§ 4. Наследственное право

Право наследования было включено в декрет "Об основных частных имущественных правах...", принятый ВЦИК 22 мая 1922 г. Однако в связи с декларативным характером этого нормативного акта реальных перемен в порядке наследования сразу за приня­тием декрета не последовало.

В НКЮ начали разрабатывать специальный нормативный акт о наследовании, который должен был быть утвержден Совнарко­мом до принятия ГК. Этот проект явился переходной ступенью от декрета об отмене наследования к части "Наследственное право" ГК РСФСР 1922 г. В проекте уже получили развитие нормы на­следственного права, но еще сохранялись положения, свойствен­ные декрету 1918 г. "Об отмене наследования" и носившие харак­тер социального обеспечения. Интересно, что даже авторы, отри­цавшие в декрете 1918 г. наличие таких норм, признавали их в проекте. Так, в "Истории советского гражданского права" утверж­далось, что "указанный проект... допускал смешение начал насле­дования, с одной стороны, обеспечения — с другой, владения об­щей собственностью — с третьей"¹.

¹ История советского гражданского права. С. 516.

В указанном проекте многое напоминает о взглядах на исполь­зование наследственной массы для нужд социального обеспечения, характерных для первого года революции. Переход имущества на­следодателя в пожизненное пользование родственников, находив­шихся на иждивении умершего, — наиболее яркое тому подтвер­ждение. Представляет интерес и дифференцированный подход про­екта к денежным капиталам и предприятиям. Ограничивая возмож­ность получения по наследству более 10 тыс. руб. золотом, проект не делал такого ограничения для наследования торговых и промыш­ленных предприятий. Вызвано это было, видимо, желанием заин­тересовать частника участием в хозяйственном обороте, более охот­но помещать свои капиталы в дело. Позднее, при составлении час­ти "Наследственное право" Гражданского кодекса от этого поло­жения отошли; однако и при обсуждении во ВЦИК не раз выска­зывались замечания о целесообразности такого подхода.

В ГК часть "Наследственное право" основывается на декрете ВЦИК от 22 мая 1922 г. "Об основных частных имущественных пра­вах..." При принятии декрета во ВЦИК состоялась довольно ост­рая дискуссия о целесообразности возрождения в Советской Рос­сии наследственного права, уничтоженного декретом 1918 г. Про­тивники наследственного права ссылались даже на программы ев­ропейских социал-демократических партий, отрицательно относив­шихся к этому институту. В защиту восстановления института наследования (а именно так' расценивались положения декрета от 22 мая относительно наследственного права) выступил А. Г. Гойх­барг. Он говорил о необходимости допустить передачу по наслед­ству прежде всего предприятий. Что же касается другого имуще­ства, предметов домашнего обихода, они и так, как правило, оста­вались родственникам, поскольку составляли часть общей собствен­ности семьи. Допустить наследование предприятия нужно было, по словам А. Г. Гойхбарга, прежде всего потому, что государство было не в состоянии управлять мелкими предприятиями, переходивши­ми в его собственность после смерти владельца. О возможности ис­пользования наследства для нужд социального обеспечения не было и речи.

ГК вслед за декретом от 22 мая 1922 г. твердо стоит на пози­ции перехода имущества по наследству. Был установлен предел сто­имости имущества, которое могло переходить по наследству. За вы­четом долгов, т. е. "чистыми", можно было передать по наследству 16 тыс. руб. золотом, достаточно большое по тем временам состояние.

¹ IV сессия ВЦИК IX созыва // Бюллетень № 3. С. 11.

Однако в процессе обсуждения проекта во ВЦИК ограниче­ние наследственной массы вызвало возражения. А. Г. Гойхбарг сам понимал, что в ряде случаев эта сумма не может служить преде­лом (например, при концессии, передаче по наследству права зас­тройки). Поэтому ставить в зависимость от "такой случайной при­чины, как смерть лица", судьбу концессии или застройки, которые "государственные органы потому-то и передали в концессию или на застройку, что они сами не могут справиться с этим имуще­ством"¹, было нельзя, и в примечании к ст. 416 допускались такие исключения. Одновременно предполагалось введение высокого по­доходного налога, размеры которого в случае наследования значи­тельных состояний могли достигать 50%. Именно это положение подверглось критике членом ВЦИК Лариным. Его аргументы были достаточно вески и базировались на практике, хотя и сформули­рованы они были весьма коряво. "Если государство заключает до­говор, допустим, с Эркартом на 20—30 лет, то, очевидно, что это обстоятельство со стороны государства подлежит исполнению, не­смотря на то, будет ли Эркарт жив или по его смерти править де­лом будет его жена. При этом передается по наследству не иму­

щество, а только право на концессию. Но если т. Гойхбарг хочет 50% обложить концессии Эркарта в том смысле, что в случае смерти Эркарта и с переходом концессии его жене половина концессии от­бирается в пользу Русского государства, тогда он не заключит ни­каких концессий"¹. Конечно, Ларина беспокоила не неустойчивость положения частного собственника, а возможные осложнения в бу­дущем при заключении договоров аренды, застройки и пр. Позже, спустя 25 лет, в разделе "Наследственное право" монографии "Ис­тория советского гражданского права" Н. В. Рабинович напишет: "Меньше всего можно говорить об обязанностях по управлению го­сударственным имуществом как о каких-то тяготах" и т. д.² Одна­ко автор неправ. В действительности было чрезвычайно трудно на­ладить управление разрозненными мелкими, средними и даже крупными предприятиями с устаревшим оборудованием при отсут­ствии рынков сырья и сбыта в огромной стране. И беспокоило не то, что "закон устанавливал особую льготу для контрагентов госу­дарства по концессионным арендным и застроечным договорам"³, а необходимость привлечь к восстановлению хозяйства частную ини­циативу. Именно интересы развития хозяйства, социалистической экономики заставляли проявлять интерес к частнику.

Опасения Ларина, таким образом, не были лишены смысла. Он высказал их даже несмотря на заявление Гойхбарга во вступитель­ном слове о том, что любое требование снять ограничения с наслед­ственного права — требование буржуазное. Тогда, в 1922 г., Ларин ответил: "Критики из буржуазных кругов здесь ему опасаться не следовало бы... ибо еще существует тот пункт конституции, по ко­торому буржуазия, по крайней мере крупная и средняя, не имеет избирательных прав", подразумевая, что во ВЦИК ее представи­тели просочиться не могут. В заключительном слове, отвечая на замечания, А. Г. Гойхбарг повторил ранее сказанное о 50-процент­ной пошлине в случае перехода по наследству права застройки или аренды⁴. При обсуждении этого вопроса в комиссии ВЦИК было решено норму, определявшую прогрессивный налог с наследства, одобрить, но выделить в особый закон⁵. ВЦИК принял аналогичное решение. Таким образом, в советском наследственном праве с са­мого начала было закреплено ограничение стоимости имущества, переходящего по наследству. Нормы финансового права подкреп­ляли это прогрессивным налогообложением наследства.

¹ IV сессия ВЦИК IX созыва // Бюллетень № 3. С. 13.

² См.: История советского гражданского права. С. 519.

³ История советского гражданского права. С. 519.

⁴ См.: IV сессия ВЦИК IX созыва // Бюллетень № 8. С. 19.

⁵ См. там же. С. 8.

Ограничение стоимости имущества, переходящего по наслед­ству, вело к очень своеобразному положению: в случае невозмож­

ности произвести раздел имущества, превышающего предельную стоимость наследства, устанавливалось "совместное владение" этим имуществом наследников и органов государства (ст. 417), т. е. воз­никала общая собственность государства и частных лиц.

Общее направление, ограничивавшее возможность сконцент­рировать в одних руках крупные состояния, продиктовало и опре­деление круга наследников, и порядок призвания их к наследству. Согласно ст. 418 круг лиц, которые могли быть наследниками, ог­раничивался прямыми нисходящими (дети, внуки, правнуки) и пе­режившим супругом умершего, а также лицами, фактически на­ходившимися на иждивении умершего. Интересно, что наследова­ние по закону лиц, находившихся на иждивении наследодателя, — норма, свойственная социалистическому праву. Исследователям в 50-е годы не удалось обнаружить подобного положения ни в одной системе права эксплуататорских государств¹.

Довольно узкий круг наследников в случае отсутствия заве­щания призывался сразу, закон не устанавливал никакой очереди. Это опять-таки вело к дроблению наследства, а следовательно, уменьшало возможность концентрации в одних руках крупных со­стояний.

ГК предусматривал две формы наследования: по закону и по завещанию. Однако круг наследников по завещанию совпадал с кругом наследников по закону, что могло способствовать передаче части собственности государству в виде выморочного имущества.

¹ См.: Антимонов Б. С, Граве К. А. Советское наследственное право. М., 1955. С. 38.

² IV сессия ВЦИК IX созыва // Бюллетень № 3. С. 13.

³ См. там же. С. 19.

⁴ IV сессия ВЦИК IX созыва // Бюллетень № 8. С. 20.

При обсуждении главы в процессе работы над проектом вни­мание привлекли нормы, посвященные порядку перехода по наслед­ству имущества крестьянского двора. Содержавшееся в ст. 418 про­екта положение о том, что в предельную сумму не засчитываете^ стоимость земли и сельскохозяйственных построек, явно противо­речило существующему законодательству. Об этом напомнил Ла­рин, указав, что по тексту проекта ГК земля переходит по наслед­ству, только стоимость ее не засчитывается, "однако должно быть известно", продолжил он, "что земля по наследству не переходит, а переходит только право на пользование землей"². В ответном слове А. Г. Гойхбарг никак не отреагировал на это замечание, а просто повторил текст статьи³. Однако комиссия ВЦИК, видимо, учла за­мечание и из окончательной редакции Кодекса данную норму ис­ключила, "т. к. по принятому Земельному кодексу лицом, к кото­рому переходит оставшееся имущество, является двор, не инди­видуальное лицо, поэтому эта статья является лишней"⁴. Посему

наследование крестьянского имущества было урегулировано в Зе­мельном кодексе. ГК исключил этот круг вопросов совершенно не­основательно.

Сузив круг наследников по закону и по завещанию, Кодекс ограничил и свободу завещательного распоряжения. Наследодатель мог оставить имущество лишь членам семьи (и иждивенцам, даже если они не являются родственниками) или государству. Допуска­лось лишение всех или части наследников по закону их доли на­следства, а также перераспределение этих долей. Такой порядок имел тот минус, что давал возможность лишить наследства несо­вершеннолетних детей или нетрудоспособных родственников.

Определенный интерес представляет ст. 431, в которой зап­рещался вызов наследников посредством публикации в газетах. Зап­рет на печатание объявлений об открытии наследства после при­нятия декрета "Об отмене наследования" вполне понятен. Сохра­нение этого порядка и после законодательного разрешения пере­хода имущества по наследству можно объяснить двояко. Первое и наиболее простое объяснение — запрет на публикации объявле­ний сохранялся по инерции. Второе объяснение состоит в том, что, по мнению законодателя, наследство должен получить близкий к наследодателю человек. Если же даже и близкие родственники не поддерживали друг с другом никакой связи, не переписывались, хотя бы раз в полгода, то семейных уз здесь уже нет, и, значит, ни о каком наследовании говорить не приходится.

ГК заложил основу для развития советского наследственного права. Нельзя сказать, что отпала опасность скопления крупных капиталов в одних руках; опасность такая продолжала существо­вать. 20-е годы были временем достаточно острой борьбы капита­лизма с социализмом. Автор проекта ГК видел в появлении инсти­тутов наследственного права уступку капиталу, подчеркивал, что марксизм говорит об отмене права наследования¹. Основной зада­чей законодателя являлось максимальное ограничение возможнос­ти передачи по наследству крупной собственности. Отношение к мелкой собственности было иное. Имущество, включавшее обычную домашнюю обстановку и предметы обихода, согласно ст. 421, вооб­ще не входило в предельную сумму стоимости имущества, которое можно было передать по наследству. Переход по наследству иму­щества крестьянского двора регулировался особыми правилами. По сути дела и в первом, и во втором случае речь шла об общей соб­ственности семьи.

¹ См.: Гойхбарг А. Г. Основы частного имущественного права. С. 126.

Для ГК характерно двойственное отношение к наследованию. Трудовая собственность всех граждан Республики, за исключени­ем крестьян, могла передаваться без каких-либо ограничений: вряд ли можно себе представить, чтобы имущество стоимостью ниже 10

тыс. руб. золотом и состоящее из предметов "обычной домашней обстановки и обихода" имело ценность для кого-либо, кроме чле­нов семьи умершего. Ограничения касались прежде всего наследо­вания промышленных, торговых предприятий, предметов роскоши, денежных капиталов, строений и отдельных прав (застройки, арен­ды и пр.). При общем сравнительно низком жизненном уровне на­селения Советской России переход по наследству имущества та­кого рода подлежал контролю и ограничению со стороны государ­ства, чтобы не создавать в условиях социализма резкой разницы в имущественном положении граждан, тем более, что в основе бо­гатства в этом случае лежал не добросовестный личный труд, а "счастливое" родство.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ГК РСФСР 1922 г. был первым в мире гражданским кодексом социалистического государства. Он оформил становление советского гражданского права. Изменения, внесенные в хозяйственную жизнь страны в соответствии с решениями X съезда партии, привели к существенным переменам в области регулирования имуществен­ных отношений. ГК обобщал менее чем двухлетний опыт развития гражданско-правовых институтов в новых экономических услови­ях. Составители Кодекса могли опереться на сравнительно узкую законодательную базу. В первую очередь укажем на декрет ВЦИК от 22 мая 1922 г. "Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР". Это, пожалуй, единственный нормативный акт, оказавший влияние на направленность Кодекса. Ряд положений, закрепленных в нормативных актах периода 1917—1922 гг. и ре­гулирующих правовой режим государственной собственности, тоже был воспроизведен в Кодексе. Однако нормы обязательственного и наследственного права, т. е. три четвертых объема ГК, создавались почти при полном правовом вакууме. Неудивительно поэтому, что в ГК не вошли нормы авторского и изобретательского права — их просто не успели подготовить к сроку, Как объяснял А. Г. Гойх­барг, "в силу очень сложных отношений у нас соответствующие права еще подготовляются в подлежащих ведомствах, которым всего прежде эти интересы необходимо защищать"¹.

Не могли составители ГК воспользоваться в полной мере су­дебной и арбитражной практикой по гражданско-правовым спорам, которая всегда являлась существенным подспорьем при создании нового закона. Авторы проекта были практически лишены этого. А потому с тезисом Л. М. Левиной о том, что "основным источником Гражданского кодекса явилось советское законодательство в обла­сти гражданских правоотношений"², можно согласиться лишь с боль­шими оговорками. Неверны в то же время и многочисленные, рас­пространенные особенно в 20-е годы, высказывания о рецепции в Советской России западного гражданского права. Рецепция пред­полагает заимствование иностранного права, более развитого, чем право заимствующей страны. В нашей стране положение было иным. Нам не было нужды копировать западные кодексы: имуществен-

* IV сессия ВЦИК IX созыва // Бюллетень № 3. С. 8., ² Левина Л. М. К истории Гражданского кодекса РСФСР. Авторефе­рат дисс. ... канд. юр. наук. М., 1950. С. 8.

ные отношения при социализме и капитализме требуют различно­го подхода. Однако не было необходимости и заново "придумывать велосипед". За долгие столетия существования гражданского пра­ва некоторые его положения стали частью правовой культуры, и без определения сделки, купли-продажи, мены ни один кодекс уже не может обойтись.

Ряд норм ГК, особенно содержащихся в ст. 1, 4, 17, 18, 19, да­вал социалистическую направленность Кодексу в целом: граждан­ское право Советской России перестало быть частным, оно стало публичным.

¹ См.: Серебровский В. И. Развитие гражданского законодательства в РСФСР // Право и жизнь. 1927. Кн. 8—10. С. 23.

² См.: Вольфсон Ф. Хозяйственное право первого десятилетия // Сов. право. 1927. № б. С. 24.

При разработке проекта преследовалась, по сути, одна цель: создать закон, ставящий рамки развитию частной собственности, регулирующий "вынужденное отступление Советской власти". Бла­годаря такому подходу Кодекс не был с самого начала приспособ­лен к регулированию имущественных отношений в социалистичес­ком секторе экономики, чем обусловливалась и изначальная его пробельность. Жизнь сразу же это показала и поставила в повест­ку дня еще до утверждения ГК вопрос о необходимости разработ­ки нового кодекса. Дальнейшая судьба ГК при таком положении могла сложиться двояко. Первый путь был предложен уже в мо­мент его утверждения: опираясь на практику применения Кодек­са, сразу же начать разработку нового варианта. Другой путь пред­ставлял собой постепенное восполнение пробелов, а также посте­пенное приспособление Кодекса к требованиям жизни. Первый путь, намеченный еще на заседании Совнаркома под председательством В. И. Ленина, по ряду причин не был воплощен в жизнь. Законода­тельная практика пошла по пути восполнения пробелов. Однако и пробелы можно восполнять по-разному. Можно каждый раз вно­сить изменения и дополнения в сам Кодекс, а можно осуществить это при помощи подзаконных актов, в том числе ведомственных. Процедура изменения и дополнения Кодекса довольно сложная, она была связана с длительным обсуждением поправок в различных инстанциях и утверждением на сессии ВЦИК. Проще было исполь­зовать в этих целях подзаконные акты, начиная с постановлений СНК и кончая ведомственным нормотворчеством. К 1927 г. в ГК было внесено 52 изменения как по инициативе республиканских орга­нов, так и в порядке согласования с законодательством Союза ССР¹. Однако появлялись и целые институты, в Гражданский кодекс не включенные². Такое направление развития гражданского права со­здало предпосылки для усложнения и увеличения круга его источ­ников, умаления принципа диспозитивности. Подзаконные акты при

таком развитии отрасли начинают играть роль более важную, чем даже сам закон. Создаются неудобства для практического приме­нения норм.

Вытекает ли из всего сказанного, что первая кодификация гражданского права была неудачна? Пожалуй, все-таки нет. Наш первый Гражданский кодекс обладал не только недостатками, на­личие многих из которых было объективно обусловлено, но и це­лым рядом достоинств. ГК закрепил завоевания социалистической революции в области экономики, определил привилегии социалис­тического государства как субъекта гражданских правоотношений. В ГК были закреплены имущественные отношения, складывавши­еся в советском обществе в период перехода к новой экономичес­кой политике. В следующие периоды развития советского граждан­ского права в нем произошли существенные изменения. Это есте­ственный процесс развития права, однако основы, заложенные в Гражданском кодексе, во многом сохранились и действуют поныне.

ТЕКСТЫ