объясняется особое внимание высшей судебной инстанции, которое уделяется нормам ст. 165.1 ГК РФ. В Постановлении Пленума ВС РФ N 25 имеется целый ряд разъяснений, посвященных практике применения законоположений о юридически значимых сообщениях (п. 63 - 68).

Вчастности, внимание судов обращено на то, что юридически значимое сообщение, адресованное гражданину, должно быть направлено по адресу его регистрации по месту жительства или пребывания либо по адресу, указанному самим гражданином (например, в договоре), либо его представителю. Однако если лицу, направляющему сообщение, известен адрес фактического места жительства гражданина, сообщение может быть направлено по такому адресу.

Индивидуальному предпринимателю или юридическому лицу юридически значимое сообщение направляется по адресу, указанному в Едином государственном реестре, в котором они зарегистрированы, либо по адресу, указанному самим индивидуальным предпринимателем или юридическим лицом.

При этом адресат юридически значимого сообщения (гражданин, индивидуальный предприниматель, юридическое лицо) несет риск последствий неполучения такого сообщения, если оно доставлено по надлежащему адресу, а также риск отсутствия по указанному адресу своего представителя. В Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 63) специально подчеркивается, что сообщения, доставленные по надлежащим адресам, считаются полученными даже в тех случаях, когда лицо, которому адресовано сообщение, фактически не проживает или не находится по соответствующему адресу.

Вместе с тем если лицо, которому было адресовано юридически значимое сообщение, своевременно его получило и ознакомилось с его содержанием, то в дальнейшем указанное лицо не вправе ссылаться на то, что сообщение было направлено по неверному адресу или в ненадлежащей форме.

Содержащиеся в ст. 165.1 ГК РФ законоположения о юридически значимых сообщениях носят диспозитивный характер и подлежат субсидиарному применению, о чем свидетельствует п. 2 ст. 165.1 ГК РФ, согласно которому правила данной статьи применяются, если иное не предусмотрено законом или условиями сделки либо не следует из обычая или из практики, установившейся во взаимоотношениях сторон.

Всвязи с этим в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 64) рассматривается наиболее типичная ситуация, когда адрес доставки сообщений предусматривается сторонами в заключенном ими договоре. Речь идет о ситуациях, когда договором определено, что юридически значимые сообщения, связанные с возникновением, изменением или прекращением обязательств, основанных на договоре, направляются стороной контрагенту по этому договору исключительно по указанному в нем адресу или исключительно предусмотренным договором способом. В таких случаях, как разъясняется в Постановлении, направление сообщения по иному адресу или иным способом не может считаться надлежащим, если лицо, направившее сообщение, не знало и не должно было знать о том, что адрес, указанный в договоре, является недостоверным.

Нельзя не отметить также разъяснение, которое выходит за рамки ст. 165.1 ГК РФ, но представляется весьма полезным для практики. Оно касается способа направления юридически значимого сообщения и его формы (естественно, если они не определены законом, договором или обычаем). Согласно п. 65 Постановления Пленума ВС РФ N 25 юридически значимое сообщение может быть направлено в том числе посредством электронной почты, факсимильной и другой связи либо с использованием иной формы, соответствующей характеру сообщения, при условии что можно достоверно установить, от кого исходило сообщение и кому оно адресовано. В качестве наиболее типичных примеров различных возможных форм юридически значимых сообщений в этом пункте Постановления приведены публикация на сайте хозяйственного общества в сети Интернет информации, адресованной участникам общества, а также размещение на специальном стенде информации об общем собрании собственников помещений в многоквартирном доме.

ВПостановлении Пленума ВС РФ N 25 приведен также пример (весьма типичный) действия законоположения о том, что сообщение считается доставленным и в тех случаях, если оно поступило лицу, которому оно направлено, но по обстоятельствам, зависящим от него, не было ему вручено или адресат не

ознакомился с ним. Согласно п. 67 Постановления сообщение должно признаваться доставленным, если

адресат уклонился от получения корреспонденции в отделении связи, в связи с чем она была возвращена по истечении срока хранения.

Недействительность сделок

В Концепции развития гражданского законодательства РФ, которая служила основой для подготовки предложений об изменении ГК РФ, в том числе и законоположений о недействительности сделок, указывалось: "В настоящее время споры о признании сделок недействительными по различным основаниям приобрели массовый характер. Значительная часть этих споров инициируется недобросовестными лицами, стремящимися избежать исполнения принятых на себя обязательств. В этой связи необходимо предпринять законодательные меры, направленные на исправление складывающегося положения" <1>.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства РФ. С. 38.

Такие "законодательные меры, направленные на исправление положения" можно обнаружить уже в первой статье, "открывающей" § 2 гл. 9 ГК РФ "Недействительность сделок", содержащий общие положения об оспоримых и ничтожных сделках (ст. 166 ГК РФ).

Так, в п. 2 ст. 166 ГК РФ (среди иных положений об оспоримых сделках) содержится правило, согласно которому "сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли".

В Постановлении Пленума ВС РФ N 25, к сожалению, не разъясняется порядок применения приведенного законоположения, хотя соответствующий пункт, ему посвященный, там присутствует (п. 72), но представляет собой по сути цитату этого законоположения: "Сторона сделки, из поведения которой явствует воля сохранить силу оспоримой сделки, не вправе оспаривать эту сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать, когда проявляла волю на сохранение сделки (пункт 2 ст. 166 ГК РФ)".

Вот одна из проблем, достойная внимания высшей судебной инстанции, которая непременно возникнет в судебной практике при применении рассматриваемого законоположения. Как известно, положения Кодекса о недействительности сделок (§ 2 гл. 9 ГК РФ) применяются к договорам, если иное не установлено правилами об отдельных видах договоров, а также положениями ст. 431.1 ГК РФ (п. 1 названной статьи). В соответствии с п. 2 ст. 431.1 ГК РФ сторона, которая приняла от контрагента исполнение по договору, связанному с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и при этом полностью или частично не исполнила свое обязательство, не вправе требовать признания договора недействительным; исключение составляют лишь случаи признания такого договора недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 173 , 178 и 179 ГК РФ, а также когда предоставленное другой стороной исполнение связано с заведомо недобросовестными действиями этой стороны.

Соотношение приведенных правовых норм (п. 2 ст. 166 и п. 2 ст. 431.1 ГК РФ) при применении их к конкретным спорным ситуациям, возникающим на практике, безусловно, представляет собой определенную проблему. На первый взгляд, определяя соотношение указанных норм, можно было бы ограничиться простым суждением о том, что в п. 2 ст. 431.1 приведен частный (специальный) случай, по отношению к которому действует субсидиарно общее правило, содержащееся в п. 2 ст. 166 ГК РФ. Но не все так просто. Очевидно, что из того факта, что сторона приняла от контрагента исполнение по договору, "явствует ее воля сохранить силу сделки". Однако еще в большей степени из поведения стороны "явствует воля" в случае, если и она исполнила (хотя бы частично) свое обязательство, но при этих условиях указанная сторона не лишается права оспорить договор по правилам п. 2 ст. 431.1 ГК РФ.

Возникает вопрос: может ли данная сторона (не только принявшая исполнение от контрагента, но и исполнившая свое обязательство) быть лишена права оспорить соответствующий договор на основании п. 2 ст. 166 ГК РФ? Но и этот вопрос не имеет однозначного ответа. Для вывода о том, что сторона не вправе оспаривать данный договор, одного того обстоятельства, что она приняла исполнение от контрагента и исполнила свое обязательство (тем самым продемонстрировав свою волю сохранить договор), еще недостаточно. Для этого необходимо дополнительно установить, что договор оспаривается именно по тому основанию, о котором эта сторона "должна была знать при проявлении ее воли", т.е. в момент принятия исполнения от контрагента (п. 2 ст. 166 ГК РФ).

Кроме того, за рамками нормы п. 2 ст. 431.1 ГК РФ имеется немало ситуаций, когда действие договора подтверждается стороной не путем принятия исполнения от контрагента, а любым иным способом, например в переписке сторон о мерах по организации исполнения договорных обязательств, путем предоставления обеспечения своих договорных обязательств, составления актов сверки взаиморасчетов, добровольной уплаты договорной неустойки и т.п.

Представляется, что во всех подобных случаях и, конечно, при условии, что договор оспаривается по тому

основанию, о котором стороне было известно (должно было быть известно) в момент совершения указанных

действий, требование стороны о признании договора недействительным должно быть отклонено судом в соответствии с п. 2 ст. 166 ГК РФ.

Если же договор (в качестве оспоримой сделки) оспаривается стороной, принявшей исполнение от контрагента и не предоставившей исполнение своего обязательства, то в удовлетворении такого требования должно быть отказано независимо от того, по какому основанию сторона требует признать договор недействительным и было ли ей известно об этом основании недействительности договора в момент принятия исполнения обязательства от контрагента. Как отмечалось ранее, исключения составляют лишь случаи признания договора недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 173, 178 и 179 ГК РФ, либо если предоставленное контрагентом исполнение связано с заведомо недобросовестными действиями (п. 2 ст. 431.1 ГК РФ).

Не будет лишним также напомнить, что норма, содержащаяся в п. 2 ст. 431.1 ГК РФ, подлежит применению лишь к договорам, связанным с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности. Следовательно, в случаях, когда оспариваются иные (обычные) гражданско-правовые договоры,

соответствующие правоотношения подпадают под прямое непосредственное действие п. 2 ст. 166 ГК РФ, если только иное не предусмотрено специальными правилами, регулирующими соответствующий вид договоров.

Вст. 166 (п. 5) ГК РФ имеется еще одна новелла, направленная на исправление ситуации, отмеченной в Концепции, когда возможность признания сделки недействительной широко используется недобросовестными лицами, стремящимися избежать исполнения принятых на себя обязательств. Речь идет о следующем законоположении: "Заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки".

Данная норма получила свое толкование в Постановлении Пленума ВС РФ N 25: согласно п. 70 Постановления сделанное в любой форме заявление о недействительности (ничтожности, оспоримости) сделки

ио применении последствий недействительности сделки (требование, предъявленное в суд, возражение ответчика против иска и т.п.) не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки.

Приведенное толкование п. 5 ст. 166 ГК РФ, к сожалению, оставляет много вопросов. Прежде всего это вопрос о соотношении данного законоположения с правилом, содержащимся в п. 2 этой же статьи, о том, что сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли.

Указанные законоположения (п. 2 и 5 ст. 166 ГК РФ) можно было бы четко разграничить, признав, что в последнем случае мы имеем дело с эстоппелем, когда сторона в силу закона лишается права ссылаться на определенные обстоятельства в подтверждение своих требований (в отличие от правила п. 2 ст. 166 ГК РФ, когда сторона лишается самого требования).

Однако такой подход был бы возможен, если бы высшая судебная инстанция дала ограничительное толкование: имеется в виду, что правило п. 5 ст. 166 ГК РФ подлежит применению только в тех случаях, когда рассматривается какой-либо иной спор (кроме прямого спора по требованию о признании сделки недействительной), в ходе которого истцом или ответчиком, действующими непосредственно, делается заявление о недействительности (ничтожности) сделки, породившей соответствующие спорные правоотношения. К примеру, одна из сторон сделки предъявляет исковое требование о взыскании с контрагента, принявшего исполнение обязательства, договорной неустойки или договорных процентов за неисполнение встречного обязательства, вытекающего из сделки, а последний в подтверждение своих доводов о необоснованности искового требования делает заявление о ничтожности сделки. В этом случае суд мог бы сделать вывод о недобросовестности действий контрагента, а его заявление о недействительности сделки признать не имеющим правового значения, поскольку его поведение (принятие исполнения, предложенного стороной сделки) давало основание другой стороне, исполнившей свое обязательство, полагаться на действительность сделки.

Другой пример. Сторона, исполнившая свое обязательство по сделке, требует по суду от контрагента возврата всего полученного в качестве реституции, ссылаясь на ничтожность сделки. И в этом случае судом может быть сделан вывод о том, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения в силу недобросовестности действий указанной стороны (истца по делу), которая своим поведением (предоставлением исполнения обязательства по сделке) давала основания контрагенту полагаться на действительность сделки.

Вприведенных примерах правило п. 5 ст. 166 ГК РФ может быть признано эстоппелем. Однако соответствующее законоположение (в особенности в интерпретации высшей судебной инстанции) выходит далеко за пределы эстоппеля, позволяя суду признавать не имеющим правового значения и заявление о недействительности сделки, выраженное в форме прямого искового заявления о признании сделки

недействительной.

Вместе с тем при таких условиях проблема соотношения правил п. 2 ст. 166 и п. 5 ст. 166 ГК РФ приобретает особую остроту, поскольку основания для их применения весьма сходны: и в том, и в другом случае поведение лица должно свидетельствовать о его воле сохранить сделку, что в первую очередь и дает основание другим лицам полагаться на действительность сделки. Несомненное сходство мы обнаруживаем и в правовых последствиях такой квалификации поведения соответствующего лица: либо данное лицо лишается права оспаривать сделку, либо его заявление о недействительности сделки признается не имеющим правового значения. Ведь подобное заявление в форме искового требования о признании сделки недействительной (что допускается п. 70 Постановления Пленума ВС РФ N 25) в случае признания его не имеющим правового значения (п. 5 ст. 166 ГК РФ) влечет отказ в удовлетворении искового требования, как и констатация того факта, что истец не вправе оспаривать сделку (п. 2 ст. 166 ГК РФ). В чем же можно обнаружить различия указанных законоположений?

Во-первых, в случае предъявления стороной, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, требования о признании этой сделки недействительной основанием к отказу в иске будет служить то

обстоятельство, что соответствующее лицо не имеет права по закону оспаривать соответствующую сделку, поэтому предъявление подобного требования противоречит императивной норме закона (п. 2 ст. 166 ГК РФ).

Основанием признания заявления лица о недействительности сделки не имеющим правового значения (если такое заявление выражено в форме требования о признании сделки недействительной) может служить констатация недобросовестности действий заявителя, которая по определению не признается нарушением закона (за исключением заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав, подпадающего под законодательный запрет злоупотребления правом). В частности, недобросовестность действий лица может состоять в том, что указанные действия давали основания другим лицам (прежде всего контрагенту по сделке) полагаться на действительность сделки.

Во-вторых, при рассмотрении требования о признании сделки недействительной, предъявленного стороной, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки (п. 2 ст. 166 ГК РФ), принципиальное значение приобретает то обстоятельство, по какому основанию эта сторона требует признать сделку недействительной. Ведь в этом случае сторона лишена права оспаривать сделку по тому основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли. Если же сделка оспаривается по иному основанию, о котором стороне стало известно уже после того, когда была проявлена ее воля, право оспорить сделку по такому основанию за ней сохраняется, а норма п. 2 ст. 166 ГК РФ не подлежит применению.

Возможность применения правила п. 5 ст. 166 ГК РФ, когда заявление стороны о недействительности сделки признается не имеющим правового значения, не зависит от того, по какому основанию предлагается считать сделку недействительной. Главное значение здесь имеет то обстоятельство, что действия лица, ссылающегося на недействительность сделки, признаются судом недобросовестными, в том числе по той причине, что его поведение после заключения сделки позволяло другим лицам полагаться на действительность сделки.

И наконец, в-третьих, правило, содержащееся в п. 2 ст. 166 ГК РФ, рассчитано лишь на оспоримые сделки; оно не подлежит применению в ситуациях, когда сторона (пусть и проявившая волю на сохранение силы сделки) оспаривает соответствующую сделку по основанию ее ничтожности, к примеру, как притворную сделку (п. 2 ст. 170) либо сделку, противоречащую закону и нарушающую права третьих лиц (п. 2 ст. 168 ГК РФ).

Иное дело законоположение п. 5 ст. 166 ГК РФ, сфера действия которого не ограничена кругом оспоримых сделок. Напротив, она максимально приспособлена для случаев ничтожных сделок. Ведь в этих случаях для признания сделки недействительной не требуется решения суда, а достаточно простого заявления (например, в отзыве на иск) о ничтожности сделки.

В Постановлении Пленума ВС РФ N 25 имеется толкование законоположения об оспоримых и ничтожных сделках (п. 1 ст. 166 ГК РФ): сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания.

По общему правилу оспоримая сделка может быть признана недействительной, если она нарушает права или охраняемые законом интересы лица, оспаривающего сделку, в том числе повлекла неблагоприятные для него последствия. Однако в двух случаях: когда сделка оспаривается по основаниям, предусмотренным ст. 173.1 (недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления) или п. 1 ст. 174 (недействительность сделки, совершенной с нарушением ограничений полномочий представителя или органа юридического лица), - от лица, оспаривающего сделку, не требуется представления доказательств наступления таких неблагоприятных последствий. В Постановлении (п. 71) данное обстоятельство объясняется тем, что в этих двух случаях нарушение прав и охраняемых законом интересов лица заключается соответственно в отсутствии согласия, предусмотренного законом, или нарушении ограничения полномочий представителя или лица, действующего от имени юридического лица без доверенности.

Сучетом особенностей оспоримой сделки в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 разъясняется, что отказ

виске на том основании, что требование истца основано на оспоримой сделке, возможен только при

одновременном удовлетворении встречного иска ответчика о признании такой сделки недействительной или наличии вступившего в законную силу решения суда по другому делу, которым такая сделка признана недействительной.

А применительно к ничтожной сделке судам предложено учитывать, что возражение ответчика о том, что требование истца основано на ничтожной сделке, оценивается судом по существу независимо от истечения срока исковой давности для признания этой сделки недействительной (п. 71 Постановления Пленума ВС РФ N 25).

В ходе реформы гражданского законодательства были существенно изменены общие положения о недействительности сделки, не соответствующей закону или иным правовым актам. Суть изменений состоит в том, что существовавшая ранее презумпция ничтожности такой сделки заменена на презумпцию ее оспоримости. В силу ст. 168 ГК РФ ничтожной является такая сделка, которая одновременно нарушает публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, если из закона не следует, что такая сделка оспорима. Во всех остальных случаях сделка, нарушающая требования закона или иного

правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью соответствующей сделки.

Надо сказать, что в ст. 168 ГК РФ (в редакции законопроекта, принятого в первом чтении) предусматривался еще один исключительный случай, когда сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, должна была считаться ничтожной, а именно если законом или иным правовым актом, требования которого нарушены, установлено, что соответствующая сделка является недействительной.

Причины, по которым данная норма была исключена из окончательного текста ст. 168 ГК РФ, неизвестны, однако совершенно очевидно, что эта норма была необходима, поскольку в самом ГК РФ имеется немало норм, предусматривающих, что нарушение установленных ими требований влечет недействительность (ничтожность) соответствующих сделок (например, ст. 165, 391, 550, 560, 592, 820 и некоторые другие). Естественно, в подобных случаях сделки, нарушающие требования таких норм, должны считаться ничтожными. Ошибка, допущенная законодателем, могла быть исправлена лишь путем надлежащего судебного толкования соответствующих норм.

Это было сделано в Постановлении Пленума ВС РФ N 25. В п. 73 Постановления приводится большой (незакрытый) перечень статей ГК РФ, нарушение требований которых в силу прямого указания закона влечет ничтожность сделок. Правда, в этом разъяснении хотелось бы видеть и общий вывод о том, что во всех случаях, когда законом или иным правовым актом, требования которого нарушены, установлено, что сделка является недействительной, соответствующие сделки должны считаться ничтожными.

Вместе с тем в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 имеются разъяснения в отношении ряда других случаев (в том числе не упомянутых в ГК РФ), когда сделки, противоречащие требованиям закона или иного правового акта, должны считаться ничтожными.

Так, согласно п. 74 Постановления договор, условия которого противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательств, может быть квалифицирован как ничтожный полностью или в соответствующей части даже в том случае, если в законе не содержится прямого указания на его ничтожность. Данный вывод иллюстрируется конкретным примером ничтожного условия договора доверительного управления имуществом, которым установлено, что по истечении срока договора имущество, переданное в доверительное управление, переходит в собственность доверительного управляющего.

Ничтожными также предлагается считать условия сделки, заключенной с потребителем, не соответствующие актам, содержащим нормы гражданского права, обязательные для сторон при заключении и исполнении публичных договоров, а также условия сделки, при совершении которой был нарушен явно выраженный законодательный запрет ограничения прав потребителей (п. 76 Постановления).

Впрочем, приведенные примеры ничтожных сделок (отдельных условий сделок), как представляется, вполне могут быть квалифицированы по п. 2 ст. 168 ГК РФ как сделки, противоречащие закону и одновременно посягающие на публичные интересы.

Кстати сказать, в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 предпринята попытка определить эти самые публичные интересы. Согласно п. 75 Постановления применительно к ст. 166 и 168 ГК РФ под публичными интересами, в частности, следует понимать интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды. Здесь же (правда, почему-то не в рамках общего определения публичных интересов, а отдельно) говорится, что сделка, при совершении которой был нарушен явно выраженный запрет, установленный законом, является ничтожной как посягающая на публичные интересы. В качестве примеров таких сделок приведены сделки о залоге или об уступке требований, неразрывно связанных с личностью кредитора (п. 1 ст. 336, ст. 383 ГК РФ), а также сделки о страховании противоправных интересов.

В этом же пункте сформулировано и общее негативное правило об определенных сделках, которые недопустимо признавать нарушающими публичные интересы: само по себе несоответствие сделки

законодательству или нарушение ею прав публично-правового образования не свидетельствует о том, что

имеет место нарушение публичных интересов.

Целый ряд разъяснений, которые содержатся в Постановлении Пленума ВС РФ N 25, посвящены общим положениям о последствиях недействительности сделок.

Как известно, ранее суду было предоставлено неограниченное право применять последствия ничтожной сделки по собственной инициативе. В связи с этим в Концепции развития гражданского законодательства РФ указывалось: "В настоящее время столь широкие полномочия суда представляются избыточными. Применение последствий недействительности сделки является субъективным правом, принадлежащим лицам, права и законные интересы которых защищаются путем реализации этого права. Участники гражданских правоотношений свободны в осуществлении своих прав. Поэтому по общему правилу суд не должен иметь права применять последствия ничтожной сделки по собственной инициативе (при отсутствии соответствующего иска заинтересованного лица)" <1>.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства РФ. С. 38 - 39.

том, что суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных случаях, предусмотренных законом.

Процессуальный порядок применения данной нормы, который делает ограничение полномочий суда по применению последствий ничтожной сделки по своей инициативе четким и прозрачным, предусмотрен в п. 79 Постановления Пленума ВС РФ N 25, где сказано, что по смыслу ст. 56 ГПК РФ и 65 АПК РФ при решении вопроса о применении по своей инициативе последствий недействительности ничтожной сделки суду следует вынести указанный вопрос на обсуждение сторон. А в мотивировочной части судебного решения должно быть указано, какие публичные интересы подлежат защите, либо должна содержаться ссылка на специальную норму закона, позволяющую применить названные последствия по инициативе суда.

Что касается применения последствий ничтожной сделки по требованию заинтересованных лиц (не по инициативе суда), то такое требование вправе предъявить сторона соответствующей сделки и (лишь в предусмотренных законом случаях) иное заинтересованное лицо (п. 3 ст. 166 ГК РФ). Правда, это законоположение в части права третьего лица требовать применения последствий ничтожной сделки истолковано в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 78) расширительно: в случаях (пусть и не предусмотренных законом), когда гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки, иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий ее недействительности может быть судом удовлетворен.

В исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес), защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке. Отсутствие этого указания в исковом заявлении служит основанием для оставления его без движения.

Очевидно, что приведенное толкование п. 3 ст. 166 ГК РФ само нуждается в дополнительных разъяснениях.

Во-первых, трудно себе представить ситуацию, когда все гражданское законодательство не предусматривало бы возможность применения какого-либо способа защиты нарушенного гражданского права. К сожалению, примеры подобных ситуаций в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 не приведены.

Во-вторых, невозможность применения какого-либо из известных способов защиты нарушенного права зачастую возникает в силу обстоятельств, зависящих от самого субъекта этого права, который в этом случае прибегает к использованию "запасного варианта", в том числе в виде требования о применении последствий ничтожной сделки. За примерами далеко ходить не надо, ибо в судебной практике часто встречаются дела по требованию собственника о применении последствий ничтожной сделки по отчуждению принадлежащего ему имущества не уполномоченным им лицом (к примеру, арендатором) третьему лицу. Казалось бы, в данном случае нарушенное право собственности должно защищаться собственником путем предъявления виндикационного иска к третьему лицу (владельцу имущества).

Однако представим себе на минуту, что указанное третье лицо имеет все признаки добросовестного приобретателя либо трехлетний срок исковой давности для истребования собственником своего имущества истек. При такой ситуации защита нарушенного права собственности "возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки" (как указано в Постановлении Пленума ВС РФ N 25), поскольку в этом случае после реституции, когда имущество будет передано отчуждателю - неуполномоченному лицу, собственник сможет добиться возвращения своего имущества. Ведь лицо, отчуждавшее чужое имущество, ни при каких условиях не может быть признано его добросовестным приобретателем, а срок исковой давности для истребования от него имущества потечет заново с момента, когда спорное имущество поступит в его владение (впрочем, если в роли отчуждателя выступил арендатор, то вместо виндикационного иска собственник

как арендодатель сможет потребовать возврата переданного в аренду имущества).

Думается все же, что в приведенном примере суд должен отклонить требование собственника о применении последствий ничтожной сделки. Определенным ориентиром для судебной практики здесь может служить правовая позиция, высказанная Конституционным Судом РФ в одном из постановлений, суть которой состоит в том, что права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные ст. 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и т.п.) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 ст. 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой и В.М. Ширяева".