Учебный год 22-23 / Vitryanskiy_V_V_Reforma_rossiyskogo_grazhdanskogo_zakonodatelstva_Promezhutochnye_itogi_2016

управления имуществом, которым установлено, что по истечении срока договора имущество, переданное в доверительное управление, переходит в собственность доверительного управляющего.

Ничтожными также предлагается считать условия сделки, заключенной с потребителем, не соответствующие актам, содержащим нормы гражданского права, обязательные для сторон при заключении и исполнении публичных договоров, а также условия сделки, при совершении которой был нарушен явно выраженный законодательный запрет ограничения прав потребителей (п. 76 Постановления).

Впрочем, приведенные примеры ничтожных сделок (отдельных условий сделок), как представляется, вполне могут быть квалифицированы по п. 2 ст. 168 ГК РФ как сделки, противоречащие закону и одновременно посягающие на публичные интересы.

Кстати сказать, в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 предпринята попытка определить эти самые публичные интересы. Согласно п. 75 Постановления применительно к ст. 166 и 168 ГК РФ под публичными интересами, в частности, следует понимать интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды. Здесь же (правда, почему-то не в рамках общего определения публичных интересов, а отдельно) говорится, что сделка, при совершении которой был нарушен явно выраженный запрет, установленный законом, является ничтожной как посягающая на публичные интересы. В качестве примеров таких сделок приведены сделки о залоге или об уступке требований, неразрывно связанных с личностью кредитора (п. 1 ст. 336, ст. 383 ГК РФ), а также сделки о страховании противоправных интересов.

В этом же пункте сформулировано и общее негативное правило об определенных сделках, которые недопустимо признавать нарушающими публичные интересы: само по себе несоответствие сделки законодательству или нарушение ею прав публично-правового образования не свидетельствует о том, что имеет место нарушение публичных интересов.

Целый ряд разъяснений, которые содержатся в Постановлении Пленума ВС РФ N 25, посвящены общим положениям о последствиях недействительности сделок.

Как известно, ранее суду было предоставлено неограниченное право применять последствия ничтожной сделки по собственной инициативе. В связи с этим в Концепции развития гражданского законодательства РФ указывалось: "В настоящее время столь широкие полномочия суда представляются избыточными. Применение последствий недействительности сделки является субъективным правом, принадлежащим лицам, права и законные интересы которых защищаются путем реализации этого права. Участники гражданских правоотношений свободны в осуществлении своих прав. Поэтому по общему правилу суд не должен иметь права применять последствия ничтожной сделки по собственной инициативе (при отсутствии соответствующего иска заинтересованного лица)" <1>.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства РФ. С. 38 - 39.

Приведенное положение Концепции было реализовано путем внесения в ст. 166 (п. 4) ГК РФ правила о том, что суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных случаях, предусмотренных законом.

Процессуальный порядок применения данной нормы, который делает ограничение полномочий суда по применению последствий ничтожной сделки по своей инициативе четким и прозрачным, предусмотрен в п. 79 Постановления Пленума ВС РФ N 25, где сказано, что по смыслу ст. 56 ГПК РФ и 65 АПК РФ при решении вопроса о применении по своей инициативе последствий недействительности ничтожной сделки суду следует вынести указанный вопрос на обсуждение сторон. А в мотивировочной части судебного решения должно быть указано, какие публичные интересы подлежат защите, либо должна содержаться ссылка на специальную норму закона, позволяющую применить названные последствия по инициативе суда.

Что касается применения последствий ничтожной сделки по требованию заинтересованных лиц (не по инициативе суда), то такое требование вправе предъявить сторона соответствующей сделки и (лишь в предусмотренных законом случаях) иное заинтересованное лицо (п. 3 ст. 166 ГК РФ). Правда, это законоположение в части права третьего лица требовать применения последствий ничтожной сделки истолковано в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 78) расширительно: в случаях (пусть и не предусмотренных законом), когда гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки, иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий ее недействительности может быть судом удовлетворен.

В исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес), защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке. Отсутствие этого указания в исковом заявлении служит основанием для оставления его без движения.

Очевидно, что приведенное толкование п. 3 ст. 166 ГК РФ само нуждается в дополнительных разъяснениях.

Во-первых, трудно себе представить ситуацию, когда все гражданское законодательство не предусматривало бы возможность применения какоголибо способа защиты нарушенного гражданского права. К сожалению, примеры подобных ситуаций в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 не приведены.

Во-вторых, невозможность применения какого-либо из известных способов защиты нарушенного права зачастую возникает в силу обстоятельств, зависящих от самого субъекта этого права, который в этом

случае прибегает к использованию "запасного варианта", в том числе в виде требования о применении последствий ничтожной сделки. За примерами далеко ходить не надо, ибо в судебной практике часто встречаются дела по требованию собственника о применении последствий ничтожной сделки по отчуждению принадлежащего ему имущества не уполномоченным им лицом (к примеру, арендатором) третьему лицу. Казалось бы, в данном случае нарушенное право собственности должно защищаться собственником путем предъявления виндикационного иска к третьему лицу (владельцу имущества).

Однако представим себе на минуту, что указанное третье лицо имеет все признаки добросовестного приобретателя либо трехлетний срок исковой давности для истребования собственником своего имущества истек. При такой ситуации защита нарушенного права собственности "возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки" (как указано в Постановлении Пленума ВС РФ N 25), поскольку в этом случае после реституции, когда имущество будет передано отчуждателю - неуполномоченному лицу, собственник сможет добиться возвращения своего имущества. Ведь лицо, отчуждавшее чужое имущество, ни при каких условиях не может быть признано его добросовестным приобретателем, а срок исковой давности для истребования от него имущества потечет заново с момента, когда спорное имущество поступит в его владение (впрочем, если в роли отчуждателя выступил арендатор, то вместо виндикационного иска собственник как арендодатель сможет потребовать возврата переданного в аренду имущества).

Думается все же, что в приведенном примере суд должен отклонить требование собственника о применении последствий ничтожной сделки. Определенным ориентиром для судебной практики здесь может служить правовая позиция, высказанная Конституционным Судом РФ в одном из постановлений, суть которой состоит в том, что права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные ст. 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и т.п.) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 ст. 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой и В.М. Ширяева".

Как известно, недействительная сделка не влечет юридических

последствий, за исключением только тех, которые связаны с ее недействительностью. Такие последствия (связанные с недействительностью сделки) предусмотрены п. 2 ст. 167 ГК РФ: при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в частности, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

В Постановлении Пленума ВС РФ N 25 имеются разъяснения о порядке применения указанного законоположения о последствиях недействительности сделки к различным ситуациям (п. 80 - 83). Так, судам предложено учитывать, что по смыслу п. 2 ст. 167 ГК РФ взаимные предоставления по недействительной сделке, которая была исполнена обеими сторонами, должны считаться равными, пока не доказано иное. Кроме того, при удовлетворении требования одной стороны недействительной сделки о возврате полученного другой стороной судом одновременно должен быть рассмотрен вопрос о взыскании в пользу этой второй стороны всего, что получила от нее первая сторона, если иные последствия недействительности не предусмотрены законом.

Здесь, как представляется, было бы весьма уместным и полезным вспомнить (и обратить на это внимание судов) о том, что в ГК РФ (п. 3 ст. 431.1) имеются специальные правила о применении реституции в случае признания недействительным (в качестве оспоримой сделки) договора, исполнение которого связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности. Ведь в этом случае общие последствия недействительности сделок (ст. 167 ГК РФ) могут применяться, только если иные последствия недействительности договора не предусмотрены соглашением сторон, заключенным после признания договора недействительным и не затрагивающим интересы третьих лиц, а также не нарушающим публичных интересов.

Приведенные законоположения об особых последствиях недействительности договора, исполнение которого связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, заслуживали не только упоминания в Постановлении Пленума ВС РФ, но и требовали разъяснения процессуального порядка их применения. В самом деле, что может означать (с процессуальной точки зрения) правило о том, что соглашение сторон о реституции по недействительному договору может быть заключено лишь после признания договора недействительным и оно должно быть проверено судом в отношении соблюдения интересов третьих лиц и публичных интересов?

По-видимому, в ходе рассмотрения судом дела о недействительности соответствующего договора стороны, желающие самостоятельно определить последствия недействительности этого договора своим соглашением, должны обратиться к суду с ходатайством об отложении производства по делу (в части реституции по недействительному договору). По результатам

рассмотрения дела и ходатайства сторон суд должен вынести решение об удовлетворении иска в части признания договора недействительным, а в части применения последствий недействительности договора отложить рассмотрение дела.

Представленное сторонами соглашение о последствиях недействительности договора должно быть рассмотрено в отдельном заседании суда, в ходе которого должен быть исследован вопрос о том, не нарушает ли данное соглашение законных интересов третьих лиц или публичных интересов. По результатам рассмотрения суд должен вынести одно из двух решений: об отказе в удовлетворении иска в части применения последствий недействительности договора, предусмотренных ст. 167 ГК РФ, учитывая, что стороны должны исполнять заключенное ими соглашение; об удовлетворении иска в части применения реституции по недействительному договору в соответствии со ст. 167 ГК РФ, когда будет установлено, что представленное сторонами соглашение о последствиях недействительности договора содержит положения, нарушающие законные интересы третьих лиц или публичные интересы.

Применительно к ситуации, когда в порядке реституции стороной заявлено требование о возврате контрагентом переданной ему по недействительной сделке индивидуально-определенной вещи, в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 81) разъяснено, что лицо, предъявившее такое требование (сторона по сделке, передавшая вещь контрагенту), не обязано доказывать свое право собственности на спорную вещь, которая, если она сохранилась у контрагента, получившего эту вещь, подлежит возврату.

Заслуживает внимания также разъяснение, касающееся случая признания недействительным договора, по которому полученное одной из сторон выражалось во временном возмездном пользовании индивидуальноопределенной вещью. При таких условиях сторона, пользовавшаяся вещью, должна возместить другой стороне стоимость такого пользования (если соответствующая сумма не была уплачена ранее в рамках договора), а также возвратить вещь, переданную в пользование по недействительному договору. При этом срок исковой давности по требованию о возврате вещи, переданной в пользование, независимо от того, когда сделка признана недействительной, должен начинаться с момента не ранее отказа соответствующей стороны сделки от добровольного возврата спорной вещи (п. 82 Постановления Пленума ВС РФ N 25).

Отдельные виды недействительных сделок

Законоположения о недействительности сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта (ст. 168 ГК РФ), являются общими положениями по отношению к специальным составам недействительных сделок (ст. 169 - 179 ГК РФ) и в таком качестве могут применяться к тем сделкам, действия сторон которых не подпадают под один

из специальных составов недействительных сделок.

В ходе реформы гражданского законодательства большинство правил об отдельных традиционных видах недействительных сделок подверглись изменениям, кроме того, в текст ГК РФ дополнительно внесены два новых специальных состава недействительных сделок: недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления (ст. 173.1 ГК РФ) <1>, а также недействительность сделки в отношении имущества, распоряжение которым запрещено или ограничено

(ст. 174.1 ГК РФ).

--------------------------------

<1> Анализ этого состава недействительных сделок см. на с. 117 - 120 настоящей книги.

Согласно новой редакции ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна и влечет последствия, установленные ст. 167 ГК РФ. В случаях, предусмотренных законом, суд может взыскать в доход Российской Федерации все полученное по такой сделке сторонами, действовавшими умышленно, или применить иные последствия, установленные законом.

Как можно видеть, основное изменение ст. 169 ГК РФ, посвященной так называемым антисоциальным сделкам, заключается в исключении из текста статьи ранее действовавшего в качестве общего правила положения об изъятии у сторон, действовавших умышленно, всего полученного по сделке в доход государства. Теперь же как общее правило должна применяться норма о том, что ничтожная антисоциальная сделка влечет применение последствий, предусмотренных ст. 167 ГК РФ, т.е. реституции. Что касается конфискационной меры (взыскание полученного по сделке в доход государства), то она может применяться лишь в случаях, предусмотренных законом, и только при наличии умысла у сторон на совершение антисоциальной сделки. В подобных случаях (прямо предусмотренных законом) могут применяться и иные последствия, установленные законом.

В Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 85) подчеркивается, что нарушение стороной сделки закона или иного правового акта, в частности уклонение от уплаты налога, само по себе не означает, что сделка совершена с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Для применения ст. 169 ГК РФ необходимо установить, что цель сделки, а также права и обязанности, которые стороны стремились установить при ее совершении, либо желаемое изменение или прекращение существующих прав и обязанностей заведомо противоречили основам правопорядка или нравственности и хотя бы одна из сторон сделки действовала умышленно.

Представляется, что в данное разъяснение вкралась неточность. Закон (ст. 169 ГК РФ) отнюдь не связывает возможность квалификации сделки как противоречащей основам правопорядка или нравственности и, следовательно, ничтожной с необходимостью обязательной констатации

умысла сторон (или одной из сторон) на совершение антисоциальной сделки. Умышленность действий сторон имеет правовое значение только для решения вопроса о возможности применения в качестве последствий недействительности антисоциальной сделки взыскания всего полученного сторонами по сделке в доход государства (и, естественно, только в случаях, предусмотренных законом).

Под сделками, совершаемыми с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 предлагается понимать сделки, которые нарушают основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной, политической и экономической организации общества, его нравственные устои. В примерном перечне сделок, которые могут быть квалифицированы судом в качестве антисоциальных, в Постановлении названы: сделки, направленные на производство и отчуждение объектов, ограниченных в гражданском обороте (определенные виды оружия, боеприпасов, наркотических средств, другой продукции, обладающей свойствами, опасными для жизни и здоровья граждан); сделки, направленные на изготовление, распространение литературы и иной продукции, пропагандирующей войну, национальную, расовую или религиозную вражду; сделки, имеющие своей целью изготовление или сбыт поддельных документов или ценных бумаг; сделки, нарушающие основы отношений между родителями и детьми.

Принимая во внимание, что законоположения о недействительности сделок более не предусматривают в качестве общего правила изъятие всего полученного по сделке в доход государства (как это было ранее), а ограничиваются (опять же по общему правилу) применением реституции, представляется, что круг сделок, признаваемых недействительными по основаниям ст. 169 ГК РФ, при формировании судебной практики в дальнейшем может быть расширен.

В ст. 170 ГК РФ несколько изменена конструкция притворной сделки. Правило же о мнимой сделке сохранено в прежнем виде: мнимая сделка, т.е. сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующее ей правовые последствия, ничтожна.

Тем не менее Пленум Верховного Суда РФ дал некоторые разъяснения, касающиеся применения данного традиционного правила о мнимой сделке, необходимость которых, по-видимому, вызвана новыми актуальными проблемами судебной практики. В Постановлении N 25 судам предложено учитывать, что сторонами мнимой сделки для вида может быть осуществлено формальное исполнение такой сделки. К примеру, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника в отношении этого имущества могут быть заключены договоры купли-продажи или доверительного управления и даже составлены акты о передаче указанного имущества при сохранении фактического контроля со стороны продавца или учредителя доверительного управления за соответствующим имуществом. Равным образом не является препятствием для квалификации в качестве ничтожной сделки (п. 1 ст. 170 ГК РФ) и ситуация, когда сторонами мнимой сделки

осуществлена для вида государственная регистрация "переданного" по указанной сделке недвижимого имущества (п. 86 Постановления).

Что же касается притворной сделки, то согласно новой редакции п. 2 ст. 170 ГК РФ притворная сделка, т.е. сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна, а к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

Основное отличие от старой редакции этой нормы состоит в том, что теперь ситуация, когда совершенная сторонами сделка прикрывает сделку на иных условиях, рассматривается как частный случай притворной сделки. Ранее притворной признавалась сделка, совершенная с целью прикрыть другую сделку. Отсутствие в тексте нормы уточнения (ныне внесенного в п. 2 ст. 170 ГК РФ) того, может ли притворная сделка прикрывать сделку на иных условиях, давало основания полагать, что прикрываемая сделка должна относиться к иному виду сделок, нежели притворная сделка. Теперь такой проблемы не существует.

В Постановление Пленума ВС РФ N 25 (п. 87) добавлен еще один частный случай, подпадающий под конструкцию притворной сделки, - когда притворная сделка совершается с целью прикрыть сделку с иным субъектным составом. Правда, в качестве примера притворной сделки в Постановлении приведен лишь случай, когда притворная сделка прикрывает сделку на иных условиях. Там сказано, что при установлении того факта, что стороны с целью прикрыть сделку на крупную сумму совершили сделку на меньшую сумму, суд должен признать заключенную сторонами сделку как совершенную на крупную сумму и применить правила, относящиеся к прикрываемой сделке.

Важное значение для судебной практики имеет разъяснение о том, что притворная сделка (каковая и признается ничтожной, освобождая путь для применения правил о прикрываемой сделке, т.е. той сделке, которую стороны на самом деле имели в виду) должна прикрывать иную волю всех участников сделки. Намерения одного участника совершить притворную сделку для применения п. 2 ст. 170 ГК РФ недостаточно.

Отдельно в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 рассматривается ситуация, когда для прикрытия сделки стороны совершают несколько сделок. В таком случае, как указано в Постановлении (п. 88), все прикрывающие сделки являются ничтожными, а к отношениям сторон следует применять правила о сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом ее существа и содержания. В качестве иллюстрации этого вывода приведен довольно типичный пример, часто встречающийся в судебной практике, когда участник общества с ограниченной ответственностью сначала заключает договор дарения незначительной части принадлежащей ему доли в уставном капитале хозяйственного общества третьему лицу с целью дальнейшей продажи оставшейся части доли в уставном капитале без соблюдения правил о преимущественном праве других участников общества с ограниченной ответственностью на приобретение доли в уставном

капитале, продаваемой третьему лицу. В этом случае, как указано в Постановлении, и договор дарения третьему лицу части доли в уставном капитале общества, и последующий договор купли-продажи оставшейся части доли указанному лицу могут быть квалифицированы как единый договор купли-продажи, совершенный с нарушением названных правил (правильнее было бы сказать, как притворные сделки, прикрывающие такой единый договор). Поэтому иной участник общества вправе потребовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя.

Из текста ст. 173 ГК РФ по сравнению с ранее действовавшей редакцией исключено такое основание недействительности оспоримой сделки юридического лица, выходящей за пределы его правоспособности, как сделка, совершенная юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Теперь, как известно, отсутствие у одной из сторон договора лицензии на осуществление деятельности, необходимой для исполнения обязательства по договору, может служить основанием для отказа другой стороны от исполнения такого договора (п. 3 ст. 450.1 ГК РФ). Данное обстоятельство отмечено и в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 89), где судам предложено учитывать, что совершение сделки лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, не влечет ее недействительности; в таком случае другая сторона сделки вправе отказаться от договора и потребовать возмещения причиненных убытков.

В тексте ГК РФ появился новый состав недействительных сделок - недействительность сделки в отношении имущества, распоряжение которым запрещено или ограничено (ст. 174.1). Сделка, совершенная с нарушением запрета или ограничения распоряжения имуществом, вытекающих из закона, в частности из законодательства о несостоятельности (банкротстве), ничтожна в части, в какой она предусматривает распоряжение таким имуществом (п. 1 ст. 174.1).

Особый интерес вызывает п. 2 ст. 174.1 ГК РФ, согласно которому сделка, совершенная с нарушением запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного в судебном или ином установленным законом порядке в пользу его кредитора или иного уполномоченного лица, не препятствует реализации прав указанного кредитора или иного уполномоченного лица, которые обеспечивались запретом, за исключением случаев, если приобретатель имущества не знал или не должен был знать о запрете.

Нельзя не отметить, что ни в Концепции развития гражданского законодательства РФ, ни в разработанном на ее основе и принятом 27 апреля 2012 г. в первом чтении законопроекте ни о чем подобном даже не упоминалось. Вместо этого, напротив, в законопроекте предлагалось включить в текст данной статьи норму о том, что сделка, совершенная с нарушением ареста или иного запрета на распоряжение, наложенного на имущество в судебном или ином установленном законом порядке, является ничтожной.

Норма, содержащаяся в п. 2 ст. 174.1 ГК РФ, скорее всего является

"отголоском" другой "теневой" поправки (которая не обсуждалась даже с разработчиками законопроекта), внесенной в текст ГК РФ при принятии Закона N 367-ФЗ, которым, как отмечалось ранее, была предусмотрена новая редакция законоположений о залоге (§ 3 гл. 23 ГК РФ), а также о переходе прав кредитора по гражданско-правовым обязательствам к другому лицу и о переводе долга (гл. 24 ГК РФ).

Внашем случае речь идет о новом законоположении, предусмотренном

вп. 5 ст. 334 ГК РФ, согласно которому, если иное не вытекает из существа отношений залога, кредитор или иное управомоченное лицо, в чьих интересах был наложен запрет на распоряжение имуществом (ст. 174.1 ГК РФ), обладает правами и обязанностями залогодержателя в отношении этого имущества с момента вступления в силу решения суда, которым требования такого кредитора или иного управомоченного лица были удовлетворены. При этом применяется очередность удовлетворения требований залогодержателей, определяемая для кредитора или иного управомоченного лица по дате, на которую соответствующий запрет считается возникшим.

Приведенные новеллы, попавшие в текст ГК РФ без обсуждения с разработчиками законопроекта, выглядят довольно странно. С одной стороны, они устанавливают необоснованное преимущество кредитора (иного управомоченного лица), который при заключении договора не обеспокоился необходимостью обеспечения контрагентом исполнения его обязательства, однако в дальнейшем может получить статус залогодержателя путем подачи в суд простого ходатайства об обеспечении исковых требований, предъявленных к контрагенту. С другой стороны, деформируются процессуальные отношения - ведь принятые судом меры по обеспечению иска (скажем, наложение ареста на имущество должника) при определенных условиях могут превратиться в пустышку, например в случае продажи должником арестованного имущества добросовестному приобретателю. Как известно, среди оснований прекращения залога (ст. 352 ГК РФ) имеется и случай возмездного приобретения заложенного имущества лицом, которое не знало и не должно было знать, что это имущество является предметом залога.

Однако независимо от нашей оценки названных положений (п. 2 ст. 174.1 ГК РФ и п. 5 ст. 334 ГК РФ) не следует забывать о том, что речь идет о действующих нормах закона, обязательных к применению, в том числе судами при рассмотрении соответствующих дел. Поэтому в Постановлении Пленума ВС РФ N 25 указанные законоположения получили основательное толкование.

Прежде всего в Постановлении (п. 94) констатируется, что сделка, совершенная в нарушение запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного судом или судебным приставом-исполнителем, в том числе в целях возможного обращения взыскания на такое имущество, является действительной; ее совершение не препятствует кредитору или иному управомоченному лицу в реализации прав, обеспечивающихся запретом, в частности путем подачи иска об обращении взыскания на такое имущество