем лемого достоинства» человека? <…> Один из общих ответов на наш вопрос предложен Кантовским призывом обращаться с каждым человеческим существом как с конечной целью, а не как со средством. Уважение к неотъемлемой ценности каждого человека означает, что нельзя расценивать людей или обращаться ними как с предметом или орудием чужой воли. Это предпо ложение вероятно повсеместно принято за эталон, хотя и возникает множество вопросов о его значении. Я считаю это следст виями общего предположения.

Первое – это то, что первенство в политических, общественных и законных структурах должно отдаваться личному выбору в таких областях, как убеждения, образ жизни, отношение и ведение общественных дел. <…> В политическом контексте, уваже ние достоинства и ценности всех людей и индивидуального выбора в общем ведёт к сильному упору на волеизъявление и согла сие управляемых. Это значит, что принуждение многих одним или несколькими – несовместимо с должным уважением досто инства человека. Это также значит, что власти не вправе прибегать к принуждению, чтобы навязать убеждения и отношения на тех, кто подлежит их контролю, или чтобы вторгаться в самые личные сферы человеческой жизни. Ответ на вопрос где проле гают границы между общественным и личным, и между «всеобщей волей» и индивидуальным выбором ещё предстоит найти в конкретных ситуациях. Но идея, что такие границы нужны, и что первенство должно отдаваться личному выбору, весьма мно гозначительна. Это явно противоречит многим существующих политических идеологий и реалий. <…>

Действительно, ничто так явно не посягает на достоинство личности, как оскорбительно унизительное отношение. Это вклю чает не только атаки на личные убеждения и образ жизни, но и атаки на группы и общества, с которыми индивид связан. Офи циальные заявления, которые очерняют, или высмеивают, или выражают презрение являются особо опасными формами пси хологической агрессии, приводя к отсутствию уважения у других к этим группам, или – что ещё страшнее – уничтожая или умаляя их самоуважение, столь необходимое для целостности личности каждого человека. <…>

Наш акцент на уважении к индивидам и к их выбору также подразумевает достаточное внимание к ответственности индивидов. Идея, что люди обычно отвечают за свои поступки – это признание их индивидуальности и их способности делать выбор. <…>

Действительно, мы верим, что идея человеческого достоинства вовлекает сложное понятие об индивиде. Оно включает при знание личностной уникальности и неповторимости, отражающих личную независимость и ответственность. Оно также вклю чает признание того, что индивидуальное Я – это часть большей общности, и что другие тоже должны приниматься во внима ние в определении неотъемлемого достоинства человека. <…>

Можно задаться вопросом о практической пользе столь обширного философского наблюдения. Ответ кроется в той степени, в какой общие идеи влияют на восприятие и отношение, которые в свою очередь определяют поведение (Oscar Schachter. Hu man Dignity as a Normative Concept // American Journal of International Law. 1983. Vol. 77. P. 848–853).

Конституционная защита достоинства человека в советском праве

Гарантиям личной свободы, физической целостности и неприкосновенности современные конституции уделяют большое вни мание, а конституционные принципы получают, как правило, развитие в материальном и процессуальном уголовном и админи стративном праве. Эти гарантии либо включаются в те же статьи, в которых провозглашены гарантируемые права и свободы (неприкосновенность личности, жилища и пр.), либо изложены в отдельных статьях как особые права. Особенно часто они встречаются в конституциях, принятых вскоре после ликвидации авторитарного и установления демократического строя в со ответствующей стране. И напротив, их почти нет в социалистических конституциях (Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Общая часть. 3 е изд. / Отв. ред. Б. А. Страшун. М.: БЕК, 1999. С. 149).

Материалы не могут быть воспроизведены полностью или частично в печатном, электронном или ином виде иначе как с письменного разрешения Издателя

В Конституции РСФСР 1978 г. и Российской декларации прав и свобод человека и гражданина (1991 г.) ничего не говорилось об охране достоинство личности (Комментарий к Конституции Российской Федерации: Научно практический комментарий / Под. ред. Б. Н. Топорнина. М.: Юристъ, 1997. С. 188).

Что означает достоинство человека в контексте и целях конституционной защиты?

Каждый человек представляет собой высшую ценность как существо, наделенное разумом, волей и чувствами, то есть качест вами, которые выделяют его из окружающего мира. Достоинство – признание за человеком этой ценности, независимо от то го, что он о себе думает и как его оценивают другие. Достоинство субъективно (чувство собственного достоинства) и в то же время объективно (всеобщее признание и уважение человеческой личности). Принижая чужое достоинство, человек роняет собственную честь. Достоинство не вполне тождественно чести, под которой следует понимать положительную моральную ре путацию человека, признание его заслуги, поэтому общество охраняет не только его достоинство, но и честь. Это тем более не обходимо если учесть, что оценки чести довольно субъективны. Каждый человек имеет право на то, чтобы никто не умалял его достоинство и не наносил урон его чести (Комментарий к Конституции Российской Федерации: Научно практический коммен тарий / Под. ред. Б. Н. Топорнина. М.: Юристъ, 1997. С. 188).

Конституционный Суд Российской Федерации так оценивает роль и значение конституционной защиты че ловеческого достоинства:

В соответствии со статьей 21 Конституции Российской Федерации государство обязано охранять достоинство личности во всех сферах, чем утверждается приоритет личности и ее прав (статья 17, часть 2, и статья 18 Конституции Российской Федерации). Из этого следует, что личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами (статья 45, часть 2, Конституции Российской Федерации) и спорить с государством в лице любых его органов. Никто не может быть огра ничен в защите перед судом своего достоинства, а также всех связанных с ним прав». Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 г. № 4 П «По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Аветяна. [Отметим, что Суд останавливается на вопросе о достоинстве только между прочим, так как само решение касалось права на свободу и личную неприкосновенность (ст. 23, Конституции Российской Федерации).]

Взаимоотношения человеческого достоинства с другими конституционными правами

Значат ли приведённые цитаты, что достоинство человека, гарантированное в ст. 21 Конституции Российской Федерации, – выше рангом, чем остальные конституционные права, также охраняемые Конституцией?

Статья 1 Основного закона ФРГ гласит: «Человеческое достоинство неприкосновенно. Уважать и защи щать его обязанность всякой государственной власти».

Принцип человеческого достоинства, как неоднократно признавалось Конституционным Судом [ФРГ], является высшей цен ностью Основного закона [ФРГ], фундаментом конституционного строя и главной основой гарантированных прав (Donald P. Kommers. The Constitutional Jurisprudence of the Federal Republic of Germany. 2th Ed. Durham – London: Duke University Press, 1997. P. 32).

Федеральный конституционный суд ФРГ внедрил понятие «объективной иерархии ценностей» (Подробнее: см. дело Люта, обсуждаемое выше). Обязанностью всей государственной власти является действенная реали зация конституционных прав, отражающих объективную иерархию ценностей. Именно в этом контексте чело веческое достоинство и считается высшей ценностью Основного закона ФРГ. Объективная иерархия – это не закреплённый перечень прав: порядок различных ценностей, соответствующих конституционным правам в этой иерархии может меняться в зависимости от обстоятельств конкретного дела. Тем не менее, человеческое дос тоинство неизменно находится на самой вершине объективной иерархии ценностей при любых обстоятельст вах.

Сходны ли российский и немецкий подходы? Обдумайте следующее мнение:

Достоинство, как и честь, включается законодателем в число нематериальных прав личности. Таким образом, понятие досто инства включает в себя сознание человеком своей абстрактной и конкретно социальной ценности, а также ценности (значимо сти) социальных групп, в которые он входит [другой вопрос, на какой основе формируются эти группы: чаще всего они являют ся профессиональными, национальными или конфессиональными (религиозными)]. Оно по определению может быть только со знаком «плюс» – есть ли у данного лица те или иные положительные качества и что по поводу этого лица считает обществен ное мнение, здесь несущественно.

Конституция РФ не случайно говорит не об унижении, а об умалении достоинства. Здесь, по видимому, проведена четкая грань между унижением как дискредитацией человека в общественном мнении и умалением как таким воздействием на обществен ное мнение, которое противоречит достоинству личности как ее неотъемлемому праву. Нельзя унизить человека в его собст венных глазах. Поэтому правильнее было бы говорить не об «унижении чести и достоинства», а об «унижении чести и умале нии достоинств» (Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информа ции / Ред. – А. К. Симонов, А. Р. Ратинов. М.: Изд во «Права человека», 1997, находится на http://www.gdf.ru/books/books/dign/3.html).

Согласно ч. 3 ст. 56 Конституции Российской Федерации право на достоинство личности не подлежит огра ничению даже в условиях чрезвычайного положения. Не значит ли это положение Конституции что честь и дос тоинство подлежат особой конституционной защите и при обычных обстоятельствах? Какова ваша реакция на вышеприведённое мнение?

Материалы не могут быть воспроизведены полностью или частично в печатном, электронном или ином виде иначе как с письменного разрешения Издателя

Причины конституционной защиты достоинства человека

Попытайтесь определить причины необходимости конституционной защиты достоинства. С одной стороны, право на достоинство личности считается условием пользования любого другого конституционного права. Од нако, можно понимать достоинство и в более широком значении, как место индивида в обществе. Что добавля ет этот аспект к формулированию права на достоинство личности в целях конституционной и юридической за щиты?

Федеральный конституционный суд ФРГ также понимает достоинство в более сложном смысле: в интересах конституционной защиты достоинства человека Суд рассматривает человека в широком общественном контек сте. По словам Федерального конституционного суда ФРГ в деле Мефисто (Mephisto) [30 BVerfGE 173 (1971)], Основной закон ФРГ построен на видении человеческого существа как независимой личности, свобод но развивающейся в обществе.

В чём разница двух подходов? В то время, как более узкий подход делает упор на невмешательстве в сферу достоинства человека, более широкий – указывает на те аспекты достоинства человека, которые проявляются в ходе общения с окружающими.

Не помогает ли изучение общества лучше определить составляющие элементы репутации в целях конститу ционной защиты? Определите законные средства, предусмотренные в целях защиты репутации от посяга тельств в ходе выражения свободы слова и мнения.

Защита достоинства человека – альтернативные стратегии защиты

Подход Федерального конституционного суда ФРГ, как было показано, основан на построении конституцион ной защиты чести и достоинства человека в их широком общественном контексте. Если другой конституцион ный суд не разделяет данного подхода, сохраняется ли возможность учитывать конкретные общественные усло вия и обстоятельства в деле о конституционной защите достоинства человека? Возможно ли установить конту ры общего контекста проблемы в обстоятельствах конкретного дела? Позволяет ли этот подход добиться рав ного уровня конституционной защиты достоинства человека? В чём основное различие между двумя подходами? С точки зрения защиты прав и защиты достоинства, имеет ли значение то, что воссоздание более широкого, общественного контекста, остаётся на усмотрение судов?

Необходимо ли придание достоинству особого статуса в целях обеспечения надлежащей конституционной защиты? Существуют ли другие способы конституционного толкования, которые могли бы защитить право на достоинство? Не налагает ли проверка соразмерности более высокие требования к конституционности в кон тексте права на достоинство личности и в сравнении с другими правами? Кто в этом плане пользуется усмотре нием при применении проверки соразмерности?

Параметры защиты достоинства личности по Конституции Российской Федерации

Согласно ст. 21 Конституции Российской Федерации «достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления.» Какие конкретные законные меры, необходимые для защиты достоинства человека, содержатся в ст. 21 Конституции? Можно ли из текста российской Конституции понять, что некоторым законным мерам по защите достоинства человека отдаётся предпочтение?

Что касается невмешательства как одного из подходов к защите достоинства человека, не исключает ли Конституция Российской Федерации ряд мер, которые сами по себе способны умалить достоинство личности? Что значит умаление достоинства человека в целях применения ст. 21 Конституции? Распространяется ли оно за пределы различных специальных запретов, указанных в российской Конституции, по отношению к другим правам в целях защиты права личности? Например, не распространяется ли запрет на умаление достоинства человека далеко за пределы запрета на пытки, жестокое, бесчеловечное или унизительное отношение или на казание, а также запрета быть подвергнутым без добровольного согласия медицинским, научным и другим опы там, согласно ст. 21 (2) Конституции?

Кто уполномочен установить, являются ли конкретные поступки и действия умаляющим достоинство лично сти? Насколько законодатели свободны в установлении законных следствий подобных поступков и действий по ст. 21 (1) Конституции Российской Федерации? Распространяется ли усмотрение законодателей на выбор кон кретных следствий подобных поступков и действий, будь то меры уголовного, гражданского или администра тивного порядка?

С другой стороны, возможно ли ограничить другие конституционные права, и особенно конституционные права третьих лиц, в целях предотвращения умаления чьего либо достоинства? В частности, возможно ли огра ничить право на свободу слова во имя защиты чести и достоинства?

Статья 55 (1) Конституции Российской Федерации гласит:

Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или ума ление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.

Вдополнение к этому ст. 55 (2) Конституции Российской Федерации предусматривает:

ВРоссийской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина.

Материалы не могут быть воспроизведены полностью или частично в печатном, электронном или ином виде иначе как с письменного разрешения Издателя

Если так, то можно ли, в целях защиты достоинства, ограничить другие конституционные права посредством федеральных законов? Являются ли ограничения, обозначенные в ст. 55 (1) и (2) Конституции Российской Фе дерации категорическими?

Статья 55 (3) Конституции гласит:

Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необхо димо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспе чения обороны страны и безопасности государства.

Определите в соответствии со ст. 55 (3) Конституции Российской Федерации, условия, необходимые для конституционности ограничений, налагаемых на конституционные права.

Прежде всего, ст. 55 (3) намечает формальные рамки возможных ограничений конституционных прав, так как последние могут быть ограничены только федеральным законом. (О неясностях, связанных с толкованием требования о федеральном законе см. § 1 главы VI настоящего издания – о государственной тайне.)

В свете ст. 55 (3) Конституции Российской Федерации, можно ли утверждать, что для защиты достоинства может быть необходимо некоторое ограничение конституционных прав? Могут ли подобные ограничения быть вызваны также необходимостью защищать конституционные права и интересы других? Если так, то можно ли ограничить свободу слова (ст. 29 (1), Конституция) и свободу мнения (ст. 29 (3) Конституции)?

Допускает ли ст. 55 (3) Конституции Российской Федерации множество различных ограничений на консти туционные права, или же ст. 55 (3) Конституции должна истолковываться строго?

Критерии ограничения прав и свобод человека и гражданина, предусмотренные Конституцией России, исторически подвижны и не остаются неизменными. Демократическое правовое государство стремится обеспечить максимум свободы для его граж дан, а уважение прав и свобод других лиц рассматривается как естественная норма поведения, В демократическом обществе проявляется взаимная терпимость и уважение людей друг к другу. Поэтому можно предложить, что по мере строительства де мократического правового государства России объём ограничений основных прав и свобод, предусмотренных федеральными законами, будет сокращаться (Конституция Российской Федерации: Научно практический комментарий / Под ред. Б. Н. То порнина. М.: Юристъ, 1997. С. 353.

Материалы не могут быть воспроизведены полностью или частично в печатном, электронном или ином виде иначе как с письменного разрешения Издателя