Экзамен зачет учебный год 2023 / Овсепян_Развитие научных представлений о понятии и сущности конституции

5. Институционалистское направление в исследованиях понятия конституции. Представители данного направления характеризуют конституцию «как статут не только государства, но и нации как корпоративного целого». Так, М. Ориу определял конституцию как статут государства и нации.

Подводя итог изложенному выше обзору различных направлений исследования сущности понятия конституции, можно сделать следующее заключение: каждое из них несет в себе в том или ином объеме рациональное начало. Особенно это касается социологической и институционалистской концепций.28 Однако наиболее глубокое проникновение в социально-политическую природу конституций может дать подход, который мы бы определили как генетический. Итак, наряду с проанализированными выше пятью направлениями в исследовании конституций можно выделить еще одно, условно назвав его социально-генетическим.

6. Социально-генетическое направление в исследовании сущности конституции. К данному направлению мы бы отнесли определения, в которых подчеркивается такая сущностная черта конституций, как ограничение государственной власти. По наблюдениям Ю. А. Юдина, эта суть конституций подчеркивается во многих определениях понятия конституций, которые даются в западной доктрине. Так, в приведенном высказывании М. Ориу о конституции, помимо прочего, сказано, что это статут, который «должен поставить преграду увлечениям правительства путем всемогущей силы устанавливающего права».29 Согласно мнению еще одного западного специалиста, Б. Шантебу, конституция — это «хартия, которая ограничивает власть в рамках государства и власть государства в рамках общества».30 Аналогичные взгляды высказывал русский государовед Е. В. Спекторский. В частности, он писал: «...конституционным государством является такое, где власть не только организована, но еще и ограничена, и притом не фактически только, а юридически или правомерно; ограничена же она ничем другим, как признанием за населением публичных прав или политической свободы... Совокупность таких ограничений образует конституцию данной страны».31

Можно предложить следующую конструкцию генетической теории сущности конституции.

Суть не только биологических особей, но и социальных учреждений обнаруживается, прежде всего, в генетическом аспекте их исследования.

Анализируя конституции в контексте их генезиса, можно выделить три аспекта в характеристике сущности конституций.

Во-первых, конституции были вызваны к жизни потребностями юридического закрепления и утверждения принципов связанности государственной власти правом, законом; принципов суверенитета права по отношению к государству. Как писал известный русский юрист начала XX столетия Б. А. Кистяковский, «существо конституционной государственной власти заключается... в верховенстве или суверенитете права. В конституционном государстве власть перестает быть фактическим господством людей и становится господством правовых норм».32

Принятие первых конституций преследовало цель создания такого государственного правления, которое было бы ограничено законом, имеющим высшую юридическую силу. Концепция суверенитета права получила свое воплощение, прежде всего в тех нормах конституции, где говорится о том, что конституции — это основные законы, стоящие над всеми государственными органами и должностными лицами государства, в том числе — над монархом. Эти формулировки соответствуют положению, которое составляет квинтэссенцию концепции правового государства, — в соотношении государства и права приоритет принадлежит праву. Для подтверждения вспомним формулу И. Канта о переходе от «государства произвола (Willkurstaat) к правовому государству (Rechtsstaat)».33 Применяя эту формулу к определению конституции, скажем также, что распространенное представление, согласно которому «правовое государство есть то же самое, что государство конституционное», также может быть приведено в обоснование высказанной нами позиции, что суть конституции — в легализации идеала правового государства, приоритета права над государством.

Таким образом, наиболее существенное в характеристике первых конституций, созданных мировой практикой, заключается в том, что они провозглашали суверенитет права, подчиненность государственной власти праву; определяли юридические границы (пределы) осуществления государственной власти. В этом суть и современных конституций — в установлении правила, согласно которому власть права имеет большую силу, чем власть какого бы то ни было политического учреждения. Государственная власть должна осуществляться в правовых рамках, произвол в осуществлении государственной власти недопустим.

Во-вторых, исследование конституций в контексте их генезиса позволяет также сделать вывод, что, поскольку буржуазные революции, в ходе которых принимались первые конституции, имели своим главным лозунгом ограничение абсолютной власти монарха, то суть первых конституций заключается не только в объявлении приоритета права (конституции) над государством, но и в прекращении абсолютизма, монополии монарха на осуществление государственной власти. Не только монархический абсолютизм, но любая монополизация государственной власти (в том числе поставленная на правовой фундамент) чревата злоупотреблением властью. Монополизм во власти стимулирует не только политическую, но, в отдаленной перспективе, и экономическую неэффективность государственной власти, причем независимо оттого, в каком подразделении высшей государственной власти имеет место абсолютная концентрация власти.

Поэтому уже первые конституции зафиксировали новую конструкцию власти, основанную на идеях ее дробления, рассредоточения, деления между разными носителями. При этом преследовалась цель ослабления позиций государственной власти в обществе, необходимого в интересах демократии. В соответствии с учением Ш. Л. Монтескье о делении государственной власти натри ветви, изложенным им в кн. XI Духа законов (1748),34 в первых конституциях осуществлялось определенное разделение законодательной и исполнительной властей — между парламентом как органом народного представительства и монархом, на которого возлагалась исполнительная власть.

Идеи Ш. Л. Монтескье легли в основу первой французской Конституции 1791г., которая разделяла законодательную и исполнительную власть.35 Конституция США 1787 г., как известно, исходит из рассредоточения власти на три ветви. В своем комментарии учения Ш. Л. Монтескье известный русский юрист конца XIX в. Н. М. Коркунов писал: «Всякий, имеющий власть, стремится ею злоупотребить; он всегда простирает свою власть так далеко, как может. Поэтому для устранения произвола необходимо поделить власть между различными учреждениями так, чтобы власть одного останавливала, сдерживала власть другого».36

Необходимо, конечно, учитывать произошедшие модификации форм правления: распространение республиканской, сужение географии монархической; утрата прежних глубоких различий форм правления, когда республики отожествлялись с более прогрессивной, а монархии — с недемократической формой правления. Тем не менее, и сегодня суть конституций (как в республиканских, так и монархических государствах) заключается в том, что это законы, которые имеют целью предупреждение монополизации абсолютизма во власти, осуществляют ее рассредоточение, деление, деконцетрацию и наделяют каждую из ветвей власти полномочиями, которые позволяют им осуществлять взаимный контроль друг друга; сдерживать попытки органов (должностных лиц) смежных ветвей власти злоупотреблять своими полномочиями; пресекать попытки партнеров по власти к узурпации власти, присвоению (захвату) всей полноты власти. По общему правилу современная схема конституционного разделения властей воспроизводит американский вариант деконцентрации власти — ее деления не на две, а на три ветви власти — законодательную, исполнительную, судебную.

В-третьих, анализ конституции в ее генезисе свидетельствует, что сущностные признаки конституций предопределены и такими важнейшими целями буржуазных революций, которые вызвали к жизни первые конституции (основные законы), как провозглашение народного суверенитета и неотъемлемых прав и свобод человека и гражданина. Суть конституций не в регулировании государственной власти как таковой, а в регулировании ее в «социальном преломлении», т. е. с позиции того, на каких условиях и в каких границах государственная власть вправе вторгаться в сферу общественной и индивидуальной свободы. Поэтому перечисленные выше важнейшие показатели в характеристике сущности конституции — провозглашение приоритета права над государством; концепция «разделения властей» — имеют все же производный характер от такого сущностного аспекта в характеристике конституций, как объявление в них народного суверенитета и неотъемлемых прав и свобод индивида. Не случайно, что квинтэссенцией не только конституций, но и философских концепций «правового государства» и «разделения властей» являются вопросы о достижении народного суверенитета и индивидуальной свободы. Так, Н. М. Коркунов видел в учении Ш. Л. Монтескье о разделении властей «единственное средство обеспечения свободы».37

Анализируя Основной Закон ФРГ, немецкий юрист И. Изензее в этой связи пишет, что сущность либеральных конституций заключается «в противопоставлении принципиально неограниченной свободы частного начала и столь же принципиального ограничения государственной власти. Свобода рассматривается как некая данность, предшествующая государству. С точки зрения либерализма государство представляется неизбежным злом. Конституционный закон создает гарантии того, чтобы это зло не перешагнуло рамки необходимости. Он очерчивает границы государственной власти, оберегая таким образом сферу свободы, и ставит барьеры, препятствующие злоупотреблению властью. Его высший смысл заключается в гарантиях свободы».38

Завершая анализ генезиса конституций в преломлении социальных параметров их возникновения, отметим, что если применительно к государственной власти суть конституции правового государства заключается в установлении ограничений осуществления государственной власти, то применительно к индивидам суть конституций правого государства в обратном: они провозглашают преимущественно права и свободы человека и гражданина, а не его обязанности. Причина разных концептуальных подходов в конституционном регулировании объясняется тем, что в государственно-правовых отношениях государство и индивид не являются равновеликими партнерами. За государственными органами (должностными лицами) стоят властные полномочия и аппарат принуждения, обеспечивающий эти полномочия, а человек (гражданин) не наделяется такими административными и «силовыми» возможностями. Обращая внимание на указанную односторонность конституционного регулирования на примере исследования Основного Закона ФРГ, И. Изензее пишет: «Задача конституции правового государства состоит в том, чтобы обеспечить свободу его граждан и связанность государственной власти правом, а не в том, чтобы санкционировать гражданские обязанности и условия осуществления государством его функции. Вот почему Основной закон провозглашает связанность законом и правом как исполнительной власти, так и правосудия, а не законопослушание гражданина, хотя, конечно, предполагает его необходимость».39

* Доктор юрид. наук, профессор Ростовского государственного университета.

1 Советское государственное право: Учебник / Под ред. С. С. Кравчука. М., 1985. С. 34.

2 Венгеров А. Б. Теория государства и права. М., 1998. С. 393.

3 Цит. по: Могунова М. А. Конституции зарубежных стран // Конституционное право зарубежных стран / Под ред. М. В. Баглая, Ю. И. Лейбо, Л. М. Энтина. М., 1999. С. 53.

4 Обзор позиций зарубежных специалистов см.: Мишин А. А. Государственное право буржуазных стран. 1979. С. 66-68, 137.

5 Маклаков В. В. Основы теории конституции // Конституционное (государственное) право зарубежных стран / Отв. ред. Б. А. Страшун. Т. 1. М., 1993. С. 38—39.

6 Юдин Ю. А. Современные модели конституции // Сравнительное конституционное право. М., 1996. С. 66.

7 Цит. по: Венгеров А. Б. Теория государства и права. С. 398.

8 Там же.

9 Румянцев О. Новая Конституция для России: подходы и принципы // Народный депутат. 1990. № 15. С. 81-82.

10 Ордешук П. К. Проект Конституции России многословен и обещает... слишком много// Известия. 1992. 14янв.

11 Маклаков В. В. Основы теории конституции. С. 54-55.

12 Цит. по: Конституционное право: Хрестоматия / Сост. Н. А. Богданова. М., 1996. С. 44.

13 Там же. С. 47, 46.

14 Цит. по: Там же. С. 54-55.

15Там же.

16Там же.

17Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 7. С. 40.

18 Там же. Т. 4. С. 37; Маркс К., Энгельс Ф. Избр. письма. М., 1947. С. 422.

19 Ленин В. И. Полy. собр. соч. Т. 17. С. 345.

20Там же.

21Юдин Ю. А. Современные модели конституции. С. 64.

22Там же.

232Государственное право Российской Федерации /Под ред. О. Е. Кутафина. М., 1996, С. 44.

24Юдин Ю. А. Современные модели конституции. С. 65.

25 Там же. С. 66.

26Там же.

27Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М., 1998. С. 66.

28Юдин Ю. А. Современные модели конституции. С. 63.

29Ориу М. Основы публичного права. М., 1929. С. 583.

30Цит. по: Юдин Ю. А. Современные модели конституции. С. 63.

31Цит по: Конституционное право: Хрестоматия. С. 8.

32Кистяковский Б. А. Сущность государственной власти // Хропанюк В. Н. Теория государства и права: Хрестоматия. М., 1998. С. 286.

33 Цит. по: Гессен В. О правовом государстве // Хропанюк В. Н. Теория государства и права: Хрестоматия. С. 273.

34 Монтескье Ш. Избр. произведения. М., 1955. С. 295.

35 Современное буржуазное государственное право. Ч. 2. Основные институты / Отв. ред. В. А. Туманов. М., 1987. С. 95-96.

36 Коркунов Н. М. Совместность властвования // Хропанюк В. Н. Теория государства и права: Хрестоматия. С. 289.

37Там же.

38Государственное право Германии: В 2 т. М., 1994. Т. 1. С.8

39Там же. С. 8.