Билет № 64. Основные принципы и стадии инквизиционного процесса по Каролине 1532 года.

Источник: Лекции В.А. Томсинова.

Каролина выражает правовую культуру в целом Средневековой Европы. Каролина закрепила процедуры инквизиционного процесса, но не церковного, а светского. Инквизиционный процесс возник вначале в сфере светского суда, еще в последнюю эпоху существования Римской империи. Потом он присвоен Церковью отдельным Собором. В рамках церкви он приобрел орудие расправы над инакомыслящими. Красивые женщины считались силой, мешающей авторитету церкви – с ними откровенно в Европе расправлялись, где-то 50 тыс. женщин было сожжен – поэтому не на что в Европе сейчас смотреть, только на здания разве что.

Светский инквизиционный процесс, который в Каролине – на самом деле представляет собой огромное достижение правовой культуры Германии; он упорядочен и покоится на непривычных для нас принципах. Принцип презумпции виновности соответствует духу христианства. Изначально человек грешен, христианином может быть только человек, виновный в чем-то, человеку добродетельному нет смысла обращаться к христианской религии – эта религия для преступников, которым нужно духовно излечиться. Это религия больных людей, как и всякая религия. Она восполняет те или иные повреждения души.

Христианство мыслится в качестве идеологии лечебного характера – поэтому инквизиционный процесс, испытавший влияние христианской религии, мыслится не в качестве наказательного процесса, а в качестве воспитательного. Поэтому большое значение в этом процессе выступают признания виновного, хотя, казалось бы, с юридической точки зрения показания виновного, данные под пыткой, не имеют большого значения. Признания под пыткой необходимы для воспитания: человек дал признания, значит, он исправился. Это процесс состязательный, но состязательность здесь не горизонтальная между сторонами, а вертикальная. Судья воплощает в одном лице и обвинителя, и следователя, и он состязается с обвиняемым – то есть состязательность на вертикальном уровне.

То, что состязательность очевидно присутствует, – об этом свидетельствуют три возможных решения:

– обвинительный приговор

– оправдание

­– оставление под подозрением – во многом воспитательная мера, совсем не наказательная.

Обратите внимания на преступления, с которыми мы сталкиваемся. Например, самоубийство, оно выражает сущность этого процесса. Объект преступления – королевская казна, она лишается больших средств, если человек, приговоренный к смертной казни с конфискацией имущества, совершил самоубийство ­– он хочет избежать конфискации и лишает государство возможности конфискации имущества – и тогда самоубийство было объявлено преступлением, и на основании самоубийства как преступления и конфискуется имущество.

На самом деле Каролина – правовой памятник, свидетельствующий об очень высоком уровне развития правовой культуры; неслучайно Каролина действовала фактически 250 лет.

Каролина

Уголовное и уголовно-процессуальное уложение. В данном случае речь идет о своде = уголовный и уголовно-процессуальный с вод. Источник Каролины = уложения отдельных земель.

Священная римская империя – германская нация. Это уложение не является чисто немецким. Что побудило создать Каролину? Чтобы не было злоупотреблений на местах. Крестьянская война закончилась за семь лет до Каролины. Преступления наказывались по-разному в разных местностях. Обычное право в Каролине: преамбула + 104 статья. Стремилась упорядочить осуществление правосудия. Стремилась дать судьям руководство как поступать в случаях пробелов. В Каролине не только правовые нормы, руководство по применению правовых норм, которые не входят в состав Каролины. Каролина – правовая идеология. Инквизиция – воспитательный процесс. Презумпция виновности.

У нас судья – только судья. В инквизиционном – одновременно обвинитель, следователь и выносит решение. Соединение самых разных функций. Состязательность в инквизиционном процессе. Свидетельство: результат процесса не предопределен – возможность трех видов приговоров. Исход процесса заранее неизвестен.

Донос лежит в основе инквизиционного процесса. Такое начало процесса было единственным возможным. НО! Если донос о подозрении, а не о факте преступления.

Колдовство можно было рассматривать только в рамках инквизиционного процесса. В процессе, где есть презумпция невиновности.

Колдовство – светское преступление (чаще всего язычники). Ересь – религиозное преступление. Нарушала иерархию властных авторитетов. Способность влиять на других людей. (чародейство)

Колдуны могли использовать природные силы. Появление в обществе людей, которые могли на что-то влиять/воздействовать. Колдуны больше всего угрожали церкви. Инквизиция к этому времени превратилась в корпорацию. Инквизиторы преследовали собственные интересы. Колдовство раскрывается сущность инквизиционного процесса.

Самоубийство – преступление – основание для конфискации. Самоубийц не отпевает церковь. Преступление – юридическая фикция.

Конфискация – наказание за тяжкое преступление. Это на самом деле не преступление. Это основания для конфискации. Имущество должно было перейти по наследству, чтобы этого не допустить, самоубийство объявляется преступлением.

Молот ведьм. Каролина.

Цель – ограничить произвол инквизиторов. Сохранилось много свидетельств, которые показывают, что инквизиционный процесс в рамках церкви был процесс сумасшедших. Что собой представляла церковь, которая так издевалась над людьми? Инквизиторы могли обвинить в несуществующем преступлении. Имели широкие полномочия.

Кто попадал в категорию обвиняемого:

Инквизиционный процесс. Пытки применялись потому, что в христианстве сложилось мнение, что человек порочен, а мучения оздоравливают душу. Донос без всякой оценки считался доказательством, потому что презумпция виновности действует. Здесь уголовное право выступает как часть уголовно-процессуального. Нарушение общественного порядка.

125 статья. Изобличенные в злоумышленном поджоге должны быть подвергнуты смертной казни путем сожжения. Изобличенные – это слово относится к судьям – они должны изобличить. Но это не преступление против личности, это так не называется. Объектом преступления не являются определенные лица, умысле не направлен на убийство конкретного лица. Это преступление против чего? Против имущества, личности. Оценка доказательств. Качество доказательств зависит от количества доносителей.

Легисты – профессора юридических факультетов.

100 статья: не нарушать достоинства обвиняемого. Не задавать слишком много вопросов. Виновным он считается изначально, а преступником может обвинить только суд.

Обвиняемый сохраняет за собой права: на защитника (не обязательно с юр. образованием, к инквизиторам требования были тоже моральные), речь идет не о правовой защите и поддержке, а о моральной, Лояльность суду – уважение к суду. Защитник должен быть лояльным к суду. Борьба между инквизитором и обвиняемым довольно простая. Это не борьба юридических аргументов, а борьба позиций. Не столкновение аргументов, а столкновение. Обвинение и защита строятся на свидетелях. Доказывается не факт преступления, а возможность человека совершить это преступление. Инквизиционный процесс – особая технология обвинения и защиты.

Цель – достижение истины. Истина в процессе по Каролине – выводы, сделанные на основе доказательств, признанных в судебном процессе достаточными, достоверными, доброкачественными. Томсинов считает целью процесса разрешение конфликтов, а не достижение истины. Установление истины – промежуточная цель. Это требуется для разрешения конфликта. Поэтому достижение цели – промежуточная цель.

Некоторые дела продолжаются после смерти обвиняемого для защиты его чести и достоинства. Истина выражает объективные обстоятельства, а правда – субъективные. В инквизиционном процессе личность столкнулась с государством.

Нормы Каролины оказали значительное влияние на развитие уголовного процесса в средневековой Германии: она закрепила не только принципы организации уголовного суда, но и основные черты инквизиционного, или розыскного, процесса. Утверждение этого более прогрессивного вида процесса, пришедшего на смену обвинительному, или состязательному, процессу, характерному для эпохи как раннего, так и высокого Средневековья, произошло также во многом под влиянием норм реципированного римского и канонического права в конце XV-XVI в.

В уже упоминавшихся Вормсской реформации (1498), Тирольском (1499) и Радольфцельском (1506) судебниках, изданных при императоре Максимилиане 1, инквизиционный процесс соседствовал с обвинительным, или состязательным, судебным процессом: уголовное преследование могло осуществляться в двух формах - по инициативе суда и по жалобе истца. В то время еще не существовало единой системы доказательств. При обвинительном процессе, который начинался по жалобе истца, применение пытки было невозможно. Однако для розыскного (инквизиционного) судопроизводства, проводимого судебным чиновником, характерной была регламентация пытки, проведение различия между основанием для назначения пытки и основанием для вынесения приговора. В этих документах впервые в истории процессуального права Германии нашло отражение учение итальянских криминалистов о так называемых формальных доказательствах, необходимых для назначения «правомерной» пытки. Был также определен круг лиц, к которым пытка не могла применяться. (К ним, в частности, относились все лица старше 80 лет, доктора медицины и права, лица, занимавшие высокие государственные должности, а также обладавшие собственными землями и замками влиятельные феодалы). Указанные положения свидетельствуют о стремлении германского законодателя уже в это время каким-то образом упорядочить применение пытки, а также предотвратить другие возможные злоупотребления и произвол в ходе уголовного судопроизводства.

«Красной нитью» эта идея проходит и в Бамбергском (1507) и Бранденбургском (1516) уголовно-судебных уложениях, а также в самой Каролине. Об этом прямо говорится в преамбуле к документу: « . . . во многих местах зачастую действуют вопреки праву и здравому смыслу и либо обрекают мучениям и смерти невиновных, либо вследствие неправильных, опасных ошибок и волокиты сохраняют жизнь виновным, оправдывают и освобождают их к вящему ущербу для истцов в уголовных делах и для общего блага». Неслучайно поэтому процессуальные нормы (общие положения об организации суда, «О доказательствах, уликах и предположениях» и др.) открывают документ. Совершенствованию самой организации и деятельности уголовного суда, прекращению злоупотреблений в сфере судопроизводства, по мысли германского законодателя, должны были способствовать повышение профессионализма и требование высоких нравственных качеств судей и судебного персонала: «чтобы все уголовные суды были снабжены и пополнены судья ми, судебными заседателями и судебными писцами из мужей набожных, достойных, благоразумных и опытных, наиболее добродетельных и лучших из тех, кто имеется и может быть получен по возможностям каждого места». Создатели Каролины стремились и к возможно большему привлечению легистов к деятельности уголовных судов, не ущемляя, однако, судебных привилегий отдельных феодалов. Способствовать совершенствованию уголовного судопроизводства призвана была и закрепленная в Каролине совершаемая на Евангелии или священных реликвиях присяга судьи, судебного заседателя (шеффена) и даже присяга судебного писца.

В исторической литературе, посвященной истории инквизиционного процесса, высказываются различные точки зрения на его происхождение. Одни ученые, пишущие об инквизиционном процессе, считают, что он возник в рамках римской католической церкви и утвердился в странах Западной Европы благодаря деятельности церковных инквизиционных трибуналов. Светская власть заимствовала эту форму рассмотрения уголовных дел из сферы церковной инквизиции и распространила на деятельность светских судов, закрепив ее в уголовно-процессуальном законодательстве. Другие исследователи проводят в своих работах мнение о том, что инквизиционный или розыскной процесс есть создание светской власти и что римская католическая церковь не изобрела его, а заимствовала из сферы светского суда. Данная точка зрения представляется мне более соответствующей фактам. Корни инквизиционного процесса справедливо, на мой взгляд, усматриваются в судопроизводстве, действовавшем во Франкском государстве еще в эпоху Меровингов. В эпоху Карла Великого начала инквизиционного процесса получили дальнейшее развитие в рамках созданного им института misi dominici (королевских посланцев). Дальнейшее свое развитие инквизиционный процесс получил в XI—XII веках в городских коммунах Северной Италии. В рамках римской католической церкви инквизиционный процесс официально был признан только в конце XII — начале XIII века. В декреталии папы Иннокентия III, изданной 22 сентября 1198 года по поводу корыстного должностного преступления, совершенного архиепископом Миланским, давалось разрешение на рассмотрение уголовного дела клирика в порядке ex officio. В декабрьском декреталии 1199 года уже использовался и термин “inquisitio”, которым впоследствии будут обозначать инквизиционный процесс, но здесь он выступал пока еще в широком смысле — как слово, обозначавшее судебное дело (тяжбу) вообще. Четвертый Латеранский собор римской католической церкви, состоявшийся в 1215 году, официально признал инквизиционный процесс (inquisitio) в качестве законной процедуры рассмотрения дел в церковных трибуналах по преступлениям клириков. Живший в период становления церковной инквизиции комментатор канонического права Родофред (умер в 1243 г.) без каких-либо сомнений заявлял в своих комментариях о светском происхождении инквизиционного процесса. Признание инквизиционного процесса церковной властью придало новый импульс развитию и распространению этой формы рассмотрения уголовных дел в сфере светской власти. В результате ко времени создания Уголовно-судебного уложения Карла V инквизиционный процесс стал господствующей формой рассмотрения уголовных дел в практике светских и церковных судов Германии. Каролина всего лишь закрепила эту практику в своих статьях.

Тем не менее при преобладании инквизиционного процесса в Каролине подобно предшествующим «судебникам» конца XV – начала XVI в. встречаются и отдельные черты обвинительного процесса. Так, расследование могло начинаться по «жалобе истца» , когда тот «взывает к властям или судье о заключении кого-либо в тюрьму по всей строгости уголовного права», предоставив для этого весомые доказательства. Если жалоба принималась и указанное лицо заключалось в тюрьму, то истец должен был предоставить залог или другое имущественное обеспечение своих требований на случай , если предъявленное им уголовное обвинение не подтвердится (ст. 1 2) . Если истец не мог предоставить необходимый залог и поручителей, но настаивал на своих требованиях, в качестве обеспечения выступал он сам: его брали под стражу, и он должен был находиться в тюрьме вместе с обвиняемым вплоть до окончания судебного производства по данному делу. Если обвинение не подтверждалось, истец должен был «Возместить ущерб, бесчестье и оплатить судебные издержки» потерпевшему.

В Каролине можно выделить следующие стадии инквизиционного процесса: 1) общее расследование, 2) специальное расследование, 3) судебное заседание и вынесение приговора. Анализ Каролины позволяет выявить основную цель общего расследования - установление самого факта совершения преступления и поиск подозреваемого лица. Ведущая роль суда на данной стадии процесса заключалась в том, что судебный чиновник лично занимался сбором предварительной информации о преступлении и преступнике, опросом свидетелей, сбором вещественных улик и др. В случае получения необходимого количества доказательств и обнаружения человека, «опороченного общей молвой или иными заслуживающим и доверия доказательствами», его немедленно заключали под стражу в качестве подозреваемого (ст. 6).

Поимкой подозреваемого и его кратким допросом об обстоятельствах дела заканчивалась первая стадия процесса и наступала вторая стадия - специальное расследование - непосредственный допрос подозреваемого с применением пытки. С целью исключения возможности произвольных арестов и необоснованного допроса под пыткой Каролина закрепила разработанную еще итальянскими криминалистами систему так называемых формальных доказательств – совокупности улик, необходимых мя назначения допроса под пыткой. Система «формальных доказательств» включала как общие (универсальные) подозрения и доказательства, относящиеся ко всем преступлениям («доброкачественные» улики отдельных составов преступлений.

К «универсальным» доказательствам относились «дурная слава» подозреваемого, его откровенная вражда с кем-либо, поимка подозреваемого на месте преступления, обнаружение у него предметов, добытых грабежом или кражей, и др. Весьма важным с точки зрения Каролины является такое «универсальное» доказательство, как показан и я двух «добрых») свидетелей. Наличие только одного свидетеля считалось полудоказательством и требовало поиска дополнительных улик. Исследованию свидетельских показаний - одного из важнейших видов доказательств – посвящено большое число норм Каролины.

Царицей доказательств, способной полностью изобличить преступника в содеянном преступлении , в Каролине считалось его собственное признание, под которым понимался подробный рассказ обвиняемого о всех деталях приписываемого ему расследуемого деяния. Именно для получения собственного признания использовалась пытка. Подробный допрос обвиняемого под пыткой в целях полного осведомления, потребного для открытия истины и для окончательного изобличения преступника и его сообщников, являлся не только центральным звеном стадии специального расследования, но и неотъемлемой чертой всего инквизиционного процесса.

Важным достижением Каролины стала законодательная регламентация пытки, ее определенная гуманизация: применение пытки требовало соблюдения целого ряда условий. Во-первых, как уже отмечалось, пытка могла быть применена лишь после получения необходимого количества улик в отношении подозреваемого лица, следуя теории «формальных доказательств». Во-вторых, при применении пытки необходимо было учитывать физическое состояние человека, наличие у него серьезных ран и других телесных повреждений, «чтобы возможно меньше уязвить его раны или повреждения ». В то же время Каролина никак не регламентировала сами способы и продолжительность пыток, оставляя их на усмотрение судьи. Надо отметить, что судебная практика Германии того времени по вопросу применения пыток отличалась большим разнообразием: в тех местностях, где были университеты, этот вопрос, как правило, решался коллегией «докторов права», в других же землях, например в Вюртемберге, порядок проведения пытки определялся инструкциями государственных властей. Наконец, собственное признание обвиняемого, полученное под пыткой, считалось действительным и рассматривалось в качестве доказательства лишь в том случае, если оно было повторено и записано на следующий день уже вне камеры пыток и соответствовало другим доказательствам, собранным по данному делу. Примечательно, что хотя в ст. 22 собственное признание рассматривается в качестве единственного необходимого основания для вынесения приговора, тем не менее если вся совокупность улик свидетельствовала о виновности конкретного лица в совершении данного преступления, а он так и не сознался, «ТО его должно осудить за доказанное преступление и без дальнейшего допроса под пыткой» (ст. 69) .

Каролина требовала соблюдения всех вышеназванных условий, различая таким образом «правомерную» и «неправомерную» пытку. За «неправомерное» применение пытки судья должен был понести наказание и возместить ущерб обвиняемому. В то же время общие «размытость» и неопределенность процессуальных норм Каролины не могли исключить судебного произвола и расправы над невиновными людьми. Доказать «неправомерность» применения пытки судьей было практически невозможно, поскольку, как указывалось в самом документе, человеку «надлежит избегать не только совершения преступления, но и самой видимости зла, создающей дурную славу или вызывающей подозрения в преступлении. Тот, кто не делает этого, является сам причиной своих собственных страданий.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что средневековое право не знало принципа презумпции невиновности: свою невиновность в суде обвиняемый должен был доказывать. Последней стадией инквизиционного процесса по Каролине было краткое судебное заседание, которое сводилось главным образом к вынесению приговора. О конкретной дате судебного заседания, на котором должна была решаться его судьба, обвиняемому сообщалось за 3 дня, «дабы ОН мог заблаговременно подумать о своих грехах, раскаяться и исповедаться в них» (ст. 79). Накануне дня вынесения приговора судьи и судебные заседатели после подробного изучения всех протоколов дела совещались между собой и решали, какой приговор должен быть вынесен по данному делу. Судебные писцы оформляли письменный приговор. В установленный день по сложившейся средневековой традиции «В присутствии всего народа» с соблюдением особых ритуалов судьи выходили на площадь под звон колоколов, главный судья должен был держать в руках жезл или меч.

На судебном заседании как обвиняемый, так и истец (если дело было возбуждено по его жалобе) могли иметь своих представителей (ходатаев, адвокатов), которые приносили присягу (ст. 88). Согласно ст. 90 если обвиняемый ранее сознался в содеянном деянии или были собраны все доказательства по делу, свидетельствующие о его виновности, то ни он сам, ни его представитель не могли просить суд ни о чем, кроме помилования. Если же обвиняемый не сознался в преступлении или имеются определенные доказательства, которые могут его оправдать, то, помимо простого помилования, он сам или его представитель устно или письменно могли просить судью еще раз тщательно изучить содержание иска и возражения, а также все доказательства по делу, свидетельствующие, с его точки зрения, о его невиновности (ст. 90). После очередного краткого изучения судьями материалов дел а и внесения (при необходимости) изменений в приговор судебный писец публично и в торжественной форме зачитывал приговор . После этого судья должен был преломить свой жезл и передать осужденного палачу. Далее суд вставал и принимались все меры, чтобы палач мог под надежной охраной и в безопасности привести приговор в исполнение. Затем палач должен спросить судью, правильно ли он совершил казнь, а судья должен ответить следующим образом: «Так как ты казнил согласно приговору и праву, то и да будет так» (ст. 94-98). Некоторые германские правоведы видят в формализованной и торжественной процедуре вынесения приговора по Каролине лишь своеобразный средневековый ритуал. Однако в последнее время в германской историко-правовой науке возобладала точка зрения о том, что подобная «Публичность» вынесения приговора в Средние века была чрезвычайно важна, поскольку служила его «легитимации». Согласно ст. 202 Каролины после окончания процесса все протоколы дела и приговор должны были храниться в особом хранилище в суде, чтобы при необходимости с ними можно было ознакомиться. Приговор по Каролине мог быть вынесен и заочно (т. е. в отсутствие обвиняемого, например если он сбежал на стадии расследования). Согласно ст. 206 далее по решению суда происходили опись и арест имущества сбежавшего преступника (его семья, однако, должна была регулярно получать из этого имущества необходимое пропитание ).

Под контролем суда должно было находиться и обнаруженное в ходе расследования «награбленное и украденное имущество», если вор не будет найден. Местным властям категорически запрещалось присваивать себе найденное украденное имущество. Если какой-либо человек смог доказать, что данное имущество принадлежит ему и что оно было у него «Похищено воровски м или разбойным путем», то это имущество должно быть немедленно ему возвращено. Причем согласно ст. 209 в отношении подобного украденного имущества не действовал срок давности. Каролина также отменяла и действовавший во многих германских княжествах «дурной» обычай возлагать на жителей конкретной местности обязанность за свой счет строить и поддерживать в надлежащем состоянии виселицы дл я приведения в исполнение приговоров суда. Отныне местные власти должны были оплачивать подобную деятельность. Таким образом, необходимо отметить, что, несмотря на «гуманистическую>) направленность ее отдельных положений, в целом Каролина - классический правовой документ эпохи позднего Средневековья: ее процессуальные нормы и положения материального уголовного права носят явно выраженный карательный характер, отражают стремление властей пресечь всякое сопротивление и инакомыслие в обществе Каролина рекомендует судьям обращаться в случаях возникновения затруднений при выборе наказания, соответствующего характеру преступления, и при отсутствии в ней необходимых норм за советом к знатокам права. В упомянутой выше статье 104 Каролины судьям разрешается в ситуации, когда имперское право устанавливает уголовное наказание, неприемлемое по обстоятельствам данного места и времени, “назначать и осуществлять наказания по своему усмотрению, соответственно обстоятельствам и злостности преступления”.

Учитывая, что наказания, которые предписывало имперское право Германии, были чрезвычайно жестокими, сводились, в основном, к различным причинявшим глубокие физические страдания формам смертной казни и нанесению увечий телу осужденного, дозволение судьям отступать от норм этого права и руководствоваться своим усмотрением создавало возможность вынесения преступнику более гуманного приговора. О том, что Каролиной предполагается в данном случае именно смягчение приговора, свидетельствуют содержащиеся в рассматриваемой норме ссылки на справедливость и общее благо. Судьям позволяется назначать наказания по своему усмотрению именно “из любви к справедливости и в стремлении к общему осуществлять наказания по своему усмотрению”, Каролина следующей же нормой ограничивает свободу судейского произвола. “В особенности надлежит иметь в виду, — говорится в заключении статьи 104 (CIV), — что во всех тех случаях, когда Наше императорское право не устанавливает и не допускает смертной казни и какого-либо другого телесного, увечащего или позорящего наказания (или в подобных им), судья и судебные заседатели также не должны никого приговаривать к смертной казни или прочим уголовным наказаниям”.

Таким образом, инквизиционный процесс, закрепленный в правовых нормах Каролины, не был запрограммирован ни на непременное осуждение обвиняемого, ни на жестокий приговор в отношении лица, признанного виновным в преступлении. При анализе текста Каролины следует особое внимание обращать на такие статьи, как, например, 155 (CLV), в которой говорится: “Если будет заключен в тюрьму кто-либо, ранее объявленный опальным за убийство, согласно обычаю иных мест, и в тюрьме будет просить разрешения доказать свою невиновность соответственно постановлениям вышеприведенных статей об оправдании, то ему должно быть дозволено доказать это, невзирая на то, что он ранее был признан опальным за убийство”. Для более правильной оценки норм Каролины, регламентирующих ход инквизиционного процесса, следует учесть также следующее заявление, содержащееся в статье 218 (CCXVIII): “Во многих уголовных судах обнаружены многообразные злоупотребления, подобные приведенным, так что тюрьмы применяются не для охранения, а для вящего наказания захваченных и брошенных туда. Иной раз также власти без достаточных улик хватают и сажают в тюрьму честных людей, ранее не опороченных и не имеющих дурной славы, и действуют при таких арестах наскоро и опрометчиво, причиняя тем ущерб чести арестованных”. Таким образом, назначение Каролины заключалось не в том, чтобы утвердить инквизиционный процесс в деятельности германских судов — этот процесс не был новым для Германии первой трети XV века, ко времени принятия Каролины он имел уже довольно широкое распространение в судебной практике. Уголовно-судебное уложение Карла V призвано было поставить инквизиционный процесс в такие правовые рамки, чтобы он не превращался в инструмент расправы над людьми невиновными, но по каким-то причинам ставшими неугодными местным властям. Внимательное и непредубежденное чтение текста Каролины позволяет сделать вывод о том, что красивое, похожее на женское имя, название этого правового памятника совсем не находится в противоречии с содержанием его норм. Каролина не только не делала инквизиционный процесс более устрашающим, но скорее облагораживала это явление, которое несправедливо, по моему мнению, представляется в современной литературе как символ всего самого мрачного в истории западноевропейского Средневековья.

Последующее развитие уголовного и уголовно-процессуального права в Германии проходило под знаменем его дальнейшей гуманизации. В ходе партикулярной унификации права в середине – второй половине XVIII в. в отдельных германских государствах произошла четкая регламентация применения или полная отмена пыток. Этот процесс в значительной мере был обусловлен влиянием гуманистических идей итальянских, французских и германских просветителей: Ч . Беккариа, Ш. Монтескьё , Вольтера, Ж. Ж. Руссо, Х. Томазия, Х. Вольфа и др. Первым германским государством , официально запретившим применение пыток в уголовном судопроизводстве , стала Пруссия (1740 г.) . Определенные «шаги» в этом направлен и и были сделаны и в Австрии с принятием в 1768 г. по приказу императрицы Марии-Терезии Уголовно-судебного уложения (Constitutio criminalis Theresiana). Здесь новация состояла в детальном законодательном регулировании самих методов осуществления и продолжительности применения «правомерной» пытки с целью исключения произвола судебных чиновников. Полная отмена пыток в Австрии произошла в 1776 г. при императоре Иосифе 2.