Дело Люта¹

Федеральный конституционный суд ФРГ

7 BVerfGE 198 (1958)

[Файт Харлан был популярным в годы нацизма кинорежиссером и продюсером печально известного антисемитско­го фильма «Еврей Зюсс». В 1950 г., через несколько лет после того, как Харлан был оправдан по делу в связи с предъявленным ему обви­нением в совершении нацистских преступлений, он снял новый фильм под названием «Бессмертная возлюбленная». Эрих Лют, глава ин­формационного департамента Гамбурга и активный член организации, ста­вившей перед собой цель восстановить отношения между христианами и евреями, был возмущен «воскрешением» Харлана в качестве кинорежиссера. Выступая перед аудиторией, состоявшей из кинопродюсеров и кино­прокатчиков, он призвал слушателей к бойкоту фильма «Бессмертная воз­любленная». Необходимость бойкота была, по его мнению, продиктова нанацистским прошлым Харлана, а также моральным осуждением киноинду­стрии как в Германии, так и за ее пределами, которое вызовет показ фильма. Продюсер и прокатчик фильма добились вынесения Гамбургским земель­ным судом (судом первой инстанции) судебного решения, которое требо­вало от Люта прекращения призывов к немецким зрителям не смотреть фильм, а к владельцам кинотеатров и кинопрокатчикам — не показывать его. Суд расцепил действия Люта как подстрекательство, нарушающее § 826 Германского Гражданского Уложения («Лицо, причинившее ущерб другому лицу преднамеренно и с нарушением норм морали, обязано возме­стить этот ущерб другому лицу»). После того, как апелляционный суд (Верховный суд земли Гамбург) оставил жалобу Люта без удовлетворения, он подал в Федеральный конституционный суд жалобу на нарушение его основ­ного права на свободу выражения мнения, закрепляемого абзацем 1 статьи 5 Основного закона.]

Решение первого сената

1. Решение [суда первой инстанции] запрещает истцу высказывания, которые могли бы склонить других к принятию его точки зрения по поводу возобновления кинематогра­фической деятельности Харлана. Это объективно означает ограничение права истца па свободу выражения мнения.

Решением суда может быть нарушено основное право истца, предусмот­ренное предл.1 абз.1 ст. 5 Основного закона, только в случае, если нормы гражданского права, примененные в конкретном деле, содержательно испытывают влияние основного права, таким образом, что данные гражданско-правовые нормы более не могут лечь в обоснование вынесенного судебного решения. Оспаривается принципиальный вопрос: влияют ли основные права на нормы гражданского права и каким должно быть это влияние в частности. В этом споре проявляются две противоположные позиции: с одной сторо­ны, выдвигается тезис о том, что основные права направлены исключи­тельно на защиту от государства, а с другой — точка зрения, что основные права или хотя бы некоторые, важнейшие из них, направлены на защиту от любого частного лица в сфере частного права. Предыдущая судебная прак­тика Федерального конституционного суда не подтвердила ни одной из этих крайних точек зрения;

В настоящем деле нет никакого основания, разъяснять в полном объеме спорный вопрос так называемого принципа прямого действия основных прав в отношениях между частными лицами (Drittwirkung). Для того чтобы полу­чить соответствующий интересам дела результат, достаточно следующего:

Без сомнения, основные права служат в первую очередь тому, чтобы защи­тить свободу каждого от посягательств государственной власти, они являют­ся правами, защищающими гражданина от государства. Это вытекает из духовно-исторического развития идеи об основных правах и также из истори­ческих процессов, которые привели к включению основных прав в конституции отдельных государств. То же самое подразумевает и Основной закон, в котором раздел об основных правах человека поставлен на первое место, что подчеркивает приоритет человека и его достоинства по отношению к государственной власти. Это подкрепляется также и тем, что законодатель предоставляет право подачи конституционной жалобы только в случае оспа­ривания актов государственной власти.

Однако правильно также и то, что Основной закон, который не представляет собой нейтральную в ценностном отношении систему, в своем разделе об основных правах установил объективную иерархию ценностей, и также правильно то, что как раз в этом выражается принципиально более весомое значение основных прав.

Эта система ценностей, ставящая в центр внимания свободно развивающую­ся личность и ее достоинство в условиях социальной общности, должна распространяться в качестве основного конституционно-правового решения на все области права; она дает импульсы и указывает перспективы разви­тия законодательству, администрации и судопроизводству. Она влияет, ра­зумеется, также и на гражданское право; никакая гражданско-правовая норма не должна противоречить ей, любая норма должна быть истолкована в смысле этой системы.

Содержание основных прав как объективных норм раскрывается в частном праве посредством действующих в этой отрасли права норм. Как новое право должно соответствовать системе ценностей основных прав, так ныне дей­ствующее право содержательно ориентируется на эту систему ценностей; от него (от действующего права) оно (новое право) получает специфически конституционно-правовое содержание, определяющее с этого момента его толкование. Спор между частными лицами о правах и обязанностях, исходя­щий из обусловленных основными правами норм поведения, регулируемых гражданским правом, остается в материальном и процессуальном плане гражданско-правовым спором. В данном случае применение и толкование гражданско-правовых норм должно следовать публичному праву, то есть конституции.

Влияние ценностных критериев основных прав проявляется прежде всего в тех нормах частного права, которые содержат императивное право и обра­зуют, таким образом, часть публичного порядка — в широком смысле — то есть часть принципов, которые должны быть обязательны в интересах общего блага также для оформления правовых отношений между отдельными лицами и поэтому должны соблюдаться независимо от частной воли. Эти положения по своей цели родственны с публичным правом, кото­рое они органично дополняют. Это должно подчинять их в особенной мере влиянию конституционного права. Для реализации этого влияния судопро­изводству предоставляются прежде всего «общие оговорки», которые для оценки человеческого поведения ссылаются, как § 826 Германского Граж­данского Уложения, на находящиеся вне гражданского права и даже права вообще критерии, такие как общепринятые правила морали. Это объясняется тем, что при выяснении вопроса о конкретизации требований социаль­ных предписаний в каждом отдельном случае, следует исходить в первую очередь из целостной системы ценностных представлений, которых достиг народ к определенному моменту своего духовного и культурного развития и зафиксировал в своей конституции. Поэтому «общие оговорки» были с пол­ным правом названы «точками прорыва» основных прав в область граждан­ского права.

Судья в силу конституционных полномочий должен проверить, не оказывают ли основные права влияние на применяемые им материальные гражданско-правовые нормы вышеописанным образом; если это имеет место, то он дол­жен учесть при толковании и применении этих норм вытекающую из этого модификацию частного права. В этом состоит смысл связанности решений судьи по гражданским делам основными правами (абзац 3 статьи 1 Основного закона)…

Федеральный конституционный суд должен проверить, правильно ли расце­нил общий суд, в ведении которого находится это дело, значимость и влияние основных прав в области гражданского права. Из этого одновременно выте­кает ограничение последующего контроля: в компетенцию конституцион­ного суда не входит контроль судебных решений по гражданским делам в полном объеме на предмет юридических ошибок. Федеральный конститу­ционный суд должен только дать оценку обозначенному выше влиянию ос­новных прав на гражданское право и показать ценностное содержание конституционных прав в конкретном деле.

2. В случае с основным правом на свободу выражения мнения (ст. 5 ОЗ) проблематика отношений между основными правами и частным правом прояв­ляется по-другому…

Основное право на свободу выражения мнения выступает в качестве самого непосредственного выражения личности человека в обществе, а является одним из важнейших прав вообще. Для свободного демократического госу­дарственного порядка оно (право на свободу выражения мнения) является безусловно основополагающим, так как только оно делает возможным постоянную идейную дискуссию, борьбу мнений, что является необходимым жизненным элементом его существования (5 BVerfGE 85 [205]). В опреде­ленном смысле оно (это право) является основой любой свободы вообще, «матрицей, отражающей обязательное условие любой другой формы сво­боды»…

Также и здесь имеет место в принципе то, о чем было выше сказано об от­ношении основных прав к частному праву: общие законы, ограничивающие своим влиянием основное право, должны со своей стороны рассматриваться в свете значения этого основного права и интерпретироваться так, чтобы сохранить особое ценностное содержание этого права, которое должно при­вести в условиях свободной демократии к принципиальной презумпции сво­боды слова во всех областях, но именно в общественной жизни оно должно быть предоставлено в любом случае…

3. …Следует от­клонить точку зрения о том, что основным правом защищено только выска­зывание мнения, а не заключенное в нем или подразумеваемое им воздействие на другого человека. Смысл высказывания мнения состоит именно в идейном воздействии на окружающих, «в формировании общественного мнения и убеждений».

Поэтому и ценностные оценки, которые всегда имеют своей целью идейное воздействие, а именно стремление убедить других, защищены основным правом, предусмотренным предл.1 абз.1 ст.5 Основного закона, защита основного права касается в первую очередь собственной позиции говорящего, выражающейся в высказывании оценочного суждения, посредством которого говорящий хочет оказать воздействие на других. Разделение между (защищенным) вы­сказыванием и (не защищенным) воздействием высказывания не имело бы смысла.

Понятая таким образом свобода выражения мнения как таковая, то есть в ее в чисто идейном воздействии, ничем не ограничена; но если она посягает на охраняемое законом правовое благо другого, защита которого представ­ляется приоритетной по сравнению со свободой слова, то это вмешательство не может быть оправдано свободой выражения мнения. Поэтому необходимо соотнести «ценности». Право на высказывание мнения должно отступить, если свобода мнения нарушает защищаемые государством интересы другого более высокого порядка. На основании всех обстоятельств конкретного дела следует установить, затронуты ли подобные доминирующие интересы.

…В этом случае прежде всего следует оценить, где можно воспользоваться основным правом не только в целях частных споров, и где говорящий в большей мере и в первую очередь хочет внести вклад в формирование общественного мнения таким образом, когда возможное воздействие его высказывания на личную правовую сферу другого хотя и имеет неизбежные последствия, но не представляет собой собственно цели высказывания. Именно здесь становится значимым соотношение цели и средств. Защита частного правового пространства может и должна отсту­пать на задний план, тем более что речь будет идти не о высказывании, непосредственно направленном против этого правового блага в частной, а именно экономической сфере и в преследовании корыстных целей, а о вкладе в идейную борьбу мнений по существенно важным для обществен­ности вопросам; то есть в таких случаях презюмируется приоритет свободы слова.

[В разделе III своего заключения Федеральный конституционный суд тща­тельно исследовал фактические обстоятельства дела и решение суда первой инстанции. Обосновывая аргумент о том, что призывы к бойкоту не всегда противоречат «нормам морали» в значении §826 Германского Гражданско­го Уложения, Суд поясняет: «"Нормы морали" представляют собой не не­изменные принципы чисто нравственного характера; более правильно было бы описать их как взгляды "приличных людей" на то, что является "правильным" в социальном взаимодействии юридических сторон». Затем Суд самостоятельно подвергает сравнительной оценке интересы Люта и интересы Харлана и кинокомпаний. Суд приходит к заключению, что суд первой инстанции уделил недостаточное внимание мотивам обратившегося с жалобой и историческому контексту его заявлений. Аргументация суда изла­гается в нижеприведенных фрагментах.]

Высказывания истца должны рассматриваться в контексте его общих поли­тических и культурно-политических устремлений. Истцом в данном случае двигал тот мотив, что возвращение Харлана в кинематограф может истол­ковываться - прежде всего, за рубежом - таким образом, как будто в не­мецком культурном пространстве ничего не изменилось в оценке национал-социалистических времен. Эти опасения касались очень существенного для немецкого народа вопроса. Ничто не нанесло немецкому реноме такого вреда, как жестокое преследование евреев при национал-социалистах. Та­ким образом, налицо безусловная заинтересованность истца в том, чтобы мир был уверен в том, что немецкий народ отошел от этой идейной позиции и осуждает ее не по политическим соображениям, а благодаря пониманию ее неприемлемости, приобретенному путем внутреннего глубокого переос­мысления своего прошлого…

Требование того, что истец мог бы в сложившейся ситуации при объявле­нии своей точки зрения - Харлан не должен принимать участия в съемке упомянутых фильмов - учесть профессиональные интересы Харлана и экономические интересы кинематографических компаний, с которыми он работал, несправедливо.

Если речь идет о том, что общественное мнение формируется при решении вопросов, затрагивающих общее благо, то частные и собственно экономи­ческие интересы отдельных лиц должны отступить на задний план. Эти общие интересы потому и защищены, что значимость основного права со­стоит, прежде всего, в том, чтобы им мог воспользоваться каждый. Лицо, которое чувствует себя оскорбленным публичным высказыванием другого лица, может так же публично ответить на это высказывание. Обществен­ное мнение формируется только в споре излагаемых в условиях равной свободы точек зрения, когда отдельные члены общества излагают свою личную точку зрения.

Федеральный конституционный суд по этим соображениям пришел к убеж­дению, что суд земли в своей оценке поведения истца не усмотрел особого значения, присущего основному праву на свободное выражение мнения даже в тех случаях, когда оно вступает в конфликт с частными интересами других лиц. Решение суда земли основывается на недооценке значимости основного права и нарушает таким образом основное право истца, преду­смотренное предл.1 абз.1 ст. 5 Основного закона. По этой причине решение земельного суда подлежит отмене.

Вопросы и комментарии к решению

1. По общему правилу сфера основных прав применяется к регулированию отношений между индивидом и государством. При этом в науке активно обсуждается принцип прямого действия основных прав в отношениях между частными лицами (так называемый горизонтальный эффект основных прав, Drittwirkung). Применимы ли, на ваш взгляд, нормы конституция к частным отношениям между индивидами? Или это означало бы слишком большое расширение предмета регулирования конституции? На практике утвердительный ответ на вопрос о горизонтальном эффекте прав означает возможность индивидов ссылаться в суде на основные права, закрепленные в конституции, при рассмотрении частноправовых споров, а также обжаловать неконституционность правовых актов, применимых к отношениям между физическими и юридическими лицами, в органах конституционного контроля. Приведите в качестве примера нормы конституций, закрепляющих основные права, которые могли бы стать объектом вторжения со стороны не только государства, но и третьих лиц, и требуют поэтому соответствующей защиты.

2. Как вы понимаете категорию, примененную Судом в данном деле, - «объективная иерархия ценностей»? Что является высшей ценностью, указывающей перспективы развития законодательству, администрации и судопроизводству? Каким образом Суд решил вопрос о соотношении конкурирующих прав?

3. Охарактеризуйте положение конституционного права в системе права, и роль конституции по отношению к иным правовым источникам. Может ли законодательство, в том числе гражданское, детализируя основные права, произвольным образом сужать сферу их защиты? Или даже при допустимости ограничения, в законах должно быть учтено ценностное значение этих основных прав (ограничение прав должно иметь свои пределы)?

Хессе к. Основы конституционного права фрг

§ 11. Обязывающая сила основных прав

I. В отношении публичной власти

Вопрос об обязывающей силе основных прав в отношении публичной власти совершенно точно определяется ст. 1 абз. 3: «… основные права обязывают законодательство, исполнительную власть и правосудие как непосредственно действующее право».

Поэтому законодатель не может принимать никаких законов, не согласующихся с основными правами; судебная власть не может затрагивать основные права в процессе судебного производства и в содержании своих определений; исполнительная власть точно так же связана в сфере высшей государственной власти основными правами, хотя и издает свои распоряжения в отношении лиц с особым статусом подчинения в пределах уже изложенных выше ограничений.

[…]

II. В отношении третьих лиц

Вопрос необходимо обсудить с другой стороны: может ли обязывающее действие основных прав быть распространено на сферу, выходящую за пределы государственной власти, на сферу не общественную, а социальную, например на частные экономические объединения, профсоюзы или даже, на худой конец, на любое лицо?

Вопрос о «действии основных прав в отношении третьих лиц», конечно, не возникает, если для выполнения своих задач публичная власть использует частных лиц: в данном случае государственные власти не могут освободиться от обязывающей силы основных прав, доверяя частному лицу исполнение задания, тем более если государство предоставляет ему право решения вопроса о применении средств принуждения. «Действие против третьих лиц», без всякого сомнения, исключается, поскольку гарантии по своему содержанию не могут оказывать какое-либо влияние на отношения между частными лицами: при запрещении лишения германского гражданства (ст. 16 абз. 1), или гарантии коммунального самоуправления (ст. 28 абз. 2), или при установлении принципов статуса государственных служащих (ст. 33 абз. 5). Напротив, можно без всякого сомнения утверждать это, поскольку сам Основной закон явно приписывает основным правам действие против третьих лиц, например при установлении свободы создания объединений (ст. 9 абз. 3). Статья 9 абз. 3 определяет, что соглашение, стремящееся ограничить указанное право, недействительно, в этом совершенно справедливо проявляется обязывающее влияние, которое единодушно признается.

Для решения вопроса, могут ли основные права в целом или частично обязать и «третьих лиц», нет специальных конституционно-правовых норм. Поэтому на него можно ответить, только исходя из задач и функций основных прав в конституционном строе Основного закона. Если основные права как субъективные права являются правами против власти государства, то это ясно говорит, что и против «действий третьих лиц». Из того, что основные права позитивны в отношении актуализации, не может быть выведено их «действие против третьих лиц», тем более что в конституции речь идет о свободной актуализации. Наконец, особенности основных прав как предписания негативных компетенций мало позволяют предположить «действие в отношении третьих лиц», так что может остаться без ответа вопрос, являются ли основные права, как элементы общеправового порядка в обществе, подходящими и для формирования частноправовых отношений.

На это утвердительно отвечает решение I сената Федерального рабочего суда. Сенат придерживается точки зрения, что ряд существенных основных прав не только гарантируют право свободы по отношению к государственной власти, но и содержат основы социального строя, которые в одном из прав непосредственно приближаются по значению к необходимому правовому статусу граждан. Основные права определили такой порядок подчинения, с которым не мог бы находиться в противоречии и порядок на производстве, и договоры, и действия правовых партнеров в открытом свободно-демократическом государстве. Федеральный рабочий суд (конечно, без всякого обоснования) в некоторых случаях признает непосредственное «действие против третьих лиц». Федеральный конституционный суд до сих пор не находил повода для окончательного определения своей позиции по этому вопросу. Он много раз подчеркивал объективный характер основных прав, являющихся мерилом в оценке всех сфер права, и делал вывод, что не должно быть противоречия между любым правом гражданина и системой ценностей основных прав и что каждое право должно толковаться именно в таком духе. Если суд нарушает данное равновесие, то он как носитель государственной власти нарушает нормы основного права. При применении основных прав в частном праве Федеральный конституционный суд пытается путем восстановления равновесия между благами или интересами достичь соответствующего результата.

Деятельность Федерального конституционного суда, хотя и направлена на то, чтобы действия основных прав «против третьих лиц» реализовывались практически, не дает никакой гарантии, что в спорном случае государственный суд не будет решать вопрос о влиянии основных прав и в случае, если кто-то не примирится с ущемлением его прав и обратится к судебной защите. Однако если суды как часть судебной власти несомненно связаны основными правами, то сказанное означает не что иное, как обязанность устанавливать «действие против третьих лиц». Это соответственно может быть лишь материальным правоотношением, в которое вступают партнеры в правовом споре. Для выяснения вопроса, определяют ли и влияют ли на него основные права и в какой степени, необходимо остановиться на мысли о «влиянии излучения», т.е. влиянии основных прав как объективных принципов общественного правопорядка на формирование правоотношений частных лиц. Вот существенный отправной пункт, но сам по себе еще недостаточный для выяснения столь многогранной проблемы.

Отношения между частными лицами характеризуются тем, что все они в равной степени находятся под защитой основных прав, в то время как государственные власти в своих отношениях с гражданами не располагают такой защитой. Если здесь и не возникает конфликта, это все равно не означает, что одна из сторон не ущемлена в правах свободы. Однако обязывающая сила основных прав, имеющая непосредственное влияние на всех, не так широко касается частных лиц, как государственных властей, потому что в других правоотношениях в отличие от отношений «государство — гражданин» основные права постоянно действовали бы и в пользу, и для ограничения обоих партнеров, так что обязывающая сила основных прав может базироваться только на двустороннем ограничении основных прав и на признании этого. Но даже такая ограниченная обязательность основных прав явилась бы значительным ограничением частной автономии и привела бы вместе с тем к снижению морального значения свободы и таким образом принципиально изменила бы своеобразие и значение частного права. Она поставила бы судей в каждом отдельном случае перед необходимостью чрезвычайно трудного установления границ обязательного действия основных прав и возникал бы конфликт по поводу определения частного права, удовлетворяющего государственно-правовым требованиям, а именно: между пониманием правоотношений и судебным решением проблемы с помощью достаточно ясных, детализированных и конкретных постановлений.

Вследствие этого основные права не могут непосредственно ограничить во всех правах частных лиц. Ограничение их влияния на частное право как на часть общего правопорядка является задачей в первую очередь частноправового законодательства, связанного основными правами, которому надлежит конкретизировать в своих постановлениях правовое содержание основных прав, в особенности ограничить правоотношения частных лиц. Судам не следует менять решения или установления законодателя, ссылаясь на особое понимание основных прав или на собственную оценку.

Если, положим, законодатель в своих установлениях применяет неопределенные понятия или общую оговорку, то основные права в интерпретации по частному случаю могут приобрести значение непосредственного действия против третьих лиц, поскольку отсутствует конкретизация в законе и задачей судьи является сохранение определенной позиции, несмотря на влияние основных прав, как справедливо было бы предполагать в связи с господствующей в литературе точкой зрения. Следует заметить, что даже в том случае, когда вопрос стоит о функциях основных прав как объективных принципов общего правопорядка, речь всегда идет только о предоставлении минимума индивидуальных свобод, а не об общем ограничении свободы согласно этому минимуму. Там, где частное право предоставляет больше свободы, чем основные права, эта свобода не может быть ограничена ссылкой на основные права. Основные права не противостоят особым образом обязанностям, вытекающим для частного лица из свободного решения, так как возможность самоограничения по собственному решению является также одной из свобод личности. Так, например, если допустить, что частные договоры односторонне ограничивают свободу мнения, то работодатель, несмотря на ст. 3 абз. 3 Основного закона, может сократить рабочего по конфессиональному признаку или из-за его политических убеждений и по тем же причинам отвести другого претендента или, несмотря на ст. 3 абз. 2 Основного закона, наследодатель может ввести в права наследства только своих сыновей или только своих дочерей. В спорных случаях решение выносится судом.

Напротив, основные права должны оказывать постоянное воздействие на частноправовые определения, поскольку речь идет о защите личных свобод от произвола экономических или социальных властей. В этом случае возникает аналогичная ситуация как при отношениях личности с государством, когда возникает угроза мпнимуму свободы, который должен быть обеспечен основными правами как элементом объективного правопорядка в обществе. Смысл свободы от обязывающей силы основных прав не сводится к тому, чтобы в конституционно-правовом порядке санкционировать произвол экономических или социальных властей. Если законодательство не считается с этим или недостаточно считается, то соответствующее урегулирование должно быть осуществлено в свете основных прав. Если не представляется возможным таким образом сделать эффективным влияние основных прав или вообще отсутствует законодательное урегулирование, то основные права, как элементы объективного правопорядка в обществе, распространяют свою обязательную силу непосредственно на тех лиц, в чьих руках находится экономическая и социальная власть.

[…]