ИГПЗС учебный год 2023 / Uchebnik_V_A_Tomsinova (1)

роны, он указывает те случаи, когда отказ от усыновленного признавался оправданным и правомерным.

Усыновитель не мог отказаться от усыновленного, во-первых, если он, усыновив и вырастив младенца, дал ему свое имя или, имея детей, включил его в их число (ст. 185, 190), во-вторых, если усыновитель — евнух или жрица, т. е. люди, которые по своему положению или физическому состоянию не могут иметь собственных детей (ст. 187), в-третьих, если усыновитель — ремесленник, воспитавший и обучивший усыновленного своему ремеслу (ст. 188). Усыновление, произведенное с насилием в отношении родителей усыновляемого, признавалось недействительным (ст. 186).

Усыновитель мог отказаться от усыновленного, если после усыновления у него родились собственные дети (ст. 191). Однако в этом случае он должен был дать ему 1/3 часть того, что составляет наследственную долю его сыновей в движимом имуществе. “Из поля, сада и дома он ему не обязан давать ничего”.

Кодекс указывает также случаи, когда усыновленный мог покинуть своего усыновителя. Усыновленный мог вернуться к своим родителям, если усыновивший его ремесленник не обучил его своему ремеслу или если усыновитель не включил усыновленного в число своих детей наравне с другими имеющимися у него детьми.

§ 6. Наследственное право

Наследование регулировалось первоначально обычаями, позднее оно частично было урегулировано законом — судебником Хаммурапи.

Наследниками первоначально признавались лишь сыновья умершего, дочери призывались к наследованию лишь при отсутствии сыновей, как это явствует из одной надписи на статуе царя Гудеа, относящейся к XXV в. до н. э., т. е. до I Вавилонской династии.

Позднее дочери были уравнены в наследственных правах с сыновьями. Вместе с тем при отсутствии у умершего нисходящих (детей или внуков) наследниками стали признаваться братья умершего, а при их отсутствии наследство стало переходить к братьям отца.

Если кого-либо из сыновей к моменту смерти наследодателя не оказывалось в живых, вместо них призывались к наследованию дети умершего сына — внуки наследодателя.

Дети наследовали имущество отца или матери поровну. Старший сын не имел никаких преимуществ перед остальными. Дети усыновленные наследовали наравне с собственными детьми умершего. Если у отца было две или несколько жен, то все дети наследовали поровну. Дети от рабыни, если отец признал их своими детьми, наравне с остальными детьми наследовали движимые вещи

(имущество отцовского дома), но не участвовали в разделе недвижимости (ст. 170). Однако дети от свободной могли выбрать те вещи, которые должны были составить их долю.

Если же отец не признал детей от рабыни, они не участвовали в наследовании имущества, но, во всяком случае, по смерти отца они вместе с матерью получали свободу (ст. 171). Это положение была установлено еще в древних шумерийских законах.

Женатые сыновья, получившие при жизни отца средства для предбрачного взноса — тирхату, обязаны были при разделе имущества отца выделить своим неженатым братьям помимо их доли средства, необходимые для уплаты тирхату (ст. 166). Дочь наложницы, получившая приданое при выдаче ее замуж, не участвовала в наследовании имущества отца (ст. 183), как, впрочем, вероятно, и другие дочери, получившие приданое. Если же приданого дано не было, то дочь наложницы по смерти отца должна была получить в дар от своих братьев приданое — шерикту — сообразно с размерами имущества отца (ст. 184). Другие дочери, как сказано выше, наследовали наравне с братьями.

Дочь-жрица, получившая от отца приданое — шерикту, имела лишь право пользования этим имуществом, но не имела права отчуждать его, если только по условиям дарения отец не предоставил ей этого права. Поэтому по смерти отца предоставленное ей в виде шерикту недвижимое имущество переходило к ее братьям, а они обязаны были давать ей пропитание в соответствии с вели- чиной ее доли. Если они отказывались это сделать, она вправе была использовать свое недвижимое имущество по-иному, но не вправе была его продавать, и по ее смерти оно переходило к ее братьям (ст. 178). Иное положение создавалось для жрицы, если отец, давая ей шерикту, вместе с тем предоставлял ей право распоряжаться им по своему усмотрению (ст. 179). Если дочь-жрица не полу- чила от отца шерикту, она наследует отцу наравне с другими детьми, но она вправе лишь пользоваться, но не отчуждать свою долю, и по смерти ее эта доля переходит к ее братьям (ст. 180).

Имелись, однако, такие разряды жриц, представительницы которых получали не полную наследственную долю, а лишь 1/3 доли (ст. 181). Но при этом некоторые из них (жрицы бога Мардука), в отличие от всех других жриц, получали право не только пользоваться, но и распоряжаться своей наследственной долей (ст. 182).

Приданое умершей матери все ее дети делили поровну, оно не переходило к их отцу (ст. 167). Если она умирала бездетной, то муж получал от тестя выкупную плату — тирхату, а сам возвращал ему приданое (ст. 163).

Если вдова выходила вторично замуж, закон ограждал интересы ее детей от первого брака. В этом случае она должна была оставить в пользу детей нудунну (ст. 172) и, кроме того, после ее смерти дети от первого брака вправе были наследовать ее шерикту наравне с детьми от второго брака (ст. 173).

Являлась ли наследницей жена, пережившая своего мужа? По законам Хаммурапи жена, пережившая мужа, получала приданое (шерикту) и подарок мужа (нудунну) и продолжала жить в доме своего умершего мужа. Однако она не могла продать полученного ею имущества, оно должно было перейти после ее смерти к ее детям (ст. 171-б). Если муж не давал ей подарка (нудунну), то она получала приданое и, кроме того, взамен подарка равную с детьми долю наследства (ст. 172-а).

Имущество раба после его смерти переходило к его хозяину. Однако если раб дворца или раб мушкену вступал в брак со свободной, то в случае его смерти жена сохраняла в свою пользу приданое — шерикту, а все остальное имущество делилось пополам: одна половина поступала хозяину раба, а другая передавалась вдове для воспитания детей (ст. 176). Это была, по-видимому, привилегия для рабов дворца или рабов мушкену, не распространявшаяся на остальных рабов.

О завещаниях законы Хаммурапи прямо не упоминают. Однако за наследодателем, несомненно, сохранялось право создавать преимущества в пользу одних наследников в ущерб другим. Так, например, ст. 150 предусматривает право вдовы передать нудунну любому из своих детей, ст. 165 предоставляет отцу право своим дарением, сделанным при жизни, увеличить долю какого-либо из сыновей в имуществе отца в ущерб остальным.

Но здесь речь идет, разумеется, не о завещательных распоряжениях в настоящем смысле слова. В ряде случаев роль завещания выполняло усыновление, в результате которого усыновляемый становился наследником усыновителя.

Из статей кодекса (ст. 168, 169) явствует, что отец мог “отвергнуть” своего сына, а следовательно, вовсе лишить своего сына наследства. Для этого, однако, требовалось: а) совершение какихлибо тяжелых проступков сыном и притом неоднократное и б) разрешение суда, к которому должен был обратиться отец, собиравшийся лишить наследства своего сына.

§7. Преступления и наказания

1.Наказания. В законах Хаммурапи уже нет упоминания об обычае кровной мести, свойственном родовому обществу. Родовая кровная месть уже полностью вытеснена в одних случаях наказаниями, которые налагают на виновных органы государственной власти, в других случаях вознаграждением, которое уплачивает преступник потерпевшему или его родственникам.

Законы Хаммурапи сохраняют немало пережитков родоплеменных отношений. К их числу нужно отнести: а) ответственность за преступление всей территориальной общины в тех случаях, когда неизвестна личность преступника (ст. 23, 24), б) ответственность

детей за преступления, совершенные их родителями (ст. 116, 210, 230), в) изгнание преступника из данной местности или “из дома” (ст. 154, 158).

Пережитком родоплеменных отношений в законах Хаммурапи являются также принцип талиона (“равным за равное”), применяемый в ряде случаев при определении размера наказания (око за око, зуб за зуб, перелом кости за перелом кости), а также штрафы в пользу потерпевшего. Однако применение принципа “равным за равное” может иметь место лишь в том случае, если и преступник и потерпевший — полноправные граждане Вавилона (авилум). Если же потерпевший мушкену или если он раб, то виновный принуждается лишь к уплате денежного штрафа или к возмещению имущественного вреда.

Так, например, если авилум выколет глаз у авилума, ему самому надлежит выколоть глаз (ст. 196). Если он сломает кость авилуму, ему самому надлежит сломать кость (ст. 197). Если же он выколет глаз у мушкену или сломает кость у мушкену, он упла- чивает ему одну мину серебра в качестве штрафа (ст. 198), а если то же самое произойдет с рабом, виновный уплачивает половину из его стоимости и притом, разумеется, не рабу, а его господину.

Таким образом, устанавливаемые кодексом наказания носят откровенно классовый характер. Это сказывается не только в ограниченном применении принципа талиона, но и в открыто выраженном неравенстве наказаний за одни в те же преступления в зависимости от классового положения виновного и потерпевшего. Так, например, если авилум ударит по щеке другого авилума равного с ним общественного положения, он обязан уплатить ему мину серебра. Если же кто-нибудь ударит по щеке лицо высшего по сравнению с ним положения, виновный получает публично шестьдесят ударов плетью из воловьей кожи. Если раб ударит по щеке свободного, ему должно отрезать ухо.

Мушкену за удар, нанесенный другому мушкену, платит гораздо меньше, чем авилум в случае нанесения удара другому авилуму. Он платит не мину серебра, а десять сиклей, т. е. в шесть раз меньше.

Если кто-нибудь ударит беременную дочь авилума и последствием будет выкидыш, он платит десять сиклей серебра; если это же случится с дочерью мушкену, штраф понижается до пяти сиклей, а если с рабыней — до двух сиклей серебра (ст. 209, 211, 213).

Если последствием удара будет смерть дочери авилума, то предается смерти дочь того, кто ее ударил, если же погибнет от удара дочь мушкену, то дело ограничивается штрафом в полмины. Наконец, если погибнет от удара рабыня, то штраф понижается до одной трети мины серебра.

Классовый характер кодекса сказывается также в наказаниях, назначаемых за кражу. Кража влечет штрафы для лица, способного их заплатить, и смертную казнь для неимущего, которому

раба, то строитель отдает хозяину раба за раба, т. е. дело ограни- чивается возмещением имущественного ущерба. Предусмотрена также ответственность врача за неудачное лечение. Если врач- хирург причиняет больному смерть или, снимая бельмо с глаза, повреждает глаз, то врачу отсекают руку. Однако, если смерть причинена врачом рабу, дело ограничивается тем, что возмещается хозяину вред — врач должен отдать раба за раба.

Упомянем здесь еще о кормилице, которая причиняет смерть ребенку тем, что нанимается кормить еще и другого ребенка без разрешения родителей первого. В наказание виновной отрезают грудь.

Из преступлений против личности, кроме убийства, закон предусматривает также разные телесные повреждения и устанавливает наказания за них, как мы видели, по принципу талиона для лиц одинакового классового положения и штрафы в случае, если лицо потерпевшее занимает более низкое социальное положение, чем виновный. Предусмотрено также нанесение удара беременной женщине, если последствием его окажется выкидыш (см. выше). Наказания в последнем случае, как мы уже видели, различны в зависимости от того, каково классовое положение потерпевшей, и в зависимости от того, был ли последствием удара только выкидыш или последовала смерть потерпевшей.

Вопросы вины играют иногда роль при определении меры наказания за преступления против личности. В кодексе имеются за- чатки признания субъективной виновности. Так, например, ст. 206 гласит: “Если кто-либо ударил другого во время ссоры и причи- нил ему рану, он должен поклясться в том, что сильно ударил его нечаянно, и тогда он платит лишь врачу за лечение”. Если последствием такого неосторожного удара будет смерть, то, как видно из последующих 207-й и 208-й статей, виновный платит штраф, размер которого определяется классовым положением умершего.

Если бык на дороге забодает кого-либо и потерпевший умрет, хозяин не несет никакой ответственности. Он отвечает, однако, в том случае, если он был предупрежден в присутствии городских властей о том, что его бык бодлив, и если тем не менее он не предпринял никаких мер для предотвращения несчастья.

Надо, однако, заметить, что иногда по законам Хаммурапи кара постигает людей, совершенно ни в чем не повинных, так что было бы неправильно делать вывод, будто закон учитывает субъективную сторону, налагая наказания. Так, по законам Хаммурапи, если строитель дома построит дом так, что он обрушится и задавит сына хозяина дома, предается смертной казни сын строителя в целях точного осуществления талиона (ст. 230). Равным образом, как мы видели, предается смерти дочь виновного в том слу- чае, когда удар, причиненный беременной женщине, повлек за собою ее смерть (ст. 210).

Эти случаи ответственности людей, ни в чем не повинных, за чужую вину свидетельствуют о том, как уже было отмечено выше, что еще не изжиты были полностью представления о коллективной, в первую очередь семейной, ответственности за вину, идущие от первобытнообщинного строя.

б) Преступления против собственности. Преступления против собственности караются особенно жестоко. За кражу имущества дворца или храма в одних случаях полагается смертная казнь (ст. 6), в других (кража вола, овцы, осла, свиньи или барки) — штраф в размере 30-кратной стоимости украденного. При невозможности для вора уплатить этот штраф он подвергался смертной казни (ст. 8). При краже у мушкену вор должен был уплатить 10-кратную стоимость украденного, а при невозможности для него уплатить эту сумму ему равным образом грозила смертная казнь (ст. 8).

За кражу с проломом стены преступник подвергался казни у самой стены: его закапывали на месте (ст. 21). За воровство во время пожара преступника бросали в огонь (ст. 25). Возможно, что в этих случаях происходил узаконенный самосуд, дававший выход ярости задетого в своих интересах собственника.

Смертная казнь угрожает также за всякую покупку у малолетних и рабов или отдачу им на хранение вещей без свидетелей или без договора (ст. 7). По-видимому, это суровое правило направлено было на то, чтобы предупредить скупку краденого и облег- чить разоблачение вора.

Особенно энергично защищалась собственность на рабов. Кража дворцового и храмового раба, а также раба мушкену влекла за собой, как уже было отмечено выше, смертную казнь (ст. 15). Такое же наказание полагалось за укрывательство беглого раба, а также за задержку в своем доме найденного раба (ст. 18). Старые шумерийские законы устанавливали за укрывательство беглого раба в течение месяца обязанность дать раба за раба или уплатить штраф в 25 сиклей.

Клеймильщику, который удалял знак неотчуждаемого раба, отрубали руку, а лицо, подговорившее его на это, предавалось смертной казни.

Особо отмечена была в законе кража плуга, а также посуды и приспособлений, необходимых для получения воды. Установлены были денежные штрафы.

Охраняя собственность на рабов, закон вместе с тем защищает малолетних детей от их похищения и продажи в рабство. Одна из статей кодекса гласит: “Если кто-нибудь украл малолетнего сына авилум, то он предается смерти” (ст. 14).

Наряду с кражей законом различался грабеж, за который виновный предавался смерти (ст. 22). Если грабитель не был схва- чен на месте, то потерпевший должен был указать местность, где было совершено преступление, и та община, на территории кото-