§ 7. Суд оракула

Юридическую силу при разрешении конфликтов между индивидами имели в Древнем Египте, начиная со времени правления XIX династии, изречения оракулов. Несколько случаев применения такой процедуры для урегулирования взаимоотношений в древнеегипетском обществе описаны на папирусе № 10335, хранящемся в настоящее время в Британском музее. Вот описание одного из них:

«Второй год правления царя, третий месяц акхета, первый день. Слуга Амунемуиа взывает к Аммону Ре-Кхенти¹⁹ на его прекрасном празднике, фестивале Харим, говоря: “Помоги мне, Аммон Ре-Кхенти, мой добрый и возлюбленный господин! Надзиратель за скотом алтаря заставил меня остаться здесь, в Ре-Кхенти, у жителей, охраняя его склад и выполняя его обязанности; и люди пришли ко мне ночью и украли пять туник моей цветной одежды. Мой добрый и возлюбленный господин, кто мне возвратит украденное?” И бог очень приветливо кивнул. И слуга Амунемуиа повторил ему (имена) всех жителей городка; и бог кивнул при (имени) земледельца Петхауемдиамуна, говоря, что это он их украл. И земледелец Петхауемдиамун сказал в присутствии бога: “Это ложь, это не я украл их”. И бог был чрезвычайно разгневан». После этого Петхауемдиамун представал перед богами Аммоном двух других округов Фив и оба раза оракул объявлял его виновным в воровстве. Затем он еще раз предстал перед Амоном Ре-Кхенти и, обратившись к нему с просьбой о помощи, спросил: «Это я взял одежду?» Бог в ответ приветливо кивнул и сказал: «Это он взял их». И назначил ему телесное наказание, которое надлежало исполнить в присутствии горожан. Тогда Петхауемдиамун произнес клятву в присутствии бога и признался в совершенной краже. По завершении данной процедуры преступник предстал перед инспектором дома по перевозке царского трона, который назначил ему сто ударов пальмовой палкой. Выдержав их, Петхауемдиамун дал следующую клятву: «Если я возьму назад то, что я сказал, пусть меня бросят крокодилу».

В своем анализе описанных сцен публикатор приведенного текста Айлуорд Блэкмэн обратил внимание на тот факт, что обвиняемый в преступлении богом Петхауемдиамун без каких-либо колебаний отвергает данное обвинение. «Это бросает интересный свет на отношение сознания египтян к божественности, — замечает ученый; — он, очевидно, думал, что может предпринять попытку обмануть бога с таким же успехом, как попытаться обмануть чиновника».

От эпохи «Нового царства» сохранилось немало обращений египтян к богам с просьбой вернуть имущество, украденное ворами. Так, в одно из них, датируемое временем правления фараона Рамсеса IV, говорится о том, что воры проникли в дом и «украли 2 больших печения и 3 ломанных печения, разлили масло, открыли амбар с полбой», украли какую-то вещь из свинца, «вошли в береговой склад и украли часть вчерашнего хлеба керешт и вылили масло. В другой день «вошли в склад и украли 3 больших хлеба, 8 печений саб и сосуд с печением, утащили пивной сосуд…». Перечислив украденное, египтянин обращался к богу: «О, мой владыка, верни мне все утраченное мной».

Перечень украденных вещей показывает, что обращение к богу об их возврате исходило от небогатого человека. Документы свидетельству, что чаще всего именно такие люди обращались к оракулам в храмах для разрешения тех или иных бытовых конфликтов.

И. М. Лурье, специально изучавший суд оракулов, отмечал, что «подавляющее большинство известным нам решений богов по судебным делам касаются имущественных споров». В условиях Древнего Египта это были, в основном, споры о земле и о воде.

Суд оракула позволял жрецам поддерживать свое влияние на низшие слои населения — слуг, простых работников, ремесленников, жрецов начальных ступеней. Государственные чиновники, исполнявшие судебные функции благосклонно относились к божественному суду. Более того, бывали случаи, когда они сами передавали какой-либо рассматривавшийся ими спор на решение оракулу. И это вполне объяснимо. Права мелких производителями на земельные участки и на распоряжение водой регулировались преимущественно обычным правом. Следовательно, споры о них могли успешнее разрешаться в местных судах. Суд оракула являлся самым авторитетным среди них и при решении имущественных споров был эффективнее суда чиновника. Такие споры затрагивали, как правило, интересы многих людей, их трудно было решать на основе одних законов. Они всегда были чреваты острыми конфликтами, поэтому в интересах сохранения стабильности общественной жизни их старались не оставлять нерешенными. Суд оракула, покоившийся на правосознании и представлениях о справедливом, был гибким. Это позволяло найти решение самому запутанному имущественному спору. Авторитет же данного суда обеспечивал высокую степень признания вынесенного им решения со стороны общества.