Экзамен зачет учебный год 2023 / Овсепян_Развитие научных представлений о понятии и сущности конституции-1

Овсепян Ж.И. Развитие научных представлений о понятии и сущности конституции // Правоведение. 2001. № 5. С. 24-36.

Термин «constitutio» переводится с латыни как «учреждение», «устройство». По свидетельству памятников права, он был известен еще рабовладельческому и феодальному обществам. «В Древнем Риме так именовались отдельные акты императорской власти, в некоторых феодальных государствах — хартии, отражавшие компромисс между королевской властью, феодалами, городами».1 Но появление конституций в современном их значении — как основных законов государства и общества — составляет особенность более позднего времени, относится к периоду буржуазных революций. Впервые такое определение понятие «конституция» было дано в ст. 16 знаменитой французской Декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 г., где сказано: «Общество, где не обеспечена гарантия прав и нет разделения властей, не имеет Конституции». Как видим, в этой формуле содержатся указания на два минимальных признака конституционного строя.

Конституция вошла в человеческую цивилизацию как носительница трех идеалов: а) ограничение пределов власти государства, его органов и должностных лиц; б) учреждение механизмов и процедур осуществления властных функций; в) определение юридических границ вмешательства государства в сферу политической, экономической и социальной свободы индивида.

Предпосылками принятия конституций являются прежде всего буржуазные революции, вместе с тем они стали следствиями таких событий, как войны, социальные революции, смены политических режимов, государственные (военные) перевороты, образование новых государств, разделы территорий, выделение из состава федерации, освобождение от колониальной зависимости и т. д.

Самой старой из действующих в современном мире конституций является Конституция США, принятая в 1787 г. В европейских странах одними из первых появились конституции Франции и Польши 1791 г. Огромное значение для мирового конституционного развития имел опыт конституционного регулирования в Великобритании, где первые акты конституционного характера были приняты еще в XIII в.

В ряде современных государств в качестве действующих сохранились конституции, принятые в XIX в.: Конституция Норвегии (1814), Бельгии (1831), Люксембурга (1868), Швейцарии (1874).

В ряде стран действуют конституции, принятые в начале (первой половине) XX в.: Конституция Австралийского Союза (1900), Австрии (1920), Конституционные акты Финляндии (1919, 1922, 1928), Конституция Ирландии (1937).

Многие из конституций, которые являются ныне действующими в странах Европы и Азии, были приняты после второй мировой войны: в 1947 г. - в Италии и Японии, в 1949 г. — в ФРГ; в 1950 г. — в Индии; в 1958 г. — во Франции; в 1975 г. — в Греции; в 1976 г. — в Португалии; в 1978 г. — в Испании.

Для 80-х годов XX столетия характерны конституционные реформы, относящиеся и к иным континентам и частям света: приняты действующие ныне конституции в 1982 г. — Нидерландов, в 1988 г. — Бразилии, в 1989 г. — Алжирской Республики. В 1980г. принята новая редакция Конституции Египта (1971); в 1989 г. — новая редакция Конституции Ирана (1979).

Для 90-х годов XX в. специфичен «всплеск» конституционного движения в постсоциалистических и социалистических странах, где были приняты новые конституции: в 1990 г. — в Республике Хорватия; в 1991 г. — в Болгарии, Македонии, Румынии; в 1992 г. — в Монголии, Словацкой Республике, Чешской Республике; в 1993 г. принята новая редакция Конституции КНР (1982), в 1997 г. — новая Конституция Республики Польша.

В отдельную группу следует объединить новые, принятые в 90-е годы конституции республик бывшего СССР, ставших самостоятельными субъектами международного права, суверенными государствами: Туркменистана — 18 мая 1992г. (действует в редакции 27декабря 1995г.); Узбекистана— 8декабря 1992 г.; Кыргызстана — 5 мая 1993 г. (действует в редакции 1996 г.); Российской Федерации — 12 декабря 1993 г.; Молдовы — 29 июля 1994 г.; Таджикистана — 6 ноября 1994 г.; Армении — 5 июля 1995 г.; Грузии — 24 августа 1995 г.; Казахстана — 30 августа 1995 г.; Азербайджана — 12 ноября 1995 г.; Украины — 28 июня 1996 г.; Беларуси — 24 ноября 1996 г.

Наличие конституции — обязательный компонент современного государства. Значение конституций для благополучного функционирования современной цивилизации столь велико, что уже сам факт ее принятия (безотносительно к содержанию) может быть оценен как шаг к демократической организации общества, поскольку любая конституция в большей или меньшей мере предусматривает ограничение (самоограничение) государственной власти, создание возможностей саморегуляции общественных институтов и учреждений.

Хотя вопросы о понятии, сущности конституции, ее признаках исследуются уже три столетия со времени появления первых конституций, однако они, безусловно, в плане их актуальности относятся к числу далеко не исчерпанных и наиболее сложных в теории государства и права.

Можно выделить пять основных направлений в исследованиях понятия конституции: 1) формально-юридическое (или нормативистское) направление; 2) естественно-правовая (или договорно-правовая) теория права, конституции; 3) социологическая (или лассальянская) концепция конституции; 4) классово-волевая (или марксистско-ленинская) теория права, конституции; 5) институционалистское направление в исследованиях понятия конституции.

1. Формально-юридическое (нормативистское) направление в определениях понятия права, конституции имеет в своей основе юридический позитивизм. В конце XIX — начале XX столетия большую роль в становлении нормативистской теории права сыграли выдающиеся зарубежные и отечественные юристы: Р. Иеринг, Г. Кельзен, Н. Коркунов, Л. Дюги и др. Юристы, придерживавшиеся нормативисткой методологии, брали за основу своих рассуждений следующее определение права: право — это закон (иной нормативный акт), принятый компетентным государственным органом (парламентом) в рамках особой, законодательной (иной правотворческой) процедуры и обеспечиваемый государственным принуждением. «...Они "очищали" право от политического содержания, сводили основные теоретические построения к утверждениям о системности права, иерархии норм, вплоть до выявления основной нормы права, закрепленной в конституции. Так, Г. Кельзен в своем "чистом" учении о праве видел в праве исключительно регулятивно-нормативную систему».2

Соответственно, согласно нормативистским представлениям конституция определяется как юридический документ, в котором содержатся установленные нормы и институты. Это основной закон, закрепляющий механизм государственной власти, права и свободы человека; закон, обладающий специфическими свойствами в сравнении с иными законами государства, обеспечиваемый государственным принуждением, в том числе охраняемый посредством специфических механизмов, гарантирующих принцип верховенства конституции.

Формально-юридический подход был исторически первым в изучении конституций. Следует отметить, что подавляющее большинство зарубежных юристов-государствоведов ограничиваются формально-юридическими определениями конституции, хотя и учитывают особенности ее содержания в конкретной стране. Причем сказанное относится к юристам как старого, так и нового поколения. Например, согласно представлениям английских государствоведов Е. Уэйда и Г. Филлипса конституция — это «обладающий особым правовым значением документ, в котором определяются основы организации, а также функции органов управления государства и формулируются принципы, определяющие деятельность этих органов».3 Другой английский ученый И. Стронг предлагает такое определение: конституция — это «совокупность принципов, в соответствии с которыми регулируются полномочия правительств, права управляемых и отношения между ними».

Американский сенатор Ю. Маккарти в своем «Словаре американской политики» характеризует конституцию как «документ, который устанавливает принципы, процессы и процедуры управления нацией, государством или обществом». Французский специалист Морис Дюверже пишет, что конституция — «это писаный текст, разработанный в более или менее торжественной форме, который определяет организацию политики государства». Перечень аналогичных определений можно было бы продолжить.4

Формально-юридический подход к проблеме сущности конституции присутствует и в российской литературе последних лет. Так, В. В. Маклаков, один из соавторов учебника по конституционному праву зарубежных стран, пишет: «Любая конституция наряду со своей юридической сущностью как основного закона, обладающего высшей юридической силой, имеет также сущность социально-политическую. Она заключается в том, что конституция представляет собой как бы запись соотношения политических сил, существовавшего на момент ее принятия».5 Однако высказана критика этой позиции: по мнению другого известного российского специалиста конституционного права зарубежных стран Ю. А. Юдина, «такое различение неправомерно, ибо высшая юридическая сила — это не сущность конституции (то есть внутреннее содержание), а одно из ее юридических свойств как правового акта, по которому она отличается от иных правовых актов, занимая в их иерархии первое место. Что же касается понятия "социально-политическая сущность конституции", то его можно принять».6

Формально-юридическое направление в исследованиях конституции является очень важным, но недостаточным. Такой подход к определению понятия конституции является односторонним, не позволяет понять, почему принимается та или иная конкретная конституция, почему она получает именно такое содержание, отличающее ее от других основных законов, какие причины вызывают необходимость внесения в нее определенных изменений и дополнений в рамках одного и того же строя, существующего в данной стране. Ответ на указанные вопросы может дать выявление сущности конституций.

В отличие от формально-юридического подхода для естественно-договорного, социологического и марксистского направлений в определении понятия конституции характерно стремление в том или ином объеме отразить ее социально-политическую природу.

2. Естественно-правовая (договорная) теория права, конституции. В основе данного направления лежат труды Ж.-Ж. Руссо, А. Радищева, Т. Гоббса. Так, отрицая нормативистские определения права, сторонники естественно-правовой школы считали, что право — это не продукт государственного нормотворчества; права и свободы принадлежат человеку от рождения, имеют природное, естественное происхождение. Но право подобно математическим, физическим и химическим законам «открывается» государством, признается и обеспечивается им. Причем признание права, т. е. его трансформация в закон или иначе — придание праву формы закона (иного нормативного акта), возможно и целесообразно только при наличии общественного договора, согласия. Точно так же и конституция согласно теории естественного права — это совокупность норм естественного права, открытых, обсужденных и закрепленных государством и обеспеченных силой государственного принуждения; причем принятие конституции, осуществление конституционной реформы возможно лишь при наличии общественного договора, согласия относительно вкладываемой в текст конституции концепции естественного права. Согласно трактовке сущности конституции как общественного договора все члены общества в связи с принятием конституции как бы заключают договор, воплощенный в конституции, о том, на каких основах учреждается данное общество, по каким правилам оно живет. В соответствии с этими концепциями конституция — выражение суверенитета народа, проявление его единой воли. Так, в свое время Т. Гоббс писал: «Без собственного согласия и договора каждого гражданина, прямо или косвенно выраженного, никому не может быть предоставлено право законодательства. Прямое согласие имеется в том случае, если граждане впервые устанавливают между собой форму правления государства или соглашаются подчиниться чьей-либо верховной власти. Косвенное согласие имеется, налицо в том случае, если они прибегают для охраны и защиты своих интересов против других к верховной власти или законам кого-либо. Ибо, требуя от других граждан для нашего блага повиновения какой-либо власти, мы тем самым признаем, что эта власть законная».7 В комментариях анализируемой теории в современной российской литературе отмечается, что «развивая идеи о естественном, неотчуждаемом праве и об общественном договоре, обеспечивающем действие, существование этого права, а также производного от него законодательства, Ж.-Ж. Руссо, А. Радищев, Т. Гоббс и другие сторонники этой концепции не имели в виду какой-то конкретный договор, а исходили из представлений о существовании некоего общественного состояния, в котором имеет место быть прямое или косвенное согласие граждан. Сочетание свободы одного со свободой и интересами других — это состояние и обеспечивает естественное право и основанный на нем общественный договор».8

Значение естественно-договорной теории права (конституции) в определении понятия конституции чрезвычайно велико. Основные положения этой теории были положены в основу проекта Конституции РФ, который готовился Конституционной комиссией, созданной I Съездом народных депутатов РСФСР, о чем неоднократно писал секретарь Конституционной комиссии О. Румянцев.9 Однако этот проект Конституции, а также его исходная концепция подвергались критике, в том числе в публикациях зарубежных специалистов в российских средствах массовой информации. Так, американский политолог П. К. Ордешук обращал внимание на возможность двух «альтернативных» подходов к конституционному дизайну, под одним из которых понимается как раз естественно-договорная методология. По мнению автора, первый подход рассматривает конституцию как общественное отношение между гражданином и государством и фактически уподобляет ее контракту, определяющему условия совершаемых на рынке сделок. «Второй — видит конституцию главным образом как механизм политической координации, отражает и фиксирует общественные правила (принципы), лежащие в основе данного общества и неформально регулирующие его деятельность».10 Интересно отметить, что П. К. Ордешук считает, что вторая из концепций — о конституции как политическом координаторе — наиболее полезна для осуществления конституционной реформы.

От общественного договора как характеристики сущности конституции следует отличать договор как процедуру принятия конституции. Как указывается в российской литературе, такая форма принятия конституции — посредством договоров — в мировой практике «редко встречалась в прошлом почти не встречается в настоящее время».11

3. Социологическая (лассальянская) концепция конституции. Основоположником социологического подхода к исследованию конституции является германский ученый, социалист Ф. Лассаль (1825-1864).

Ф. Лассаль — основатель социал-демократической партии Германии, автор знаменитой «Системы приобретенных прав». В своей известной речи «О сущности конституции», произнесенной в одном из берлинских бюргерских окружных собраний в 1862 г., Ф. Лассаль ответил на вопрос о сущности конституции следующим образом: «Конституционные вопросы — прежде сего вопросы силы, а не права, действительная конституция страны источается лишь в существующих в стране реальных фактических отношениях силы». И далее: «Конституция является действительным отношением общественных сил страны».12

Ф. Лассаль предлагал различать писаную конституцию и реальную (действительную, фактическую) конституцию. Писаную конституцию Ф. Лассаль определял как собранные «на одном листе бумаги, в одном акте снования учреждений и правительственной власти всей данной страны». А фактическую конституцию, как уже отмечалось, он характеризовал как фактически существующее в стране соотношение общественных сил. Следующий важный тезис в лассальянской концепции конституции касается определения хронологических рамок существования фактической конституции. По мнению Ф. Лассаля, «каждая страна не может не иметь какую-нибудь реальную конституцию, какой-нибудь общественный уклад, хороший ли дурной, все равно, и это так же верно, как верно то, что всякий организм, сякое тело имеет свое строение, свою, говоря иначе, конституцию... ведь должны же в каждой стране существовать какие-либо реальные отношения между общественными силами».

Таким образом, согласно учению Ф. Лассаля фактическая конституция отличие от юридической (писаной) присуща любому государственно-организованному обществу, в том числе рабовладельческому и феодальному государствам, а не только буржуазному.

Кроме того, Ф. Лассаль в своей концепции конституции высказал еще ва важных тезиса: о зависимости юридической конституции от фактической об условии номер один в эффективном конституционном регулировании, частности, он писал: «...любая писаная конституция хороша и долговечна... только при соответствии с конституцией действительной, т. е. фактически дествующими в стране соотношениями общественных сил... Раз писаная конституция не будет соответствовать фактической, действительной... между ими неизбежно рано или поздно произойдет столкновение... писаная Конституция, этот лист бумаги, этот акт, неизбежно побеждается конституцией естественной, действительными отношениями между общественными силами страны».

Именно поэтому Ф. Лассаль призывал создавать не вымышленную писаную конституцию, а заняться устройством конституции действительной, т. е. изменить существующее в стране соотношение общественных сил. Иными словами, чтобы изменить юридическую конституцию, надо вначале изменить фактическую: «конституция, написанная преждевременно, — дело совершенно бесполезное».13

Блестящая критика учения Ф. Лассаля была дана еще в начале XX столетия русским государствоведом Е. В. Спекторским. По его мнению, недостатком концепции Ф. Лассаля является то, что она отрицает созидательный потенциал юридической (писаной) конституции. Е. В. Спекторский в своей работе «Что такое конституция?» (1917), критикуя материалистические определения сущности конституции, писал, что их позиция ведет к неконструктивному выводу о бесплодности всех усилий «юристов и политиков дать своей стране возможно лучшую конституцию: ведь у каждой страны и без этих усилий есть своя совершенно естественная (фактическая) конституция, иными словами, реальное соотношение общественных сил».14 По мнению Е. В. Спекторского, «все эти рассуждения ошибочны в двояком отношении. Во-первых, они основаны на смешении права и факта. Одно дело — правомерное соотношение сил, другое дело — фактическое»15. Обращаясь к образному сравнению, Е. В. Спекторский представляет такую ситуацию: «Когда убийца или грабитель нападает на свою беззащитную жертву, получается вполне определенное реальное соотношение сил в данный, по крайней мере, момент. Но кто станет утверждать, что такое соотношение и есть единственно возможное право?».

Как справедливо отмечает Е. В. Спекторский, юридическая конституция необходима не только для того, чтобы фиксировать сложившуюся организацию государственной власти, но еще и для того, чтобы ограничить ее. А государственная власть может быть ограничена тем, что за населением будут признаны публичные или политические свободы: «Осуществляя эти права, население превращается из управляемых подданных в самоуправляющихся граждан».16

К этим аргументам Е. В. Спекторского можно было бы добавить еще один: лассальянская концепция конституции как соотношение общественных сил с неизбежностью приводит к отрицанию необходимости особого механизма защиты юридической конституции, поскольку, по логике Ф. Лассаля, неприкосновенность юридической (писаной) конституции гарантирована ее соответствием фактической (действительной) конституции. В завершение скажем, что лассальянская теория конституции является в России, пожалуй, наиболее популярной, широко известной среди юристов. Она имеет много сторонников и столь же много критиков — как в прошлом, так и в настоящем.

4. Классово-волевая (илимарксистско-ленинская) теория права, конституции. В ее основе лежат две концептуальные идеи: экономическая обусловленность конституции (права) и классовый подход. Согласно взглядам К. Маркса и Ф. Энгельса конституция, как и государство и право, — это надстроечные явления, которые предопределены состоянием производственных отношений, составляющих в своей совокупности экономический базис общества; конституция (государство и право в целом) — это надстройка над экономическим базисом. Другая идея марксовой концепции конституции заключалась в том, что конституция любого государства рассматривается «как продукт классовой борьбы», как инструмент, с помощью которого тот или иной класс (блок, коалиция, союз классов) закрепляет свое политическое господство. То есть конституция, по сути, рассматривается как акт насилия одного класса над другим. Так, согласно формулировке К. Маркса первые буржуазные конституции как продукт революционного антимонархического движения принимались, когда в процессе общественного переворота достигалось равновесие, когда новые классовые отношения становились устойчивыми и борющиеся фракции господствующего класса прибегали к компромиссу, который позволял им продолжать между собой борьбу и вместе с тем отстранить от нее обессилевшую народную массу.17 Ф. Энгельс, анализируя прусскую Конституцию 1847 г., указывал, что она «знаменует падение абсолютизма и дворянства, переход к власти буржуазии». По его мнению, конституции есть результаты классовой борьбы, «установленные победившим классом после одержания победы».18

Анализ конституции с чисто классовых позиций дается и в работах В. И. Ленина. Специфика ленинских взглядов заключается в том, что он объединил концепцию Ф. Лассаля со своим учением о классовой борьбе. В известной статье «Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам-революционерам» (1913) В. И. Ленин заявлял, что конституция — не «абстрактное благо подобно "законности", "правовому порядку", "общему благу" либеральных профессоров», а конституция — это «новое поприще... новая форма классовой борьбы». В этой связи он дал следующее определение конституции: «сущность конституции в том, что основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и пр., выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе»."Согласно ленинским определениям «фиктивна конституция, когда закон и действительность расходятся; не фиктивна, когда они сходятся. В России эпохи III Думы конституция менее фиктивна, чем в России эпохи I и II Думы... Конституция может быть черносотенной, помещичьей, реакционной и в то же время менее фиктивной, чем иная "либеральная" конституция».20

Сформулированное В. И. Лениным определение классовой сущности конституции, как отмечают специалисты, «стало методологической основой науки конституционного права в социалистических странах, а также леворадикальных конституционных доктрин на Западе и в развивающихся странах. Понятие "классовая сущность конституции" использовалось для определения типа конституций и их классификации (буржуазные, социалистические, буржуазно-феодальные, пробуржуазные, революционно-демократические и иные)».21

С конца 90-х годов XX столетия марксистская методология, применявшаяся при исследовании конституции, подвергается справедливой критике. Прежде всего, ее объектом стало разработанное на основе этой методологии понятие «классовая сущность конституции».22

Так, известный российский государствовед Н. А. Михалева предлагает следующую «неклассовую» версию понятия сущности конституции: конституция — это «форма выражения народных, а не классовых интересов, правовой регулятор общесоциальных процессов». В ее представлении, «конституция — это всегда общественный компромисс», вызванный политическими реалиями. Она служит средством целенаправленного воздействия на общественные отношения, условием согласованных действий всех социальных слоев общества»23. Однако, по мнению Ю. А. Юдина, критикуя марксистскую доктрину за узкоклассовый подход, нельзя впадать в другую крайность; раскрывая общее понятие конституции, нельзя полностью исключить из анализа классовые факторы и определять конституцию только как форму выражения народных (национальных) интересов, как «продукт высокой степени политического и юридического согласия».24 Ю. А. Юдин считает, что определяющим в характеристике сущности конституции «является то, что конституция выражает социальный компромисс или согласие, достигаемые в момент ее принятия различными социально-политическими силами по коренному вопросу, который она решает — ограничение пределов вмешательства государства в жизнь общества и индивидов».25

Весьма интересны определения сущности конституции, данные известными учеными и практиками — Председателем Конституционного Суда РФ М. В. Баглаем и судьей Конституционного Суда РФ Б. С. Эбзеевым. Предложенные этими авторами определения сущности конституции имеют две отличительные особенности: во-первых, они предполагают отказ от марксистко-ленинского определения конституции как инструмента политического господства одного класса над другим; во-вторых, они предлагают отказаться от лассальянского определения конституции «как соотношения силы, а не права». Этот тезис они заменяют другим: «конституция — это соотношение (баланс) не силы, а интересов».

Так, в 1990 г. (когда еще существовала советская социалистическая система, но уже началась ее радикальная реформа) Б. С. Эбзеев писал, что «...конституция может и должна выступать в качестве юридически узаконенного баланса интересов всех классов и социальных слоев советского общества, а также наций и этнических групп, образующих единую государственно-правовую общность».26

В определении конституции, данном М. В. Баглаем, помимо указанных двух новелл (о конституции как о политическом компромиссе и балансе интересов), отмечается характер компромисса, положенного в основу конституции. По версии М. В. Баглая, «в демократическом обществе создаваемый конституцией механизм власти — это всегда компромисс, поскольку в общественной жизни участвуют или ведут борьбу за власть различные политические силы. Этот компромисс, хотя и вынужденный для многих, но все же добровольный, выражает общую (за исключением деструктивных сил) заинтересованность решать проблемы власти и свободы на основе закона, а не применения силы. Конституция поэтому не может действовать в интересах только одного, пусть даже могущественного, класса, она воплощает гражданское согласие и противостояние насилию».27