Учебный год 22-23 / васьковский толкование-2
.pdfтексте без малейшего их изменения, ибо в законе не столько изящество слога, сколько сила и важность его, а для важности древность драгоценна". Ввиду этого, убедясь из общего смысла 37 статьи в том, что она указывает причины недействительности браков, следует признать, что термины "незаконный" и "недействительный" означают одно и то же понятие.
Другой пример. Ст.574 Гражданских законов гласит:
"Как по Общему закону никто не может быть без суда лишен прав, ему принадлежащих, то всякий ущерб в имуществе и причиненные кому-либо вред или убытки, с одной стороны, налагают обязанность доставлять, а с другой стороны, производят право требовать вознаграждение".
Применив к этой статье стилистический анализ, можно убедиться, что слово "как" употреблено в ней в старинном смысле союза "так как", и что оно представляет собой не сравнительный, а причинный период, причем в первой части указывается основание той нормы, которая содержится во второй.
§ 3. Результат словесного толкования
Подвергнув норму словесному толкованию, мы узнаем ее словесный смысл. При этом может оказаться одно из двух: 1) что словесный смысл вполне ясен, или 2) что он неясен.
Словесный смысл представляется ясным тогда, когда норма, согласно своему грамматическому строению и установившемуся словоупотреблению, допускает только один безусловно точный и определенный способ понимания.
Возьмем для примера 44 ст. I ч. Х т.: "По смерти одного из супругов, оставшийся в живых может вступить в новый брак, если нет никаких законных к тому препятствий". Многие из слов, употребленных в этой статье, имеют по нескольку значений. Так, "брак" означает: 1) супружество, 2) негодный товар и 3) определение сортов товара; "вступить" значит: 1) войти, 2) начать ("вступить в бой") и 3) поступить ("вступило от овец прошение в приказ"); "живой" значит: 1) живущий, 2) подвижной, резвый, 3) отзывчивый ("живая газета"), 4) рельефный, яркий ("живо изобразить") и т. д. Однако эти слова, толкуемые в той связи, в какую они поставлены в приведенной статье, могут быть понимаемы только в одном, вполне определенном и точном смысле. Поэтому статья 44 должна быть признана ясной.
Напротив, если норма двусмысленна, или если она страдает неточностью и неполнотой, или же противоречит другим нормам, то она является неясной.
По окончании словесного толкования возникает важный вопрос, считать ли задачу толкования выполненной, когда словесный смысл нормы оказался ясным, и как быть, если он в каком-либо отношении неясен?
На этот вопрос наше законодательство дает два прямо противоположных ответа. Административные учреждения и должностные лица обязаны руководствоваться ясным
буквальным смыслом законов, а если закон неясен, то обращаться за разъяснением его смысла к начальству. Право толкования неясных законов принадлежит только высшим органам власти. Об этом была уже речь.
Общие губернские учреждения.
Ст.474. В случаях важных и чрезвычайных, встретив сомнение и недоразумение в смысле законов губернское правление по распоряжению губернатора приглашает, в свое Присутствие - Казенную палату и Управление государственных имуществ... составленное на сих основаниях общее присутствие губернских установлений рассуждает и делает постановление большинством голосов: настоит ли сомнение или недоразумение по предложенному предмету? Когда вопрос сей будет решен утвердительно, то губернское правление представляет дело на благоусмотрение Правительствующего Сената; если же присутствие решит, что недоразумения нет, то объясняет, в чем именно должно состоять исполнение, и губернское правление действует на сем основании, донося в том и другом случае Правительствующему Сенату. По вопросам более частным, по коим могло возникнуть сомнение, губернское правление может также ограничиться представлением через губернатора тому главному начальнику, к ведению коего предмет относится.
Ст.475 (по прод. 1906 г.). При сомнении насчет прямого смысла какого-либо закона, а также во всех прочих случаях губернское правление входит непосредственно с представлениями своими в Правительствующий Сенат.
В прежних изданиях Основных законов (1857 и 1892 гг.) была еще общая статья:
Ст.52. В случае неясности или недостатка существующего закона, каждое место и правительство имеет право и обязанность представлять о том по порядку своему начальству. Если встреченное сомнение не разрешается прямым смыслом закона, тогда начальство обязано представить Правительствующему Сенату или министерству по принадлежности.
В иное положение поставлены судебные учреждения. Они должны применять законы не по буквальному смыслу, а по действительному, внутреннему смыслу, и самостоятельно разрешать
встречающиеся при толковании законов затруднения, не смея обращаться за разъяснениями к высшим инстанциям.
Устав гражданского судопроизводства Ст.9. Все судебные установления обязаны решать дела по точному разуму действующих
законов, а в случае их неполноты, неясности, недостатка или противоречия основывать решения на общем смысле законов.
Ст.10. Воспрещается останавливать решения дела под предлогом неполноты, неясности, недостатка или противоречия законов. За нарушение сего правила виновные подвергаются ответственности, как за отказ в правосудии.
Ст.129. Мировой судья, по выслушании сторон, принимает в соображение все приведенные по делу обстоятельства, и, определив, по убеждению совести, значение и силу доказательств, постановляет решение, которое не должно противоречить закону.
Устав судопроизводства торгового Ст.327. Решения коммерческого суда утверждаются на законах; в тех же случаях, на кои нет
точных и ясных законов, дозволяется принимать в основание торговые обычаи и примеры решений, в том же суде последовавших и вступивших окончательно в законную силу.
Устав уголовного судопроизводства Ст.12. Все судебные установления обязаны решать дела по точному разуму существующих
законов, а в случае неполноты, неясности, или противоречия законов, коими судимое деяние воспрещается под страхом наказания, должны основывать решение на общем смысле законов.
Ст.13. Воспрещается останавливать решение дела под предлогом неполноты, неясности или противоречия законов. За нарушение сего правила виновные подвергаются ответственности, как за противозаконное бездействие власти (Уложения о наказаниях, ст.341-343).
Ст.119 ...Мировой судья... в применении к делу законов руководствуется правилами, постановленными в статьях 12 и 33 сего устава.
Правила об у стр. суд. ч. 12 июля и 29 дек. 1889, разд. I.
Ст.30. Судебные дела, отнесенные к ведению уездного члена окружного суда (ст.29), производятся порядком, предписанным в уставах гражданского и уголовного судопроизводства для мировых судебных установлений...
Те же правила, разд. II.
Ст.1. Судебные дела, подведомственных земским начальникам и городским судьям, рассматриваются и решаются на основании изложенных ниже правил с соблюдением общих положений, содержащихся в статьях 1-28 Устава гражданского судопроизводства и в статьях 2, и 8, 12 - 16, 18 - З3 устава уголовного судопроизводства.
Ст.88. Земский начальник или городской судья, по выслушиванию сторон, принимает в соображение все обстоятельства дела и представленные доказательства и, определив по внутреннему убежденно, значение и силу оных, постановляет решение, которое не должно противоречить закону.
Употребленное в 9 статье Устава гражданского судопроизводства выражение "точный разум закона" означает в противоположность "букве", или буквальному смыслу закона, внутренний, истинный его смысл. Такое противоположение вполне соответствует обычному словоупотреблению. Сам составитель Свода законов Сперанский противопоставлял разум закона буквальному смыслу его, замечая, что "буквальным смыслом закона но всегда выражается во всей полноте и точности внутренний его разум".*(14) Притом если бы законодатель желал сохранить прежний порядок толкования законов, он сослался бы в 9 ст. Устава гражданского судопроизводства на действовавшие раньше законы или повторил употребленное в них выражение: "по буквальному смыслу". Наконец, из мотивов к 10 ст. Устава гражданского судопроизводства видно, что составители Судебных уставов 1864 г." хотели санкционировать в 9 ст. принцип свободного толкования законов. Именно, они думали, что не вводят нового принципа, так как будто бы "по точному разуму ст.60 и 65 Основных законов, судебным местам следовало бы решать дела по смыслу существующих законов, а затем уже представлять, по ст.52 Законов основных, о неясности или недостатке закона своему начальству", и будто бы противоположный порядок "установился на практике вследствие того, что в I т. учр. сен. и во II т. о губ. учр. есть статьи, не вполне согласны с 60 и 65 ст. Основного закона". Хотя это мнение составителей Устава ошибочно, так как во всех указанных ими законах предписано буквальное толкование, однако оно свидетельствует, что в ст.9 Устава гражданского судопроизводства они хотели санкционировать принцип толкования законов по внутреннему смыслу.
По отношение к мировым и заменившим их судам закон употребляет другое выражение. Он не обязывает их постановлять решения "по точному разуму законов", а дозволяет постановлять "решения, которые не должны противоречить закону".
Это выражение не отличается ясностью.
Под "решением, которое не противоречит закону", можно понимать такое решение, которое не противоречит: 1) буквальному смыслу закона, или 2) внутреннему разуму его, или 3) общему смыслу законов.
Первое толкование нельзя принять, так как оно не согласуется с общим правилом толкования законов, установленным в 9 ст. Устава гражданского судопроизводства для всех судов, в том числе, следовательно, и для мировых, а это правило требует, как только что было выяснено, чтобы суды разрешали гражданские дела по внутреннему разуму законов и общему их смыслу. Нужно, значит, понимать ст.129 в том смысле, что решения мировых судей не должны противоречить ни внутреннему разуму, ни общему смыслу законов. Но это положение, в сущности, означает, что мировые судьи должны, подобно общим судам, основывать свои решения на внутреннем разуме и общем смысле законов. В самом деле, каждый случай может быть разрешен если не по смыслу одного какого-либо закона, то на основании общего смысла законов, т.е., посредством логического развития их. "Непредусмотренных законом случаев нет; а предусмотрены они прямо или косвенно, - в таких ли выражениях, которые понятны для судей сразу, или же так, что судья должен приложить труд для уразумения, - это безразлично. Коль скоро же все без исключения случаи имеют разрешение в законе, причем правильное разрешение может быть только одно, то, значить, каждое без исключения судебное решение может быть либо согласным с законом, либо противоречить ему; юридически немыслим ни один случай, который мог бы пройти "мимо" закона, ему не подчинившись, но вместе с тем и не противореча ему" (Боровиковский).
Отсюда следует, что мировые судьи тоже не могут ограничиваться словесным толкованием законов, а обязаны подвергать их реальному толкованию.
Так понимает 129 ст. и Сенат.
Мировые судьи обязаны каждый спор о праве гражданском разрушать силой того закона, которым право, подвергшееся спору, определено и ограждено" (гражд. 67 N 42).
"Ст.129 и 142 Устава гражданского судопроизводства не дают мировому суду права решения по делам гражданским основывать на одном безотчетном убеждении, но требуют, чтобы судебное решение оправдывалось соображениями, выведенными из обстоятельств дела и законов (72 N 895)".
"Если в решениях съездов не будут объяснены существенные обстоятельства дел, не будут приведены те законы или обычаи (ст.129 и 130 Устава гражданского судопроизводства, которые служили основанием состоявшегося решения, то Сенат при рассмотрении кассационных прошений об отмене решений по нарушению прямого смысла законов или неправильного его толкования, или, наконец, по несоблюдению существенных форм и обрядов судопроизводства, лишен был бы возможности судить о том, в какой мере заслуживает уважения объяснение просителя (66 N 69)".
"Съезд установил правило, не содержащееся в законах (83 N75)".
"Съезд придал... праву такое распространительное значение, какого оно... в силу означенной статьи иметь не может (87 N 30)". См. еще реш. N 71, 84 N 47, 73 N 64, 70 N 1717, 69 N 3376.
В таком же положении находятся уездные члены окружных судов, городские судьи и земские начальники, так как все они обязаны руководствоваться при разрешении гражданских дел правилами 9 и 129 ст. Устава гражданского судопроизводства.
Таким образом, задача подчиненных органов администрации ограничивается при толковании законов только установлением буквального, словесного смысла норм. Если он ясен, то норма должна быть применена, если неясен, то нужно обратиться за разъяснением ее по начальству.
Напротив, судебные учреждения не вправе останавливаться на буквальном смысле законов, а обязаны доискиваться их действительного, внутреннего смысла, соответствующего истинной воле законодателя. Будет ли буквальный смысл нормы ясен или неясен все равно, суды обязаны подвергнуть ее реальному толкованию либо для того, чтобы проверить, соответствует ли ясный смысл нормы ее внутреннему смыслу, либо для того, чтобы устранить неясность словесного смысла.
Гражданский кассационный департамент Сената неоднократно высказывал противоположное мнение: что если буквальный смысл закона ясен, то суд обязан руководствоваться им, не прибегая к дальнейшему толкованию, которое допустимо только в случае неясности буквального смысла (68 N 853, 71 N 394, 79 N 3, 80 N 107, 81 N 79, 86 N 77, 89 N 106, 90 N 77 и др.).
81 N 79: "Ввиду ясного смысла 2 пункта 1054 ст. т.X ч.I, указание просителя на то, что заключающиеся в устранении родственников и свойственников наследников по завещанию дел освобождения завещателя от всякого прямого или косвенного влияния при совершении завещания в пользу одних и во вред других наследников по закону не достигается, не может быть признано заслуживающим уважения. Суд обязан применять закон по точному его смыслу, он не может толковать его в другом смысле, которого он не имеет, хотя бы закон действительно не достигал той цели, которую имел в виду законодатель".
90 N 77: "Законы должны быть исполняемы по точному и буквальному смыслу оных, без всякого изменения или распространения".
Требуя применения законов по буквальному смыслу, Сенат ссылался иногда на правило 65 ст. Основных законов прежних изданий ("законы должны быть исполняемы по точному и буквальному смыслу оных..."), упуская из виду, что правила толкования, введенные Судебными уставами 1864 г., как законы позднейшие и специально установленные для судебных учреждений, отменили действие правила 65 ст. Основных законов. В последнем издании Основных законов (1906 г.) этого правила нет.
Однако во многих других решениях Сенат разрешал судам применять, и сам постоянно применял реальное толкование и к ясным по буквальному смыслу законам.
Реш. гр. касс. деп. 1880 N 109: "Палата обратилась для разъяснения точного разума 683 ст. не к смыслу тех выражений, в которых изложен этот закон, не к обсуждению внутреннего содержания того источника, из которого заимствовано это постановление, и не к уяснению цели, какую имел в виду законодатель при ее издании..."
79 г. N 3: "Так как буквальное содержание этого закона (2 п. 399 ст. 1 ч. Х т.) не дает прямого указания для разрешения спора в том или другом смысле, то палате следовало обратиться к точному его разуму".
1884 N 112: "При применении законов судебные места обязаны руководствоваться лишь точным разумом, уяснению же смысла, разума закона служит та цель, для которой закон этот издан".
89 N 131: "За силою 9 ст. Устава уголовного судопроизводства и по неоднократным разъяснениям Сената (реш. 1882 N 14 и 128, 1884 N 112 и 126, 1885 N 3 и др.), при толковании и аналогичном применении законов могут быть принимаемы к руководству и послужившие им основанием мотивы и соображения".
85 N 76: "Истинный смысл 1 п. 737 ст. Устава гражданского судопроизводства, познаваемый не столько по тексту его, сколько сопоставлением его с другими законами и усвоением его цели..."
1900 N 26: "По буквальному смыслу содержания ст.555 Гражданского кодекса, она имеет в виду лишь третьих лиц в указанном смысле. Но, толкуя этот закон по общему его смыслу (ст. 9 Устава гражданского судопроизводства), нельзя не признать, что в основании его лежит такой принцип, который вполне применим и к случаю, возникшему в настоящем деле" См. 1890 N 78; угол. 68 N 145, 69 N 101, 69
N 117.
Глава V. Реальное толкование
§ 1. Задачи и средства реального толкования
После того, как словесное толкование выполнило свою задачу и определило словесный смысл какой-либо нормы, наступает очередь реального толкования, имеющего целью раскрыть действительный, внутренний смысл ее с помощью всех данных, способных пролить свет на действительную мысль законодателя.
Эти данные сводятся к следующим категориям.
1.Каждая норма представляет собою только звено в общей цепи законодательства и соединена
сдругими нормами более или менее тесными логическими узами. "Отдельные положения права связаны между собой и являются членами более крупного целого. Они производят известный эффект в соединении с другими положениями, и только в этом соединении получают свое истинное освещение" (Регельсбергер).
Логическое отношение между нормами бывает различно: одна норма может развивать и дополнять другую, распространять или ограничивать ее в том либо ином направлении, подтверждать и обосновывать или, наконец, противоречить ей.
Примеры. Ст.558 Х т. 1 ч. гласит: "Владение, на которое нет притязаний от посторонних лиц, называется бесспорным; в противном случае оно почитается спорным". Следующая 559 ст. разъясняет эту норму: "Притязания посторонних лиц на имущество тогда только делают владение спорным, когда поступили в судебные места не только явочные, но и исковые прошения".
Ст. 397 (п.7) Х т. 1 ч. выставляет общее положение, что "благоприобретенным считается имущество, собственным трудом и промыслом нажитое", а ст.39 9 (п.3 и 4) ограничивает это положение, устанавливая из него изъятие и объявляя родовыми имущества, купленные у родственников, и строения, возведенные владельцем на родовой земле.
Отношение нормы к общей системе права, выражающееся в логической связи между нормами, вполне соответственно называть логическим элементом толкования.
2. Не только логическая связь с другими нормами, но и место, занимаемое нормой среди них и вообще в системе законодательства, отражается на ее значении. Смотря по тому, в каком отделе, в
какой главе, под какой рубрикой, между какими нормами помещено данное правило, оно получает разный смысл, расширяясь или отменяясь в круге своего действия, приобретая те или иные оттенки. "В законах рубрика каждой главы служит для содержащихся там постановлений тем же, чем является знамя для солдат, принадлежащих к какому-нибудь отряду: она определяет предмет и объем своих постановлений". (Roels)
Пример. Ст.21 Гражданского закона гласит: "Запрещается вступать в четвертый брак". По своему ясному буквальному смыслу она относится ко всем гражданам. Однако из того обстоятельства, что она помещена в главе "О браке между лицами православного исповедания", вытекает, что она имеет в виду только православных.
Положение нормы в системе права можно назвать систематическим элементом толкования.
3. Каждый закон чем-либо вызван, на чем-либо основан, имеет свою причину (causa) или, как принято выражаться, основание (ratio, Grund). Этим общим термином объемлются несколько понятий и притом совершенно различных.
А. В логическом смысле основанием нормы служит какое-либо общее юридическое положение, из которого она вытекает, как логически необходимое следствие из большой посылки силлогизма. Это общее положение обыкновенно называется юридическим принципом (ratio quris. Rehtsqrudsatz) и представляет собой формально юридический элемент толкования.
Так, напр., в ст.574 Хт. 1ч. говорится: "Как по общему закону никто не может быть без суда лишен прав, ему принадлежащих, то всякий ущерб в имуществе и причиненные кому-либо вред или убытки с одной стороны, налагают обязанность доставлять, а с другой стороны, производят право требовать вознаграждение". В первой части этой статьи выставлен общий юридический принцип, из которого логически вытекает вторая ее часть.
Б. С законодательно-политической точки зрения основанием нормы является цель, ради достижения которой норма установлена. Деятельность законодателя не имеет характера бессознательного, бесцельного творчества. Нормы издаются для того, чтобы достигнуть тех или иных практических результатов, каковы, напр., ограждение интересов лиц с незрелой волей, охрана семейного начала, развитие промышленности, обеспечение кредита и т.п.
Цель нормы (ratio legis, Zwenck), является законодательно-политическим или теологическим элементом толкования.
В. Становясь на субъективную, психологическую точку зрения, можно назвать основанием нормы совокупность тех соображений и стремлений, которые побудили законодателя к ее изданию, и которые в психологии носят название мотивов.
Под понятие мотивов, между прочим, подходят юридическое основание и цель нормы в том виде, как их представлял себе законодатель. Поэтому, вместо того, напр., чтобы говорить: "Целью данной нормы является ограждение интересов несовершеннолетних лиц" можно выражаться так: "Мотивом этой нормы было желание оградить несовершеннолетних лиц от эксплуатации". Но во избежание путаницы понятий правильнее будет выделить основание и цель норм из сферы мотивов и побуждений, руководящих законодателями и не обнимаемых понятиями: "основание" и "цель". Таковы: религиозные верования, этические принципы, философские идеи, существующие обычаи и нравы и т.п.
Так, напр., ст.21 Хт. 1 ч., запрещающая вступать в четвертый брак, не имеет юридического основания и не преследует особой практической цели; она создана законодателем потому, что он хотел санкционировать учение греческой церкви, т.е. по мотивам религиозного характера.
Мотивы норм в разъясненном только что смысле могут быть названы психологическим элементом толкования.
Г. Очень немногие нормы из числа изданных в течение известного периода времени заключают в себе безусловно новые правовые идеи. Большинство законов только подтверждает, изменяет, развивает, дополняет, разрабатывает и улучшает существовавшие раньше законодательные постановления. "Если сравнить статьи какого-либо закона с прежним правом, то по отношению ко многим из них обнаружится, что они могут быть поняты только как воспроизведение этого прежнего права, иные представятся в качестве разрешения существовавших до той поры споров, иные - в качестве намеренного преобразования прежнего правопорядка. (Ленель).
С другой стороны, даже в своей реформаторской деятельности законодатель не является совершенно самобытным, ничьим примером не руководимым новатором. Очень часто он подражает законодателям других стран, заимствуя у них нужные ему нормы, и прислушивается к голосу современной науки права. Поэтому корни многих норм могут быть отысканы в постановлениях иностранных законодательств и в теоретических сочинениях по юриспруденции.
Источники норм составляют историческое основание их, или исторический элемент, и дают материал для исторического толкования.
Д. Помимо внутренних основами, являющихся действительной причиной появления норм, существуют еще и внешние, а именно, т. н. поводы (occasio legis, Veranlassung). Этим именем обозначаются конкретные факты, побудившие законодателя обратить внимание на известные явления жизни и создать ту или иную норму.
Разница между внешним поводом и внутренним основанием нормы ясно обнаруживается из следующего примера. Ульпиан сообщает, что существовавшее в Риме запрещение женщинам вести чужие судебные дела было вызвано назойливостью некоей Карфании, бесстыдной, по его словам, женщины, надоедавшей претору своими кляузами. Это был повод к изданию преторского эдикта. Что же касается внутреннего основания, то оно, по словам Ульпиана, состояло в том, чтобы "женщины, в противность приличной их полу скромности, не вмешивались в чужие дела и не занимались мужскими обязанностями".
Повод представляет собой, по меткому выражению Колера, не что иное, как симптом общественного недуга, требующего вмешательства законодателя. Но подобно тому, как по симптомам болезни нельзя еще судить о лечебных средствах, которые должны быть применены, ибо выбор их должен обусловливаться характером болезни, так и от внешнего повода нельзя делать прямых заключений к ее содержанию, которое может быть определяемо при помощи ее внутренних оснований. Так, назойливость Карфании могла вызвать и другие меры, напр., уголовное наказание за кляузничество. Поэтому повод не имеет непосредственного значения для выяснения смысла нормы; в лучшем случае он может только служить ключом к уразумению внутренних оснований, на которые она опирается, либо обнаружить полное отсутствие какого бы то ни было основания. Напр., разрешение вступать в брак с родной племянницей последовало при Клавдие только ради того, чтобы он мог жениться на Агриппине. Этот повод показываешь, что никакого внутреннего основания данный закон не имел.
Итак, логическая связь, систематическое положение и основание - вот три категории данных, способных служить средствами для реального толкователя норм. По этим рубрикам может быть распределен весь тот материал, который находится в распоряжении юриста, старающегося раскрыть внутренний смысл нормы.
Необходимость пользоваться всеми этими средствами для уяснения истинного смысла законов неоднократно признавал и сам постоянно пользовался и пользуется ими Сенат.
§ 2. Внутренние и внешние источники
Прежде чем перейти к подробному исследованию как каждого из средств реального толкования и определению их сравнительной важности, необходимо рассмотреть, из каких источников могут быть получаемы сведения относительно них.
Ближайшим и достовернийшим источником является действующее законодательство, в состав которого входит толкуемая норма. Очень часто в самом тексте законов мы находим разъяснение смысла данной нормы, либо из того же текста узнаем логическое отношение ее к другим нормам, положение в системе права, юридическое основание, цель, повод, происхождение.
Затем, эти сведения могут быть иногда почерпнуты и из других источников права: из существующих юридических обычаев, когда, например, обычай устанавливает известное понимание нормы или заключает в себе ее юридическое основание, из обязательных постановлений и распоряжений, поясняющих смысл нормы или указывающих ее цель, повод, источники и т.д.
Наконец, материал для реального толкования может быть добыт и из источников посторонних, лежащих вне действующего права, как-то; из объяснительных записок и мотивов к законам, из протоколов заседаний редакционной комиссии и законодательных учреждений, из сочинений, мемуаров и переписки составителей законов, из исторических и юридических исследований и т.д.
Обычаи, законы и вообще действующие нормы заслуживают имени внутренних источников, а заключающиеся в них данные - внутренних; напротив, всякие другие источники, не входящие в состав действующего права, равно как и добываемы из них данные, можно соответственным образом назвать внешними.
Обращаясь сначала к внутренним источникам, следует признать, что пользование ими при толковании норм составляет юридическую обязанность граждан. В самом деле, положение: "никто не может отговариваться неведением закона, установленным порядком обнародованного" (ст.95 Основных законов) означает, что каждый гражданин обязан знать обнародованный текст законодательства.
Само собой понятно, что если знание законов требуется от частных лиц, то тем более обязательно оно для должностных лиц и в частности для судей.
Ст.708 Устава о службе по опред. правит. "Закон, запрещающий всем вообще подданным отговариваться неведением законов, преимущественно подтверждается в отношении к лицам, состоящим в государственной службе".
Хотя 5 пункт 267 ст. Устава гражданского судопроизводства требует от лиц, подающих исковые прошения в суды, "указания доказательств и законов, на коих иск основан", однако никакой санкции это правило не имеет, так что если оно не будет соблюдено, то суды сами обязаны подыскать соответствующие законы и на основании их решить дело (гражд. 81 N 129, 79 N 43 и др.).
Одинаковое значение с законами имеют в рассматриваемом отношении юридические обычаи, поскольку, конечно, они включены законом в состав действующего права, и также прочие внутренние источники в той мере, в какой они снабжены обязательной силой и должны быть принимаемы к руководству гражданами.
Не таково значение внешних источников. Они не входят в состав действующего права; а потому знание их ни для граждан, ни для должностных лиц необязательно. Конечно, знакомство с мотивами законов, историческими источниками их и подготовительными материалами полезно для скорейшего уразумения истинного смысла законов, и пренебрегать этими источниками было бы так же неразумно, как, по меткому сравнению Дернбурга, "лезть в дом через крышу, когда можно с удобством войти в двери".
Тем не менее, гражданам не может быть поставлено в вину, если они не обращаются к этим источникам для выяснения смысла законов. В одном только случае обращение к ним обязательно. Дело в том, что "знать" закон не значит иметь сведения о его существовании и хранить в памяти его текст. "Знать" закон означает понимать его смысл. Между тем возможны (хотя и крайне редки) случаи, когда закон сам по себе настолько неясен, что смысл его не может быть понять без помощи внешних данных, напр., мотивов или объяснительной записки к нему. В таких случаях граждане не только вправе, но и обязаны обращаться к этим внешним данным, ибо не смеют ссылаться на непонимание законов.
Но подобно тому, как предписание "знать законы" относится естественным образом только к обнародованным нормам, так и требование "понимать законы" получает разумный смысл лишь в том случае, если имеется в виду понимание с помощью таких средств, которыми граждане могут пользоваться. Иначе получится глубокое противоречие, подрывающее принцип закономерности, именно, окажется, что граждане вправе не знать законов, если они не обнародованы, но обязаны знать неопубликованные и доступные лишь отдельным лицам законодательные материалы и частные документы. Кроме того, само собой понятно, что при толковании законов граждане могут и обязаны пользоваться только подлинными источниками. Но так как нельзя требовать, чтобы они каждый раз занимались критической проверкой подлинности и правильности текста этих источников, то для выяснения смысла непонятных законов граждане обязаны пользоваться лишь официальными источниками, подлинность которых столь же достоверна, как и подлинность самих законов. Допустить противное значило бы вменить в обязанность гражданам быть учеными, ибо критика источников составляет филологическую деятельность и предполагает специальные знания.
Такими обнародованными и подлинными внешними источниками являются у нас: для Свода законов - Полное Собрание законов, для Судебных уставов 1864 г. - извлечения из подготовительных материалов, напечатанных в официальном издании (государственной типографии) Судебных уставов "с изложением рассуждений, на коих они основаны" (1866 г.), для некоторых законодательных актов новейшего времени (Устава о векселях, Положении о госуд. промысловом налоге и др.) - такие же издания государственной типографии с мотивами.
Из изложенного вытекают следующие правила пользования внутренними источниками. 1. Нормы должны быть толкуемы с помощью внутренних источников.
Если смысл нормы после толкования ее с помощью внутренних источников выяснился, то не изменять, не дополнять его на основании внешних источников нельзя; пользоваться ими можно только для проверки и подтверждения уже полученного результата.
Если норма осталась неясной, несмотря на толкование ее с помощью всех внутренних источников, то необходимо обратиться для выяснения ее смысла к внешним источникам, официально опубликованным во всеобщее сведение.
Примеры. Мировой съезд отказал в иске о восстановлении нарушенного владения на том основании, что в мотивах к четвертому пункту 29 ст. Устава гражданского судопроизводства сказано: "Из дел, касающихся не непосредственно недвижимых имений, мировым судам могут быть предоставлены по закону только споры о завладении имуществом и о других нарушениях права законного владения, если с сим не соединено какое-либо преступление". В данном же случае нарушение владения сопровождалось насилием, подлежавшим уголовному наказанию. Сенат, отменив решение съезда, разъяснил: "На основании 4 п. 29 ст. Устава гражданского судопроизводства дела о восстановлении нарушенного владения подлежат ведомству мирового судьи, если со времени нарушения прошло не
более 6 месяцев. Никакого другого ограничения подсудности этих дел мировым судьям не установлено, и посему заключение съезда, что восстановление нарушенного владения возложено на обязанность мировых учреждений тогда только, когда с нарушением владения не соединено какое-либо преступление, оказывается несогласным с точным смыслом закона. Съезд основал свое заключение на рассуждении, помещенном под 4 п. 29 ст. Устава гражданского судопроизводства изд. Государственной канцелярии; но это рассуждение, извлеченное, как показывает приведенный под ним источник, из объяснительной записки к первоначальному проекту о порядке производства гражданских дел у мировых судей, не может быть принимаемо в смысле дополнения текста законов" (гр. 69 N 642). В 7 пункте приложения к 694 ст. Iч. Хт. Свода законов сказано:
"В губерниях Черниговской и Полтавской все иски об ущербах и убытках, причиненных в недвижимом имуществе, подлежат трехлетней давности. Кто в течение сего времени иска не предъявил, тот теряет право на оный".
На эту статью сослался ответчик в деле о вознаграждении за убытки, причиненные повреждением мельницы, и в иске было отказано. Истец подал кассационную жалобу, в которой, цитируя исторические источники приведенной статьи, доказывал, что она к таким искам, как предъявленный им, неприменима. Сенат отверг кассационную жалобу: "Сопоставлением текста, закона с цитированным артикулом, я равно и с другими постановлениями Литовского статута проситель доказывает, что действующий закон не соответствует правилам этого статута. Но приводимые просителем в подтверждение этого утверждения доводы не могут быть приняты в уважение, ибо, если бы и было вполне ясно, что в Литовском статуте были существенны иные постановления, этим отнюдь не ослаблялась бы сила действующего закона" (1900 N 41).
"Съезд при постановлении решения руководствовался не самой ст.1162 Устава гражданского судопроизводства, а мотивами к ней, которые не могут быть принимаемы в смысле дополнения к тексту закона" (79 N 82).
"Поверка точности закона с источниками, на коих он основан, и с другими, прежде действовавшими законами не может входить в сферу деятельности судебных учреждений в том случае, когда действующий закон не представляет никакой неясности" (90 N 40). См. реш. 90 N 47, 70 N 516, 89
N 15.
"Такое заключение, вытекающее из буквального смысла и цели Закона 17 мая 1899 г., подтверждается вполне теми суждениями Государственного совета, которые легли в основу этого закона и должны быть принимаемы в соображение при изъяснении его смысла, коль скоро в этом отношении возникают какие-либо сомнения (гр. 1907 N 5 95 и 96). См. 1900 N 72, 1909 N З5, угол. деп. 90
N 31.
"Принятию судебным местом в основание решения начал гражданского права тогда может быть признано неуместным и неправильным, когда окажется, что из общего смысла существующих законоположений нельзя сделать того вывода, какой сделан судом, или когда вывод этот стоит в противоречии с ясно выраженными в законе правилами или с общим духом законов" (гр. 69 N 1292).
§3. Правила реального толкования
I.Логический элемент имеет преимущество пред всеми прочими в трех отношениях.
Во-первых, как мы уже видели, существуют нормы, не имеющие ни юридического основания, ни практической цели. Равным образом, нетрудно указать нормы, не опирающиеся на исторические источники, и, наоборот, такие, которые являются просто историческими переживаниями. Но вряд ли можно найти в современных законодательствах хотя бы одну норму, которая была бы настолько изолирована, что не стояла бы ни в какой связи с другими нормами. Вследствие этого логический элемент общ всем решительно нормам и должен быть принимаем в расчет всегда при толковании всякой нормы.
Во-вторых, так как логическая связь состоит в том, что нормы соприкасаются между собой своим содержанием, значит, она заключается в самом содержании норм. Между тем прочие данные (систематическое положение, основание, цель, мотивы, источники), даже если они явствуют из текста законодательства, все-таки лежат вне непосредственного содержания нормы. Поэтому один только логический элемент имеет столь же безусловно обязательный характер, как и все вообще содержание норм.
В-третьих, заключаясь в самих нормах, логический элемент всегда вполне достоверен, чего нельзя сказать о прочих элементах, которые часто узнаются только из внешних источников.
Отсюда вытекают два основных правила реального толкования.
1. Для выяснения внутреннего смысла нормы необходимо прежде всего сопоставить ее с другими нормами действующего права, относящимися к тому же предмету.
2. При столкновении логического элемента с другими и элементами реального толкования, преимущество должно быть отдаваемо логическому.
Второе правило означает, что если толкование нормы путем сопоставления ее с другими нормами действующего права привело к одному результату, а толкование ее с помощью какого-либо из прочих элементов приводит к другому результату, то следует остановиться на том смысле нормы, который обнаружился из логического соотношения ее с другими нормами.
Пример. Ст.2066, т.Х, ч.I Свода законов гласит:
"Отдача казенного имущества в частные ссуды не допускается, но если... самая необходимость укажет единственный способ к сбыту их (фуража и провианта по военному ведомству) через отдачу в частные ссуды под достаточные залоги, то всякий раз испрашивать на сие особое разрешение высшего начальства".
По буквальному своему смыслу эта статья относится к договору ссуды, а положение ее в системе гражданских законов, именно, под рубрикой "О ссуде имущества" подтверждает этот смысл. Между тем сопоставление ее с другими статьями, говорящими о ссуде и займе, приводит к иному заключению. Так как провиант и фураж отдаются для потребления, а при ссуде имущество не должно быть потребляемо (ст.2064, т.X, Iч.), то ясно, что ст.2066 имеет в виду не ссуду, а заем, который именно тем и отличается от ссуды, что занятое имущество подлежит потреблению, заимодавцу же возвращается не то же самое имущество, а другое - такого же качества и в том же количестве. Отсюда нужно заключить, что в 2066 ст. слово "ссуда" употреблено не в техническом смысле, как в других статьях I части Х тома, а в смысле займа, в каком оно иногда употребляется в обыденной жизни и даже в законах (напр., в выражении "касса ссуд" под ссудами понимаются денежные суммы, отдаваемых в заем под залог ценных вещей).
Логический элемент проявляется в двоякой форме. Именно, логическая связь между нормами может быть: 1) ближайшей и 2) отдаленной. Ближайшей связью соединены нормы, входящие в состав одного и того же законодательного акта, т.е. отдельного закона или целого кодекса. Более отдаленная связь существует между нормами разных законов или отделов законодательства.
Сравнительное значение обеих этих форм связи не вполне одинаково.
Законодатель, регулируя какой-нибудь вид отношений, обыкновенно не в состоянии выразить своей мысли в одной совершенно самостоятельной и изолированной норме, а должен для этого создавать более или менее обширную группу норм. Вследствие этого каждая норма, взятая отдельно, заключает в себе только частицу мысли законодателя и может быть понята надлежащим образом лишь тогда, когда будет приведена в связь с другими нормами, которые вместе с ней образуют одно целое и выражают мысль законодателя во всей полноте (inncivile est, nisi tota lege perspecta, una aliqua particula ejus proposita judicare vel respondere).
На всех нормах, входящих в состав какого-либо закона, лежит печать духовного единства и, следовательно, они должны взаимно дополнять и пояснять друг друга. Согласно с этим, при толковании всякого законодательного акта, будь то отдельный закон или целый кодекс, каждая статья должна быть приводима в связь со всеми прочими статьями того же акта, и не только со смежными, но и с другими, относящимися к данному предмету. Иное значение имеет отдаленная логическая связь, которая существует между всеми вообще нормами действующего права, хотя бы они были изданы различными законодателями и в разное время.
Поскольку такие разнородные нормы соприкасаются между собой своим содержанием, постольку они находятся в логической связи. Но эта связь не в состоянии служить средством для выяснения мысли, которую законодатель хотел выразить в какой-либо норме. Возьмем для примера статьи 1243 и 1244 1ч. X т., говорящая о безвестном отсутствии и возбуждающая сомнение, имеют ли они в виду безвестно отсутствующих собственников имущества или же лиц, в пользу которых открылось наследство.
1243 ст. относится по своему словесному смыслу к безвестно отсутствующим собственникам, а 1244 ст. - к таким же наследникам.
Ст.1243. Имение лица, в безвестном отсутствии находящегося, по надлежащем в том удостоверении, берется в казенный просмотр.
Ст.1244. Если безвестно отсутствующий явится прежде истечения десятилетнего срока со дня объявления в ведомостях и надлежащим образом докажет, что имение по наследству принадлежит ему, тогда оно возвращается ему со всеми доходами и т.д.
О безвестном отсутствии существует еще ряд статей в Уставе гражданского судопроизводства, где установлены подробные правила о том, как поступать с имуществом безвестно отсутствующего лица. Но, спрашивается, проливают ли постановления Устава гражданского судопроизводства какойлибо свет на истинный смысл 1243 и 1244 ст., 1 ч., Х т., т.е. на ту мысль, которую желал высказать в них
законодатель? Конечно, не проливают и не могут пролить, ибо Х том и Устав гражданского судопроизводства - различные законодательные акты и изданы в разное время.
Однако отдаленная связь между нормами представляют важность по другой причине. Дело в том, что если какие-либо нормы находятся между собой в некоторой логической связи, то это значит, что они так или иначе соприкасаются своим содержанием, т.е. относясь к одному и тому же предмету и кругу явлений, друг друга дополняют, подтверждают, развивают, иллюстрируют, ограничивают или даже парализуют. Между тем все нормы, входящие в состав действующего права, обязательны для граждан и должны быть ими соблюдаемы. Отсюда вытекает, что прежде чем применять какую-нибудь норму, нужно убедиться, не изменена ли она в каком-либо отношении другими нормами, соприкасающимися с ней содержанием. Возьмем для примера те же 1243 и 1244 ст. 1 ч. Х т. В них постановлено, между прочим, что имение безвестно отсутствующего лица "берется в казенный присмотр", тогда как по ст. 1453 Устава гражданского судопроизводства оно отдается окружным судом в опеку. Затем, из ст. 1244 в связи с 1239 - 1241 ст. Х т. следует, что безвестно отсутствующий может просить о возвращении ему взятого в опеку имущества до истечения десятилетнего срока со дня публикации о вызове наследников, а по 1459 - 1460 ст. Устава гражданского судопроизводства этот срок "исчисляется со дня первой публикации окружного суда о безвестном отсутствии". Так как все эти постановления имеют одинаково обязательную силу, то возникает вопрос, как же согласовать их между собой, вопрос, который должен быть разрешен путем сопоставления и совместного толкования всех названных статей.
Таково сравнительное значение ближайшей и отдаленной логической связи между нормами. Имея его в виду, следует применять логический элемент таким образом:
При толковании любой нормы нужно сначала обращаться к нормам, находящимся с нею в ближайшей связи; для раскрытия истинной мысли законодателя, а затем уже к нормам, соединенным с ней отдаленной логической связью, с целью согласования их между собой.
2. Систематический элемент приближается по своему значению к логическому в тех случаях, когда размещение норм в системе права сделано самим законодателем, т.е. когда сам он распределил нормы по отделам и снабдил эти отделы заголовками.
В таких случаях положение каждой нормы в системе права обнаруживает взгляд законодателя на логическое соотношение норм и ведет к уяснению их истинного смысла.
Поэтому нормам должен быть придаваем тот смысл, который соответствует ее положению в системе права, данному ей самим законодателем.
Пример. Ст.2 Гражданского закона воспрещает вступление в брак лицам, имеющим больше 80 лет от роду. Но так как она помещена законодателем под рубрикой: "О браке между лицами православного исповедания", то, значит, установленное в ней запрещение относится только к православным.
Но размещение норм в системе законодательства производится часто не самим законодателем, а подчиненными органами власти (кодификационными учреждениями). В таком случае систематическое положение нормы не может служить к выяснению ее смысла, так как обнаруживает мысль кодификационного учреждения, а не законодателя.
Реш. гр. деп. 1881 N 98: "Значение каждого законоположения зависит от его содержания, а не от места, какое оно занимает в Своде законов и, следовательно, перенесение какой-либо статьи из одного тома Свода законов в другие, без всякого изменения ее содержания, не может превратить ее из правила процессуального в постановление материального права и наоборот". См. 80 N 142, 200, 252; 81 N 40, 98.
Однако даже в тех случаях, когда систематизация норм произведена самим законодателем, систематический элемент не равносилен логическому. Воля законодателя проявляется прямо и непосредственно в тексте норм; заголовки же и рубрики, под которыми они распределяются, имеют целью облегчить ориентировку в массе законодательного материала. Поэтому они имеют второстепенное значение, подобное значение вспомогательных, пояснительных норм, отступающих на второй план в случае столкновения с содержанием самих норм.
3. Основание норм во всех своих четырех формах (юридическое, теологическое, психологическое, историческое) отличается от логического и отчасти от систематического элементов двумя особенностями: во-первых, оно далеко не всегда известно с достоверностью, и, во-вторых, оно представляет собой по отношению к нормам нечто постороннее, вне их непосредственного содержания лежащее.
А. Логический и систематический элементы содержатся в самом законодательстве, а потому всегда известны с безусловной достоверностью.
Этого нельзя сказать относительно основания норм, которое иногда совершенно неизвестно, а иногда сомнительно. Между тем пользоваться основанием нормы, как средством ее толкования, можно лишь тогда, когда сведения о нем вполне достоверны, ибо только в таком случае выводы, делаемые из основания нормы относительно смысла последней, могут быть достоверными. Не безусловно